Тамара поймала себя на мысли, что ей хочется позвонить Алисе и рассказать подруге обо всем, что случилось недавно. Это было очень странное желание, ведь она отлично понимала, что Алисы больше нет в живых. Но Тома как бы продолжала жить по инерции и не могла не осознать, как же она была все-таки привязана к Алисе и как ей сейчас не хватает подруги!

«Алиса, голуба моя, ты знаешь, куда я иду? Не поверишь – на танцы! Надо найти ту сволочь, от которого ты сделала аборт… Думаю, что ты там, – Тома задрала голову вверх, к стеклянным шарам парковых светильников, над которыми вились мошки, словно там, выше, среди разорванных, мрачно проплывающих над парком сине-фиолетовых облаков, подсвеченных яркой, лимонной луной, она могла увидеть неясный профиль умершей подруги. – Помнится, его звали Георгий. Следователь думает, что он может быть причастен к твоему убийству… А что, это очень даже вероятно. Ты же не обо всем мне рассказывала. А если твоя старушенция надоумила тебя разыскать его и призвать к ответу? Она бабка-то умная, сообразительная, надавала тебе советов – мол, разыщи его, скажи, что собираешься подавать на него в суд, да просто заявлением пригрози…»

И тут Томке пришла в голову мысль, что Георгия могли припугнуть не столько из-за желания отомстить, призвать к ответу за содеянное им, сколько желая вытянуть из него деньги! И мысль эта не показалась ей такой уж глупой. А почему бы и нет? Пусть расплатится за Алискины слезы!

Томка прибавила шагу. Черные силуэты деревьев мрачными декорациями окружали ярко освещенную танцплощадку. Парковые аллеи уже наполнились нарядно одетыми парочками.

Тома вдруг подумала, что давно уже живет не той – молодой – жизнью, которой жила прежде, и что в последнее время те впечатления, которыми делилась с ней Алиса, питали ее любопытство и заставляли ее сердце биться чаще. Она словно бы вместе с подругой переживала все то, что сама недобрала, недополучила в свое время. Ранний брак и последовавшая за ним цепь тяжелых испытаний, разочарований и несчастий словно бы отрезали ее от девичьей веселой жизни, отсекли от нее что-то очень важное, что когда-то доставляло ей радость. Перед глазами Томы проплывала цветными размытыми картинами жизнь молодой красивой девушки, которая пусть и была неразборчива в своих связях, но все равно проживала более насыщенную и полную приятных событий жизнь, чем сама Томка, и, наблюдая за нею, Тамара словно бы и сама становилась на какое-то время такой же молодой и счастливой. Да – легкомысленная Алиса жила полной жизнью, в то время как Тамара, приведя свои еще недавно растрепанные чувства в порядок, начала вить свое постоянное, безрадостное гнездо зрелой, не ожидающей уже ничего хорошего от жизни, одинокой женщины. А ведь это было неправильно! Сейчас, прогуливаясь по оживленному и какому-то праздничному в этот вечерний час парку, она видела счастливые влюбленные глаза парочек, чей возраст заставлял Тому сожалеть о сделанном ею когда-то выборе – среди гуляющих были и молодые женщины – ее возраста и даже старше! И все они спешили на танцы, и им было хорошо, весело, глаза их блестели, как когда-то у влюбленной Алисы…

Конечно, и у Тамары бывали любовники, но какие-то одноразовые, появлявшиеся в ее жизни словно бы исключительно для того, чтобы доказать ей – она еще женщина. Не более того. Причем не любимая женщина, а просто «сексуальный объект». С одной стороны, мужчины были ей необходимы для определенных гигиенических целей, с другой – и она не могла этого не чувствовать, – все эти связи причиняли ей душевную боль и унижали ее.

