Для жителей Толедо стало полной неожиданностью, когда по приказу короля Хуана II на центральной площади был обезглавлен его многолетний и бессменный фаворит герцог де Луна. На столь крайнюю меру Хуан Трастамара пошел по трем причинам. Во-первых, герцогу было известно слишком много дворцовых тайн. Во-вторых, как случайно выяснилось, тот в течение длительного периода времени пользовался благосклонностью королевы Марии Арагонской, причем в ее же покоях. А в-третьих, подрастающий наследник, дофин Энрике, с каждым годом приобретал все более опасную схожесть с герцогом-фаворитом. Сие щекотливое обстоятельство и послужило последней каплей, переполнившей чашу королевского терпения.

Зато для амбициозного епископа Санчо де Ледесмы настал весьма подходящий момент: самый ярый покровитель ордена «Второе пришествие» герцог де Луна публично казнен, престарелый де Нойя все чаще страдает различными хворями, а Рим все более нуждается в новом – молодом и здоровом – архиепископе Кастилии.

Словно в подтверждение чаяний Ледесмы, из Рима прибыл человек понтифика и передал епископу не только устные, подкрепленные золотыми флоринами и дукатами заверения Евгения IV в поддержке, но и флакон… с ядом.

О том, что Фернандо де Нойя страдал в последнее время подагрой и болями в пояснице, было известно всем, поэтому яд подобрали соответствующий: сначала боли в пояснице заметно усиливались, потом переходили на область позвоночника и живота, а через неделю человек умирал. Именно по этой причине «скоропостижная» смерть архиепископа Фернандо де Нойи и не вызвала у придворных лекарей никаких подозрений. Почившего архиепископа похоронили со всеми положенными его священному статусу почестями…

Поскольку королевство не могло долго оставаться без духовной власти, ровно через семь дней после похорон состоялось внеочередное совещание Священного капитула. Здесь-то и пригодилось золото Рима: де Ледесма щедро оплатил голоса своих будущих «сторонников» и в итоге был избран членами капитула почти единогласно. Нашлись, конечно, и те, что не приняли золота, зато теперь новый архиепископ точно знал, кто его враги, и собирался со временем от них избавиться, прибегнув, например, к обвинению в ереси либо симонии.[73]

С первых же дней вступления в должность Санчо де Ледесма по-хозяйски расположился в покоях предшественника, а в кабинете бывшего архиепископа его люди обнаружили вскоре тайную переписку де Нойи с островом Форментера…

Опыты в тайной лаборатории активно тем временем продолжались. Альгвазил, предчувствуя приближение цели, пребывал в таком возбуждении, что однажды пообещал Филиппу Артамаде буквально золотые горы, чем, разумеется, изрядно подстегнул рвение алхимика. Теперь Артамада не сомневался: в случае успеха он получит то, к чему стремился всю жизнь, – богатство и защиту от инквизиции.

К сожалению, из четырех похищенных из монастыря девушек в живых осталась только одна – юная Мария. Остальные монахини скончались от проводимых над ними опытов в страшных муках, и Алехандро мысленно похвалил себя за предусмотрительность.

Поскольку альгвазил почти не покидал теперь замка на Форментере, его любовные отношения с Ангеликой возобновились. Она же, полностью подчиненная его воле, по-прежнему всячески ему угождала: как в лаборатории, так и на совместном ложе.

Когда прозорливый альгвазил почувствовал, что Ангелика тщательно старается скрыть от него свое сочувствие к оставшейся в живых монахине, он в категорической форме запретил ей не только разговаривать с пленницей, но даже приближаться к ее комнате. Ангелика, опасаясь гнева своего господина, в очередной раз безропотно подчинилась.

Однажды ночью, когда после бурных любовных возлияний альгвазил и Ангелика уже крепко спали, в замок прибыл Родриго Бахес. Альгвазила тотчас разбудили, и он, покинув греховное ложе и торопливо набросив на плечи теплый восточный халат, уединился с другом в своем кабинете.

Чуткая Ангелика тотчас проснулась и в одной рубашке, босиком, неслышно проследовала за любовником, охваченная смутной тревогой. Незаметно подкравшись к кабинету альгвазила, она прислонилась ухом к двери и затаила дыхание.

