Шаол не собирался затевать сражение, хотя и понимал: куда скорее он погибнет в этой дыре, чем получит ответы. Караульных он узнал сразу же по их неказистому оружию и быстрым, точным движениям. Такие мелочи накрепко врезаются в память, если тебя целый день держат в плену на заброшенном складе. Потом туда вломилась Селена, пробиваясь сквозь мятежников, будто коса сквозь пшеничное поле. Те и не догадывались, что убивать их явилась не кто-нибудь, а их королева, которую безуспешно разыскивали.

Караульные привели Шаола в пустую комнату, где пахло прелым сеном, и поставили на колени. Вскоре там появились Эдион и знакомый Шаолу старик. Оба пристально смотрели на капитана. Помнится, в ту ночь старик просил Селену прекратить бойню. В его облике не было ничего примечательного. Заурядная одежда, к тому же поношенная. Жилистый, еще не дряхлый. Рядом с Шаолом стоял молодой парень. Этого капитан тоже узнал по негромкому зловещему смеху. Караульный, издевавшийся тогда над ним. Жестокое лицо, хотя и не без некоторого обаяния. Темные волосы, ниспадающие на плечи. Дополнительную свирепость лицу парня придавал отвратительный шрам, рассекавший наискось бровь и переходивший на щеку. Похоже, среди мятежников он занимал не последнее положение. Стоило ему слегка кивнуть уличным караульным, как те молча исчезли.

– Ну и ну, – бормотал Эдион, прохаживаясь вокруг Шаола с мечом в руке. Лезвие меча отражало тусклый свет масляной лампы. – Капитан королевской гвардии, наследник правителя Аньеля – и вдруг шпион. Может, это твоя возлюбленная обучила тебя начаткам ремесла?

– Вы устраиваете вечеринки и зовете туда моих гвардейцев, подбивая их на самовольную отлучку. Но едва появившись на этих вечеринках, вы куда-то исчезаете и по закоулкам отправляетесь в трущобы. Это мой долг – выяснить, что к чему.

К Эдиону присоединился длинноволосый парень со шрамом и двумя мечами. Теперь они оба ходили вокруг Шаола. Два хищника, оценивающие добычу. Наверное, потом будут драться за его труп.

– Не повезло тебе, капитан, – усмехнулся длинноволосый. – На этот раз твоя защитница не явится сюда и не спасет тебя.

– И Аркеру Фэнну тоже не повезло. Никто из вас не явился, чтобы его спасти.

Длинноволосый раздул ноздри. В смышленых карих глазах вспыхнула ярость. Он хотел еще что-то сказать, но старик покачал головой:

– Скажи, капитан, тебя послал король?

– Я пришел из-за него. – Шаол кивком указал на Эдиона. – Но вас двоих и вашу шайку я тоже искал. Вам обоим грозит опасность. Что бы вам ни говорил Эдион, чего бы ни сулил, король держит его на коротком поводке.

Честность не помешает. Возможно, так он купит себе доверие и хоть что-то узнает.

– Что? – нарочито громко засмеялся Эдион.

Длинноволосый вопросительно поднял брови. Черное кольцо по-прежнему было на генеральском пальце. Шаол не ошибся. Такое же кольцо, как у короля, Перангтона и всех остальных.

Поймав взгляд Шаола, Эдион остановился. В глазах генерала было удивление и что-то еще. Он как будто предвкушал небольшое развлечение.

– А ты, капитан, оказывается, более интересный тип, чем я думал, – ленивым тоном произнес Эдион.

– Эдион, изволь объясниться, – тихо, но властно сказал старик.

Широко улыбаясь, Эдион снял черное кольцо:

– Вместе с мечом Оринфа король подарил мне это. Благодаря моему наследию я способен кое-что почувствовать. Кольцо как-то странно пахло. Только глупец может верить, что королевские подарки бывают без подвоха. Я заказал точную копию кольца, а настоящее утопил в море. Но меня все время занимало, как влияло бы на меня это кольцо, будь оно настоящим, – задумчиво произнес генерал, подкидывая и ловя украшение. – Похоже, капитан кое-что знает и он не в восторге от этих штучек.

Длинноволосый парень с мечами тоже остановился, хищно улыбаясь Шаолу:

– А ты прав, Эдион. Капитан оказался интереснее, чем мы думали.

Эдион убрал кольцо в карман. Шаол понял, что рассказал им больше, чем собирался.

Генерал возобновил свои кружения. Длинноволосый тут же к нему присоединился. Чувствовалось, он во всем старается подражать Эдиону.