Иногда ее охватывало дикое желание выйти замуж. Но не просто за первого встречного, как уже случилось однажды в ее жизни, а за хорошего, положительного мужчину, который полюбил бы ее всем сердцем и которого она бы тоже любила, даже если бы у него оказался дурной характер! Она слышала рассказы подруг о таких кажущихся благополучными мужчинах, которые, в силу именно своего эгоизма и каких-то особенностей характера или поведения, долгое время не могли жениться. Один, к примеру, был помешан на чистоте и заставлял свою жену по нескольку раз в день мыть полы и вытирать пыль, другой, наоборот, разбрасывал повсюду свои грязные вещи и полные окурков пепельницы… И это при том, что эти мужчины занимали неплохие должности, хорошо зарабатывали, словом, считались состоявшимися, успешными и желали создать семью. Почему-то считая, что лучшего, чем они, мужа – во всех смыслах этого слова – ей уже не заполучить, Тамара настраивала себя на совместную жизнь со сложным, эгоистичным человеком и даже находила в своей душе моральные силы для того, чтобы вытерпеть его или даже перевоспитать!

…Георгий стоял у входа на танцплощадку, там его Тома и увидела. Элегантный, в черных джинсах и черном гольфе, он держался чуть поодаль от пестрой толпы, курил. Да, это был точно он. Красивый, интересный, похожий на артиста кино. Да он и в жизни оказался, как видно, артистом. Заморочил голову Алисе, а потом обошелся с ней как последняя сволочь.

«Алиса, вот он, я его нашла… – Томка задрала голову и посмотрела на россыпь серебряных звезд на небе, среди которых затерялся туманный профиль подруги. – Не подумай ничего такого… Не ревнуй. Я пришла сюда, сама знаешь, зачем. Мне надо с ним поговорить, попытаться выяснить – причастен ли он к твоей смерти? Вот только ума не приложу, как это сделать? Ведь невозможно же спросить его прямо в лоб – мол, не ты ли это, голубчик, убил мою подругу… Но я должна, должна как-то приблизиться к нему, попытаться понять, в каком он находится состоянии, напуган ли он… Ведь если это он – твой убийца, то он вообще должен сейчас сидеть дома и дрожать от страха – если он нормальный человек, – а не ходить на танцы! Хотя разве может нормальный человек совершить убийство?»

Томка стояла неподалеку от Георгия и смотрела на него во все глаза. Все ждала, когда он начнет присматривать свою будущую жертву. Но он, казалось, просто наблюдал за танцующими или за теми людьми, кто стоял поблизости. Выглядел он спокойным, взгляд его выражал простое любопытство или, когда мимо проходила какая-нибудь красивая девушка, чисто мужскую заинтересованность. На Томку он тоже поглядывал. Она знала этот оценивающий взгляд, подобное было ей знакомо. С одной стороны, это ее раздражало, ведь Георгий так оскорбил и унизил Алису, с другой – ей было приятно, что ею откровенно любуются.

И вдруг она вспомнила, зачем вообще сюда пришла. Ей же надо связаться со следователем, а не заниматься расследованием самостоятельно! А вдруг он настоящий убийца, а она тут собирается выяснять, каким было – и есть сейчас – психологическое состояние Георгия, чтобы выяснить, мог ли он убил Алису или нет! Она отошла в сторонку и набрала номер Логинова.

– Игорь Валентинович, – прошептала она в трубку, – я на танцах, как мы и договаривались, в Доме офицеров. И он здесь! Стоит буквально в нескольких шагах от меня, поглядывает по сторонам. Это прямо возле входа на танцплощадку…

– Хорошо, Тамара, спасибо, что позвонили, я подойду примерно минут через сорок, раньше никак не получится, – сказал Логинов. Слушая его голос, Тамара хорошо представила себе его: такого красивого, интеллигентного, элегантного – и подумала вдруг, что он меньше всего походит на следователя прокуратуры, скорее – на крупного бизнесмена. Следователи в ее представлении (а это представление складывалось по мере просмотра детективных сериалов) были все невысокого роста, просто или даже небрежно одетые, какие-то неприметные, серые, разве что умные и проворные. Хотя в сериалах она, скорее всего, видела не следователей, а оперов, которые напрямую занимаются выслеживанием преступников, в то время как следователи прокуратуры сидят в своих душных прокуренных кабинетах и работают с документами. Однако Логинов сейчас сам приедет сюда, а не пришлет помощника или опера. Значит, и у следователей, помимо работы с документами, полно другой, самой разнообразной работы.

