ГЛАВА СЕДЬМАЯ

По дороге в Хаммабург Лют с десятком разведчиков решил попутно заехать на известный ему пост, где Скурлата перекрывал пути к западной границе, чтобы предупредить о происходящих в столице событиях.

Гонца от датского посольства в сторону Хаммабурга на посту не видели.

— Должен был быть гонец. Обязательно должен. Для них это очень важно, — расстроенный Лют настаивал так, словно это его жизнь зависела от поимки посла. Впрочем, для каждого из разведчиков жизнь князя равнялась собственной жизни, и не только потому, что все они очень любили Годослава, но еще и потому, что в случае прихода к власти в княжестве данов все те, кто верой и правдой отстаивал интересы своего правителя, стали бы изгоями.

— Нам он не попался. А что ты хочешь, я же не сокол, чтобы сверху смотреть… Ставр почти всех людей забрал. У нас в границе дыра на дыре, — оправдывался Скурлата. — Скачи поскорее дальше. Предупреди Ставра или даже самого князя. Пусть хоть из дружины заставы выставят… Меня воеводы не послушают…

Здесь, на западной границе, стояла, разбросанная по большому участку, основная княжеская дружина в шестнадцать тысяч копий и пять тысяч стрельцов. Ждала переправы франков, но где она будет осуществляться, никто не знал, и потому перекрыть требовалось все возможные участки, а дружину растянуть точно так же, как были растянуты посты разведчиков. Но воеводы держали между собой постоянную связь, чтобы иметь возможность быстро сконцентрировать силы там, где объявится враг. Благо протяженность границы княжества не столь велика, чтобы лишить их этой возможности. Облитые смолой поленья держали на вышках, рядом с постоянно горящим факелом дежурил воин, чтобы по команде поджечь сигнальный костер, предупреждающий

о беде. А пары наблюдателей, ждущие этого костра, периодически сменяли одна другую, чтобы не устали от ожидания глаза и не был пропущен сигнал. Стрельцы в каждой дружине были посажены на коней, чтобы в нужный момент массированным обстрелом помешать переправе. Все это было продумано и подготовлено князем-воеводой, хотя сам Дражко понимал — остановить переправу такой большой армии он со своими силами не в состоянии.

— Отправь к воеводам гонца. Пусть поспрашивает. Был ли дан? А ты собирай людей, сколько сможешь, и даже больше… Сейчас все понадобиться могут… — Лют рассказал, что устроили в Рароге даны и бояре. — Меня Сфирка спешно отправил. Не знаю даже, чем там кончилось… Но Дражко приказал готовиться к большим событиям. Велел беречь Годослава и никого к нему не подпускать. Данов и бояр, если они с данами, бить нещадно и без разбора. А если и без данов будут, потеря невелика…

— А воеводы кто? — спросил в ответ Скурлата, словно Лют сам этого не знал. — Все как один сыны боярские… Поднимут они на отцов оружие?…

Лют пожал плечами:

— Все же предупреди об измене…

И погнал коня. Другие разведчики, отправленные с пращником, не отставали. Впрочем, дорога впереди осталась не длинная. Переправу уже было видно. На той стороне — Хаммабург.

В Хаммабурге, выведя коня на доски причала, Лют удивленно осмотрелся. А проехав вместе со своим маленьким отрядом в улицы, удивился еще больше. Он бывал здесь несколько раз, думал, что хорошо знает город, но сейчас с трудом, предварительно проплутав, нашел дом купца-ремесленника Олексы. Так изменился малолюдный прежде, захудалый городишко всего за несколько дней. Не слезая с коня, чтобы не терять драгоценное время, молодой разведчик пнул ногой дверь и грозно потребовал у отрока, приказчика лавки, что вышел на стук, вызвать хозяина на улицу. Олекса вышел. Выслушал молодого разведчика и развел руками.

— Утром Ставр пришел с приклеенной бородой, переоделся, забрал Барабаша и ушел. Я его больше не видел. Да небось в ристалище он. Там сегодня стрельцы соревнуются. Барабаш приз выиграть хочет. Ему франкский Карл самолично гору золота обещал. А что, он и выиграет…

— А ты что не пошел?

