Маргарита осиротела рано, в двенадцать лет. Её мать, урождённая Колетта де Кальмар и её отец граф Филипп де Дюфур умерли от бубонной чумы пять лет назад, когда эта страшная болезнь выкосила половину Европы. Маргарите остался в наследство замок Дюфур с прилежащими землями, которые приносили солидный доход.

Замок Дюфур располагался на берегу небольшого горного озера на отрогах Альп. Маргарита росла подвижным ребёнком, при этом любила читать и много времени проводила в библиотеке. Колетта, как истинно образованная женщина своего времени, дала девочке хорошее образование. Смерть матери, а потом и отца стали трагедией для подрастающей Маргариты. До сих пор остаётся загадкой, благодаря какому чуду девочка осталась жива, даже не ощутив симптомов болезни.

Дядя Маргариты, могущественный герцог Амадей VIII Савойский, прозванный Миролюбивым[44], отдал её на воспитание в монастырь Святой Каролины. Маргарита провела в монастыре пять безрадостных лет, полных запретов и предрассудков. Она любила просиживать в монастырской библиотеке всё свободное время, зачитываясь французскими или итальянскими фолиантами, самые интересные и захватывающие места в которых были вымараны чёрными чернилами, дабы не искушать воспитанниц и послушниц.

В это время Амадей полностью прибрал к рукам родовое гнездо Дюфур и подарил его своей молодой любовнице. Наследница осталась ни с чем.

Когда Маргарите исполнилось семнадцать лет, герцог Савойский задумал выдать её замуж. Маргарита, получив письмо от дяди с этим известием, как уже о деле решённом, была рада, что наконец-то вырвется из этих угрюмых серых стен. За пять лет пребывания в монастыре ей порядком надоели каждодневные молитвы, еженедельные посты и нудные сёстры-монахини.

Нельзя сказать, что эти годы она провела в полном одиночестве, у неё были наперсницы примерно того же возраста со схожей историей. Часто, уединившись в монастырском саду, когда предоставлялась такая возможность, девушки предавались бурным фантазиям.

Фантазии Маргариты сводились всегда к одному: встретить красивого и богатого рыцаря, а затем выйти за него замуж, тот же будет исполнять все её прихоти и желания. Другими словами, избранник Маргариты должен выглядеть как Аполлон, быть страстным, нежным, неутомимым в любовной страсти.

С Бургундией герцога связывали давние узы. Поэтому Амадей Савойский обратил внимание на молодого перспективного полководца виконта де Волана, внебрачного сына графа Неверского. Маргарита и её жених никогда не видели друг друга, они обменялись лишь миниатюрными портретами, заключёнными в золотые медальоны.

Маргарита часами могла рассматривать Пьера, так звали жениха, восхищаясь его красотой. Граф де Волан также был очарован внешностью невесты, её ангельским лицом, обрамлённым золотистыми локонами, и голубыми, словно небо, глазами. И решил, что девушка, обладающая такой внешностью – само совершенство. Как говорится, imago amini vultus[45].

Жених и невеста находились примерно в равном положении, Маргарита – сирота, Пьер – бастард, оба были обделены вниманием и родительской заботой. К тому же, Амадей Савойский был необычайно жаден и давал скромное приданое за племянницей, бесстыдно забыв, что присвоил всё её имущество.

Кортеж из двух повозок с приданным, субреткой[46] и отрядом охраны забрал Маргариту из монастыря и направился к западной границе Савойи на встречу с авангардом жениха. Маргарита, избавившись от ненавистных монашеских одежд, наконец, облачилась в богатое платье из красного бархата, расшитое золотой нитью по лифу, рукавам и передней части юбки.

Она пребывала в девичьих грёзах, не выпуская из рук медальона с портретом жениха. Её субретка, Нинет, постоянно строила глазки одному из сопровождавших кортеж всадников. Солдат был хорош собой, силён физически и прекрасно смотрелся в седле в военном облачении. Повозки двигались медленно, останавливаясь несколько раз за день для отдыха и приёма пищи, а ближе к вечеру разбили лагерь.

Отужинав, Маргарита расположилась в шатре. Настроение у неё было меланхолическим, её постоянно преследовала мысль, что она, по-существу, ничего не знает об истинных отношениях мужчины и женщины.

– Нинет, скажи правду, у тебя был мужчина?

Субретка смутилась, обсуждать такие подробности с госпожой ей вовсе не хотелось.

– Отвечай, я – твоя хозяйка и хочу получить ответ. – Настаивала Маргарита.