– Добрый вечер, – услышала она вдруг над самым ухом и отшатнулась, увидев прямо перед собой лицо Георгия. Да что там отшатнулась, она почти подскочила! Вот что значит задуматься. Она и не заметила, как он к ней подошел.

– Добрый вечер, – отозвалась она, чувствуя, как ее начинает трясти. Ведь она, чтобы никто не услышал, куда она звонит, отошла в сторону, встала между стволов огромных, упирающихся верхушками в небо, елей, отступила в темноту. Как он ее нашел? Что он здесь делает? Она по-настоящему испугалась.

– Я вас испугал? Простите, – ласковым, бархатным голосом проговорил он. – Просто весь вечер я любовался вами, и вдруг раз – и вы исчезли! Вот я и отправился вас искать.

– И что, нашли?

– Как видите.

– А зачем вы меня искали?

– Хотел пригласить на танцы.

Она вдруг представила, как спустя некоторое, весьма короткое, время здесь, в этом парке, расположенном рядом с Домом офицеров, появятся вооруженные люди и набросятся на ничего не подозревающего Георгия, схватят его, заломят руки…

– Вообще-то я не танцую.

– Тогда зачем же вы сюда пришли?

«Тебя поймать», – подумала Тамара и вдруг поняла, что совершенно не готова поддерживать с ним беседу. Одно дело, если бы она просто самостоятельно попыталась что-нибудь выяснить, а другое – когда ей нужно потянуть время в ожидании Логинова.

– Да я… так. Просто прогуливалась. Договорилась встретиться здесь с подругой, а она не пришла.

– Так, может, это судьба? Давайте выйдем отсюда на свет. И тогда у меня будет возможность хорошенько рассмотреть вас.

Он вдруг схватил ее за руку и вытянул из путаницы тяжелых еловых ветвей на дорожку. Мимо них прогуливались, приходя в себя после быстрых танцев, разгоряченные парочки, в воздухе как-то особенно густо пахло сигаретным дымом и смесью различных духов.

– Меня зовут Георгий, – он улыбнулся, показав ровные белые зубы. – А вас?

– Тамара, – вздохнула она.

– А почему так грустно? Такой прекрасный вечер, а вы грустите… Что-нибудь случилось? Может, я могу вам помочь?

– Вы? Вот вы-то как раз точно ничем не можете помочь.

И вдруг она поняла, что не сможет дождаться Логинова, не сумеет так долго тянуть время, притворяясь обычной скучающей девушкой, пришедшей на танцы в надежде подцепить кавалера. Она должна сама, еще до прихода Логинова, дать понять этому приторному Георгию, что она все о нем знает! Знает о том, какой он гад и мерзавец, и сказать, что она готова сообщить об этом всем, кто находится сейчас здесь, в парке. Кровь пульсировала во всем ее теле, когда она начинала думать о том, что тело несчастной Алисы лежит сейчас в морге – она никогда, никогда уже не откроет своих красивых глаз и не произнесет ни слова! Она мертва, и это ужасно несправедливо! Так настрадаться, чтобы потом умереть?!

В сущности, здесь, в толпе, он не посмеет причинить ей вред, что бы она ему ни сказала.

Она на всякий случай оглянулась, прикидывая, в каком направлении сбежит, если, к примеру, Георгий решит пырнуть ее ножом или, затащив в кусты, удушить. Конечно, такого не произойдет – не должно, но отчего же ей так страшно?

Она все-таки решилась.

