Селена проснулась, когда только начало светать. Если то, что было до этого, вообще можно назвать сном. Она дрожала от холода. У нее ныло все тело. Открыв дверь своей каморки, она обнаружила костяную баночку с мазью, пахнущей мятой и розмарином. Под баночкой лежала записка. Почерк был мелкий и плотный.

«Ты это заслужила. Маэва желает скорейшего выздоровления».

Селена хмыкнула. Похоже, Маэва начистила племянничку клюв и повыщипала перья. Вдобавок еще заставила самого отнести к двери Селены свой дар. Губа оставалась вспухшей. Селена смазала ее фэйской мазью и подошла к простому комоду. Над ним к стене был прикреплен осколок зеркала. Когда-то Селена любила смотреться в зеркало. Но сейчас… ей с трудом верилось, что отражение – ее собственное. А каким, спрашивается, оно должно быть после стольких дней жизни на крышах Варэса, после ненавистной теггьи и такого же ненавистного вина? Даже странно, что когда-то мытье в горячей воде было ей доступно практически каждый день.

Наверное, Рован сообразил, что в этом жалком тазу ей не вымыться. Кроме мази, за дверью Селена нашла несколько кувшинов с водой, мыло и новую одежду: нижнее белье белого цвета, просторную рубашку, бледно-серый камзол и плащ. Камзол и плащ были такими же, как у Рована. Одежда простая, но из плотной ткани и добросовестно сшитая.

Селена вымылась с той тщательностью, с какой позволяли условия ее комнатенки. Стекла в окошке не было, потому внутрь свободно вползал лесной туман. Ей вдруг взгрустнулось по своим покоям во дворце. Быстро прогнав эти мысли, она вытерлась и оделась в новое. Хорошо, что Рован не ограничил ее гардероб одной лишь рубашкой.

Всю ночь она слушала стук собственных зубов, который не прекращался и сейчас. Мокрые волосы тоже не согревали, хотя она и заплела их в косу. Запихнув ноги в кожаные сапоги, Селена подпоясалась толстым красным кушаком, завязав его достаточно плотно, но так, чтобы не мешал двигаться и дышать. Кушак хотя бы немного подчеркнет ее фигуру…

Разве эту жердь можно назвать фигурой? Селена хмурилась, косясь в зеркало. Она исхудала. Лицо стало таким же опустошенным, как и душа. Даже волосы потеряли блеск и теперь висели веревками. Мазь убрала припухлость, но не цвет разбитой губы. Хоть вымыться сумела. Правда, пока мылась, замерзла еще сильнее. Селена критически осмотрела свой новый наряд. Для леса – в самый раз, но не для кухонной работы. Вздохнув, она развязала кушак, сняла камзол, бросила то и другое на кровать. До чего же у нее озябли руки. И кольцо на похудевшем пальце крутится, того и гляди соскользнет. Ну и пусть. И зачем вообще она смотрит на этот аметист, еще не успевший поймать дневной свет?

Что бы сейчас сказал Шаол, увидев ее? Это из-за него она чутилась здесь. «Здесь» означало не только место, а и ее состояние: бесконечная усталость и непроходящая боль в груди. Шаол не виноват в гибели Нехемии; Селена поняла это, убедившись, что принцесса сама выстроила цепь роковых событий. Однако он утаил от Селены важные сведения. Шаол выбрал короля. Признаваясь ей в любви, он продолжал верно служить этому чудовищу. Пожалуй, не надо было сближаться с ним. Не надо было мечтать о мире, где можно забыть, что Шаол – капитан королевской гвардии. Слуга страшного человека, снова и снова разрушающего ее жизнь.

Боль в груди усилилась. Селене стало трудно дышать. И все-таки она подошла к окну и глубоко вдохнула утренний туман. Такой же туман окутывал ее душу. Затем она толкнула дверь и вышла.

Одним из преимуществ работы на кухне было тепло. Скорее даже жара. Огонь пылал в громадной кирпичной печи, служившей плитой, прогоняя утренний туман. Окна, через которые туман проникал на кухню, были только на одной стене, над медными чанами. Селена удивилась, застав в кухне всего двоих: сгорбленного старика и молодого парня. Склонившись над плитой, старик следил за кипевшими котлами. Парень сидел за длинным деревянным столом, разделявшим кухню надвое. Он крошил лук, попутно наблюдая за печью, откуда тянуло хлебом. Боги милосердные, как же она проголодалась! Хлебом пахло так соблазнительно. А что варится в котлах?