— После состязаний праздник в городе. Мое дело торговое. Готовиться след…

— Моих людей пристрой где-нибудь, — попросил Лют;

— Что им в доме делать. Да и негде… Пусть отправляются в берестяной сарай. Там все наши собираются.

— Вот и отправь! Объясни дорогу…

— А ты?…

— А я — искать Ставра или прямо к князю…

Лют стеганул коня нагайкой и погнал за город. Однако, кажется, было уже поздно — оживленные, возбужденные люди покинули берфруа, восторженно что-то обсуждая, размахивая руками и рассказывая друг другу то, что каждый и сам видел. Первый день турнира завершился, и все спешили в Хаммабург, чтобы продолжить веселье там. Прямо на кривые улицы из хозяйских дворов и построек, найдя место у стены каждого трактирчика или лавки, таровитые людишки еще утром выкатили бочки с пивом, вином и медом в предвкушении большого торгового дня и соответствующей такому дню наживы. Когда у людей праздник, они на зелье последние гроши потратят, забыв про голодных детей, оставшихся дома. Акробаты и жонглеры на городской площади спешно растягивали свои сцены-шатры и расстилали ковры для выступлений. Вымеряли шесты и протягивали между домами канаты ловкачи-канатоходцы. Пристроившись на ступенях чужого дома, настраивали струны на лютнях и виолах голиарды. Дудели сразу в несколько дудочек и кувыркались одновременно, не смущаясь жесткостью дороги, развеселые скоморохи. Всем хотелось и поживиться, и повеселиться, потому что такого большого праздника местные саксы и приезжие славяне в своей жизни не видели.

Скакать против толпы, идущей по дороге сильной, с безостановочным течением рекой, Лют возможности и даже смысла не увидел. Он вообще уже не увидел смысла в том, чтобы добираться до ристалища, а просто съехал с дороги и стал, не слезая с коня, рассматривать толпу. Ставра при его росте легко было увидеть издалека. Но Ставр не показывался. Время терялось катастрофически. Разведчик, путая сакские, франкские и славянские слова, поинтересовался у едущего верхом рядом с дорогой купца, есть ли в город другие пути.

— Есть и верхняя, есть и нижняя дороги, но они похуже, да и подлиннее. А кому уж невтерпеж, тот прямиком через лес может податься… Верхом там не продраться, одежду вместе с кожей в клочья разорвешь, а пешью — пожалуйста… — ответил словоохотливый купец на хорошем славянском языке, по внешнему виду определив в разведчике бод-рича. Торговое дело такое, что дает наметанный глаз на покупателя…

И тогда Лют решил ехать сразу к Годославу, хотя знал, что раскрывать инкогнито князя нельзя. А следовательно, необходимо будет найти какой-то другой способ передать весть. Впрочем, камень, пущенный из пращи с далекого расстояния, был хорошо известным сигналом Далимилу. Можно будет этим и воспользоваться, — решил пращник.

Узнав у полупьяных прохожих, где находится лагерь приезжих рыцарей, Лют выбрал из двадцати противоположных вариантов, предложенных ему на выбор то ли полушутя, то ли всерьез, один, не будучи при этом полностью уверенным, что вариант верный: лагерь где-то совсем рядом с ристалищем. Толпа, двигаясь навстречу, мешала проехать, снова время терять не хотелось. И молодой разведчик направил коня прямо в лесную чащу, пытаясь срезать путь. Но лес был незнаком, чаща местами оказалась такой густой, что пробраться сквозь нее мог разве отряд дровосеков после недельной работы. Лют начал петлять, огибая причудливой формы овраги с шумливыми весенними ручьями, и слегка потерял ориентацию, хотя солнце стояло почти в зените, и определить по нему стороны света было нетрудно. Но знание сторон света помогло мало. Потом он чуть не увяз в болоте, скрытом редколесьем, и пришлось делать еще один, теперь уже большой объезд. Таким образом, через час пращник выехал совсем не туда, куда планировал. Перед ним была отвесная природная стена из камней, перемешанных с землей. Стена составляла обрывистую сторону обширного холма. Посмотрев по сторонам, разведчик свернул налево, подгоняя коня, чтобы наверстать упущенное время. Здесь чаща была не такой непролазной, а высота стены постепенно снижалась, и лес становился реже. Лют хотел было уже и в галоп коня пустить, где окружность это позволяла, но тут заметил впереди, среди кустов, какое-то движение. Привычка разведчика сработала сразу. Лют слегка натянул повод и пригнулся к гриве коня. И так замер, не зная, на что решиться — подъехать к незнакомым людям и спросить дорогу или сперва присмотреться, узнать, что за люди и почему они прячутся в чаще. Последний довод представлялся благоразумнее — если люди прячутся, им есть кого опасаться. Лют отпустил повод и медленным шагом, готовый развернуться и ускакать в случае откровенной опасности, стал приближаться.

