ЧАСТЬ 2
Дыхание Апофиса
Глава 1
1380 год до н. э
Шли годы. Эрпатор Тутмос и Нитоприс произвели на свет уже двух сыновей и дочь. Не отставал от них и младший брат эрпатора Эхнотеп: он женился на юной красавице Нефертити – дочери весьма влиятельного жреца Эйе. Несмотря на нежные и искренние чувства к супруге, спустя какое-то время Эхнотеп взял в наложницы ещё и Кийа – фактически родную свою сестру по отцу, – а чуть позже женился и на ней.
Нефертити едва исполнилось пятнадцать, когда она понесла уже второго ребенка. Кийа была чуть старше первой жены Эхнотепа и теперь тоже находилась в тяжести. Эхнотеп, лишившись привычного внимания жён из-за их деликатного на данный момент положения, заскучал и начал подумывать о наложнице. Он совершенно не понимал своего старшего брата, который вот уже почти шесть лет неизменно делил ложе с одной лишь Нитоприс и о других женщинах даже не помышлял.
Эйе, жрец храма Осириса, всё более укреплял свои позиции и влияние при дворе фараона. Аменхотеп часто приглашал его на заседания Священных советов, и жрец высоко ценил доверие Солнечного Гора. Как человек умный и прозорливый, Эйе прекрасно понимал, что помыслы и цели большинства влиятельных египетских жрецов не всегда служат государственным интересам и если в срочном порядке не предпринять никаких мер, власть фараона в стране может стать вскоре чисто формальной.
Будучи верховным жрецом богатого храма Осириса, второго по величине в Инебу-Хедже после храма Атума (откуда безраздельно властвующий там Ранеб распространяя свое влияние на весь Египет), Эйе и сам владел обширными земельными территориями. Часть получаемых с них доходов он, как и положено, сдавал в царскую казну, какую-то часть тратил на нужды храма, все же остальные средства – причем, весьма немалые! – тратил исключительно на членов своей семьи. Ибо помимо Нефертити у него были ещё две дочери, и он надеялся устроить их судьбы столь же успешно, как это получилось со старшей.
Нынешнее положение дел в высших кругах власти страны жреца изрядно беспокоило. Особо же его возмущало поведение Ранеба, который, обладая в Египте практически безграничной властью, ценою устрашения либо подкупов склонил на свою сторону многих сегеров и сановников, ставших отныне полностью разделять его весьма опасные политические взгляды. На правах Верховного жреца Инебу-Хеджа Ранеб лично контролировал все храмы Египта и, следовательно, устранял неугодных служителей культа и назначал на их места людей из числа своих сторонников, не считаясь ни с чьим мнением. А не так давно он единолично завладел древним свитком, доселе почти полторы тысячи лет хранившимся в храме «Миллионов лет» в Абидосе.
Свиток сей был написан ещё во времена фараона Хат-Гора, одного из прямых потомков божественного Гора, победившего Сета. Текст древнего папируса гласил, что Гор создал армию «Железных людей», во главе которой поставил неких Шемсу-Гор, наделив их особыми знаниями богов. С тех пор Шемсу-Гор, став фактически самыми доверенными и приближенными людьми Гора, помогали ему править Египтом. Они же и положили начало появлению в Египте жрецов.
Самоуверенно причисляя себя к потомкам Удиму – верховного вождя Шемсу и всего войска, спасшего божественного Гора в одной из битв от неминуемой гибели, – Ранеб тем самым ставил себя едва ли не на одну ступень с фараоном. Дескать, если бы не мой пращур Удиму, не сидеть бы никогда Гору на троне Нижнего и Верхнего Египта!
Аменхотеп давно знал о существовании свитка, описывающего историю зарождения «Железных людей», но ознакомиться с его содержанием до сей поры всё никак не решался. И теперь он размышлял, как ему поступить с Ранебом. Оставить поступок амбициозного Верховного жреца без внимания? Но тот и без того уже мнит себя чуть ли не полубогом! Или всё же попросить его вернуть свиток и, воспользовавшись случаем, наконец-то прочесть?..
Так и не придя ни к какому решению, Аменхотеп, предварительно выдворив из кабинета хранителя печати и главного писца, пригласил к себе Эйе, дабы испросить у того совета. Жрец, выслушав фараона предельно внимательно, признался, что полностью разделяет его опасения.
– Мой повелитель, положение со свитком сложилось весьма щекотливое, – сказал он. – Я подтверждаю существование сего папируса. Храм «Миллионов лет» всегда считался хранилищем наидревнейших свитков. И не только их: думаю, его подземелья скрывают нечто неизмеримо большее. Конечно, доступ ко всем этим реликвиям раньше имели лишь избранные жрецы, но теперь…
– Говори, Эйе! – нетерпеливо приказал фараон.
– Я опасаюсь, мой повелитель, что прежние избранные жрецы храма «Миллионов лет» давно уже пребывают в царстве Осириса. Причем не без помощи Верховного жреца. Более того: как мне стало известно, Ранеб завладел не только древним свитком…
– Чем же ещё? – воскликнул Аменхотеп, снедаемый волнением и нетерпением.
– Неким оружием, о, мой повелитель.
Фараон почувствовал, как по всему его телу пробежала дрожь.