Похоже, парень успел выспаться, если в столь ранний час трещал без умолку. Его веселый голос эхом отражался от каменных ступеней лестницы. Но болтовня его мгновенно прекратилась, когда в кухню спустился Рован. И парень, и старик прервали работу.

На Рована Селена наткнулась в конце коридора. Он ждал ее, скрестив руки. На лице была написана многовековая скука. Похоже, он надеялся, что Селена проспит и у него будет законное основание ее наказать. Фэйский принц обладал бесконечным терпением и, наверное, был неистощим на выдумывание отвратительных наказаний.

Сойдя вниз, Рован застыл. Селена подумала: интересно, умение застывать неподвижно у него врожденное или учился где?

– Я привел вам помощницу на утро, – сказал Рован старику. – После завтрака я ее заберу на весь день.

И ни слова приветствия. Вряд ли это было особенностью его характера. Скорее всего, фэйцы не считали нужным здороваться со смертными. Рован перевел взгляд на Селену и слегка приподнял брови. Она прочла в его глазах: «Кажется, ты хотела не раскрывать себя? Валяй, принцесса. Называйся любым именем».

Что ж, он внял ее вчерашним словам. И на том спасибо.

– Элентия, – глухо проговорила она. – Меня зовут Элентия.

У нее сдавило живот. Хвала богам, Рован не усмехнулся. Но если бы он только посмел насмехаться над именем, данным ей Нехемией, она бы кишки ему выпустила… Во всяком случае, попыталась бы.

Старик наклонился, вытирая о белый фартук узловатые, морщинистые руки. На нем была коричневая шерстяная блуза – далеко не новая и местами сильно потертая. На ходу он странно выворачивал левое колено. Но седые волосы были аккуратно заплетены в косичку и не падали на его загорелое лицо.

– Принц, мы вам искренне признательны за помощницу. – Старик поклонился; чувствовалось, ему трудно нагибаться. – На кухне никакая пара рук не бывает лишней.

Зеленовато-карие глаза оглядели Селену с ног до головы.

– С кухонной работой знакома?

Селена была знакома со множеством других работ. Но от кухни судьба ее как-то уберегала.

– Нет, – коротко ответила она.

– Не беда. Ноги у тебя проворные, а остальному быстро научишься.

– Постараюсь.

Чувствовалось, такой ответ вполне устроил Рована. Повернувшись, он пошел наверх. Каждый его бесшумный шаг был исполнен силы. Он умел управлять своей силой. Умел сдерживаться. В этом Селена вчера убедилась. Если бы Рован захотел, он бы разнес ей челюсть.

– Я – Эмрис, – представился старик.

Он поспешил к печи, открыл заслонку, взял приставленную к стене деревянную лопату и вытащил румяный каравай. Со знакомством покончено. Отлично. Никакой вежливой чепухи, улыбочек и прочего. Но его уши…

Полукровка! Это было видно по форме ушей Эмриса, проглядывавших сквозь седые волосы. Наследие фэйцев.

– А его зовут Лока.

Старик кивнув в сторону парня. Кастрюли и сковороды, свисавшие с потолочных крюков, наполовину загораживали его лицо, что не помешало парню широко улыбнуться Селене и тряхнуть темно-рыжей гривой. Она прикинула его возраст: должно быть, на несколько лет моложе ее. И плечи еще не стали по-взрослому широкими. Коричневая блуза болталась на нем как на вешалке, а рукава были слишком коротки.

– Основная часть работы достанется вам с Локой, – добавил старик.

– Жуть и мрак, – прочирикал парень и поморщился от острого запаха лука, который резал. – Но ты привыкнешь. Вот только вставать спозаранку…

Эмрис наградил его сердитым взглядом, и Лока поспешил добавить:

– Зато ты попала в отличную компанию.

