ВОСЕМЬ

Прошло несколько дней, однако, Виктор больше не встречался с Рейной. За это время он значительно лучше освоился в мире средневековых людей. Это было для него тем более просто, что многое в их жизни казалось ему знакомым, словно он вырос в это время, в одном из норманнских поселков. Память, а вернее, какое-то шестое чувство подсказывало ему, для чего служат те или иные предметы, орудия, как нужно поступать в разных ситуациях, во время некоторых церемоний. Конечно, не все шло гладко, но в таких случаях ему на помощь приходил Свен и подсказывал правильные решения. Виктор уже на второй день своего пребывания в Ванахейме перестал задумываться над тем, почему он так легко вживается в совершенно чуждый мир. Он даже не стал ломать себе голову в поисках ответа на вопрос, как это ему удалось заговорить на языке древних викингов. В конце концов, Виктор решил, что все эти знания хранились где-то в глубинах его подсознания, и перестал об этом думать. По правде говоря, с каждым днем у него оставалось на это все меньше времени, так как многому приходилось учиться в этой новой для него жизни.

У народа, населявшего Ванахейм, наступила горячая пора. Стада коров и овец перегнали с горных пастбищ поближе к поселению. На полях рабы начали посев овса, ячменя и льна. Свободные викинги-воины тоже были заняты, в основном заготовкой пищи. Они охотились на тюленей или рыбачили, и Виктор очень скоро стал привыкать к виду вялившейся трески и устойчивому рыбьему запаху. Кроме того, мужчины собирали яйца морских птиц и познакомили своего ярла с дьявольски опасным занятием – охота на тупиков, во время которой человек становился на краю высокого, нависавшего над морем утеса и с силой швырял сеть на длинной веревке, пытаясь поймать раскормленных птиц в тот момент, когда они взлетали с гнезда.

В первый раз, когда Виктор увидел, как Ролло, стоя на краю пропасти, бросает в пролетающих птиц свою сеть, он поразился тому, что мужчина не боится упасть и сломать себе шею на острых скалах внизу.

Когда родовичи предложили и его научить всем премудростям ловли тупиков, он отнесся к их предложению с изрядной долей настороженности, а вот уроки подледного лова и стрельбы из лука ему пришлись по вкусу. Особое удовольствие Виктору доставляла езда на Слейпнире, когда в стремительной скачке тундра летела под копыта коня, а ветер свистел в ушах. Часто в этих прогулках его сопровождали волки, сотрясая своим Грозным воем свежий весенний воздух. В минуты, подобные этим, Виктор особенно четко понимал, что его появление здесь исполнено глубокого смысла – превратившись в средневекового человека, он избавился от чувства раздвоенности, преследовавшегося его раньше, и теперь получил уникальную возможность повести свой народ к лучшей жизни, существовать в полной гармонии со стихией и… найти женщину, о которой мечтал.

В то время, как мужское население поселка занималось своими делами, жены викингов ткали, пряли, шили одежду, готовили сыры, варили еду и присматривали за детьми. Виктор подозревал, что они и сплетничали вовсю, перемывая косточки своим ближним. Похоже было, что все они поголовно влюбились в него после возвращения из Валгаллы. Во всяком случае, стоило ему пройти мимо группы служанок, работавших в его доме, как тут же они принимались хихикать и с любопытством пялиться на него.

С течением времени Виктора все Больше начинало тревожить, почему Вольфгард не предпринимает нового нападения на его земли. Свен, когда Виктор сказал ему о своих опасениях, объяснил, что скорее всего, их враги заняты теми же делами, что и люди их рода – возделывают поля, перегоняют скот на равнины, ремонтируют дома, поврежденные за долгую зиму. Тем не менее поселок постоянно жил в тревоге перед возможным нашествием врагов, и Виктор постоянно проверял посты, расставленные вдоль фьорда.

