ДВАДЦАТЬ ТРИ

Пожалуй это была самая странная свадебная церемония изо всех, что доводилось видеть Виктору. В пиршественной палате он и Рейна, отмечая свою свадьбу по языческим обрядам, подняли заздравные кубки со свадебным элем. Дружинники с женами, Рагар и Гаральд были свидетелями того, как в торжественной тишине Рейна поднесла к губам серебряный кубок и отпила из него. Затем девушка передала чашу Виктору, и тот, глядя ей в глаза тоже сделал глоток, приникнув губами к тому месту, где только что были губы Рейны.

Когда завершился языческий обряд, шаг вперед сделал Пелагиус. Он приказал преклонить колени и соединил их руки. Стоя на коленях рядом с невестой, Виктор изо всех сил пытался скрыть легкое презрение к монаху, бормотавшему над их головами на ужасной латыни какие-то молитвы и позвякивавшему своим колокольчиком. Чувствуя неприятный запах, исходящий от Пелагиуса, Виктор молил господа, чтобы тот не допустил падения вороньих перьев с плеч монаха к ним на головы. Он осторожно посмотрел на свою молодую жену. Она была удивительно хороша в своем длинном, свободно ниспадающем платье из белого шелка, застегнутом у плеча брошью – его подарком Рейне к свадьбе. Ее блестящие светлые волосы спадали волнами и были перехвачены венком из полевых цветов.

Она мужественно держалась, но Виктор чувствовал, что это спокойствие дается ей нелегко. Ведь она по-прежнему считала его своим врагом. Ей было трудно стоять на глазах всех этих свидетелей, которые с нетерпением ждут, когда она назовет ярла своим мужем. Но, как бы то ни было, они уже муж и жена! И этот союз подарит надежду им и всему Ванахейму.

Виктор молил господа о том, чтобы свадьба обошлась без неприятностей. Он знал, что любит эту гордую, неприступную красавицу. Он любит ее силу, ее мужество, восхищается ее женственностью и красотой, Виктор мечтал о том дне, когда женщина возьмет верх в ее душе и тогда из валькирии она превратится в прекрасную, любящую принцессу. Если бы только хоть немного знать, о чем она сейчас думает?..

Как и Виктора, Рейну переполняли отнюдь не праздничные чувства: неуверенность и неопределенность. Блики пламени мерцали на густых, светлых волосах ее жениха и он, стоящий на коленях, казался ей похожим на молодого бога, мужественного и прекрасного. Зеленая шелковая рубаха и узкие кожаные штаны четко обрисовывали широкие плечи и мощные бедра Виктора.

Вспоминая его взгляд, каким он смотрел на нее, держа в руках свадебную чашу, Рейна вновь почувствовала, как ее обожгла волна желания. Каждое движение Виктора, каждое легкое прикосновение его пальцев возбуждали больше, чем самый страстный поцелуй.

Вложив свою ладонь в его руку, девушка ощущала силу и тепло, исходящие от него. И ей казалось, что крепче уз, чем эти – нет. Вынужденная против своей воли стать его женой, Рейна чувствовала себя униженной. Однако, она ощущала к нему странную нежность и слабость. И это было сильнее унижения. Ее, до глубины души, тронуло то, что он сам отдал ей кинжал и поехал с нею к Пелагиусу.

Рейна вновь осознала, что его удивительная доброта совершенно обезоруживает ее. Даже синяк на щеке от ее удара не обезображивал его лица. Наоборот, он лишний раз напомнил о великодушии конунга Виктора. Любой другой воин давно бы растерзал ее за такое оскорбление. А Виктор даже не шлепнул ее, хотя и хотел сначала. А потом… Ах, как они потом целовались и ласкали друг друга, с какой нежностью и страстью. Сильное и властное желание охватило Рейну, когда она вспомнила, как твердая, тугая плоть Виктора вошла в нее и как ей тогда было больно. Она была рада этому его вторжению. Когда мужчина прервал ласки, говоря, что он не овладеет ею, пока она не станет его женой. Рейна едва не сгорела от злости и желания. И вот она – его невеста.

И сегодня, когда они возлягут на брачное ложе, он уже не остановится, он возьмет ее всю, до конца. Она и боялась этого и в то же время всем сердцем хотела, чтобы эта ночь скорее пришла.