Селена ограничилась вежливым кивком, на большее ее не хватило. Теперь, когда ушел Рован, можно было и осмотреться повнимательнее. За спиной у Локи виднелась еще одна каменная винтовая лестница, уходившая вверх. По обе стороны от нее возвышались два огромных шкафа с посудой, вилками и ложками. Все это было не только старым, но и гнутым, мятым, со сколами и щербинами. Кухня имела отдельную дверь, верхняя часть которой была открыта. В проеме виднелся лужок, где клубился туман, и стена деревьев. Между деревьями вечными стражами темнели мегалиты.

Эмрис разглядывал ее руки. Селена сунула их в карманы. Незачем ему видеть шрамы и следы от кандалов.

– Реветь по сломанным ногтям не буду, – усмехнулась она.

– Боги милосердные. Что ж с тобой приключилось? – спросил старик.

Вопрос был задан для виду. Селена чувствовала, что он и так о многом догадывался. Достаточно вслушаться в ее акцент и посмотреть на разбитую губу и круги под глазами.

– А ты поживи в Адарлане, – сказала она.

Лока даже нож уронил.

– Говори, что надо делать. – Селена продолжала смотреть на старика. – Возьмусь за любую работу.

Пусть Рован считает ее избалованной и эгоистичной. Так оно и есть. Но ей хотелось, чтобы ее мышцы болели от напряжения, чтобы руки покрылись мозолями и чтобы в конце дня она, безмерно уставшая, проваливалась в сон, ни о чем уже не думая и ничего не чувствуя.

Эмрис прищелкнул языком. В его глазах Селена прочла сострадание, отчего ей сразу захотелось оттяпать ему голову. Но потом его глаза стали прежними, и он сказал:

– Дорежь лук. Лока, ты следи за хлебом. А я начну готовить запеканку.

Селена отправилась за стол. Попасть туда можно было, лишь пройдя мимо гигантской плиты, сложенной из древних камней. Камни покрывали непонятные знаки и странные изображения. Даже опорные столбы были в виде фигур. Верхняя часть передней стенки была металлической, и ее украшали девять скульптурных изображений богов и богинь.

Едва глянув на них, Селена поспешила отвернуться. Ей стало не по себе от вида двух богинь, расположившихся посередине. Голова одной была увенчана звездой, а в руках – лук и колчан со стрелами. Вторая держала на поднятых руках блестящий бронзовый диск. Селена могла поклясться, что богини следили за каждым ее шагом.

Завтрак превратил кухню в сумасшедший дом.

Едва только свет за окнами сменился с серого на золотистый, в кухне началось столпотворение. Одни стремительно вбегали сюда, другие не менее стремительно выбегали. Слуг в крепости не было. Только дежурные (жилистые, обветренные) и добровольные помощники. Стоило выставить на стол очередное блюдо с яйцами, картофелем и овощами, чьи-то руки тут же подхватывали его и по винтовой лестнице уносили наверх, в столовую. Туда же тащили громадные кувшины с водой, молоком и Вэрд знает с чем еще. На Селену смотрели как на часть кухонной утвари, хотя Эмрис несколько раз называл ее имя. Чаще ее вовсе не замечали.

Это ничуть не обижало Селену. Наоборот, после десяти лет опасливых взглядов и перешептываний за спиной быть незаметной оказалось приятно. Ей думалось, что Рован не раскроет ее тайну; хотя бы потому, что он тоже терпеть не мог разговоров. Занятая резкой овощей и отмыванием котлов, она наконец-то стала никем. Пылью на дороге. Ее не видели в упор.

Досаждал только затупившийся нож. А ведь еще нужно было нарезать горы грибов, зеленого лука и, конечно же, картошки. Никто, если не считать наблюдательного Эмриса, не обращал внимания на ее аккуратные кусочки. Их просто сгребали в очередную кастрюлю или котел, а Селене выдавали новое задание.

Потом кухня опустела. Ушли все, кроме Эмриса и Локи. Зато сверху доносился сонный смех, нечленораздельный говор и стук посуды. Селене ужасно хотелось есть, но притронуться к еде, оставшейся на столе, она почему-то не решалась. Чтобы не смущать себя, она отвернулась и увидела наблюдавшего за ней Локу.

– Да ты ешь, не стесняйся. – Парень широко улыбнулся.