– Магический поводок, когда на всех землях Эрилеи не осталось магии, – рассуждал вслух генерал. – А ты все равно увязался за мной, думая, что я подчиняюсь воле короля. И еще ты надеялся заплатить мною за благосклонность мятежников. Поразительно!

Шаол молчал.

– А вот они утверждают, что твоя подруга-ассасин сочувствовала мятежникам. Она не задумываясь передавала Аркеру Фэнну важные сведения. Король приказал ей расправиться с мятежниками, но она лишь заставляла их убраться из города. Не она ли рассказала тебе о черных кольцах короля? Или ты допер до этого собственными мозгами? И что вообще происходит в стеклянном муравейнике, когда король не видит, чем занимаются его подданные?

Шаол решил не отвечать. Убедившись, что капитан и дальше намерен молчать, Эдион покачал головой:

– Ты знаешь, как все это кончится.

В его словах не было и тени насмешки. Только холодный волчий расчет.

– Мне думается, ты сам подписал себе смертный приговор, решив следить за мной. Оставлять тебя в живых никак нельзя. Ты слишком много знаешь… Одно из двух, капитан. Мы можем пытками вытянуть из тебя все, что нам нужно, а потом убить. Или ты сам расскажешь все, что знаешь, и мы даруем тебе быструю смерть. Я позабочусь, чтобы она была как можно менее болезненной.

Эдион и длинноволосый перестали кружить.

За последние месяцы Шаол не раз смотрел смерти в лицо. Видел ее и ускользал из когтей. Но такая смерть, когда он просто сгинет, и ни Селена, ни Дорин, ни его мать даже не будут знать, что́ с ним случилось… Перспектива умереть, как безвестный бродяга, категорически не устраивала Шаола. Силы были неравными, но капитана захлестнула ярость.

Эдион подошел ближе.

Капитан прикинул возможные действия. С длинноволосым он бы справился. А дальше… возможно, он бы выстоял и против Эдиона или хотя бы попытался спастись бегством. Умереть – но только в сражении, только сопротивляясь. Он – не баран, который покорно ждет, когда ему перережут горло.

Меч Эдиона был готов в любой момент оборвать жизнь Шаола. Меч, по праву и по наследству принадлежащий Селене. Эдион – двуликий палач. Предатель, но не по отношению к Террасену. Прибыв в Рафтхол, Эдион вел очень опасную игру, если учесть, что его родное королевство пало десять лет назад. Он обманывал короля. Тот и не догадывался, что вместо подаренного кольца Эдион все эти годы носил подделку. Боязнь разоблачения уже дала бы Эдиону вескую причину для расправы с Шаолом. Но Шаол знал нечто такое, что могло бы позволить ему уйти отсюда на своих ногах.

Какой бы сокрушенной, растерянной и испуганный ни была Селена в момент отъезда, она теперь далеко от Адарлана. А Дорин с его внезапно пробудившимися магическими способностями – здесь, под боком у короля. И принцу грозит серьезная опасность. Его, Шаола, Эдион убьет не задумываясь. Но кто тогда защитит Дорина? Забота о принце – это все, что оставалось у Шаола. Все, что еще имело в его жизни какой-то смысл. Если мятежники действительно что-то знают о способе возвращения магии на континент; если попытаться с помощью Эдиона получить какие-нибудь сведения об этом…

Шаол никогда не был игроком. Но сейчас он вел самую азартную и опасную игру, где на кону стояла не только его собственная жизнь.

Эдион взмахнул мечом.

Молча помолившись о прощении, глядя Эдиону в глаза, Шаол тихо произнес:

– Аэлина жива.

Эдиона называли Волком Севера, генералом, принцем, предателем и убийцей. Все это соответствовало действительности, а иногда и превосходило ее. Были у него и любимые прозвища, известные лишь узкому кругу друзей Эдиона: лгун, обманщик и ловкач.

Те, кто его не знал, называли его Адарланской Шлюхой. Во многом это было правдой. Очень во многом. Эдион не возражал и против такого прозвища. Совсем не возражал. Это позволяло ему держать Север под своим пристальным наблюдением, сводить кровопролитие к минимуму и врать в лицо королю. Половину легиона Беспощадных составляли мятежники, а вторую половину – сочувствующие. Многие «битвы» на Севере были умело разыгранными спектаклями. Число погибших сильно завышалось. Иначе и быть не могло, поскольку под покровом темноты «трупы» оживали и отправлялись по домам. Адарланская Шлюха. Пусть будет так. Пока что генерала это прозвище вполне устраивало.

