Глава 25
Элиас
Кейлеб увидел мой кулак, но отреагировать уже не успел. Я ударил его, и сейчас же боль обожгла мне руку. Он упал, ткнувшись в боковую стенку джипа.
– Еще одна такая шуточка в адрес Брей, и я из тебя дух вышибу, – пообещал я, тыча в него пальцем.
– Элиас! – Брей выскочила из номера. Ее волосы были мокрыми после душа. – Прекрати, малыш! Я же тебе говорила: он пошутил.
Она вцепилась мне в руку, пытаясь оттащить от Кейлеба. Я не двигался с места. Кейлеб не думал отвечать на мой удар. Он растирал челюсть и просто смотрел на меня. В его глазах ничего не отражалось.
Из номера вышел Тейт.
– Похоже, братишка, ты это заслужил, – сказал он, глядя то на Кейлеба, то на меня.
– Похоже, что да, – согласился Кейлеб и даже улыбнулся.
Я чуть не врезал ему снова, уже из принципа. Но я позволил Брей себя увести. Пусть думает, что ее вмешательство предотвратило драку.
– Нам пора в путь. – Тейт наградил меня одобрительным кивком. – Рокки ждет нас к четырем, и больше я опаздывать не хочу. – Он взглянул на Кейлеба. – Соберись, – сказал он брату, явно имея в виду не сумку с вещами.
* * *
Мы ехали два часа, приближаясь к границам Техаса. В одном месте, пока стояли в небольшой пробке, Тейт обернулся к нам и сказал:
– Когда приедем, я высажу вас возле какого-нибудь магазина или ресторана. Вам к Рокки ехать незачем. – Он мельком взглянул на Кейлеба. Передние машины снова тронулись. – Думаю, и тебе не стоит ехать к нему.
– Не отговаривай, – заявил Кейлеб. – Я еду с тобой.
– Что тебе там делать? Я зайду, отдам Рокки деньги, и больше я его знать не желаю. А если мы явимся с тобой вдвоем, все может пойти не так гладко.
– Я не позволю тебе идти туда одному, – упорствовал Кейлеб.
– Вот как? – съязвил Тейт. – Зато ты мне позволяешь тратить деньги, вытаскивая твою задницу из дерьма.
– Тейт прав, – сказал я Кейлебу. – Я не знаю и не хочу знать, в чем суть дела, но ты, Кейлеб, своим присутствием только создашь лишнюю напряженку.
– А тебя вообще не спрашивают, – огрызнулся Кейлеб. – Или у тебя за ночь все проблемы улетучились? Может, забыл, что копы охотятся за вашими задницами? Так что разбирайтесь с вашей упавшей девкой и не суйтесь в мои дела.
Увы, Кейлеб был прав.
Мы с Брей вчера пытались оценить наше положение, поискать варианты. Их не было, и потому разговор быстро стих. Потом мы просто лежали обнявшись и смотрели в потолок. Я не хотел разжимать рук, Брей тоже. Как-то само собой наши мысли унеслись в прошлое. Мы стали вспоминать детство. Говорили о том, что нам тогда нравилось, чем увлекались. Нас захватила тоска по тем беззаботным временам. Она-то и вернула нас в неприглядную действительность. Мы опять стали перебирать наши возможности и в который раз убедились, что их нет. Исчерпав тему, снова смотрели в потолок и незаметно уснули.
Но Брей изменилась. После того выпуска новостей она стала другой. Наиболее остро я это почувствовал, когда мы сидели на полу в ванной Адама. Мне показалось, что ее уже не занимают поиски решения. У нее пропала тревога. Даже страх пропал. Она вела себя так, словно ей все равно. Сам не знаю почему, но ее равнодушие меня очень пугало.
Тейт свернул на заправку.
– Мне надо в туалет, – сказала Брей, выпрыгивая из джипа.
Я вышел следом.
– Купи мне водички. – Тейт подал мне смятую двадцатидолларовую бумажку. – И пакет «Ризес». Если у них есть горячее, возьми хот-дог или что-нибудь подобное.
Я кивнул, взял Брей за руку и повел в магазин при стоянке.
Туалеты находились в конце здания. Брей отправилась туда, а я взял все, о чем просил Тейт, и пристроился к очереди. Потом мы поменялись. Пока я расплачивался на кассе, Тейт успела просмотреть заголовки газет на лотке. К счастью, наших физиономий на первых страницах не было. Это нас немного успокоило.
После заправки между братьями возник малоприятный разговор. Кейлеб обещал Тейту, что вернет ему деньги до последнего цента. Тейт усмехался и говорил, что слышит это не в первый раз, но, с тех пор как Кейлеб вышел из тюрьмы, Тейту то и дело приходится раскошеливаться, вытаскивая его из разных сомнительных историй. С денег разговор перешел на их родителей, потом на младшую сестру и опять на деньги. Мы молчали. Я старался не вслушиваться и просто сидел, обнимая Брей за плечи.