Он бросился помогать Эмрису. Вдвоем они подтащили к одному из медных чанов тяжеленный железный котел с горячей водой для мытья посуды. За минувший час Лока успел поболтать едва ли не с каждым, кто вбегал в кухню. Его смех звенел, перекрывая лязг посуды и крики.

– Ешь, пока есть время. Когда начнешь мыть посуду, там уже будет не до еды.

Несколько чанов были доверху полны грязными тарелками. Сколько же времени ей понадобится, чтобы перемыть посуду хотя бы из одного! Селена быстро уселась за стол, положила себе картошки, добавила пару яиц и налила в щербатую кружку чаю.

Она не ела – она пожирала. Все было потрясающе вкусно и упоительно пахло. За считаные минуты она умяла два ломтя хлеба с яйцами и взялась за картошку, такую же умопомрачительно вкусную. Чай она пить не стала, предпочтя стакан жирного сладковатого молока. В Рафтхоле она бы ни за что не стала пить молоко. Там она могла выбирать самые изысканные соки. Однако…

Снова почувствовав на себе чужие глаза, Селена подняла голову от тарелки. Эмрис и Лока стояли возле плиты и смотрели, как она насыщается.

– Боги милосердные, – пробормотал старик, тоже усаживаясь за стол. – Когда же ты в последний раз ела?

Когда она в последний раз ела такую вкусную еду? Давно. Если Рован сейчас явится за нею, ее не должно шатать от голода. Для учебы нужны силы. Для обучения магии. От занятий с Рованом Селена не ждала ничего хорошего. Но она выдержит. Она заработает право предстать перед Маэвой и выполнит клятву, данную Нехемии.

Вопрос Эмриса сразу погасил ее аппетит.

– Прошу прощения, – буркнула Селена, откладывая вилку.

– Ешь вдоволь, – сказал Эмрис. – Для повара нет более приятного зрелища, чем видеть, с каким наслаждением едят то, что он приготовил.

Это было сказано с добрым юмором и такой же доброй улыбкой в глазах.

Как бы они отнеслись к ней, если бы узнали, чем она занималась в далекой Эрилее? Если бы узнали, сколько крови она пролила, как измывалась над Могилой, отрезая от него по кусочку. Если бы узнали про Аркера, приконченного ею в подземелье. И еще про многих, кого она, наоборот, не сумела защитить. И в первую очередь – Нехемию.

Эмрис и Лока сели рядом с нею и тоже принялись есть. Они ни о чем не спрашивали, и это ее более чем устраивало. Не хотелось увязать в разговорах. Затем Эмрис и Лока заговорили между собой. О том, что Лока поднимется на парапет крепости и будет упражняться вместе с другими караульными. О мясных пирогах, которые Эмрису надо успеть испечь к обеду. О скорых дождях. Если они вовремя не прекратятся, весеннего праздника опять не будет, как в прошлом году. Обычные дела, обычные заботы. Глядя со стороны, казалось: вот сидят за столом дед с внуком и им хорошо в обществе друг друга.

Они жили совсем в ином мире. Им бы и в кошмарном сне не привиделась зловещая империя, где годами льется кровь, где жестокость и рабство успели сделаться обыденными явлениями. Селена почти видела три души, вьющиеся над столом. Две светлые и чистые, а третья похожа на колеблющееся черное пламя. Ее душа.

«Не позволяй свету погаснуть в тебе» – это были последние слова Нехемии, произнесенные в подземелье. Селена отодвинула тарелку. Есть больше не хотелось. Ей не встречались люди, над которыми бы не витала зловещая тень Адарлана. Она с большим трудом могла вспомнить годы раннего детства – недолгой счастливой поры, когда Террасен еще был свободным и не знал адарланского рабства.

Но то давнишнее ощущение свободы вспомнить никак не удавалось.

У нее под ногами разверзлась яма – настолько глубокая, что нужно поскорее отойти, иначе она рухнет туда.

Селена уже собиралась взяться за мытье тарелок, когда Лока вдруг сказал:

– Уж если Рован взялся тебя обучать, ты либо очень важная птица, либо… тебе крупно не повезло.

«Проклятая богами», – хотела ответить Селена, но промолчала.

Эмрис поглядывал на нее с осторожным интересом.