– Что случилось, Родриго? – донесся до нее недовольный голос альгвазила. – Что за спешка? Не мог подождать до утра?

– Дело слишком серьезное, друг мой! Я привез печальную новость: архиепископ де Нойя скоропостижно скончался.

Ангелика услышала, как альгвазил, сраженный, видимо, известием, с тяжелым вздохом опустился в кресло.

– Лично я подозреваю, что архиепископа отправили на тот свет умышленно, – продолжил между тем Бахес. – И даже догадываюсь – кто. Несомненно, это дело рук епископа Санчо де Ледесмы!

– Скорее всего, ты прав, Родриго, – глухо отозвался альгвазил. – Насколько я помню, Ледесма всегда зарился на священный трон де Нойи. А я, к сожалению, был слишком увлечен идеей выведения гомункулуса и совершенно упустил из виду коварного епископа…

– Это еще не все, приятель… – робко произнес Бахес.

– Что еще? Не тяни! – воскликнул альгвазил.

– У меня есть сведения, в достоверности коих я не сомневаюсь, что Ледесма подозревает тебя в связях с покойным архиепископом и догадывается о наших делах. Словом, он приказал доминиканцам разыскать тебя…

– Доминиканцам?! Но это то же самое, что отдать меня в руки инквизиции! Надеюсь, Ледесме ничего не известно о здешнем моем убежище? – занервничал альгвазил.

– Не уверен, мой друг… И еще мне кажется, что среди нас кроется предатель…

– Этого не может быть! Об острове Форментера знали только трое: я, ты и де Нойя! Немые стражники, сам понимаешь, не в счет…

– Да, все так, но не забывай, что у покойного архиепископа были секретари! Они легко могли выкрасть что-нибудь из вашей переписки, – безапелляционно подытожил Бахес.

– Что же делать?! – растерянно воскликнул альгвазил.

– Бежать! – не задумываясь, посоветовал Родриго.

– И бросить лабораторию?! Именно сейчас, в самый ответственный момент?!

– Не бросить, а уничтожить вообще! Увы, но другого выхода нет. Иначе ты потеряешь не только монашку, но и жизнь…

Ангелику затрясло от холода и страха. В полном смятении она быстро и незаметно вернулась в свою комнату. Подслушав разговор хозяина и его помощника, она теперь нисколько не сомневалась: альгвазил прикажет уничтожить и лабораторию, и… всех обитателей замка.

«Когда?.. Когда это произойдет?.. Утром или сейчас?.. – лихорадочно размышляла Ангелика. – Филиппа Артамаду убьют, конечно, в первую очередь. Меня он тоже не оставит в живых, я слишком много знаю…»

Заслышав шаги, женщина замерла. Мимо ее комнаты прошли альгвазил и Бахес, вполголоса что-то обсуждая.

«Наверняка готовят план кровавой расправы, – решила объятая страхом Ангелика. – Бежать! Бежать!.. Но куда? Кругом море, а ближайшие острова слишком далеко… Но оставаться тоже нельзя… И медлить нельзя: вдруг они уже сейчас придут за моей жизнью?.. В детстве я, помнится, хорошо плавала…»

В чем была, в одной лишь ночной сорочке, француженка незаметно выскользнула из комнаты, на цыпочках миновала коридор, ведущий в северное крыло замка, и по винтовой лестнице поднялась на смотровую башню. Охраны нигде не было видно.

Ангелика посмотрела вниз: у подножия острова чернела спокойная гладь моря, отражая усеянное звездами небо… Женщине стало страшно. Не осмелившись помолиться Господу, ибо давно занималась колдовством, она собралась с духом, зажмурилась и… прыгнула вниз.

Море тотчас поглотило ее, увлекая ко дну. Однако сдаваться Ангелика не собиралась: отчаянно работая руками и ногами, она выбралась на поверхность и попыталась сориентироваться. Увы, вокруг, насколько хватало глаз, простиралась только вода.

Тогда Ангелика решила положиться на судьбу и плыть наугад: вдруг повезет, и ей удастся все-таки достичь одного из тех островов, что наблюдала она в солнечные дни на горизонте? Лишь бы хватило сил…

Утром следующего дня течение вынесло почти безжизненное тело француженки на песчаный берег одного из небольших островков далеко-далеко от замка Форментера.

