Глава 1

Полина отчаянно боролась с желанием выпить. Душа умоляла о виски, которое успокоило бы мятущиеся мысли, заставило сердце ровно биться и сделало дыхание спокойным. Нужен был всего один глоток, и он не опьянит, наоборот, позволит трезво взглянуть на ситуацию. Лихорадочно собирая вещи в небольшой саквояж, она думала о давнем друге «Джеке», словно он был лекарством для ее измученного сердца; при этом понимала, насколько опасным может оказаться подобное средство «обретения внутренней гармонии».

Наверное, существуют люди, в которых алкоголь убивает страх, бодрит, направляет решительность в нужное русло, не превращая при этом в безрассудных и беспощадных чудовищ. Или же, напротив, помогает расслабиться, взять под контроль злобу и агрессивный азарт, дает возможность сконцентрироваться и здраво оценить обстановку. Возможно, есть такие люди, и разумная доза спиртного не приносит им вреда, а идет на пользу. Увы, Полина к таким не относилась. Для нее, как и для большинства, алкоголь был средством побега от реальности, нежели стимулом для изменения ситуации. Таких, как она, спиртное на короткий срок успокаивало, даже позволяло затуманенному мозгу рождать какие-то «правильные и единственно верные» идеи, потом топило в пьяном угаре или же вовсе лишало чувств. А иногда алкоголь-«помощник» заставлял так остро ощущать боль, что хотелось вогнать себе в грудь нож, разбить голову о стену, только бы избавиться от невыносимого отчаяния и горя. Полина боялась пить, однако не знала другого способа расслабиться.

Собрав вещи, она бесцельно прошлась по номеру, после осмотрелась уже с явным интересом, подумав, насколько привыкла к отелю, в котором жила последние два месяца. Эти огромные комнаты сложно было назвать домом, однако они стали почти родными, потому что здесь Полина пряталась от мира за окном, недоброго и коварного. Роман много раз предлагал переехать в его квартиру, однако она отказывалась, не желая оставаться одной в пустых апартаментах. В чужом доме ощущение одиночества ни на миг не покидало ее, и несмотря на то, что общаться с другими людьми не хотелось, присутствие кого-либо рядом было абсолютно необходимым. Постоянно сменяющие друг друга постояльцы отеля напоминали, что жизнь вокруг продолжается, а звуки, наполняющие стены, успокаивали, создавали иллюзию комфорта и даже уюта. Здесь Полина чувствовала себя лучше, чем дома у Романа. Там она скучала, отчаянно считая дни, когда он вернется из Парижа. В отеле просто ждала, без той сумасшедшей истерии, которая нападала на нее, стоило переступить порог его квартиры.

Казалось, все начало возвращаться на свои места. Боль потери, которую Полина и ее семья пережили несколько месяцев назад, конечно, не уйдет никогда, но сейчас она уже не была такой острой, как вначале. Смерть Алекса навсегда изменила их жизни, и его уход ничем нельзя будет восполнить. Об этом Полина думала каждый день, как и о том, насколько унылым стало ее существование после гибели брата. Все, что ранее казалось важным, сейчас утратило свое значение. Разумеется, она переживала из-за потери компании, которую братья строили долгие годы и лишились практически в одночасье, но все чаще ловила себя на мысли, что ей безразлично, по каким причинам это случилось, и совсем неинтересно, кто этому способствовал. На место печали пришло равнодушие. Полина едва не захлебнулась в безучастности, незаметно для себя погружаясь в холодные воды отчуждения. Ничто не радовало: ни ежедневные звонки Романа, ни его слова любви, которые она так долго ждала, а теперь воспринимала с невозмутимым спокойствием, ни встречи с родными. Последние и вовсе раздражали, потому что вынуждали заново переживать смерть Алекса. Еще немного, и Полина, наверное, угасла бы. К счастью, этого не случилось, и причиной возрождения стал короткий звонок, в одну секунду заставивший воспрянуть духом.