Субретка молчала, делая вид, что не поняла госпожу. Маргарита настойчиво продолжала:

– Нинет, расскажи мне, как это бывает. А лучше покажи, – добавила она игриво.

Субретка окончательно растерялась.

– Показать, госпожа, но как?

– Тот солдат, которому ты улыбалась всю дорогу, хорош собой, не так ли? Я хочу, чтобы ты уединилась с ним и показала, как это делается.

– Госпожа, неужели вы будете стоять и смотреть? Он, наверняка, смутится и не сможет ничего сделать, – попыталась робко возразить Нинет.

– Я спрячусь в кустах, он меня даже не заметит. Ну, Нинет, сделай мне одолжение. Иначе я разозлюсь и прикажу тебе! – начала проявлять характер Маргарита. – Обещаю наградить тебя, когда приёдем в Бургундию.

Перспектива материального вознаграждения взяла верх над стыдливостью Нинет, и она, выйдя из шатра, направилась к костру, вокруг которого сидели солдаты. Жан, безусловно, ей нравился и будоражил воображение. Солдат чистил лошадь.

Нинет подошла к нему поближе и призывно помахала рукой. Жан быстро сообразил, что от него требуется и тотчас, закончив своё занятие, последовал за Нинет в ближайшую рощицу. Маргарита, наблюдая за этой сценой из шатра, незаметно выскользнула и спряталась в кустах, откуда прекрасно была видна полянка, на которой уединились любовники.

Нинет распустила шнуровку платья и, задрав юбку, обхватила Жана ногами. И парочка без всяких прелюдий предалась плотским утехам. Маргарита была разочарована происходившим, ибо созерцание голого солдатского зада не показалось ей романтичным, всё выглядело совсем не так, как она себе представляла.

Однако стоны Нинет и её партнёра подсказывали, что это с виду неэстетичное и неромантичное занятие может быть приятным. Маргарита подумала, что в спальне, без одежд, эта сцена смотрелась бы лучше. Она крадучись, чтобы не вспугнуть голубков, вернулась в шатёр.

Час спустя, появилась Нинет, уставшая, растрёпанная, но очень довольная. Выпив вина, она упала около Маргариты, и они обе засмеялись. Утром кортеж отправился в дорогу.

Компания во главе с бароном де Кастельмаром двигалась на запад, преодолев границу Туринского княжества с Савойским герцогством. Настроение у компании было отличным, возвращались с деньгами, хоть и небольшими. На ночлег останавливались всего на несколько часов и снова двигались вперёд. За три-четыре дня они рассчитывали добраться до Безансона.

По возвращении Ла Гир, Ксентрэй и женщины решили навестить банкира Половичинни, забрать у него деньги и причитающиеся им проценты, а на них открыть небольшую харчевню около Безансона. Всю дорогу они активно обсуждали эту тему. Барон ещё не решил, присоединиться ли к друзьям или вернуться в родовой полуразвалившийся замок, на восстановление такого родового имущества никаких золотых салю не хватит. Он не знал – жива ли матушка, да и жизнь провинциального землевладельца теперь не представляла для него ни малейшего интереса.

Повозкой правил Ксентрэй, он натянул поводья, лошадь остановилась. Впереди простиралось небольшое озеро – не мешало бы пополнить запасы пресной воды. Люси, Аделина, Шарль и Ла Гир вылезли из повозки, дабы наполнить кувшины водой и поразмяться. Аньез не пожелала к ним присоединиться. Она выглянула из повозки и осмотрелась.

Из-за придорожных кустов появились две богатые повозки, крытые плотной тёмно-коричневой тканью, по бокам которых виднелись гербы рода Дюфур. Повозки сопровождал конный отряд и пехотинцы.

– Какой-то местный вельможа пожаловал… – заметила, зевая Аньез.

Люси и Ла Гир стояли подле повозки, Ксентрэй сидел за кучера, Аделина и Кастельмар спустились к озеру за водой.

Кортеж поравнялся с повозкой наёмников.

– Посторонись! Прочь с дороги! – крикнул один из стражников и хлестнул кнутом Ла Гира, удар пришёлся наёмнику прямо по груди. Тот упал на колени, как подкошенный. Люси закричала…

Ксентрэй и Аньез, схватив мечи и вертела для жарки мяса, выскочили из повозки. В этот момент подбежали Аделина и Кастельмар.

Ксентрэй ловко воткнул вертел в колесо мимо следовавшей повозки, невольно она остановилась. Охрана, не сообразив, что произошло, замешкалась. Получив преимущество во времени, Шарль прицелился из арбалета в командира конного отряда, стрела попала в цель, и тот рухнул на землю. В отряде началась суматоха. Тем временем Аделина (как умудрённая опытом маркитантка, умевшая постоять за своё имущество и честь) схватила лежавшую в повозке «кошку», привязанную к верёвке, и ловко размахивая ею, разогнала нескольких пехотинцев, отважившихся приблизиться к её друзьям.