А еще он ежедневно продолжал свои воинские упражнения с воинами, готовя себя к новой встрече с Вольфгардом и его людьми. Более чем когда-либо Виктор понимал теперь, как слабо он подготовлен к леденящим кровь единоборствам викингов. Во время этих занятий воины, в особенности Канут, с досадным постоянством повергали конунга на землю, нанося ему все новые и новые удары по его самолюбию. Сначала попытки Виктора сбить викингов с ног терпели постоянную неудачу – это было похоже на попытки балерины остановить бульдозер. Лишь иногда успех сопутствовал ему, а чаще, столкнувшись с грубой физической силой своих воинов, Виктор тут же утыкался носом в полярные цветы, уже начавшие покрывать тундру цветным ковром. И все же день ото дня его навыки владения оружием медленно, но верно улучшались, так что его люди все реже смеялись над ним. Через некоторое время он даже сам уже мог передать викингам некоторые приемы самообороны, которые помнил с тех пор, как был киноактером.

Приятной неожиданностью для Виктора оказалось наличие в норманнском поселке некоторых удобств: недалеко от его дома была построена настоящая баня, в которой он провел много восхитительных минут, залечивая ушибы и синяки, полученные во время тренировок. Иногда ему становилось грустно при воспоминании о тех изумительных мгновениях, которые он пережил с Моникой; однако, ее образ и все, что с ней было связано, уходили в его памяти все дальше и дальше.

Наоборот, теперь он постоянно думал о том, когда ему удастся встретиться вновь с Рейной. С того дня, когда эта воинственная девушка помешала его первому занятию с викингами, Виктор больше не замечал, чтобы она шпионила за деревней, хотя иногда у него и появлялось ощущение, что за ним следят. Конечно, Рейна была настоящей дочерью своего варварского века, но воспоминания о ее красоте, первобытной силе, даже о ее грубости, по-прежнему тревожили и волновали его. Она была Моникой, возродившейся в облике воинственной женщины, и надежда преодолеть ее жестокость и пробудить в ней страстность и нежность – эта надежда будоражила его с каждым днем все больше.

Однажды, холодным весенним утром, Виктор отправился верхом на Слейпнире в поездку к дальним пустошам. Около полудня, оказавшись у группы базальтовых скал, он решил остановиться, чтобы съесть свой завтрак, состоявший из вяленой рыбы и грубого хлеба, и дать возможность коню пощипать свежей травы. Внезапно внизу, на равнине, он увидел женщину на маленькой черной лошади, и сразу узнал в ней Рейну. Итак, она снова вторглась на его территорию! Виктор удовлетворенно подумал о том, что теперь наконец-то и у него появилась возможность понаблюдать за ней так же, как раньше она следила за ним.

Не желая пугать всадницу и тревожить ее раньше времени, он привязал Слейнира к обломку скалы, и поблагодарил господа за то, что его волки отправились сегодня охотиться на кроликов и другую живность, которой тундра сейчас кишела, иначе они несомненно, выдали бы его присутствие.

А Виктор, на самом деле, не хотел рисковать и встречаться еще раз с Рейной, по крайней мере, до тех пор, пока лучше ее не узнает и не решит, как себя с нею вести, и не научится как следует держать в руках меч. Пожалуй, самой большой проблемой для него будет необходимость защищать себя от ее дикарских выходок так, чтобы не причинить ей вреда.

Мужчина увидел, что Рейна спешилась. Как и раньше, она была одета в мужскую одежду: тунику, короткие штаны и мягкую кожаную обувь. Как и Моника, Рейна была удивительно красива. У нее были восхитительные, стройные длинные ноги, ее прекрасные руки, казалось, не знали тяжелой работы, и совершенно нельзя было поверить, что эта хрупкая и тонкая на вид девушка, могла орудовать боевым топором и не хуже здорового мужчины-воина.

Виктор заинтересовался, почему она тут оказалась. Хочет ли она снова следить за его людьми, или, может быть, ей просто захотелось побыть в одиночестве? Однако, очень скоро его любопытство было удовлетворено. Рейна опустилась на колени и тихонько свистнула; мгновение спустя, к своему удивлению, Виктор заметил маленькую полярную лисицу, выскочившую из-за обломка скалы и подбежавшую к девушке. Та бросилась на землю и начала ласкать маленького зверька и играть с ним. Через несколько секунд и Рейна и лиса весело барахтались среди цветов и до затаившегося мужчины донесся звонкий девичий смех.

Виктор не мог поверить своим глазам! Рейна преобразилась, и на месте суровой, грубой воительницы, теперь перед ним оказалась нежная, веселая и счастливая, словно ребенок, девушка!