— Вот я амеба, — пробормотала она, метнулась к ноутбуку и в сотый раз просмотрела фото, присланные накануне Зайцем. — Ты подросла, — Полина очертила пальцем застывшее на экране лицо светловолосой девочки, затем, прикусив губу, уставилась на старика, державшего малышку за руку. — Не умеешь ты прятаться, Хавьер. — Ненависть послышалась в ее шепоте.

Она быстро положила ноутбук в сумку, подхватила саквояж и вышла из номера. Спустившись вниз, Полина отдала администратору карточку-ключ, предупредила, что вернется через несколько дней, затем уверенным шагом направилась в бар. Внутреннее возбуждение, которое охватило ее после разговора с Тоби Зайцем, не отпускало, и Полина все-таки разрешила себе расслабиться.

— Виски, — попросила она бармена, устроившись за стойкой, и добавила: — Чистое. Двойное.

Вечер только начинался, но зал уже был полон. Негромкая музыка и голоса посетителей несколько смутили, Полина недовольно осмотрелась, но вдруг почувствовала, что ей хорошо среди веселящихся людей, и тихо вздохнула. Вид наполненного стакана и вовсе поднял настроение. Прикрыв глаза от удовольствия, она сделала глоток, с наслаждением ощущая, как виски опалило язык и небо.

— Повтори, — попросила Джима-бармена и облокотилась о стойку, чувствуя хорошо знакомую теплоту, растекшуюся по телу.

Новую порцию Полина выпила не сразу, дала себе время успокоиться и еще раз обдумать план действий. Затем вытащила из сумки портмоне, проверила, не оставила ли в номере паспорт и билет на самолет, сверилась с часами и удовлетворенно кивнула. Если она все правильно рассчитала, то времени вполне достаточно, чтобы поужинать с родными и успеть в Хитроу на самолет. В аэропорту Полина должна появиться не позднее десяти тридцати, иначе самолет до Буэнос-Айреса улетит без нее. Она испытала желание позвонить Майклу и отказаться от встречи, затем поняла, что не может придумать правдивую отговорку, и решила не менять планы. «Останусь на пару часов, послушаю разговоры, затем сделаю кислое лицо, сошлюсь на плохое самочувствие, и прощай, дорогая семья, здравствуй, Аргентина», — подумала Полина, хлопнула себя по коленке и поднялась.

— Надолго уезжаете? — спросил Джим, сверкнув брекетами на и без того ровных зубах.

— А ты уже скучаешь? — Полина протянула щедрые чаевые.

— Вы всегда в моих мыслях, мадам Матуа, — нисколько не смутился парнишка столь некорректному вопросу.

Долго живя в отеле, Полина познакомилась практически со всем обслуживающим персоналом. Она многое знала об этих людях. Горничная Мэри без стеснения делилась информацией о личной жизни своих коллег, поэтому Полине давно было известно, что милашка Джимми учится актерскому мастерству и является любовником мистера Паттерсона, одного из администраторов отеля. Поэтому ответ бармена заставил Полину широко улыбнуться.

— Молодец, — по-русски обратилась она к нему и, зная, что он не поймет, грубо продолжила: — Научился лизать задницу богатым теткам.

Сидевший в стороне от нее мужчина громко рассмеялся, и Полина быстро пожалела о своей глупой выходке. Покраснев, она повернулась к человеку, который с нескрываемым интересом рассматривал ее фигуру. Молод, хорош собой, дорого одет. «Неплох, — подумала она, глядя в его смеющиеся глаза, — но не вовремя».

— Не скучай, Джимми, — Полина снова перешла на английский. — Скоро увидимся. — Она подхватила саквояж и направилась к выходу, все еще ощущая на себе взгляд незнакомца.

В главном холле Полина подошла к администратору, которому передала ключ от своей машины. Тот немедленно вызвал парковщика и в ожидании, когда «Мерседес» подадут к входу, рассказал последние новости, посетовал на холод, а после порадовался праздникам. Сначала Полина не поняла, о чем он говорит, потом вспомнила о Рождестве и удивилась, так как совершенно потерялась во времени. Она все еще продолжала жить в осени, точнее в месяце, когда убили Алекса, не обращая внимания на бегущие дни и приближающийся Новый год.