Наконец, Пелагиус остановился. Хотя больше не требовалось никаких формальностей, Виктор положил руку на плечо Рейны и не дал ей подняться с колен. Стоя рядом с Рейной, он снял медный браслет, сорванный когда-то с ее руки во время ночного боя, и одел вновь на ее запястье. Рейна взглянула на него, чувствуя волнение и трепет.

Затем они встали, и Виктор достал из кармана колечко с крохотным янтарным камешком. Взяв руку Рейны, он надел кольцо на ее безымянный палец. Девушка вопросительно посмотрела на него. Тогда он прошептал:

– Рейна, я беру тебя в жены и клянусь любить и защищать тебя всем сердцем и душой!

Он поцеловал ее в губы, и хотя этот поцелуй был кратким и торжественность момента не нарушил, в нем было столько затаенной внутренней страсти, что Рейну окатила горячая волна желания. Она даже растерялась от неожиданной нежности Виктора и не сразу заметила, что все вокруг замолчали, ожидая ее слов. Наконец, собрав все силы, Рейна прошептала:

– Я беру тебя в мужья, конунг Виктор!

Радостные крики раздались в пиршественной зале и потрясли ее своды.

Виктор улыбнулся и почувствовал, как у него дрогнуло от радости сердце, когда Рейна одними глазами ответила на его улыбку.

Один за другим дружинники подходили к молодым и поздравляли их. Ролло, Орм, Канут, радостно гогоча, похлопали конунга по плечам, а Свен и Оттар пожелали молодоженам огромного счастья.

Виктор заметил как Рагар и Гаральд, нахмурившись, ждали своей очереди. И тогда, подчиняясь внутреннему голосу, Виктор первый заговорил с Рагаром:

– Не беспокойся о своей сестре. Я буду о ней хорошо заботиться.

И не успел Рагар ничего сказать, как Гаральд ответил:

– Мы надеемся, великий конунг, что ты сдержишь свое слово, иначе мы оба будем твоими смертельными врагами.

– Ну что ж, спасибо за откровенность. – Он улыбнулся обоим юношам.

– Завтра я прикажу с почетом отправить вас до фьорда, а оттуда вы сможете вернуться домой. Рагар покачал головой.

– Нет, великий конунг! Если позволишь, я бы хотел остаться здесь на некоторое время, чтобы убедиться, что к моей сестре хорошо относятся.

– Ну как хочешь, – охотно согласился Виктор и жестом гостеприимного хозяина пригласил всех к столу, уставленному разными яствами. – А теперь будьте моими гостями по пиру.

Виктор и Рейна были усажены на противоположных концах пиршественного стола, на котором лежали пышные булки ячменного хлеба, стояли тусса с ягодами и орехами, лежали бараньи тушки и свиные окорока. Гости начали есть и пить. Невин непрерывно подливал и подливал в кубки и богато изукрашенные рога.

В другом конце залы зазвучали струны лютни и Кунгли запел сагу о подвигах викингов. Затем вышли танцовщицы и закружились в вихре танца. Вскоре гости насытились и их языки развязались. Один за другим дружинники Виктора поднимали заздравные кубки в честь конунга. К его огорчению большинство из этих здравиц так или иначе оскорбляли Рейну.

– За конунга Виктора, который укротил страшную валькирию! – воскликнул изрядно выпивший Канут. И несколько дружинников одобрительно захохотали.

– За конунга, который сегодня ночью превратит дикую кошку в мурлыкающего котенка! – громко добавил Орм. И раздался новый взрыв одобрения.

– Пожелаем ей родить сына к следующему лету! – произнес свое пожелание и Ролло!

С волнением поглядывая на Рейну, Виктор с беспокойством заметил ее полыхающее лицо и гневно сверкающие глаза. Рагар и Гаральд сидели молча, и тогда Виктор встал из-за стола и, нахмурившись, сказал:.

– Достаточно! Рейна – моя жена! И тот, кто оскорбляет ее – оскорбляет и меня!

– Но ярл! Мы только радуемся нашей победе, – возразил Орм.

– Празднуйте на здоровье, но мою жену не оскорбляйте! – заявил Виктор твердо.

Дружинники несколько попритихли. Однако, веселье продолжалось и Виктор слышал, что его люди уже изрядно набравшись вина и меда, все же не оставили своих попыток побольше уколоть Рейну.