– Ты меня вчера обманула, – сказал я, сам не зная, зачем это говорю. – Ты все-таки позвонила родителям.
– Я почувствовала, что надо им позвонить.
Это опять была полуправда.
– Может, в свое время тебе просто нужно было сесть и поговорить с ними. Рассказать о том, о чем ты мне позавчера рассказывала. Постараться, чтобы они тебя поняли. Наконец, заставить их понять.
– Они как не хотели понимать, так и сейчас не хотят.
– Ты в этом уверена? – спросил я, сжимая ее руку. – Почему не хотят?
– Элиас, они отступились от меня в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать. На самом деле они отступились еще раньше, но до моего восемнадцатилетия делали вид, будто всеми силами стараются мне помочь. Я по их лицам видела, что все это – вранье. Им только не удавалось себя убедить, что меня вообще нет. Что я – призрак.
Она повернулась ко мне:
– Думаешь, почему я столько времени проводила с тобой и вне дома? Ты помнишь, как тебя встречали в моей семье?
Я поцеловал ее в лоб. Она положила мне голову на плечо и закрыла глаза.
Мне сейчас не хотелось погружаться в воспоминания, но одно всплыло само. Яркий эпизод из нашей подростковой жизни.
– У меня всего одна «С», – сказала сияющая Брей, подойдя ко мне в школьном коридоре. В руках у нее был табель. – И само собой, по математике. Но это лучше, чем «D», которая у меня была почти три месяца.
– Я же предлагал натаскать тебя по математике. Предложение еще в силе.
Брей забрала у меня табель и фыркнула.
– Вот еще! – сказала она, чмокая меня в щеку. – Я и сама могу. И потом, если родители узнают, что ты мне помогал, сразу нудить начнут: вот, ты не можешь сама делать уроки. Тебе это надо? Мне – нет.
На ней была ярко-желтая футболка с изображением мультяшного персонажа (помню, у него были розовые волосы), джинсы в обтяжку и черные сандалии. Длинные темные волосы она увязала в конский хвост.
– Так ты придешь вечером? – спросила она.
Я набрал последнюю цифру на замке своего шкафчика, открыл дверцу и запихал туда учебники.
– Обязательно приду, – пообещал я и улыбнулся, предвкушая сборище. – И маршмеллоу принесу.
– Пиво не забудь, – напомнила Брей, прижимаясь ко мне ляжкой.
Я повертел головой по сторонам, не слышал ли кто нашего разговора.
– Не так громко, – шепотом ответил я. – Если помнишь, я говорил, что постараюсь принести несколько бутылок. Тетя Джанис в прошлом месяце привозила. Вот только бы мать не заметила. У нее всегда так: то не надо, а то – умираю, хочу пива.
Я достал из шкафчика учебники для ближайшего урока и запер дверцу.
– Помню, – теперь уже шепотом сказала Брей. – Хватит двух бутылок. Пусть Митчелл и Лисса приносят свои. У папочки Митчелла пиво всегда есть.
– Брей, я серьезно. Если мать обнаружит пропажу, мне не поздоровится.
– Я же не настаиваю. – Она положила голову мне на плечо. – Попытайся. Не получится, и без пива обойдемся. Нам маршмеллоу хватит.
Она вдруг озорно мне улыбнулась.
– Но если мы будем играть в «бутылочку» и тебе достанется целоваться с Лиссой, лучше, если ты слегка захмелеешь.
– Что за старье? – Я внутренне сжался. – Кто теперь играет в «бутылочку»?
– Какая разница, новая игра или старая? Мне она нравится.
Мы встретились после уроков и по грунтовой дороге пошли к пастбищу мистера Парсона. Этой дорогой мы ходили каждый день. Брей не могла нарадоваться на свои хорошие отметки. В прошлом году ее табель пестрел «цешками» и «дэшками», что сильно расстроило ее родителей. Брей была умной и способной девчонкой, но усидчивостью не отличалась. Ей нравилось схватывать на ходу, а необходимость вникать в предмет, разбираться, что к чему, наводила на нее скуку. Плюс ее характер. Неудивительно, что у нее часто возникали конфликты с учителями.
– Теперь они будут мною гордиться, – сказала Брей, когда мы подходили к ее дому.
Она выпустила мою руку (предосторожность не помешает) и вдруг спросила:
– Хочешь зайти к нам?
– Ты же знаешь, я не нравлюсь твоему отцу. – Я покачал головой. – Давай лучше через пару часов встретимся на сборище.
– Моему отцу вообще никто не нравится. – Брей снова взяла меня за руку и повела к дому.
Я не возражал, однако особого желания идти к ней домой не испытывал. Родители Брей всегда встречали меня настороженными взглядами, словно я был ходячим злом. Или нечистым духом, подлежащим немедленному изгнанию. Это не значит, что я не бывал в доме Брей. Но я лазал к ней через окно, когда ее родители ложились спать. Меня ни разу не поймали, однако я всегда побаивался, что этим может кончиться.