— Уже подготовили подарки детям?

— Давно, — кивнул администратор. — Жаль, не увижу их радости, потому что работаю в рождественскую ночь. Машину подали, — посмотрел он в сторону стеклянных дверей. — До свидания, мадам Матуа.

Дорога к дому Ребекки и Марка заняла мало времени, уже через полчаса Полина припарковалась на обочине и замерла на мгновение, с силой сжав пальцы на руле. Возбуждение и радость, оттого что уже завтра она увидит девочку, которую все считали погибшей, не покидали ее. Виски несколько успокоило бурю в душе и одновременно взбодрило, однако Полина чувствовала, что тот нервный подъем, в котором она находилась, слишком неестественный, чересчур принужденный, причем «разжигаемый» ею самой. «Успокойся, — глубоко дыша, проговорила она, посмотрела в зеркало заднего вида и, заметив, насколько лихорадочно блестят глаза, зажмурилась. — Успокойся, иначе Майкл начнет задавать лишние вопросы, я стану лгать, запутаюсь и все испорчу. Успокойся», — повторила она и вышла из машины. Воздух приятно холодил разгоряченную кожу, от этого неожиданного удовольствия Полина расслабилась, затем быстро побежала по дорожке к дому. На ступенях она снова замерла, досчитала до десяти и, нацепив на лицо ставшую привычной для всех кисло-равнодушную маску, позвонила. Дверь открыла Тоня.

— Я не опоздала? — Полина поцеловала подругу в щеку.

— Ужин подадут через полчаса. Все собрались в кабинете, пьют и изучают финансы. Так что ты вовремя. Ну, раздевайся, — пробурчала Тоня, принялась расстегивать пуговицы на пальто Полины и вдруг потянула ноздрями. — Пила?

— Я не маленькая, — недовольно ответила Полина. — Не нужно меня раздевать, и отчитываться не стану. Майклу не говори, — умоляюще протянула она.

— Он сам поймет.

— Ты сказала, что они пьют в кабинете. Значит, он не почувствует запаха.

— Дура, — злобно усмехнулась Тоня и, стянув с Полины пальто, бросила его на тумбу у стены.

— Я контролирую себя.

— Все-таки отчитываешься?

— Да, — Полина обняла подругу за плечи. — Не хочу, чтобы ты волновалась.

— Ладно. Как ты себя чувствуешь? Впрочем, не отвечай. Вижу, что хорошо. Глаза горят… что случилось? — настороженно отодвинулась Тоня, как всегда безошибочно прочитав настроение женщины, которую знала лучше, чем кто-либо другой.

— После объясню, — пообещала Полина, потянув девушку за собой по направлению к кабинету.

На пороге она остановилась и с едва заметной улыбкой оглядела свою семью. Брат и его отец Марк склонились над Ребеккой, которая что-то быстро говорила, при этом указывала карандашом на разложенные перед ней бумаги. На диванчике у камина Моника, сводная сестра братьев, обнимала своего жениха Микки. Они обручились на прошлой неделе и выглядели счастливыми, в особенности Мон, которая часто поглядывала на кольцо, блестевшее на безымянном пальце. Ее жених тем не менее казался каким-то расстроенным и недовольным. Каждый раз, глядя в точеное лицо Микки, Полина искренне удивлялась красоте, которой наградила его природа. Необычайно привлекательные черты лица, теплый голос и дружелюбное поведение заставляли нервничать, и причину этого она не могла понять. Микки вел себя учтиво, с ним легко было общаться, но иногда Полина цепенела, чувствуя его взгляд, а порой и дергалась, когда он дотрагивался до нее.

— Он странный, — прошептала Тоня, остановившись рядом и проследив, куда смотрит Полина. — Искусственный от макушки до пят, — добавила она, рассматривая безупречно гладкие щеки Микки.