Итак, все же под жестоким обликом валькирии скрывается мягкое сердце, способное отозваться на ласку и добро! Как жалел в эту минуту Виктор, что они пока враги, и он не может присоединиться к ее радости, чтобы смеяться вместе с ней!

Через некоторое время она встала, подошла к лошади и, достав из сумки, притороченной к седлу, несколько яиц, бросила их лисе.

Виктор только головой покачал. Рейна оказалась совсем не той жестокой дикаркой, какой предстала перед ним во время их стычек. Уж теперь-то он был глубоко убежден в том, что она, действительно, именно та женщина, о которой он так долго мечтал, и которая ему снилась столько раз в его прошлой жизни. Она – женщина, предназначенная ему самой судьбой, женщина гордая, независимая и в то же время нежная и добрая. И он желал ее. Виктор почувствовал, что не может дышать от волнения, настолько захватило его это желание, эта страсть к девушке, которую он видел всего третий раз в своей жизни и до которой даже ни разу не дотронулся…

Или все-таки дотронулся? Может быть, он уже любил Рейну в своей другой жизни – той жизни, в которой она была Моникой. Может он потому с ней сейчас и встретился, что именно теперь она находилась на той ступени духовного развития, когда могла всем сердцем принять его любовь и его чувства. От всех этих мыслей голова могла пойти кругом! И хотя Виктор, конечно, не мог до конца объяснить и понять всю загадочность и сложность пространства и времени, сначала разлучивших его с любимой девушкой, а затем вновь соединивших их души, он знал, что уже чувствует сильнейшую духовную и физическую связь, которая сплела воедино его судьбу с судьбой Рейны. У них оказывается, так много общего, включая любовь к животным! Виктор желал слушать ее смех, чувствовать любовь ее гордого сердца; он надеялся завоевать эту любовь! Да! Эта нелегкая победа будет более ценной чем все золото мира! Надо же, только здесь ему удалось, наконец, найти девушку, которая не будет думать о карьере и сможет родить ему сына! Мысль о возможности создания семьи здесь, в этом примитивном существовании, но с женщиной, снившейся ему всегда, – сама эта мысль чрезвычайно волновала Виктора. И если это слишком старомодно, ну что ж, пусть это будет старомодным!

Он увидел, что Рейна встала и подошла к лошади. Взяв висевший у седла колчан со стрелами, она перекинула перевязь через плечо и, не обращая больше внимания на стоявшую у ее ног лисицу, начала выпускать стрелы из лука в березу, росшую в нескольких десятках шагов от нее. Стрелы летели так густо и ложились в цель с такой точностью, что Виктор даже поморщился настолько чудовищно резким оказался этот переход от беззаботной девушки к грозной амазонке. Совершенно очевидно, что прежде, чем ему удастся завоевать ее любовь, необходимо будет каким-то образом отучить ее от таких увлечений, явно лишних для домохозяйки. Когда он приручит эту восхитительную дикарку и выпустит на волю запрятанные глубоко на дне ее души женственность и нежность, – только тогда это будет настоящая победа.

А Рейна, между тем, закончила свои упражнения, ласково погладила лису, затем вскочила на лошадь и помчалась галопом на север. Заинтересовавшись, Виктор быстро сел в седло и погнал Слейпнира за ней, стараясь держаться на безопасном расстоянии.

Постепенно вокруг становилось все пустыннее, растительность исчезла; ей на смену приходила каменистая возвышенность, усеянная громадными обломками скал. Все чаще попадались глубокие расселины и обрывы, на дне которых громоздились острые камни. Виктор заметил несколько гейзеров, взметнувших в небо высокие столбы воды и пара. Тут и там над горячими источниками клубились душные облака и встречались потоки затвердевшей лавы. Ему стало интересно, почему эта девушка забралась так высоко в горы далеко от обитаемой части острова, хотя должна была бы направиться домой, в деревню Вольфгарда.

Ответ нашелся очень скоро, как только Рейна остановилась возле стремительного потока, в котором стоял какой-то странный человек и, очевидно, молился. Виктор мог даже с этого расстояния видеть, что незнакомец очень изможден; его лицо скрывала густая борода. Человек неподвижно стоял на коленях и время от времени низко кланялся, практически скрываясь под водой. Виктор был поражен тем, что увидел. Неужели Рейна поддерживает отношения с сумасшедшим? Он быстро спешился и скрылся в зарослях густого ивняка, приготовившись наблюдать за тем, что происходило там, на берегу горного потока.