– Ты будешь обучаться, чтобы попасть в Доранеллу?

– А разве вы все здесь не по этой же причине?

Вопрос прозвучал резче, чей ей хотелось бы.

– Да, – согласился Лока. – Но мне еще не один год учиться, прежде чем они решат, можно ли меня туда пускать.

Не один год? Она не ослышалась? Маэва не может держать ее здесь так долго.

– А ты давно обучаешься? – спросила она у Эмриса.

Старик грустно усмехнулся:

– Мне и пятнадцати не было, когда я здесь появился. Потом работал на них около… десяти лет. Мне сказали, что я мало пригоден для Доранеллы. Слишком… заурядный. Погоревал я, а потом решил: пусть лучше мой дом и очаг будут здесь, чем в Доранелле, где каждый бы смотрел на меня сверху вниз. И так – до конца дней. Сейчас я ни капли не жалею. Мой парный разделяет мои взгляды. Вскоре ты его увидишь. Он частенько сюда наведывается и таскает куски для себя и своих людей.

Эмрис засмеялся. Лока тоже улыбнулся.

Парный, а не муж. У фэйцев были парные. Их связывали узы крепче, чем брак. Эти узы сохранялись и после смерти.

– Так вы здесь все полукровки? – спросила Селена.

Лока сжался, но все-таки улыбнулся:

– Этим словом нас называют лишь чистокровные фэйцы. Мы предпочитаем называть себя полуфэйцами. А так… да. Почти все из нас родились от смертных матерей. Отцы и не подозревали о нашем существовании. Одаренных почти сразу забирают в Доранеллу. Что же касается нас – обычного потомства… нам трудно жить среди людей. Точнее, им трудно с нами. Поэтому мы оказываемся здесь, в Страже Тумана. Или в других пограничных крепостях. В Доранеллу допускают очень немногих. Остальные просто живут здесь, среди себе подобных.

Лока прищурился, разглядывая ее уши:

– Похоже, в тебе больше человеческого, чем фэйского.

– Потому что я не полу…

Рассказывать подробности она не собиралась.

– А ты можешь изменять облик? – спросил Лока, игнорируя предостерегающий взгляд Эмриса.

– А ты? – вопросом ответила Селена.

– Нет. И никто из нас не может. Если бы могли, то давно были бы в Доранелле, вместе с остальными «одаренными», которых любит собирать Маэва.

– Лока, попридержи язык! – прикрикнул на него Эмрис.

– Маэва этого не скрывает. Значит, ничего секретного в этом нет. Басс и другие тоже языки не прикусывают. Есть тут несколько караульных, умеющих менять облик. Малакай – парный Эмриса – умеет. Но они остаются здесь, потому что сами не хотят в Доранеллу.

Селену не удивляло, что Маэва окружала себя одаренными полукровками, а тех, от кого ей никакой пользы, держала здесь.

– А у кого-то из вас есть способности?

– Ты про магию? – У Локи дернулся рот. – Нет, ни у кого. Даже намека нет. Слышал, на вашем континенте магов всегда было больше. И способности были разнообразнее. Скажи, а правда, что магия потом совсем исчезла?

Селена кивнула. Лока тихо присвистнул. Парень раскрыл рот, намереваясь задать новый вопрос, но ей совсем не хотелось говорить об этом, и она задала свой:

– А другие? В крепости есть… полуфэйцы с магическими способностями?

– Есть. – Лока пожал плечами. – Но магия у них слабенькая. Могут повлиять на травы, чтобы росли побыстрее. Могут воду найти или дождь вызвать. Да нам этого и не нужно.

Так. В случае чего, на помощь ей рассчитывать не придется. Никто не облегчит ей общения с Рованом и Маэвой.

– Но ничего особого или захватывающего ты тут не увидишь, – продолжал болтать Лока. – Ни тебе смены облика по собственному желанию, ни управления огнем.

У Селены мгновенно свело живот.

– И предсказывать события здесь тоже никто не умеет. Года два назад пришла к нам странница. Вот у той были настоящие магические способности. Захочет – грозу устроит. Или снегопад. Или ручей разольется до ширины реки. Всего-то и пробыла у нас неделю. Маэва про нее узнала, забрала в Доранеллу, и больше мы о ней не слышали.