– Вы не узнаёте меня? – Она подняла голову и посмотрела на него в упор.

Георгий, удивленно подняв брови, остановил взгляд своих темных глаз на ее лице, помедлил некоторое время, потом пожал плечами:

– Как будто нет… А что? Мы были знакомы?

– Нет, нас не представляли друг другу, но я вас видела.

– Может, отойдем в сторону и поговорим? – очень вежливо, мягким голосом предложил он.

Тамара вдруг заметила, что его гольф не черного, а темно-синего цвета. А глаза сверкают, как драгоценные камни. Безусловно, природа щедро одарила парня внешними данными. Белая кожа, густые черные волнистые волосы, спортивная фигура. Он был создан для того, чтобы нравиться женщинам, кружить им головы, разбивать им сердца и судьбы.

– Нет, с вами я никуда не пойду, – сказала она твердо. – И знаете почему?

– Вы так громко говорите… Что случилось? Какая муха вас укусила? Прошу вас, давайте отойдем, чтобы не привлекать к себе внимания!

Она сделала несколько шагов к переливающимся разноцветными лампочками воротам площадки (ведь именно там ее и должен найти Логинов) и встала лицом к Георгию, оперевшись спиной о металлическую ограду.

– Мы виделись с вами, и часто. Вы покупали у меня пиво и сигареты, – солгала она, вдруг осознав, что пока что не находит в себе сил сказать правду, сказать то, что хочет, то, что нужно.

– Постойте… Это там… в арке? Маленький киоск с сигаретами… ну да, точно, я видел вас там! Просто там вы – будничная, занятая своей работой, а здесь – настоящая красавица! Извините, может, я скажу сейчас банальность, но вы совершенно не походите на продавщицу из сигаретного киоска, правда! В вас чувствуется порода… У вас очень красивое, породистое лицо, глаза… Да вы просто не знаете себе цену!

Томка подумала – вероятно, подобные же комплименты он расточал и Алисе. Бедная Алиса, она не выдержала, растворилась в этих комплиментах и доверилась ему. Ей так хотелось поверить, что она не такая, как все, что ее красота – очень изысканная, что она – просто прелесть! Да кто же из девушек не хочет, чтобы так отзывались о ее внешности?

– Вы на самом деле считаете меня такой красивой или… – Она замерла в ожидании, что ее прервут, что сейчас она услышит еще один «дорогой» комплимент.

– Вы не только красивая, но и очень сексуальная…

«А уж какой ты сексуальный! Точнее, сексуально озабоченный!»

Он взял ее за руку. То, что она почувствовала, было ощущением невероятного блаженства. Он держал ее руку в своей, и ей показалось, что его кровь вливается теплым будоражащим потоком в ее вены и артерии и что она как бы себе больше и не принадлежит. Да, она словно опьянела от этого очень странного, не похожего на то, что ей приходилось испытывать прежде, чувства. Но вот – мертвая Алиса словно бы провела своей ледяной рукой по ее спине, и Тамара почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Стоп! Что происходит?! Как он вообще посмел взять ее за руку?!

И мысли ее вновь вернулись к истинной причине ее появления здесь, в этом чужом для нее месте. Алиса. Кто ее убил? Не Георгий ли?

– Хорошо, я вам все расскажу… – прошептала она, чувствуя, что краснеет. – Я видела вас не только из окошечка своего киоска. Вы… приходили к Алисе.

Ну, вот она и все сказала! Озвучила имя.

– К какой еще Алисе? – Губы его поджались, взгляд стал задумчивым. Он явно вспоминал девушку, свою знакомую, носившую имя героини сказок Льюиса Кэрролла. – Что-то не могу припомнить…

– А-ли-са! – по слогам повторила Тамара. – Ну! Вспоминайте!

– Она из университета? – Он, казалось, не играл, а на самом деле пытался вспомнить. – Или из медицинского колледжа? Эта ваша подруга?