Глядя на ее напряженно застывшее лицо, он понимал, что и она слышит все эти оскорбления и остро ощущает неприязнь окружающих. Конечно, Виктор мог сейчас очень сурово призвать к порядку своих воинов, но в глубине души он понимал, что во многом вся их бравада вызвана опьянением, и они даже не очень соображают, что творят. Однако, если на них нажать, то это может привести к взрыву, и его гости могут причинить вред и Рейне, и Рагару и Гаральду. Поэтому Виктор внимательно следил за тем, что происходило за столом, чтобы вмешаться, когда это будет необходимо.

К ярости Виктора, его неженатые воины, особенно Ролло и Канут, вскоре начали щипать прислуживавших за столом рабынь и заигрывать с ними. Семейные дружинники, замечая помрачневшие лица молодоженов, стали один за другим покидать пир. Но от этого его забияки сделались только нахальнее. И, наконец, когда Виктор заметил, что Канут схватил одну из девушек и потащил ее к скамье, он встал из-за стола и решительно заявил:

– Эй, этим заниматься будешь там, где этого не увидит моя жена!

Крепко обхватив сопротивляющуюся служанку и свободной рукой стараясь задрать ей юбку, Канут рассмеялся.

– Так она же еще не твоя жена, ярл. Может быть ее нужно поучить, как надо ублажать мужчин.

– Да, да, – пьяно загоготал Орм. – Почему бы тебе не поучить ее прямо здесь? Давай, давай, конунг, лавка достаточно широкая – места всем хватит!

Все пирующие замерли, в страхе глядя на каменеющее лицо Виктора. В жуткой тишине он потянул меч из ножен. Но внезапно к нему подбежала Сибил и, схватив его за руку, поспешно проговорила:

– Повелитель, моей госпоже пора покинуть пир, чтобы приготовиться к твоей встрече в опочивальне.

Виктор облегченно перевел дух и с благодарностью кивнул Сабил. Затем он ободряюще подмигнул Рейне и, увидев ее растерянный взгляд, сказал рабыне:

– Да, пожалуйста, уведи Рейну от этих упившихся скотов, пока я не порубил их на части прямо у нее на глазах.

Как только Сибил и Рейна вышли из залы, Канут рывком задрал платье на голову служанки и, повалив ее на лавку набросился на нее, под одобрительные крики собравшихся.

В опочивальне Виктора Рейна дала выход своему гневу. Сюда доносились вопли пьяных воинов и пронзительные крики насилуемых женщин.

– Они все свиньи, свиньи! – яростно воскликнула Рейна.

– Да, госпожа, – кивнула Сибил.

– Я очень скоро отомщу им, и они еще сильно пожалеют о том, что мололи сегодня их вонючие языки.

– Понимаю твой гнев, госпожа, – опять кивнула Сибил. – Однако, сейчас забудь обо всем. Тебе надо готовиться к встрече мужа.

– Чтоб он сдох, вместе с ними!

– О госпожа, он не такой, как другие! – страстно воскликнула Сибил.

Рейна гневно повернулась к служанке:

– Он еще хуже! Обманом и силой принудил меня к этому союзу!

– И спас жизни твоему брату и Гаральду, – тихо напомнила Сибил. Рейна перевела дыхание, но продолжала взволнованно метаться по комнате. Служанка озабоченно посмотрела на нее и сказала: – Госпожа, скоро дружинники приведут Виктора к тебе.

– Через мой труп они его приведут!

– Госпожа, ты не знаешь, что согласно обычаям твой муж должен войти к тебе со свидетелями.

– Я их даже на порог не пущу! – решительно взмахнув рукой, крикнула она. – Пусть они прямо отсюда проваливаются в ад!

– И прямо отсюда дружинники конунга пойдут убивать Рагара и Гаральда! Ты этого хочешь, госпожа? – В ответ Рейна только застонала от бессилия. Тогда Сибил подошла к девушке и сказала: – Ну, девочка моя, давай я распущу твои косы.

Рейна резко отшатнулась. Сибил улыбнулась:

– Твоему мужу понравятся твои волосы, давай расплетем их.

Рейна вопросительно посмотрела на служанку:

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, – в глазах Сибил засветилась печаль. – Когда-то и я была замужем… Разве ты забыла? На лице Рейны появилось раскаяние.

– Да, прости, пожалуйста, что я напомнила тебе о твоей потере.

– Твое сочувствие не требуется, – добродушно сказала Сибил, развязывая ленты в волосах Рейны. Полевые цветы с легким шелестом посыпались на пол из ее прически.