Комната Филиппа Артамады располагалась рядом с лабораторией, поэтому от звука бьющегося за стеной стекла он мгновенно проснулся.

– Что там происходит? – недовольно проворчал Филипп, поднимаясь с постели и поеживаясь от холода.

Закутавшись в шерстяное одеяло и прихватив свечу, алхимик направился в лабораторию. Открыв дверь, он в потрясении замер на пороге: весь пол был усеян осколками колб, реторт и прочих стеклянных сосудов.

Артамада тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. Когда остатки сна полностью улетучились, он заметил в полумраке лаборатории двух стражников: те рвали свитки с записями и бросали их… в камин!

– Что вы делаете?! – вскричал Артамада, преисполненный негодования. – Кто позволил вам здесь своевольничать?

С этими словами алхимик бросился к одному из стражников, однако тот бесцеремонно отшвырнул его в сторону, промычав в ответ лишь что-то нечленораздельное.

– Не смейте этого делать! Прекратите немедленно! Вы с ума сошли?! Я сейчас же доложу обо всем альгвазилу! – пригрозил Артамада, оставив тщетные попытки урезонить и остановить немых мускулистых охранников.

Дверь в лабораторию отворилась. Филипп, услышав шаги за спиной, с надеждой оглянулся. На пороге стоял альгвазил. Видневшаяся из-под роскошного восточного халата белая рубашка его была окровавлена, в руке он сжимал басселард, по которому стекала свежая кровь…

– Господин альгвазил, – едва слышно пролепетал Артамада, – что случилось?

Ничего не ответив, Алехандро начал медленно наступать на алхимика.

– Вы… вы убили моих помощников? – догадался Артамада и в страхе метнулся к стрельчатому окну.

Увы, окно оказалось расположено слишком высоко…

Издав душераздирающий вопль, Артамада упал на колени:

– Пощадите меня, господин! Я еще пригожусь вам! Вы же обещали…

Договорить он не успел: альгвазил вонзил в горло несчастного клинок басселарда.

Филипп Артамада захрипел, изо рта, клокоча, хлынула кровь, и алхимик забился в предсмертных конвульсиях.

В лабораторию влетел Родриго Бахес. Не обращая внимания ни на погром, ни на окровавленный труп Артамады, он возбужденно крикнул:

– Алехандро! Ангелика сбежала!

Альгвазил поднял на друга затуманенный взор:

– Ерунда! Отсюда невозможно сбежать… Наверняка просто спряталась где-то… Мы найдем ее, Родриго!..

Ангелика лежала на горячем песке, едва дыша. Постепенно силы и сознание стали возвращаться к ней, она открыла глаза, пошевелила руками, приподняла голову. «Жива!» – пронеслась радостная мысль. Ангелика собралась уж было подняться и оглядеться, как вдруг услышала грубый мужской голос:

– Матерь Божья! Женщина! Откуда ж она тут взялась?..

Ангелика испугалась и закрыла глаза, притворившись бездыханной.

– Красивая, – раздался второй голос. – Видать, знатного роду. Видал, какая сорочка у ней богатая да кожа нежная?.. Интересно, как она сюда попала?..

– Может, кораблекрушение? – предположил первый.

– Не думаю, море всю неделю спокойно было… А помнишь, мы с тобой видели, как с башни на острове Форментера что-то сбрасывали? Мы еще решили, что трупы?.. Скорей всего, она тоже оттуда…

– И что будем с ней делать?

– Для начала попробуем привести в чувство… Если узнаем от нее что-нибудь интересное, дон Калидо, я думаю, щедро наградит нас.

Поскольку поиски Ангелики оказались бесплодными, Алехандро де Антекера догадался, что она, пытаясь избежать расправы, спрыгнула со сторожевой башни в море. «Что ж, тем самым глупая женщина добровольно обрекла себя на гибель в пучине», – удовлетворенно подумал он и успокоился.