– Она сказала вам, что учится на бухгалтера. Может, призналась и в том, что работает в нашем киоске, я не знаю таких подробностей.

– Алиса?.. Постойте… Ну да, у меня была одна знакомая с таким именем… Но почему вы о ней спрашиваете?

– Она – моя подруга!

– И что?

– А то, что вы изнасиловали ее.

– Я? – Георгий хрипловато и как-то нехорошо рассмеялся. – Что вы такое говорите?! Значит, поэтому вы и отошли в сторону, чтобы переговорить по телефону с вашей подругой и рассказать ей о том, что я здесь? Да-да, я припоминаю… Алиса. Светленькая такая, красивая девочка. Обманщица, каких свет не видывал! То она учится на экономиста, то на бухгалтера, то работает по вечерам в киоске… И она рассказала тебе, что я ее изнасиловал?

Тамару резануло по ушам это неожиданное «ты». Георгий, еще недавно поразивший ее своей галантностью, сейчас производил впечатление грубого и даже опасного человека. Лицо его покраснело, вокруг рта образовались унылые складки, а губы стали тонкими, как нитки. Сам же он словно вытянулся и теперь смотрел на Тамару сверху вниз уничтожающим, сильным взглядом.

– Что, снова спектакль?

– В смысле? – пролепетала Тамара, чувствуя себя необыкновенно слабой, беспомощной. Она приготовилась даже к тому, что ее сейчас ударят по лицу. И это при том, что сама-то она ни в чем не виновата, ей просто хотелось вывести подлеца на чистую воду. Она даже забыла на секунду, что Логинов включил Георгия в список подозреваемых, что этот парень может оказаться убийцей! Сейчас главным для нее было напомнить Георгию о том, что он сотворил с Алисой в темном подъезде. – О каком спектакле ты говоришь?

Она тоже перешла от отчужденного нейтрального обращения на бесцеремонное «ты» – почему бы и нет?

– Да о таком, какой вы, бабы, научились разыгрывать перед мужиками… – Георгий менялся ежесекундно, его образ разрушался прямо на глазах! – Можешь передать своей подружке, что она – полная дура и что мы все это уже проходили! Больше того, ее могут за это даже посадить, понятно?

Он заглянул в Тамарины глаза тяжелым, убийственным взглядом, словно желая пронзить ее насквозь.

– За что посадить?

– За ложный донос, вот за что, понятно? Одна пару месяцев тому назад накатала заявление об изнасиловании, теперь и вторая нарисовалась… Что, денег захотелось? Бизнес решили наладить?

– Хочешь сказать, урод, что ничего такого не было и ты не насиловал Алису в подъезде после того, как накормил ее ужином в ресторане? Алиса не могла солгать мне, она не такая! Она так переживала после этого… А еще… еще… Она забеременела, вот! А ты… Ты… Какая же ты сволочь!

– Ты еще скажи, что она беременна от меня!

– И скажу! У нее в тот период никого, кроме тебя, не было. Она сказала, что ты обещал на ней жениться. Но потом поступил с ней вот так… подло… низко, гадко! Затащил ее в подъезд и изнасиловал! Кобель несчастный!

– А ты, собственно, кто такая? Ее адвокат? Пришла специально сюда, чтобы разыскать меня и сообщить мне о том, что я скоро стану папашей? Да знаешь, сколько мне таких заявлений делали? Только все это – полная чушь! И вообще я не намерен с тобой и дальше разговаривать.

– Она была беременна от тебя… – Тамара уже не соображала, что говорит. Ослепленная желанием причинить обидчику Алисы боль, она била уже прямо наотмашь, сочиняя на ходу: – А еще… еще она написала заявление об изнасиловании. Понятно? Умные люди ей посоветовали. Больше того, нашлись даже свидетели, понятно тебе, придурок?!

– Там не было никаких свидетелей, мы в подъезде были одни.

– А жильцы дома?