– А теперь снимай одежду, забирайся в кровать и жди мужа. Ну, что же ты! Раздевайся! У Рейны округлились глаза.

– Догола!?

– Ну!

– Ни за что! – решительно заявила девушка.

– Но, госпожа!..

– Я одену сорочку, – заявила Рейна. – Иди, принеси ее.

– Нет, госпожа моя, послушай меня, – Сибил подошла к ней поближе, – я никогда не давала тебе советов насчет твоей ночной одежды, потому что ты была в опасности в доме Вольфгарда. Но теперь ты – замужняя дама, и поэтому спать одетой не годится!

– Прекрати мне рассказывать о том, что должны делать семейные люди! – оборвала ее Рейна, разозлившись не на Сибил, а на себя за собственный страх.

– Девочка, ты себя завтра утром сама не узнаешь, – мягко улыбнувшись ей, сказала ирландка.

Рейна ничего не ответила и прошла к кровати. Сибил увидела, как девушка в своем свадебном платье забралась под одеяло и натянула его до подбородка.

– Ну и как, не жарко тебе там в платье? – со смешком спросила Сибил.

Рейна мрачно посмотрела на нее и глухо ответила:

– Я тебя прошу, оставь меня сейчас! Сибил бросила на нее укоризненный взгляд и, вздохнув, сказала:

– Ладно, госпожа, спокойной ночи.

Она вышла из опочивальни, и, как только дверь за ней закрылась, Рейна села на кровати и попыталась успокоиться. До нее все еще доносились звуки буйного пира, и она знала, что очень скоро дружинники Виктора приведут к ней конунга.

Кровать пахла мужчиной, напоминая, кто в ней хозяин. Хозяин скоро придет, чтобы исполнить свой супружеский долг. И как правильно сказала Сибил, у нее, Рейны-валькирии, нет выбора, если она не желает увидеть смерть Рагара и Гаральда.

И все же Рейна решила, что она не отдастся Виктору так просто. После того, как его воины оскорбляли ее – это будет ее возмездием. Однако, девушка знала, что мстить своему мужу она будет за то, что тайно желает его и ждет.

… И слишком скоро до нее донеслись мужские голоса, приближающиеся к двери опочивальни и среди них голос ее мужа.

– Что, эта процессия так уж необходима? – раздраженно спросил Виктор у Канута и Ролло, вызвавшихся проводить его на брачное ложе. Остальные гости, совершенно пьяные валялись там, где их сразило выпитое вино, и теперь терем больше напоминал поле битвы. Впрочем, провожатые Виктора тоже поминутно натыкались на стены и держались из последних сил.

– А как же, ярл! – пьяно икнув, ответил Орм, шедший позади. – Ты должен прийти к невесте со свидетелями!

– А еще что? – уже раздражаясь, спросил конунг, прекрасно представляя реакцию своей молодой жены на этот последний удар по ее самолюбию.

Наконец, они подошли к опочивальне и всей гурьбой ввалились в комнату. Ролло удалось первым увидеть девушку и разглядеть в полумраке комнаты крохотный лоскуток белого платья.

– Твоя невеста еще не разделась! – взревел он. – Она нанесла тебе оскорбление в первую брачную ночь!

Виктор быстро взглянул на испуганную Рейну, а затем став перед дружинниками, решительно сказал:

– Вот что, друзья! Это всем не ваше дело. Так что давайте-ка выметайтесь!

– Д-давай, раз-зденем ее и поколотим, – качаясь, как дерево в бурю, произнес Канут. – Пора научить эту маленькую кобылицу уважать своего мужа и.. ик… его вой… воинов.

Хотя у Виктора не было особого желания затевать драку в такой день, он чувствовал, что его нежелание драться может быть расценено, как слабость. Поэтому, лучше сразу положить этому конец… Широко расставив ноги, Виктор мрачно и грозно сказал:

– Так, а теперь все выметайтесь отсюда и не смейте появляться, пока я вас не потребую к себе!

Канут уже ничего не отвечал, пьяно покачиваясь в дверях, а Ролло игриво толкнув Виктора локтем вбок, добавил:

– И то… Зачем нам ее и раздевать, тебе же достаточно только задрать ее платье, правда?

Не разделяя их веселья, Виктор сквозь зубы процедил:

– Вы выполнили свой долг, привели меня к невесте. А теперь, все вон! Иначе я проломаю вам ваши дурные головы.