– Неужели и урея Ра оказалась в руках Ранеба? Но как?! Каким образом он смог заполучить ее, когда даже я – фараон! – не знал, где она хранилась! Признаться, отчасти я даже сомневался в ее существовании…
– Я тоже, мой повелитель, но факт, тем не менее, остается фактом…
– Что же делать?! – в отчаянии воскликнул фараон. – Помоги мне, Эйе! Взамен я обещаю тебе достойную награду!
Жрец смиренно поклонился:
– Благодарю тебя, о, солнцеподобный. Служба тебе – вот высшая награда для меня.
Фараон благодарно кивнул:
– Я не сомневаюсь в твоей преданности.
– Мы не можем открыто обвинить Ранеба в заговоре – это слишком опасно, – начал развивать свою мысль Эйе. – К сожалению, Инебу-Хедж буквально наводнён его людьми… Скажи, ты доверяешь Джеру, мой повелитель?
– Да, безраздельно, – кивнул Аменхотеп.
– Что ж, прекрасно… Тогда для начала предлагаю совершить ритуал хеб-сед. Причем непременно в храме Гор-Нармера, что в Саккаре[38]. Я буду сопровождать тебя туда, мой повелитель.
– Остается надеяться, что дух Гор-Нармера поможет разрешить мои многочисленные сомнения… – со вздохом подытожил фараон.
* * *
Спустя несколько дней, едва забрезжил рассвет, и бледно-золотистые лучи Хепри коснулись земли, через дворцовые ворота Инебу-Хеджа проследовала процессия из нескольких паланкинов, окруженная со всех сторон воинами Мефри из личной гвардии фараона. Миновав аллею, ведущую в город, и достигнув вскоре храма Птаха-Сехмет-Нефертума, процессия резко свернула от него на юго-запад и заспешила по древней дороге по направлению к Саккаре.
Аменхотеп готовился к ритуалу хеб-сед загодя и тщательно: в течение трёх дней постился, отказавшись от употребления мяса и рыбы, и не прикасался к женщинам. По совету Эйе он не стал предавать огласке своего намерения посетить Саккару с целью проведения священного ритуала обновления власти. В планы Аменхотепа посвящены были только Эйе, Тутмос и Джер. Остальным же обитателям дворца сообщили, что Солнечный Гор решил просто вместе с эрпатором посетить храм Птаха, покровителя Инебу-Хеджа, для совершения обычного богослужения. О том, что на полпути к Саккаре процессию встретит Эйе, покинувший Инебу-Хедж заранее, дабы подготовить в храме-усыпальнице предков всё необходимое для проведения задуманного ритуала, не знал даже Джер.
Паланкин Эйе двигался навстречу Аменхотепу и его свите. Он тщательно подготовился к хеб-седу и был уверен в успешном проведении ритуала. В тайне он мечтал избавиться от Ранеба и занять его место. Правда, задача сия была весьма сложной, если не сказать – опасной. Эйе надеялся, что дух Гор-Нармера, фараона снискавшего при жизни репутацию не только воина, сумевшего противостоять внутренним раздорам и вторжению в Та-Кемет извне, но и – мудреца, непременно даст надлежащий совет Аменхотепу или, по крайней мере, – знак, смысл которого можно постичь.
* * *
Ещё издали Эйе заметил несколько паланкинов, окружённых охраной. Несомненно, это приближался Аменхотеп. Дорога до встречи фараона с Эйе заняла достаточно времени, Хепри набирал силу; пески, постиравшиеся кругом, вплоть до горизонта впитывали его лучи, дабы после полудня стать раскалёнными, словно царство мёртвых богини Аментет. За это время было о чём подумать и фараону, и жрецу, и эрпатору.
Тутмос, как потенциальный наследник трона, прекрасно знал, что ритуалы обновления власти фараона просто так не совершаются: видимо, у отца появилась веская на то причина. Эрпатору никогда ещё не доводилось бывать в Саккаре, хотя та и находилась сравнительно недалеко от Инебу-Хеджа. Тутмос IV, его дед, был погребён, как и положено, в пирамиде, расположенной в Дахшуре. Вот туда эрпатор наезжал достаточно часто: и почтить память пращура, и принести дары богам, и помолиться Осирису.
О Саккаре же он знал то же, что и все образованные соотечественники: её некрополь, образованный множеством пирамид, в которых были погребены фараоны: Усеркафа, Унас, Тети, Меринет, Пепи I, Пепи II был расположен вокруг того самого храмового комплекса, куда он сейчас и направлялся, возведённого более тысячи лет назад архитектором Имхотепом для повелителя Джосера на основе древней мастабы, принадлежавшей одному из прямых потомков бога Гора.
Тутмос припомнил также предание о семи урожайных и семи голодных годах Египта. Сначала семь лет подряд египтяне получали богатые урожаи, и фараон Джосер вместе с советником Имхотепом, оборудовавшим специальные хранилища в Саккаре, дважды в год наполняли их зерном. Поэтому когда последующие семь лет землю Та-Кемет сковала засуха, благодаря мудрой политике Джосера и Имхотепа[39] голода в стране не наступило: запасы зерна оказались огромны…
Наконец паланкин Эйе встретился с процессией Аменхотепа, и по многозначительному взгляду жреца фараон понял, что для его погружения в состояние кед[40] и общения с духом умершего фараона-мудреца всё готово.