Недолго думая, компания наёмников одним махом вскочила в богатую повозку «вельможи» и, выбросив из неё солдата и служанку, помчалась прочь. Трое всадников бросились в погоню. Кастельмар и Ксентрэй ловко отстреливались из аркебузы и арбалета, Ла Гир правил лошадьми. Вскоре преследователи отстали. Сытая, обленившаяся охрана кортежа явно была не в состоянии противостоять наёмникам, закалённым в постоянных войнах.

Повозка долго мчались, не разбирая дороги, лошади устали и перешли на шаг.

– Необходимо сделать привал и напоить лошадей, – сказал Кастельмар Ла Гиру. – Здесь, у реки, самое подходящее место.

Ла Гир натянул поводья, лошади остановились. Примерно в полутора лье, от реки виднелся замок. Шарль первым покинул повозку и посмотрел вдаль, на донжон, вздымавшийся на фоне вечернего неба.

Женщины начали разбирать повозку. В ней стоял огромный сундук, доверху набитый богатыми одеждами из тёмно-красного бархата и тафты, отделанной серебряной и золотой вышивкой, помимо этого в повозке нашлись два бочонка вина, копчёности и мешок с верёвками, видимо припасёнными для хозяйственных нужд.

– Одежда знати! Она любит наряжаться в такой цвет, – сказала Аделина, извлекая аккуратно сложенные наряды из сундука. – А это что такое?

Аделина откинула пышное платье, под которым обнаружила белокурую девушку. Бедняжка была бледна и тряслась от страха.

– Прошу вас, мадам, не причиняйте мне вреда, – девушка умоляюще смотрела на Аделину. В первый момент Аделина растерялась, затем цепко схватила девицу за руку и вытащила из повозки.

– Посмотрите, какого ангелочка я обнаружила! Нам только проблем не хватало!

Мужчины обомлели от такого сюрприза, девица действительно была хороша. Она резко отличалась от грубой и вульгарной Люси и даже от Аделины и Аньез. Чувствовалось воспитание и знатное происхождение.

– Ну, что уставились, благородные господа? – ярилась Аделина. – Она наверняка дочь какого-нибудь графа. Её будут искать!

– Слова твои благоразумны, – согласился Шарль. – Безусловно, её следует отпустить, как только мы окажемся в Бургундии. Наверняка, девчонку уже ищут, с другой стороны, в любом случае, даже если мы её отпустим, за нами будут охотиться. Есть над чем поразмыслить… Заодно и пообщаемся с благородной девицей, – вслух размышлял барон.

– Я готов к общению, – поспешно сказал Ксентрэй, приспуская панталоны.

– Ах, так! Меня уже не хватает, на девочек потянуло! – возопила Люси. – Ну, подожди!

Она подобрала с земли сучковатую палку и начала наступать на Ксентрэя. Никто не ожидал от Люси такого проявления чувств, все дружно засмеялись. Ксентрэй стушевался и спешно ретировался.

– Господа, осмелюсь заметить, в нашей компании только я без женщины, – вмешался Кастельмар. – Да простит меня прекрасная Аделина, – он галантно поклонился в её сторону, – она старше меня и в трауре по нашему умершему незабвенному другу. Поэтому будет справедливо, если я буду общаться с этим ангелочком, – подвёл итог барон. – Возражения есть?

– Нет, нет, вы абсолютно правы, Кастельмар! – тут же подхватили довольные Люси и Аньез. Такая соперница им была не нужна. Ла Гир и Ксентрэй, поставленные перед фактом, вынужденно согласились.

Барон подал руку девушке.

– Как вас зовут, сударыня, и куда следовал ваш кортеж?

– Я – графиня Маргарита де Дюфур, – девушка решили опустить подробности своих родственных связей. – Следую, чтобы встретиться со своим женихом в Мюлузе.

– О! Сударыня, так вы обручены! Magna res est amor[47]! – барон пытался наладить светскую беседу и разговорить девушку.

– Да, уже три месяца. Но мы ни разу не виделись, – Маргарита немного успокоилась: кажется, она попала в приличное общество, где изъясняются вполне пристойно и даже на латыни.

– И кто же ваш счастливый избранник? Если не секрет, конечно.

– Виконт Пьер де Волан, – робко ответила Маргарита.

– Весьма сожалею, сударыня, но лично с ним не знаком. Не имел чести встречать в Безансоне.