И увидел… Впереди, в кустах, шла жестокая борьба. Возможно, именно поэтому разведчик и сумел оказаться достаточно близко, шагах в двадцати, оставаясь невидимым.

Через толстый поперечный сук была переброшена веревками чьи-то руки дергали ее, выравнивая и привязывая один конец к стволу. Разговаривали по-франкски. Должно быть, солдаты Карла кого-то вешали. Те солдаты, которые готовятся вступить в землю бодричей.

Лют достал пращу и развязал берестяной туес с камнями, подвешенный к седлу. Чуть-чуть повод вправо, чтобы большой куст не мешал обзору. Шлем валяется на земле. Чей-то затылок в суконном подшлемнике словно специально подставлен. Праща с легким свистом сделала несколько оборотов, набирая скорость, и тут же камень сорвался с кожаной чаши. Лют почти никогда не промахивался и с более дальнего расстояния. Ворону мог на лету сбить. А уж с двадцати-то шагов… Солдат рухнул на землю без звука. И в тот же момент натянулась веревка на суку, раздался чей-то вскрик, перешедший в хрип. Лют выхватил меч и со всем пылом юности ударил коня пятками по бокам. Он протаранил кусты, выскочив на маленькую полянку. Увидел, как отступили от повешенного четверо солдат, и с ходу направил коня прямо на них. Солдаты спохватились только тогда, когда он уже нанес первый удар. Меч рассек шею ближе других стоящему франку. Следующего пращник сбил грудью коня. Но двое оставшихся на ногах оказались не робкого десятка. Они выхватили мечи и устремились на молодого разведчика с двух сторон одновременно. Вскочив на ноги, вслед им бросился и сбитый конем. Люту следовало, по логике, развернуться, чтобы нанести удар, но он понимал, что тим потеряет время и его самого могут успеть рубануть с любой из сторон, а то и с двух одновременно, и он не сможет защититься. Понимали это и франки и бежали изо всех сил, стремясь не отстать. Тогда Лют пошел на хитрость и погнал коня. Сделав круг, молодой разведчик выманил франков достаточно далеко от дерева, а затем резко развернулся и поскакал назад. Перерубить мечом веревку, подхватить падающее тело и перебросить его поперек седла — на это ушли секунды. И опять подогнал коня. Туда, где лес чище и реже. Там франкам не угнаться за конником, даже если конь несет и двойной груз.

Когда за спиной стихли крики обессиленных солдат, разведчик остановился, убрал меч в ножны, достал нож и перерезал вторую толстую смоленую веревку, стягивающую спасенному, руки за спиной. Руки сразу протянулись к горлу, ослабляя петлю. Еще через секунду спасенный сполз с лошадиного крупа и шумно, с хрипами перевел дыхание.

— Проклятый Карл, ты заплатишь мне за это! И ты, граф Оливье, дорого заплатишь! — выкрикнул человек по-сакски. — Заплатите уже сегодняшней ночью. Я не люблю бросать слов на ветер! Вспомните меня!…

И он погрозил кулаком вверх, будто угрожал небу.

Лют всматривался в незнакомца. Впрочем, в незнакомца ли… Где-то он уже видел своего спасенца, только не мог вспомнить где. Несомненно это был знатный сакс. Не только одежда принадлежала человеку правящего класса, но и лицо, утонченное, волевое, красивое и умное, выдавало породу. Длинные волосы, собранные на макушке в пучок, свешивались хвостом на левое плечо. Дальше взгляд разведчика перешел на веревочную петлю, все еще остававшуюся на шее. Несчастный пытался сердито освободиться от нее. И вдруг — Люта осенило! Он даже заливисто засмеялся.

— Что хохочешь? — зло выкрикнул незнакомец, подумав, что выглядит с этой веревкой достаточно комично и славянин смеется над ним.