Но у него были не только прозвища. У него были имена, которыми он по-настоящему дорожил. И самое любимое среди них – двоюродный брат. Родственник, защитник. Эти тайные имена Эдион носил глубоко внутри себя. Он шептал их, когда над Оленьими горами завывал северный ветер. Иногда в звуках ветра ему слышались крики ведомых на казнь. А иногда он слышал голос Аэлины. Своей двоюродной сестры Аэлины, которую он любил. Если бы адарланский король не вторгся в Террасен, она бы стала его королевой, и он принес бы ей клятву верности на крови.

Эдион стоял на полусгнивших досках причала в трущобной части города и смотрел на реку Авери. Рядом стоял капитан, то и дело сплевывавший кровь. Похоже, Рен Ручейник перестарался, выплеснув на Шаола всю свою ненависть к Адарланской империи. Рен совсем недавно примкнул к заговорщикам. Еще один внезапно воскресший «покойник».

В детстве Рен, наследник и будущий правитель Ручейного герцогства, рос и воспитывался вместе с Эдионом и даже считался его соперником. Десять лет назад Рен со своим дедом Муртагом избежали плахи. Отвлекающий маневр стоил жизни родителям Рена, а у него на память о том страшном дне остался уродливый шрам. Эдион ничего не знал и считал их всех погибшими. Приехав в Рафтхол, он был ошеломлен, обнаружив, что дед и внук не только живы, но и входят в тайный кружок мятежников. Эдион и раньше слышал утверждения, будто Аэлина жива и собирает армию. Он решил обо всем узнать на месте и поспешил в Рафтхол с намерением найти этих гнусных распространителей слухов и расправиться с ними. Он решил, что будет резать их по кусочкам, наслаждаясь их страданиями.

Королевский вызов в столицу был как нельзя кстати. Рен и Муртаг мгновенно признались, что слухи распространял бывший участник их кружка. Сами они ничего не слышали об Аэлине и считали ее погибшей. Однако, увидев Рена и Муртага, Эдион не переставал задавать себе вопрос: кто еще мог чудесным образом остаться в живых? Все эти годы он не позволял себе даже надеяться, что Аэлина…

Меч Эдиона лежал на деревянных перилах причала. Покрытые шрамами пальцы генерала водили по лезвию, ощущая каждую зазубрину и каждую царапину. Любая из них могла бы рассказать о легендарных сражениях и о великих, ныне давно умерших королях прошлого. Меч был последним напоминанием о могущественном королевстве, когда-то существовавшем на севере.

Вообще-то, Эдион не имел прав на этот меч. В те, первые дни вторжения, когда террасенская кровь лилась рекой, адарланский король вырвал этот меч из остывающих рук убитого Роэса Галатиния и увез в Рафтхол. И меч, который должен был перейти к Аэлине, оказался в адарланской столице.

Эдион несколько лет провел в сражениях, воюя то там, то здесь и всячески доказывая свою полезность адарланскому королю. Он беспрекословно выполнял все приказы. Это тоже была своеобразная битва, и когда Эдион со своими Беспощадными победили в ней, король провозгласил его Волком Севера и предложил выбрать награду. Эдион попросил у него древний меч.

Король не возражал, посчитав просьбу романтической дурью восемнадцатилетнего полководца. Эдион везде хвалился доверием короля и своими победами, пока все не начали считать его жестоким предателем, одним своим прикосновением осквернявшим меч Оринфа. Меч он вернул. Но Эдион не мог вернуть время на несколько лет назад и исправить страшный промах, допущенный им тогда.

Ему тогда не было и четырнадцати. Находясь в Оринфе, он не мог мгновенно преодолеть сорок миль до загородного дома родителей Аэлины. Но Эдион должен был приехать туда гораздо раньше. После смерти матери его посылали туда, дабы он стал мечом и щитом Аэлины, а затем и служил бы при ее дворе. Аэлину называли «дитя королей». Тогда еще Террасен сохранял надежду на независимость. Эдион мешкал. Он не двинулся с места, даже когда в замок примчался гонец со страшной вестью о подлом убийстве Орлона Галатиния. А потом было уже поздно. Кто-то поехал туда и сообщил, что Роэс, Эвалина и Аэлина мертвы.

Меч служил Эдиону постоянным напоминанием о его истинной владелице. Он тешил себя глупой, неисполнимой надеждой: завершив свой путь в этом мире, уйти в мир иной вместе с мечом и там отдать его Аэлине.

За годы Эдион привык к тяжести меча, однако сейчас меч Оринфа почему-то казался ему легче и острее. Он словно впервые увидел, что меч не настолько прочен, как ему думалось раньше. Но сейчас, когда привычный мир уходил из-под ног, меч вдруг стал бесконечно дорог Эдиону.