Наконец, воины поняли, что ярл не шутит и обменявшись взглядами, они обошли его и покинули опочивальню.

Виктор повернулся к жене. Увидев ее мрачное лицо, он еще больше разозлился на своих дружинников. Пытаясь своими идиотскими шутками повеселить своего ярла, они явно не облегчили ему сегодня его задачу: вступить в свои супружеские права.

Он мягко сказал:

– Рейна, я сожалею о том, как безобразно вели себя мои воины. Уверен, что со временем они изменятся. Когда все эти оболтусы протрезвеют, я их заставлю относиться к тебе с большим уважением.

В следующее мгновение Рейна соскочила с кровати и бросилась к нему с искаженным от гнева лицом, она закричала:

– Ты что же думаешь, мне нужно их уважение?!

Или твое – да, пошел ты.

Несмотря на ее натиск, Виктор при виде босоногой девушки в белом легком подвенечном платье, почувствовал, что у него перехватило дыхание от волнения. Он подошел к ней и улыбнулся:

– Рейна, я знаю, что сегодня тебе пришлось пережить много тяжелых минут и выслушать массу оскорблений. И ты не очень хотела этого замужества. Но, все-таки, может быть, давай попробуем хоть немного что-то исправить? Неужели ты не видишь, что на карту поставлено нечто большее, чем наши с тобой отношения. – Он прикоснулся к ее щеке и тихо добавил: – Сегодня соединятся наши тела и сердца, а завтра наши народы соединятся в один союз.

Девушка резко оттолкнула его руку.

– А-а! Ты только и желаешь использовать меня для достижения своего грязного, вонючего мира!

Но Виктор, не обращая внимания на ее раздражение и обидные слова, продолжал говорить спокойно и терпеливо:

– Подожди, Рейна, послушай… Ты когда-нибудь задумывалась о том, что каждый раз, когда погибает воин, безутешно рыдают его сестра, или мать, или жена? Они плачут так же, как ты вчера, когда думала, что потеряешь Рагара.

Рейна отвернулась от него и крикнула:

– Ты еще меня этим хочешь устыдить? Но он легонько повернул к себе ее лицо и серьезно посмотрел ей в глаза.

– Нет ничего стыдного в том, что любишь другого человека, и готов принести себя в жертву ради него. У нее на глазах показались слезы, но она упрямо и сердито ответила:

– А ты, Виктор Храбрый, даже не надейся, что я когда-нибудь тебя полюблю! Ты насильно заставил меня стать твоей женой, но мое сердце, мое доверие и дружбу тебе не завоевать! И не я буду помогать тебе прекращать эту войну! По мне, так вы хоть все подохните на ней!

Виктор отдернул руку, словно обжегшись и тихим голосом спросил:

– Рейна, ну что ты такое говоришь? Она гордо посмотрела на него:

– Я выполнила свою часть договора и вышла за тебя замуж. Но я ни за что не лягу с тобой и не буду твоей. Разве, что ты возьмешь меня силой!

Что-то произошло в душе мужчины от ее слов. Растерявшись от этих яростных, несправедливых нападок он беспомощно произнес с неизбывной горечью:

– Рейна, нет! Ты не соблюдаешь наш договор, и тебе самой это чертовски хорошо известно! Ты хоть понимаешь, что случится и с тобой и с твоим братом, если мои люди узнают, что ты отказалась выполнять свои супружеские обязанности. Они же убьют вас!

Она помолчала, а потом прошептала, неприязненно глядя на мужа.

– Ну, конечно, уж ты-то сразу побежишь им жаловаться.

– Нет… – покачал он головой, – нет, я никогда не опущусь до твоего уровня, и не буду тебя оскорблять или запугивать…

– Ну, а я никогда не покорюсь тебе! – решительно заявила она.

И вот тогда Виктор понял, что больше не может. Напряжение последних дней, эта тяжелая борьба с девушкой, которая упорно отказывалась поверить ему, и постоянная опасность существования в среде варваров и язычников, сломали его. Он устал… С горечью в голосе конунг Виктор сказал:

– Ну что же, Рейна… Настоящая семья это не покорность. И жаль, что ты этого не понимаешь. Семья – это когда муж и жена отдаются друг другу с любовью и радостью. В этой войне, которая тут тянется столько лет, мы оба, может и погибнем. Во всяком случае, я скорее сдохну, чем позволю себе изнасиловать тебя.

И он вышел из опочивальни, резко хлопнув дверью.