– Брей, давай лучше встретимся у костра, – попытался отговориться я.
Мы подошли к парадному крыльцу. Возле светильника вилась стайка мошкары. По одну сторону крыльца висели старые качели, прикрепленные к балке. С другой стояли два шезлонга, разделенные столиком. В воздухе ощущался слабый запах сигаретного дыма, как будто кто-то не так давно здесь курил.
Брей со скрипом открыла раздвижную дверь и втащила меня в дом. Она вся светилась от радости. Ей хотелось, чтобы я был свидетелем ее триумфа, когда она выложит родителям свой табель. А мне хотелось ее поддержать.
Мы вместе прошли в гостиную. В доме пахло тушеным мясом, картошкой и чесноком. У меня заурчало в животе. В доме Брей всегда пахло едой и всегда было жарковато. Я не понимал: то ли ее родители не любили включать кондиционер, то ли мать постоянно что-то готовила и жар от плиты распространялся по всему дому. Я нечасто приходил к Брей в гости через дверь, но всякий раз складывалось ощущение, что они вот-вот собрались обедать.
Брей сняла свой школьный рюкзак, опустила на пол. Ее улыбка стала еще шире, и с этой улыбкой она подошла к дивану, где сидели ее родители, смотревшие телевизор. Я остался стоять у двери. Так мне казалось безопаснее.
– Мам, пап, вы не поверите, – начала Брей, доставая табель.
– Чему? – язвительно спросила ее мать, отрываясь от экрана. – Тому, что я еще вчера вечером просила прибрать у себя в комнате, а там по-прежнему хлев? В это я охотно поверю.
Улыбка на лице Брей почти погасла, но сама она была так взволнована своими успехами, что холодные материнские слова не испортили ей настроения.
– Я обязательно уберу. Вы сначала посмотрите.
Она раскрыла табель, решив сперва показать отцу.
– Брейел, лучше бы тебе сначала навести порядок в своей комнате, – сердито сказал отец, даже не взглянув на табель. – У тебя на все один ответ: потом, позже, завтра. Ты слышала, что мать тебе велела немедленно прибраться в комнате? Так вот иди и наводи порядок. Элиас может идти домой. Никакое маршмеллоу ты сегодня жарить не будешь. Ты наказана.
Это уже была не струя холодного воздуха, а настоящий ледяной душ. У Брей вытянулось лицо, но она затолкала обиду поглубже и сделала новую попытку обрадовать родителей.
– Папа, ну пожалуйста, посмотри мои отметки. – Она насильно сунула ему табель. – Всего одна «С». Остальные – «B». Даже одно «А» есть, по искусству.
Отец взял табель, пробежал ряды отметок и тут же закрыл.
– Да, лучше, чем в прошлом году, – равнодушно проговорил он. Другого отношения я от него и не ждал. – Но твои более чем скромные успехи не освобождают тебя от обязанностей по дому. И от уборки в твоей комнате – тоже. Райен прекрасно учится, ее никогда не надо просить дважды, и в комнате у нее – ни пылинки. Если она все успевает, почему ты не можешь?
Он бросил табель на стол и повернулся к телевизору.
– Дорогая, ну почему ты не хочешь навести порядок в своей комнате? – уже мягче спросила мать.
Видно, ей было неловко за мужа. Но эта женщина никогда не поддерживала свою дочь, чего я никак не мог понять.
– Но…
– Немедленно! – рявкнул отец, швыряя на пол телевизионный пульт.
Брей молча отошла. Родители никогда не поднимали на нее руку, но словами можно отхлестать еще больнее. И так – год за годом. Брей не любила рассказывать о подобных вещах, но мне было достаточно того, что я слышал своими ушами, бывая у нее.
– Элиас, а тебе сейчас лучше всего пойти домой, – сказала мне мать Брей.
Она говорила так, словно ничего особенного не произошло. Или произошло то, что меня никак не касалось.
Синие глаза Брей были полны слез. Мельком взглянув на меня, она схватила со стола табель – предмет недавней гордости – и изорвала в клочки. Выкрикнув что-то, чего я не расслышал, она швырнула горсть обрывков отцу в лицо и убежала к себе. Дверь ее комнаты захлопнулась с таким шумом, что задрожали картинки, развешенные по стенам гостиной.
В коридоре я столкнулся с ее старшей сестрой Райен. Я хотел молча пройти мимо, но она меня окликнула.
– Привет, Элиас. Брейел уже дома?
– Да, – ледяным тоном ответил я. – Если это место называется домом.
Я выскочил на крыльцо, почти с таким же грохотом захлопнул дверь и даже не пошел, а побежал прочь.
Брей свернулась калачиком. Я гладил ее шелковистые волосы, стараясь поскорее загасить вспомнившийся эпизод. Думаю, Брей была права. Родители не хотели ее понимать.