По приказу альгвазила немые стражники сбросили трупы алхимиков в море. Теперь настал черед избавиться от самих стражников, ибо оставлять их в живых было слишком рискованно: те вновь могли попасть в руки инквизиции, а в тамошних подземельях, как известно, начинают говорить даже немые… Однако здесь альгвазил столкнулся с проблемой неравенства сил: преимущество было явно на стороне охранников. Пришлось снова прибегнуть к помощи Родриго Бахеса, в хитрости и изобретательности которого Алехандро не сомневался.

Он не ошибся. Бахес, недолго думая, решил воспользоваться приемом, весьма распространенным в Кастилии во времена римского владычества.

Яд для стражников и противоядие для себя у Родриго имелись, поэтому он, не мешкая, вылил адское зелье в бочонок с вином и заявился с «подарком» в стражницкую:

– Выпьем, друзья! Вы отлично поработали! Альгвазил, кстати, подготовил для вас очередное задание, но сегодня разрешил отдохнуть и повеселиться…

Охранники угрюмо и недоверчиво воззрились на помощника хозяина, готовые в любой момент, если понадобится, выхватить мечи из ножен: после расправы над алхимиками они резонно ожидали такой же участи.

Догадавшись об их состоянии, Родриго откупорил бочонок, наполнил себе чашу почти до краев и с возгласом: «За успех будущего дела!» залпом осушил ее.

Стражники многозначительно переглянулись и одобрительно промычали, поскольку давно научились понимать друг друга без слов. А вскоре они уже бились в предсмертной агонии, оглашая замок диким животным рыком…

Когда последние хрипы и стоны смолкли, в стражницкую вошел альгвазил. Обведя ничего не выражающим взглядом рукотворное «царство смерти», он удовлетворенно кивнул и сказал:

– Молодец, Родриго! Теперь Ледесма точно ничего не узнает. Если, конечно… – он выразительно посмотрел на помощника.

Бахес поспешно заверил:

– Я с тобой до конца, Алехандро!

– Я верю тебе, Родриго. Собери теперь все необходимое для дальней дороги и подготовь к отъезду монахиню. Мы должны как можно скорее спрятать ее от соглядатаев нового архиепископа.

…Бахес застал Марию забившейся в угол комнаты и съежившейся от страха. Девушка слышала и предсмертные крики алхимиков, и утробное мычание умирающих стражников, поэтому решила, что с приходом помощника альгвазила настал и ее смертный час. Она тихо заплакала.

Родриго исподволь взглянул на ее заметно округлившийся живот и доброжелательно осведомился:

– Как ты себя чувствуешь?

Монахиня вздрогнула.

– Как обычно, – едва слышно ответила она.

– Оденься как можно теплее, на улице холодно и ветрено…

Мария вскинула на Бахеса полные удивления глаза:

– Вы хотите сказать, что я… должна покинуть замок?

– Да. Мы решили переправить тебя в более безопасное место.

Монахиня горько вздохнула:

– Безопасное от кого? От Бога безопасных мест на земле нет…

Родриго рассвирепел:

– Поменьше разговаривай, не то отправишься вслед за остальными!

На рассвете альгвазил, Бахес и монахиня сели в небольшую шебеку[74] и покинули остров Форментера навсегда.

В родную Талаверу Алехандро возвращаться не хотел: он не исключал, что отец Доминго стал приспешником нового архиепископа и, следовательно, легко мог выдать их.

Надежда оставалась только на замок Аранхуэс и на верную Консуэло де Ампаро. Однажды графиня уже оказала ему услугу, выкрав ларец из замка Аржиньи, и Алехандро не сомневался, что женщина не откажет ему и на сей раз.

Появление возлюбленного в Аранхуэсе, да еще с дамой, явно находящейся в положении, стало для донны Консуэло полной неожиданностью.

– Кто это? – не очень приветливо поинтересовалась графиня, выразительно взглянув на молодую женщину, стыдливо прикрывающую живот плащом.

– Потом объясню, – отрезал альгвазил. – Ее зовут Марией. А с моим другом Родриго ты уже знакома. Дорогая, нам нужно отдохнуть и подкрепиться. Марию следует разместить в отдельной комнате и обеспечить ей хороший уход. А заодно и зоркий присмотр…

– Хорошо, любимый, я сделаю все, как ты пожелаешь, – изобразила покорность Консуэло, ибо проявлять характер по отношению к богатому поклоннику было невыгодно и неразумно.