– Решили меня запугать? Валяйте! Только она уже ничего не докажет. И вообще, некогда мне с тобой тут… Вы обе – дуры, понятно? Так и передай своей подружке. Ненавижу вас, баб!

– Она умерла! – вдруг выкрикнула Тамара глухим, царапающим горло шепотом, чтобы ее услышал только удалявшийся от нее взбешенный Георгий. – Ее убили! И если это сделал ты, то ответишь за это, скотина!

Георгий остановился, медленно повернулся к ней и посмотрел на Тому с полнейшим недоумением.

– Да, да! И скоро здесь будет следователь прокуратуры, который хочет допросить тебя. Если ты невиновен, то ты сейчас не уйдешь, понятно? Ты дождешься его здесь, следователь обещал быть с минуты на минуту. Если же ты попытаешься уйти, значит, это ты, ты и убил Алису! И уж в этом случае я молчать не стану, расскажу все, что знаю о ваших с Алисой отношениях, понятно? Лучше стой на месте и не шевелись!

Георгий не ушел. Он стоял напротив Тамары, и чувствовалось, что он никак не может прийти в себя.

– Алису убили?..

– Да, убили! Вчера! И следователь думает, что это – ты. И знаешь почему? Потому что ты изнасиловал Алису, она сделала от тебя аборт, и потом кое-кто научил ее, что надо написать заявление об изнасиловании. Думаю, она нашла тебя и рассказала о своих планах, поэтому-то ты ее и убил!

– Алису убили? Но кто? – Он спрашивал так, словно и не слышал ее последней тирады. – За что? Вот черт! Ты, наверное, за этим сюда и явилась, чтобы выяснить, не я ли это сделал?

Его лицо внезапно стало грустным и каким-то необычайно нежным.

– Давай-ка отойдем куда-нибудь, здесь неподалеку есть кафе. Там ты мне все и расскажешь.

– Щас! Говорю же, через пять минут здесь будет Игорь Валентинович Логинов. Уж он-то поговорит с тобой! Ты попал, парень, понятно?!

Заканчивая эту фразу, Тамара уже откуда-то знала, что Георгий не убивал Алису. Возможно, он уже убил ее – морально, – втолкнув в темный подъезд и надругавшись над нею. Возможно – когда она поняла, что он не только не собирается жениться на ней, но и вообще относится к ней как к последней шлюхе. Но физически, гантелью в висок, он ее, конечно же, не убивал. Он разбивал сердца, но не головы, ломал судьбы, но не шеи своим молоденьким жертвам.

– Но я не убивал! Зачем мне встречаться со следователем? Это ты все подстроила? Это ты рассказала ему про нас с Алисой?!

Вот теперь он стал предельно серьезен. И разговаривал с ней уже без иронии, как с равной.

– Может, я и был с ней грубоват, – вдруг признался он. – Но это не от желания унизить, как это ей могло показаться… Это другое, это мужское, и вам, женщинам, это трудно понять. Назовите это страстью, думаю, это самое верное определение.

– Пусть так, но почему ты бросил ее? Наобещал с три короба – и бросил!

– Так бывает… Люди расстаются.

– Тогда зачем обещал жениться?

– Послушай, что ты сказала о следователе? Он действительно должен прийти сюда? На танцы?

– Струсил, гад?

– Алису убили… В голове не укладывается! Такая хрупкая, нежная… Как ее убили?

– Ее нашли в квартире одного мужика, соседа, с проломленной головой. Вся милиция поднята на ноги, – она не могла удержаться, чтобы сгустить краски. – Мужик-то тот, сосед ее, – известный в городе коллекционер! Его тоже убили… Вот и получается: либо убийца пришел, чтобы убить коллекционера этого, а Алису – заодно прикончил, как свидетеля. Либо, наоборот, пришли убить Алису, а Караваева грохнули случайно, тоже как свидетеля.

– Это ты позвонила следователю и сказала, что я здесь?

– А ты как думал?

– Специально за елками пряталась, когда звонила?