– У него замок в предместьях Невера, вы не могли встречаться в Безансоне, – уточнила девушка, немного осмелев.

Окончательно поняв, что её, по крайней мере, не убьют и не изнасилуют, она начала приходить в себя. Молодой мужчина начинал ей определённо нравиться, он был хорош собой и не дал в обиду. Маргарита понимала, какую услугу он только что оказал ей, и пыталась быть вежливой. Лучше удовлетворять прихоти одного мужчины, нежели троих – решила она.

– Как ваше имя, сударь? – спросила она и смутилась.

– Я Шарль, барон де Баатц де Кастельмар, наёмник герцога Бургундского Филиппа Доброго. Эти мужчины тоже благородного происхождения, – барон махнул рукой в сторону друзей.

– Так вы не бандиты! Слава Всевышнему! – Маргарита, как истинная католичка перекрестилась. Сильные видят в Боге доказательство своей силы, слабые – защиту от своей слабости.

– Вам нечего бояться, сударыня, вы будете под моей защитой, – попытался ободрить девушку Шарль.

Компания не сомневалась, что далеко оторвалась от преследователей и решала организовать привал на ночь. В повозке было множество копчёных колбас и окороков. Так что пир удался на славу. Женщины оделись в дорогие наряды и позировали друг перед другом.

Изрядно выпив и закусив, Ла Гир, мечтательно созерцал замковый донжон, едва различимый в вечерней дымке.

– Вот бы пожить, как барону, хоть немного. Я помню свой полуразрушенный замок, пострадавший от нескончаемых междоусобных воин. Даже в детстве я боялся то англичан, то соседей-баронов, которые не прочь разжиться грабежом. Что толку от моего титула, если он не кормит и не греет.

– И я желала бы пожить как знатная дама, чтобы меня причёсывали, одевали, кормили. Надоело скитаться. Хочется оседлой спокойной жизни, – вздохнула Аделина, поглаживая золотую вышивку на рукаве своего платья.

– Господа! Так в чём же дело! Замок в пределах видимости, рукой подать! Кто помешает нам его захватить?! – пошутил Ксентрэй.

Кастельмар и Ла Гир переглянулись и уставились на Ксентрэя.

– А, действительно, почему бы и нет?! У них есть всё, у нас – ничего! Надо их ограбить! – хорохорилась совершенно пьяная Люси.

Маргарита, слушая эту пьяную болтовню, воспринимала всё происходящее, как захватывающее приключение. Она слишком долго находилась взаперти, лишённая развлечений. Её захлестнула волна воображения. «Пограбить» в понимании Маргариты, означало – одолжить на время. А пожить в чужом замке, было верхом её фантазий. Поэтому, когда она открыла свой прелестный ротик, все оторопели.

– Господа! Осмелюсь высказаться, я знаю, как можно проникнуть в замок совершенно неожиданно для его обитателей, читала об этом в книге в монастырской библиотеке.

Все замерли и уставились на девушку, раскрыв рты от удивления. Первым от шока оправился Шарль:

– Сударыня, я вообще-то предполагал, что в монастырях читают молитвы и хранят девственность, а не готовят монашек к боевым действиям. Конечно, существуют ордена рыцарей-монахов, но вот с женщинами там проблема.

Все дружно загоготали. Маргарита ничуть не смутилась. Она решила использовать возможность насладиться свободой сполна. Жених далеко, ничего не узнает. А здесь рядом Шарль, у него такие красивые глаза и сильные руки! А потерю девственности, в случае чего, можно объяснить чрезвычайными обстоятельствами: дескать, деваться было некуда, иначе бы убили.

– Да, вы абсолютно правы, барон, из нас не делали наёмников. Эту книгу я прочла случайно, она повествует о приключениях благородного рыцаря. Все сомнительные места монахини вымарали чернилами. Так вот, главные герои этого произведения проникают в замок для спасения невинной благородной девы через дымоход!

Друзья снова переглянулись. Женщины развеселились.

– Вот так ангелочек невинный! – заходилась от смеха Аньез. – Кто бы мог подумать! До чего доводят монастыри!

– А что, захватить и ограбить замок по пути следования к жениху, это так романтично! – издевалась Люси, не простившая Маргарите поведения Ксентрэя.

Нахохотавшись вволю, женщины опрокинули ещё по чаше вина.

– Я хочу пожить в этом замке, – заявил пьяный Ла Гир.

– И я. Как говорится, жареный голубь не залетит тебе в рот[48], – поддержал Ксентрэй.

– А мы уж тем более, – хором поддержали женщины и снова засмеялись.