Вряд ли парень выдавал какие-то секреты, но Эмрис все время неодобрительно на него поглядывал. Локу это не смущало. Он любил поговорить и в Селене видел прежде всего новую слушательницу.

– Жаль, конечно, что ту женщину от нас забрали. Она еще и красивая была… Если подумать, и ее способности – это не магия. Так, жалкие огрызки. Пугливых крестьян впечатлило бы. Но мы-то не крестьяне.

– Ах, парень, язык у тебя без костей, – одернул его Эмрис. – Смотри, как бы боги не вырвали его за такие речи.

Лока поморщился и выпучил глаза. Как и любой в его возрасте, он терпеть не мог назиданий. Но Эмрис не собирался останавливаться.

– Когда-то такой магией владели многие. Боги наделили людей этими способностями. Без них люди не выжили бы. Способности эти передавались из поколения в поколение. Но людям было лень развивать свои дарования. Магические способности слабели и почти совсем пропали.

Селена оглянулась на фигурки богов и богинь. Ей хотелось сказать, что в древности небожители вступали в близкие отношения с людьми и это было основным способом передачи магических талантов. Но… разговор бы сделался бесполезной болтовней. Уж если приходится вести беседу, то с пользой для дела.

– А что вы знаете про Рована? Сколько ему лет?

Морщинистые пальцы Эмриса обхватили пустую кружку.

– Он – один из немногих фэйцев, кто бывает в Страже Тумана. Наведывается он сюда часто. Собирает донесения для Маэвы, но держится замкнуто. В крепости никогда не ночует. Иногда приезжает сюда еще с пятеркой подобных ему. Все они то ли полководцы королевы, то ли ее шпионы, то ли еще кто. Они не опускаются до разговоров с нами. Все, что мы о них знаем, – одни слухи. Поди пойми, куда они на самом деле отправляются и что там творят. Но Рована я вижу здесь с тех самых пор, как сам сюда пришел. Бывало, он исчезал на несколько лет. Такая у него служба ее величеству… Насчет его возраста… вряд ли кто знает, сколько ему лет. Я появился здесь мальчишкой и застал стариков, которые тоже были в крепости с юных лет. Когда они сюда пришли, Рован уже был… Стар он, очень стар. Но лицом не меняется.

– И злющий, как гадюка, – пробормотал Лока.

– Сколько раз тебе повторять? – Эмрис бросил на него опасливый взгляд. – Думай, что говоришь.

Старик оглянулся по сторонам, будто Рован мог прятаться где-то поблизости. Эмрис явно чего-то боялся.

– Но трудно тебе с ним будет, это как пить дать.

– Этот Рован – хладнокровный убийца и мучитель, – добавил Лока. – Из особо приближенных воинов Маэвы. Во всяком случае, так говорят.

Услышанное не удивило Селену. Хуже, что, помимо Рована, есть еще пятеро таких.

– Я сумею с ним справиться, – тихо сказала она.

– Нам не разрешают учить древний язык, пока мы не вступим в Доранеллу, – добавил Лока. – Но я слышал, татуировка Рована – это список тех, кого он поубивал.

– Тише! – шикнул на парня Эмрис.

– А что, скажешь – он не такой? – огрызнулся Лока и хмуро поглядел на Селену. – Ты всерьез подумай, надо ли тебе стремиться в Доранеллу. Здесь тоже неплохо.

Нет, хватит с нее разговоров.

– Я с ним справлюсь, – повторила Селена.

Вряд ли Маэва намерена годами держать ее здесь. Селена решила: если только она заподозрит нечто подобное, то исчезнет отсюда и найдет иной способ остановить адарланского короля.

Лока опять открыл рот, но Эмрис покачал головой и выразительно посмотрел на покрытые шрамами руки Селены:

– У нее своя голова на плечах. И своя жизнь.

Лока, не умевший долго молчать, заговорил о погоде. Селена взялась за мытье посуды и быстро вошла в ритм этого занятия. Такое с ней было на корабле, когда она чистила и точила свое оружие.

Кухня осталась где-то далеко. Селена мысленно опускалась куда-то вниз, ужасаясь сделанному открытию. Она действительно не помнила, каково это – ощущать себя свободной.