Несомненно этот голос привык повелевать. Только славянский разведчик не относил себя к тем, кем повелевают сакские вожди.

— Дай-ка мне эту веревку…

— Зачем тебе веревка?

— Хочу хорошенько рассмотреть.

Незнакомец справился наконец с петлей, снял ее с шеи и бросил молодому человеку. Лют повертел смоленый обрезок в руках, потрогал узел и легко развязал его, дернув за свободный конец. Без всякого усилия. А незнакомец лишь с трудом сумел расправить петлю на своей шее… Это из-за того, что веревка просмолена. В одну сторону она протягивается легко, в противоположную — никак.

— А где здесь стоит флот Карла? — невинно спросил Лют.

— Флот? — огрызнулся незнакомец, растирая шею энергичными движениями пальцев. — Откуда здесь у Карла флот… Что ему здесь делать? По нашим болотам плавать?

— А откуда у франков моряки?

— Какие моряки? — не понял сакс.

— Самые обыкновенные… — Лют показал веревку, уже развязанную, и без труда снова завязал прежним же узлом. Дернул за конец — веревка развязалась. — Такие узлы вяжут только моряки, когда крепят паруса.

— Откуда ты знаешь, славянин? Ты же не моряк.

— Я бодрич. И вырос среди викингов и рыбаков на острове Буян. Мой отец ходил в набеги с викингами. И он даже дома, когда была надобность, вязал все такими же узлами. И меня научил. Солдаты такие узлы вязать не умеют. По крайней мере солдаты короля Карла. Вот даны — могут. Они почти все викинги и частенько отправляются в морские набеги. Этим — что парус закрепить, что с веслом справиться — привычное дело!

Незнакомец задумался. Но быстро сообразил.

— То-то мне показалось, что они выкрикивают по-франкски слова, смысл которых не понимают! Это даны! Проклятый Готфрид! Это ты решил со мной разделаться, и натравить таким образом на Карла моих саксов… Ты слышал, что они кричали?

— Я плохо знаю франкский.

— А сам ты кто?

— Меня зовут Лют. Я ищу одного человека, который должен быть в лагере возле ристалища. Хотел через лес сократить дорогу, чтобы не продираться через толпу, и заблудился в дебрях. Так и выехал на тебя. Кажется, вовремя… А кто ты? И что с тобой случилось?

Незнакомец принял гордую осанку.

— Я эделинг Аббио. Был в гостях у франкского графа Оливье, а когда вышел из королевской ставки, в лесу на меня напали эти люди. Двух моих слуг сразу закололи, а меня чем-то оглушили. В себя пришел, когда меня уже вешали. Но со связанными руками сопротивляться трудно. Дай мне меч и коня. Я догоню этих негодяев. Лют засмеялся.

— Их уже не догнать. Их следует искать в палатке Сигурда.

— В палатке Сигурда, говоришь? — Аббио задумчиво поднял брови. — Что же, я и там поищу… Сигурд, если это он, сильно рисковал, устроив на меня охоту на сакских землях. Здесь ему не Дания, где он мог заставить меня прождать у дверей королевского дворца целых три часа. Мне пришлось отказаться от аудиенции, чтобы сохранить свою честь, только в тот момент, когда король согласился меня принять!… Вот же тогда позеленел от злости и сам Готфрид и его любимчик! — эделинг сам заулыбался от воспоминаний — А сейчас этот любимчик желает рассчитаться? Ладно… Тебе тоже надо ехать в лагерь? Поехали, я выведу тебя туда. Кого ты ищешь?

— Высокого рыцаря в аварских доспехах. Он приехал на турнир один, только в сопровождении оруженосца. Рыцаря легко заметить по фигуре, а оруженосца по длинному кнуту, которым он вышибает из седла любого рыцаря лучше, чем другой рыцарь копьем.

Аббио взглянул на юношу с понимающей хитрецой, из чего Лют сделал вывод, что эделинг совсем оправился после навязчивого знакомства с петлей.

— Ха! Ты же бодрич, и тебе нужен твой князь Годослав?

— Ты знаешь его? — осторожно поинтересовался Лют.

