Голос Полибия был слышен уже в вестибуле. «С кем он разговаривает так громко?» — подумал Публий и остановился. Стало явственно слышно:

Учитель декламировал. Точнее, пел. Раньше этого за ним не наблюдалось.

— Кажется, у тебя хорошие новости! — спросил Публий, вступая в таблин. — Письмо из дома?

Полибий пожал плечами.

— Из Ахайи, как всегда, нет вестей, ни хороших, ни дурных. Но вот послание из Уттики! Полюбуйся!

Он протянул юноше свиток. Публий быстро его развернул.

— Но это стихи, латинские стихи, кажется, превосходные. Кто этот римский поэт, если не ошибаюсь, поклонник Ганнибала?

— Италийский, — поправил Полибий с той же интонацией, как это произнес в Кумах Блоссий. — И не каждый, кто пишет о Ганнибале, его поклонник. Ведь и я пишу о великом карфагенянине, хотя считаю себя поклонником Сципиона Африканского. Но не буду тебя мучить загадками. Это стихи Гнея Невия. Поэма написана в Уттике, где Невий находился в изгнании. С тех пор как я владею этим сокровищем, я — счастливейший из смертных. Даже стал петь.

— Это я слышал! — вставил Публий.

— С помощью Невия я открыл для себя истину, понял, почему герои моей истории напоминают чучел. Ведь на войне не только сражаются, побеждают и терпят поражения. На войне еще и любят! Чем была история Троянской войны без Гекубы, Андромахи, Кассандры, наконец, без Елены?

Схватив со стола свиток, Полибий поднял его над головой.

— Теперь в этом доме, Публий, поселилась тень Софонибы. Я с ней беоедую по ночам, чтобы узнать то, о чем умолчали ученые сухари. А если прибавить еще Клио, то…

— Я вижу, у тебя маленький гарем теней, — улыбнулся Публий, — и, кажется, ты можешь не вступать в брак.

— Оставь свои намеки, мальчик, — проговорил Полибий дрогнувшим голосом. — Мне ли теперь думать о женитьбе, когда пошла моя история. Нет, не пошла — полилась, запела. А вместе с нею пою и я! «Мели, мели, мельница…»

— Мели, мели, — одобрительно проговорил Публий. — Я не буду тебя спрашивать, кто эта матрона с таким странным именем. Надеюсь познакомиться с ней в твоей истории. Я рад, что работа движется. Но и ты порадуйся за меня и вместе со мной!

— Новое назначение? — спросил Полибий.

— Не угадал! На этот раз свадьба! Жду тебя утром у дома Корнелии. Не опаздывай.

«Семпрония! — мелькнуло в мыслях Полибия. — Эта девочка! Да, время быстротечно. Значит, эти два римских рода соединились еще раз. Пока я занимаюсь прошлым, Клио вовлекает в свой магический круг новых персонажей. Тиберий и Гай — еще мальчики, а Семпрония становится матроной. У Корнелии одной заботой меньше. Может быть, теперь…»

— Скажи, Публий, — произнес Полибий, нахмурив лоб, — у вас тоже приносят жертвы Гименею?

— У нас нет Гименея, — отозвался юноша. — У нас лары. Кстати, прихвати с собой побольше орехов.

— Обязательно, — проговорил Полибий таким тоном, словно ему было известно, что делают римляне на свадьбе с орехами. И снова запел:

Обернувшись к Публию, он шлепнул себя по лбу:

— Теперь я понял, почему мне не дают покоя эти строки. В поэме Невия есть приписка: «Мы не рабы, привязанные к мельничному колесу судьбы. Мы свободны, как ветер».