По распоряжению графини гостей сытно накормили и приготовили для них просторные светлые комнаты. Когда Родриго и Мария удалились в отведенные им покои на отдых, Консуэло, оставшись с Алехандро наедине, вкрадчиво спросила:

– Ты расскажешь, что привело тебя в Аранхуэс в столь странной компании?

– Нет. Даже не проси, Консуэло. Так будет лучше для всех и, прежде всего, – для тебя…

– Мне кажется, ты чего-то боишься… Или кого-то? – не отставала графиня, ласково поглаживая любовника по щеке нежными пальчиками. – Я слышала, твой покровитель, архиепископ де Нойя, умер, и его место занял Санчо де Ледесма?..

Альгвазилу не хотелось обсуждать с женщиной столь больную для него тему, но молчание могло дать ей повод для различного рода догадок, в том числе нелицеприятных.

– Дорогая, просто я попал в затруднительное положение, и нам с Родриго какое-то время придется скрываться. Прошу тебя, позаботься о Марии! Поверь, это очень важно для меня. А я, как всегда, щедро отблагодарю тебя… И обещаю присылать весточки…

Консуэло капризно поджала губки:

– Мария ждет ребенка от тебя?

Алехандро рассмеялся:

– Неужели ревнуешь?

– Да, – призналась графиня. – Я не хочу делить тебя с другой женщиной!

– Не волнуйся, дорогая! Отец ребенка – Родриго, – солгал, не моргнув глазом, Алехандро.

У Консуэло отлегло от сердца:

– Хорошо, пусть она остается в Аранхуэсе, а я обещаю присмотреть за ней.

– Нет, нет, дорогая! Только не здесь! Хотелось бы поселить Марию как можно дальше от Толедо. Придумай что-нибудь…

Консуэло задумалась.

– Что ж, тогда отправлю ее, пожалуй, в Валенсию-де-Алькантара, к старшему брату, – приняла она решение. – Это на границе с Португальским королевством… Ты не против?

Алехандро тотчас же вспомнил, что замок Валенсия-де-Алькантара принадлежал некогда тамплиерам, а теперь – ордену Алькантары,[75] и что именно в архивах сего замка Бахес обнаружил заветные записи, указавшие им местонахождение ларца.

– Магистр ордена Алькантары Лоренсо де Канталехо – твой брат? – осторожно спросил Алехандро.

Консуэло удивленно вскинула брови:

– Да. А вы знакомы?!

– Нет. Просто слышал о нем…

Графиня, успевшая соскучиться по мужской ласке, страстно обняла любовника:

– Давай оставим эти ненужные разговоры, Алехандро! Кто знает, когда доведется встретиться вновь?..

– Думаю, что скоро, дорогая… Я не собираюсь прятаться вечно… А пока хочу сделать тебе подарок…

Алехандро извлек из внутреннего кармана камзола массивную золотую цепочку с висящим на ней камнем необычайной красоты, накинул ее на нежную шею любовницы и аккуратно застегнул сзади.

– Какая прелесть! – воскликнула графиня. – Что это за камень, дорогой?

– Александрит, – ответил альгвазил, загадочно улыбнувшись. – Говорят, он обладает магическими свойствами…

– О, я и не знала, что ты тоже веришь в магию! – кокетливо воскликнула графиня, поигрывая переливающимся на груди камнем.

В ответ Алехандро страстно припал к ее губам.

…На следующее утро альгвазил попрощался с Консуэло и вместе с Родриго покинул Аранхуэс. Графиня тотчас отписала брату письмо, в коем умоляла приютить одинокую молодую женщину, которую якобы обесчестил некий идальго, жениться не собирающийся, но продолжающий непристойно преследовать. Консуэло знала, что честь и благородство для брата – прежде всего, поэтому не сомневалась: он непременно приютит бедняжку.

Тщательно изучив тайную переписку Фернандо де Нойи и Алехандро де Антекеры, обнаруженную в кабинете предшественника, архиепископ Санчо де Ледесма тотчас отправил своих людей на остров Форментера. Вернувшись, те доложили, что по прибытии в замок обнаружили лишь несколько трупов и остатки разгромленной алхимической лаборатории.