– Да! Алису убили, вот я и подумала – кому она могла помешать? Тебя, отморозка, вспомнила.

– А ты могла бы позвонить ему и сказать, что обозналась, это, мол, не я? Что ты перепутала?

– Интересно, как я могу ему это сказать, раз прошло так много времени и он уже, наверное, едет? Я что, идиотка, чтобы так подставляться?

– Ну что тебе стоит позвонить ему? Ты пойми, меня же могут задержать. Посадят в камеру предварительного заключения со всякими отморозками! Отобьют мне в этой камере все почки, изуродуют лицо… Причем просто так, не разобравшись. Не бери грех на душу. Я не убивал Алису! Бросил – это да. Я же узнал ее, понял, что она – продавщица из киоска, ее весь город знает, а она мне врала, да еще прямо в глаза. Сочиняла, придумывала себе несуществующую биографию. Разве можно начинать совместную жизнь с вранья? Так ты позвонишь?

– Я не знаю…

Никогда еще Томке не было так плохо. Так тяжело.

– Прошу тебя, по-человечески… Ведь я-то знаю, что никого не убивал, да и ты, думаю, тоже это поняла. Да даже если бы она и написала заявление, что с того? На меня это не произвело бы никакого впечатления. Это было давно и неправда. И, главное, нет никаких доказательств. Тамара… я тебя прошу, очень! Позвони, скажи, что ты обозналась.

Тамара видела фильмы, где невиновных избивают в камере, и живо представила себе, что сделают с красивым и холеным парнем в камере предварительного заключения. И виновна в этом будет она, только она, ведь ясно же теперь, что он никого не убивал…

Она тотчас достала телефон и позвонила Логинову.

– Игорь Валентинович? Это я, Тамара… Знаете, я обозналась. Это не он. Я стояла совсем близко и рассмотрела его. Нет, это не он. Да и вообще, тот Георгий был намного старше… Уж извините меня, пожалуйста, за то, что потревожила вас.

Сказала, услышала в ответ что-то неопределенное и сразу же отключила телефон. Стояла красная, вспотевшая от волнения, осознавая, что еще немного – и она рухнет без чувств. Хотелось побыстрее покинуть этот парк и вернуться к себе домой, в уютную и тихую квартиру. И все забыть. Кроме Алисы.

– Спасибо, – она почувствовала, как Георгий нашел ее руку и крепко сжал. – Если ты не против, мы можем вместе поужинать…

Тамара с виноватым видом взглянула на небо, с которого исчезли все звезды, и мысленно попросила прощения у Алисы.

«Это не он, – обратилась она мысленно к ней, – слышишь? Это не он. И кому, как не тебе, это знать…»

«– Доброе утро, Люда. Спасибо за твой вчерашний звонок, он сильно поднял мне настроение, хотя о каком уж настроении можно сейчас говорить? Сама понимаешь, в каком я нахожусь положении. Знаешь, мне вдруг подумалось: а не я ли виновна в смерти Алисы?.. Смотри! Если бы я не предложила ей учиться и изменить свою жизнь, если бы не дала ей денег, то и работала бы она дальше в своем пивном ларьке. И времени на разные глупости с Денисом Евгеньевичем у нее бы не оставалось.

Да я понимаю, что нельзя себя винить и все такое. Смотрю же передачи по психологии, там много полезного говорят. Но чувство вины все равно есть. Ох, Люда, как же тяжело… Что? А… Рада, что Валечка твоя начала интересоваться музыкой, что вы наняли ей учителя. А как Лена?.. Хорошо. Нет, я на самом деле рада. Какая у вас погода? Жара? Понятно. У нас тоже жарко, но вечерами меня бьет озноб и призраки мерещатся. Или вдруг кажется, что в дверь кто-то звонит, я вскакиваю, на цыпочках подхожу к двери, смотрю в глазок, а там – никого. Никого, Люда! Алиса умерла…»