— Конечно. Только, кроме меня, эделинга Видукинда да князя Бравлина, никто, мне кажется, не знает, что Годослав скрывается под именем аварского князя Ратибора. Даже Сигурд, хотя сегодня стоял в пяти шагах от него, не узнал князя. Будь и ты осторожен, чтобы не выдать своего господина. Думаю, у него есть причины, чтобы прятаться…

Разведчик в раздумье покачал головой…

— Сигурд уже знает, что Годослав здесь. К нему отправлен гонец от старого герцога Гуннара, и гонца этого не сумели перехватить наши посты. Значит, Сигурд будет искать Годослава.

— И «датский коршун» тоже в округе вьется… Это совсем плохо для твоего князя. Что знает Сигурд? Знает, что Ратибор и Годослав одно лицо?

— Знает только одно — что Годослав в Хаммабурге и хочет встретиться с Карлом. И всеми силами постарается ему помешать.

— Не надо было Сигурду так со мной поступать, не надо было… Здесь не Дания, здесь я имею власть большую, чем он. А если уж решился на убийство, следовало подобрать профессионалов, а еще лучше, все решить самому в честном поединке. Поехали. Мне пришла в голову интересная мысль. Я, кажется, знаю, что делать и как выручить твоего князя…

И Аббио вскочил на коня позади Люта. Обхватив сильными руками тонкий торс юноши, и, взяв в руки повод, Аббио уверенно направил коня прямо в чащу леса, впрочем, не слишком сильно подгоняя, потому что выбрал он петляющую тропу, которой обычно пользовались только пешие. Но уже через короткое время лес поредел, они пересекли поляну, заросли кустарника и выехали на дорогу, по которой к городу двигались опоздавшие к началу турнира саксы из дальних мест. А уже через несколько минут въехали в ничем не огороженный лагерь посторонних рыцарей.

— Извини уж, сначала заедем ко мне в палатку. Годослав подождет. Он старается меньше показываться на людях, поэтому я думаю, мы легко найдем его.

Палатка Аббио была тоже черной, как и вся его одежда. Очевидно, это был любимый цвет эделинга. Лют отдал повод какому-то человеку, похоже, слуге, испуганно вытаращившему глаза при виде Аббио и Люта.

— Мой господин…

Аббио поднятой рукой остановил слова и посмотрел на траву под ногами. На траве отчетливо виднелись пятна крови.

— Принесли моих людей? — спросил эделинг, просчитав возможную ситуацию.

— Да, мой господин.

— Что с ними?

— Оба легко ранены.

— Легко?

— Да. Удары мечей пришлись по касательной. Это скорее порезы, чем ранения.

— Странно… — Аббио задумался на пороге.

— Ничего странного, — спокойно сказал рассудительный не по годам Лют.

Аббио повернулся к нему, молча ожидая продолжения.

— Если бы их убили, то кто сказал бы, что на тебя напали франки?

— Ха… — коротко засмеялся эделинг. — Ты верно мыслишь. Это еще одно доказательство непричастности Карла. И уж тем более графа Оливье. Я всегда относился к нему с уважением, и мне прискорбно было бы услышать, что Оливье способен на подлость. Ты молодец, Лют… Не будь у тебя другого господина, я с удовольствием пригласил бы тебя на службу к себе. Если случай заставит тебя искать службу, не забывай нашего знакомства. Я буду твоим покровителем.

И Аббио, не дожидаясь ответа Люта на полуприглашение, вошел в палатку. Лют последовал за ним.

В палатке лежали на подстилках два раненых сакса. Рядом с ними, присев на корточки, накладывал на ранения широкие листы подорожника Далимил.

— Ты что здесь делаешь, Лют? — удивился, обернувшись, плеточник.

— Этот человек спас меня от виселицы. А ты кто такой, чтобы спрашивать в моей палатке? — грозно спросил Аббио, не рассмотрев в полумраке лица незнакомца.

— А я нашел на дороге твоих людей, и доставил в лагерь. И теперь пытаюсь оказать им помощь. Раны пустяковые, скоро заживут…

— Прости нас, мой господин, — сказал один из раненых, пытаясь приподняться на локте. — Мы не ожидали нападения от франков, и потому оказались неподготовленными и не смогли защитить тебя.

— А от людей Сигурда вы ожидаете нападения? — сердито ответил Аббио вопросом на вопрос.

Далимил встал, понимая, что Лют принес новости.