— В психологию ударилась? — Полина почувствовала озноб на коже, так как Тоня точно выразила ее собственные ощущения, но постаралась улыбнуться.

— Волк в овечьей шкуре.

— Мы все здесь такие, поэтому не драматизируй. К тому же я не вижу предпосылок для подобных выводов.

— Но ты сама ему не доверяешь.

— Не спорю, есть в нем нечто, что отталкивает, однако… — Она замолчала, потому что именно в этот момент все повернулись в их с Тоней сторону. — Всем добрый вечер, — улыбнулась она, направляясь к Марку, который первый распахнул объятия.

Фрейман-старший радушно расцеловал Полину и долго не хотел отпускать от себя, пока жена не возмутилась.

— Отойди! — Ребекка ущипнула Марка за бок, отчего тот комично заохал, схватила Полину за плечи, повернула к себе и провела пальцами по румяным щекам. — Хорошо выглядишь.

Объятия, поцелуи, вопросы, в которых звучала забота, любовь в каждом слове и прикосновении, все это плюс внутренняя нервозность, от которой Полина так и не смогла избавиться, заставили ее расплакаться, что вызвало новый прилив вздохов и нежностей. Майкл притянул сестру к себе.

— Осталось на коленки усадить, — всхлипнула она.

— Говори по-английски, — потребовала Ребекка.

— Пора бы уже выучить, — ответила матери Моника, погладив Полину по волосам. — Триста лет замужем за Марком, но ни слова не понимаешь.

— А ты?

— А я ни на что не претендую. Меня устраивает иногда не понимать, о чем говорят другие.

Тоня со стороны наблюдала за этой милой сценой, незаметно поглядывая на Микки, который остановился у стола, где лежали финансовые отчеты, и с любопытством уставился на исписанные цифрами бумажки. Она стремительно подошла к нему и обняла за талию, приведя в замешательство, так как раньше не проявляла заинтересованности, более того, сторонилась.

— Теперь ты — часть этого цирка, — шепнула Тоня, пробежав пальцами по спине, и почувствовала, как он напрягся, но не оттого, что ему было неприятно прикосновение.

— Как и ты, — спокойно ответил он, вовремя перехватил руку, которая скользнула ниже ремня, и поцеловал теплую ладошку.

Пользуясь моментом, когда все были заняты ребячливыми слезами Полины и кроме нее ни на кого не обращали внимания, Тоня почти прикоснулась к губам Микки, с улыбкой отметив, что он едва сдержался, чтобы не поцеловать ее. Спустя секунду взгляд его стал холодным, и, усмехнувшись, он отодвинулся.

— Провоцируешь? Зачем? — Голос был мягким, вместе с тем в нем слышались злобные нотки.

Тоня не испугалась, более того, ей вдруг стало легко, так как она, наконец, поняла многое. В том, что Микки Роде не был влюблен в свою невесту, Тоня уже не сомневалась, осталось лишь выяснить, для чего он притворяется кроткой ланью и почему так настойчиво стремится войти в семью Фрейман — Хейз.

— Прости, — искренне извинилась она, сменив тактику, чтобы не насторожить мужчину. — Не знаю, что на меня нашло. Просто ты такой… — Тоня покраснела.

— Какой?

— Не такой, как Майкл, — она бросила взгляд на мужчину, которого любила, и смущенно потерла лоб. — Прости.

— Все в порядке, — кивнул Микки, и глаза его победоносно заблестели, что не прошло незамеченным для Тони, поздравившей себя с удачно расставленной ловушкой. — Со слезами покончено, — хлопнул он в ладони, увидев вошедшую в кабинет Терезу, экономку. — Нас зовут ужинать!

В столовой Полина старалась держать себя в руках, ругая за излишнюю эмоциональность, которую позволила в кабинете. Она отказалась от предложенного Марком бокала вина, без аппетита жевала мясо, слишком, по ее мнению, пережаренное, и кротко прислушивалась к разговорам за столом.

— Тереза сегодня явно перестаралась, — сказала Тоня, указав на главное блюдо. — Зато салаты хороши. Почему ты постоянно смотришь на часы? Куда-то спешишь?