После слов капитана «Аэлина жива» воцарилась гнетущая тишина. Муртаг потребовал дальнейших объяснений, однако Шаол сказал, что будет говорить только с Эдионом.

Решив показать капитану, что их слова о пытках – не пустой звук, Рен принялся за дело. Он действовал холодно и умело. Эдион невольно им восхищался. Но капитан выдержал все удары. Потом Муртаг спросил его, намерен ли он теперь говорить. Шаол повторил те же слова… Когда стало ясно, что капитан готов умереть, но говорить он будет только с Эдионом, генерал приказал Рену прекратить избиение. Потомок Ручейников вспылил, но Эдион в военных лагерях частенько усмирял норовистых парней. Ему не требовалось особых усилий, чтобы ввести их в колею. Не был исключением и Рен. Дрогнув под жестким, беспощадным взглядом Эдиона, длинноволосый отступил.

И вот теперь Эдион с капитаном стояли на кособоком причале, вдали от чужих ушей. Оторвав лоскут рубашки, Шаол вытер лицо. За несколько минут Эдион выслушал историю, перед которой меркли героические баллады прошлого. Историю Селены Сардотин, знаменитого ассасина, воспитанницы Аробинна Хэмела. Шаол успел рассказать о предательстве Аробинна, аресте Селены и годе каторги в Эндовьере. А потом – о месяцах подготовки к состязаниям за право стать королевской защитницей. Иногда Эдион слушал как бы со стороны. Аэлина, его королева, и вдруг – на каторге. А теперь – на службе у заклятого врага ее королевства.

Эдион вцепился в перила. Нет, этого просто не может быть. Через десять лет, через десять лет, начисто лишивших его всякой надежды…

– Чем ты докажешь, что Селена – это действительно Аэлина?

– У нее такие же глаза, как у вас, – ответил Шаол, осторожно двигая поврежденной челюстью.

Услышанное не укладывалось в голове Эдиона. Если Селена, беспощадный ассасин, вымуштрованная Аробинном, и есть Аэлина… Получается, Аэлина стала королевской защитницей и сблизилась с этим капитаном.

– И ты оправил ее в Вендалин, – хриплым, не своим голосом произнес Эдион.

Слезы будут потом. Он это знал. А сейчас внутри у него было пусто. Он, не проигравший ни одного сражения, чувствовал себя разбитым. Как он сумеет объяснить ей эти десять лет? Всю эту ложь, все слухи и сплетни о себе, нелепые празднества, реальные и мнимые битвы, оборванные жизни ради спасения многих других… Поймет ли она своего двоюродного брата, превратившегося в Адарланскую Шлюху?

– Я тогда еще не знал, кто она. События приняли опасный оборот. Я тревожился за ее жизнь.

– Думаю, ты понимаешь, что теперь у меня появилось еще больше оснований тебя убить, – угрюмо произнес Эдион. – Только представь, чем ты рискуешь, рассказав мне все это. А вдруг я и в самом деле верный слуга адарланского короля? Ты считал, что он держит меня на коротком поводке. Потом услышал мою историю и поверил мне? А вдруг я это специально придумал, чтобы задурить тебе голову? И насчет ее отправки в Вендалин… ты мне не можешь доказать, что она действительно туда уплыла. Ты мог ее просто убить собственными руками.

Эдиону очень хотелось считать Шаола редкостным глупцом. Но редкостный глупец не мог возглавлять королевскую гвардию. Да и трусом капитана не назовешь; особенно сейчас, когда Шаол балансировал на грани государственной измены. Даже Рен нехотя признал, что капитан держался мужественно. Эдиона только удивляло странное отношение королевской защитницы к мятежникам. Аэлина – он привыкнуть не мог, что это она, – помогала мятежникам и в то же время убила Аркера Фэнна. У Эдиона подгибались колени. Ужас, удивление и проблеск радости – все чудовищным образом перемешалось в душе.

– Я понимал, что иду на риск, – сказал капитан. – Но у тех, кто носит эти кольца… иногда я замечал, как у них вдруг менялись глаза. Там появлялась тьма. Бывало, тьма выплескивалась наружу. А у вас я такой тьмы не видел. И еще я не видел, чтобы кто-то устраивал такое множество вечеринок, где сам показывался бы всего на несколько минут. Если бы король вас поработил, вы бы не стали так тщательно маскировать свои встречи с мятежниками. Особенно сейчас, когда вашего легиона нет в столице, хотя вы и продолжаете всех уверять, что Беспощадные вот-вот прибудут. На коротком поводке вы бы вели себя по-другому.