К этому моменту Рейна тоже соскочила с коня.

Виктор увидел, как она приблизилась к странному богомольцу и замахала руками, пытаясь привлечь к себе его внимание. Он услышал приглушенные шумом воды отчаянные крики девушки.

Наконец отшельник встал с колен, дрожа от холода. С его бороды и темной хламиды ручьем стекала вода. Рейна подбежала к лошади, схватила одеяло и набросила его на плечи человека, а затем подала ему что-то и… опустилась перед ним на колени!

Виктор заметил, как незнакомец сотворил над склоненной головой девушки крестное знамение и сложил ладони вместе, словно собирался молиться.

– О Боже! Так, оказывается, Рейна – христианка! – Виктор почувствовал, что его интерес к ней за эту пару часов вырос до неимоверных размеров. Но тут же появились и новые вопросы. Может быть, этот человек – священник. И если да, то что, во имя всех святых, он делает здесь на острове, среди язычников – викингов? И в каких отношениях с ним находится Рейна?

Уже возвратившись назад в поселок, во время обеда, на котором присутствовал и Свен, Виктор спросил своего побратима о священнике, умолчав при этом о своей сегодняшней встрече с Похитительницей.

– Когда я утром забрался в горы, мне встретился этот странный бородатый тип, молившийся прямо в реке, – заметил ярл, когда они съели по здоровому куску баранины и запили ее элем.

Свен фыркнул, вытер рукавом куртки лоснившийся от жира подбородок и ответил:

– Может ты видел Пелагиуса?

– Пелагиус? – Виктор удивленно поднял брови. – А это кто?

– Монах из Ирландии, который живет в тех местах. Виктор нахмурился.

– Так он ирландец? И что он делает в Ванахейме? Свен впился крепкими зубами в баранью лопатку.

– С тех пор как святой Брендан шесть столетий назад предпринял свое отважное путешествие в Ирландию, ирландские монахи приплыли сюда, чтобы обратить язычников в Христианство.

– О, как интересно! Ну, и добились они успеха. Свен покачал головой.

– Да нет. Говоря по правде, большинство из них сошло с ума и стали отшельниками, вроде Пелагиуса.

– Так вот почему его поведение такое странное?

– Да. Очень тебе советую, ярл, держаться от него подальше. Он полный безумец, но все наши воины очень опасаются его проклятий.

Пряча смущенную улыбку, Виктор сделал большой глоток эля. Так-так, выходит, что у Рейны Похитительницы есть сообщник, такой же необычный и опасный, как и она…

На закате солнца, вечером того же дня, Рейна сидела недалеко от поселка своего отчима, прислонившись спиной к передней стенке маленькой хижины. На руках у нее лежал ее особый друг, годовалый младенец Гамар. Мать Гамара, Инга, отдыхала в комнате, как она это и раньше делала, пока Рейна ухаживала за ребенком. Малыш тихонько ворковал и тянулся ручонками к блестящему железному браслету на руке Рейны.

Рейна чувствовала себя здесь, вдалеке от любопытных глаз и постоянных приставаний воинов своего отчима, очень покойно. На сердце у нее царило удивительное умиротворение после вылазки на равнину на вражеской территории, где она посетила своего друга Пелагиуса и поиграла с Фрейей.

Хотя сегодня, в отличие от прошлых дней, чувство спокойствия, которое она обычно испытывала на земле Виктора, оставило ее. Она не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Но несколько раз оглянувшись, девушка никого не заметила. И все-таки она готова была поклясться, что Виктор Храбрый следит за ней, точно так же, как она несколько раз следила за ним. Возможно, ей удалось привлечь к себе его внимание после того, как она запустила в него камнем и прервала их занятия тогда, в тундре?

Рейна улыбнулась при воспоминании о том, как полдюжины викингов повалились на землю от ее ударов, словно куча глиняных горшков. И все же в тот раз, как и раньше, она не смогла причинить вреда самому Виктору – ее камень попал в голову другому воину, а вот специально или случайно – она бы сейчас и сама не смогла с уверенностью сказать. Рейна успокаивала себя тем, что хочет просто поиграть с Виктором, прежде чем окончательно уничтожит его, но ее сердце подсказывало ей, что тут нечто совсем другое.