Капитан спокойно выдержал его взгляд. Пожалуй, Эдион поторопился записать его в глупцы.

– Я думаю, она была бы не против, чтобы вы знали.

Капитан смотрел на реку, несущую свои воды к морю. Хорошее место они выбрали для этой беседы: такая вонь, что впору нос зажимать. Правда, в военных лагерях воняло еще отвратительнее, а в сравнении с трущобами Ренарила здешний воздух был почти напоен благоуханием. Эдион вспомнил, во что превратился некогда блистательный Оринф. Великолепные здания, которыми они так гордились… чем не трущобы? И Оринфская башня тоже. Груда камней, используемая разным сбродом как отхожее место. Оринф был весь покрыт язвами бедности и отчаяния. Но, быть может, не за горами то время, когда…

Аэлина жива. Жива, но стала такой же убийцей, как Эдион. И так же, как он, служит адарланскому королю.

– А принц знает? – спросил Эдион.

Почему-то каждый разговор с принцем пробуждал в нем воспоминания о прошлом. О днях, предшествовавших вторжению в Террасен. Эдиону было не скрыть своей ненависти.

– Нет, принц не знает. Он даже не знает, почему я отправил ее в Вендалин. И то, что она… что вы оба… в родстве с народом фэ.

Эдион не обладал и малой крупицей магических сил, которые бурлили в Аэлине. Помнится, когда в знаменитой Оринфской библиотеке ей не разрешили взять какую-то книгу, вежливо объяснив, что она еще маленькая для такого, Аэлина пришла в ярость и сожгла целый шкаф с древними рукописями. Она пригрозила сжечь всю библиотеку. И почему-то детская угроза всерьез перепугала взрослых. За несколько месяцев до адарланского вторжения Эдион не раз слышал разговоры о необходимости отправить Аэлину туда, где ее научат правильно обращаться со своей магической силой. Назывались разные места; в основном далеко от Террасена. Но никто не заикался об отправке Аэлины к ее тетке Маэве. Та, словно паучиха, ждала, когда же племянница появится в ее краях. И дождалась.

А вот Эдионом Маэва никогда не интересовалась. Возможно, потому, что он не обладал магическими силами. Эдион унаследовал лишь телесные качества своей бессмертной родни: силу, быстроту, острый слух и обоняние. Все это делало его на поле боя грозным противником и часто спасало ему жизнь. И душу тоже спасло, если капитан прав насчет черных колец.

– Она вернется? – тихо спросил Эдион.

Это был первый из великого множества вопросов, которые он хотел задать капитану, убедившись, что Шаол – отнюдь не безмозглый слуга короля.

Глаза капитана были полны боли. Эдион знал: Шаол любит ее. Это вызывало в нем не то зависть, не то ревность, но лишь потому, что капитан успел хорошо узнать взрослую Аэлину.

– Сам не представляю, – вздохнул Шаол.

Не будь капитан его врагом, Эдион, пожалуй, проникся бы к нему уважением за такое самопожертвование. Но Аэлина должна вернуться. И она вернется… даже зная, что в Эрилее ее ждет плаха.

Потом, наедине с собой, он разберется с вихрем своих мыслей. Эдион сильнее стиснул влажные перила, борясь с желанием задать новые вопросы.

Капитан очень внимательно смотрел на него, словно мог видеть сквозь все маски, какие имелись у Эдиона. Генерал едва удержался, чтобы не воткнуть меч Шаолу в сердце и сбросить тело в Авери… невзирая на все сведения, какие еще у него имелись. Капитан тоже смотрел на лезвие древнего меча. Возможно, в его голове бродили схожие мысли. Возможно, он уже жалел, что доверился Эдиону. А капитан должен об этом жалеть, проклиная себя за глупость.

– Зачем ты выслеживал мятежников? – спросил Эдион.

– Думал, что они располагают ценными сведениями.

Похоже, капитан не врал, иначе бы не пытался предать своего короля.

На Эдиона вновь нахлынуло желание хорошенько помучить капитана, а потом собственноручно убить. Были в его жизни и убийства, и пытки. Но если он убьет возлюбленного королевы и если она вернется… нет, когда она вернется… Нет, нельзя поддаваться таким порывам. Капитан был для него ценнейшим источником сведений. Эдиону хотелось побольше узнать об Аэлине, о ее замыслах. И вообще – какая она. Он хотел знать все. Абсолютно все. Особенно то, какое место на доске капитан занимал в этой игре и что знал о короле.

– Расскажи мне подробнее о черных кольцах.

Капитан покачал головой:

– Я хочу заключить с вами сделку.