Почему же в самом деле этот проклятый викинг возбуждает в ее душе такие странные, тревожные чувства? А что если он, действительно, видел ее сегодня?

Мысль о том, что Виктор мог увидеть ее с такой стороны, незащищенную и беззаботную, напугала и взволновала девушку. Она не хотела открывать эту грань своей натуры никому из мужчин, включая и ее брата по матери Рагара, хотя он был единственным близким ей человеком в поселке отчима.

Нет, конечно, Виктор не мог ее видеть! Не мог…

Внезапно Рейна взвизгнула от боли – малыш Гамар вцепился ей в волосы и громко загукал, словно гордясь собственным озорством. Девушка посмотрела на ребенка, нежно и осторожно разжала сильные маленькие пальчики, и херувимчик возмущенно залопотал что-то на своем милом, непонятном языке.

– Ах ты, маленький мой! Ты сердишься, что я не обращаю на тебя внимание, да?

Ребенок согласно мурлыкнул, и тогда Рейна, взяв его крохотные ладошки в свои руки, начала играть с ним в «ладушки», напевая про поросят и петушков, танцующих на лужайке. Они с Гамаром часто играли в эту игру, и она доставляла младенцу огромное наслаждение. Он радостно засмеялся, смешно стараясь повторить за Рейной некоторые ее слова. Почувствовав, что малыш устал, она погладила его по головке и прижав к себе покрепче крохотное хрупкое тельце, поцеловала нежную щечку мальчугана. Ребенок повернул к няньке свое хорошенькое лицо и удовлетворенно зевнул. От этого бесхитростного движения Рейна почувствовала, как внутри у нее все переворачивается от любви и нежности к малышу.

Будет ли когда-нибудь и у нее такой прелестный младенец, ее собственный ребенок, которого она будет безумно любить? Рейне стало грустно, потому что ей было очень хорошо известно, что пока она живет на этом острове безбожных викингов, где насилие является способом и образом жизни и где все мужчины – ее враги, пока она тут, – у нее никогда не будет мужа.

И все-таки, глядя на светлые волосы ребенка и его голубые чистые глазенки, Рейна снова подумала о Викторе. Однажды у ее врага тоже может появиться сын, очень похожий на Гамара. И тут же она представила Виктора Храброго отцом в окружении милых, веселых детишек, таких же светловолосых, как он…

Ей даже жарко стало от таких мыслей, и она тут же постаралась отогнать их прочь, чуть не вслух приказав себе остановиться и не сходить с ума. Что же такое случилось с ней, если никак не удается избавиться от мыслей о своем враге, причем, что удивительно, думает она о нем с нежностью. Самое ужасное было в том, что Рейна думала о себе, как о матери будущих детей Виктора Храброго! И ей было страшно от того, что когда-то один из его сыновей возьмет в руки оружие и станет воином и ему придется сражаться с бедняжкой Гамаром, который тоже однажды выйдет на поле сражения и будет смотреть на детей Виктора, как на своих смертельных врагов!

Рейна вздохнула. По крайней мере она могла утешиться тем, что Гамар сейчас счастлив. Когда-то и ей приходилось испытывать нечто подобное в те далекие времена, когда она была принцессой в своей любимой родной Луаре. Когда-нибудь, надеялась девушка, ей, наконец, удастся покинуть опостылевший остров и вернуться на свою Родину.

Она стала покачивать младенца на руках, напевая колыбельную, которую помнила еще со своих детских лет. Малыш доверчиво прижался к ней, схватился своими пальчиками за ее руку, и Рейна почувствовала, как ей на глаза наворачиваются непрошеные слезы.

Через некоторое время она вошла в лачугу и положила ребенка рядом с его спящей матерью. Ей стоило огромного труда заставить себя думать о чем-то не таком мирном и безмятежном, как детство и материнство; Рейна заставила себя вернуться мыслями к своим планам обследовать вражескую территорию. Она как раз сегодня ночью собиралась предпринять новое путешествие через фьорд, чтобы еще что-нибудь узнать о Викторе. Это новое знание обязательно поможет ей одолеть врага… раньше чем он сможет ослабить ее мужество, и она сама сдастся перед его мистической силой.