— Спешу, — полушепотом произнесла Полина, поглядывая на остальных, которые, к счастью, были заняты разговорами и не услышали вопроса Тони.

Майкл продолжал вести беседу с Ребеккой о финансах, Марк тоже принимал участие в этом разговоре. Микки и Моника противно хихикали в противоположном конце стола. За ними пристально наблюдала Тоня, при этом ждала объяснений от Полины, которая тщательно подыскивала оправдание.

— У меня скоро самолет. Через час я уйду, проводишь меня до машины, там все и объясню.

— Договорились.

— Что их так увлекло? — Полина указала подбородком в сторону тесной группы, разговором в которой руководила Ребекка, что-то настойчиво доказывая пасынку и мужу.

— Все имущество компании выставлено на продажу. Они решают вопросы с арендой помещений, которыми все еще владеет «VIP-life concierge». Сегодня Майкл получил отчет экономистов о долгах…

— Мы кому-то должны?

— Нам, — успокоила Полину Тоня. — В общем, все не так плохо, как думалось вначале. Компанию мы потеряли, но осталась недвижимость, которую можно выгодно продать или сдать в аренду. На счетах, конечно, уже не столько денег, как раньше, но мы не в бедственном положении.

— Я хочу продать свою квартиру в Москве, — сказала Полина, взяла у Тони бокал из рук и сделала глоток вина.

— И я свою. Значит, обоснуемся здесь?

— Не знаю. Не хочу решать этот вопрос одна, когда Сафонова нет рядом.

— Как он?

— Неуловим. Звонит часто, в Париж не зовет, когда вернется, не говорит.

— Он занят, — защитила Романа Тоня, при этом улыбнулась. — Все еще сомневаешься в нем?

— После сотни пинков под зад я уже ни в чем не могу быть уверена. — Полина вдруг прислушалась, услышав имя Алекса. — Майкл, повтори, пожалуйста!

— Мы говорим о пустующей квартире Алекса и считаем, что ее необходимо продать. Понимаю, что тебе нелегко…

— Нет, — перебила его Полина. — Все правильно. Ни я, ни ты не собираемся в ней жить. Монике она тоже не нужна. Поэтому продать ее — верное решение.

— Рад, что ты отнеслась к этому вопросу с пониманием, — с облегчением произнес Майкл. — Мы думали, будут проблемы.

— То есть я — психопатка, желающая оставить себе на память квартиру, в которой убили брата?! — вспылила Полина. — Буду по четвергам рыдать в той комнате, где его застрелили?

— Именно этого мы и боялись, — усмехнулся Майкл. — Истерики, — уточнил он. — А почему именно по четвергам?

За столом послышались тихие смешки, что немедленно отрезвило Полину. Она нервно потерла руки, а после уже спокойно ответила:

— Первое, что пришло в голову. Извините, — обратилась она к остальным.

— Все в порядке, — сказала Ребекка.

— Нет! — снова разозлилась Полина. — Все уже давно не в порядке. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что больше никогда его не увижу. Знаю, что обижаю вас своим поведением, словами. Простите меня за это. Я вас люблю, но иногда мне кажется, будто вы его забыли.

— Забыли? — переспросила Ребекка. — Порой я слышу его голос где-то рядом и жду, что он появится сейчас. Марк перевез все вещи Алекса в его прежнюю комнату, и каждый раз, когда он выходит оттуда, я вижу, что волосы его стали белее.

Полина с удивлением перевела взгляд на Марка, который действительно очень поседел в последнее время, и устыдилась, что не заметила этого.

— Моника влюблена, — продолжила Ребекка, — я, разумеется, не виню ее, более того, счастлива. Но черт подери, дочь! Как же меня раздражает твой смех. Не обижайся, просто я зла и хочу укусить каждого, чтобы и ему было так же больно, как мне сейчас. А ты, Микки, — обратилась она к своему будущему зятю, — сидишь на месте моего мальчика, на его стуле. Жутко бесишь. Твое, Полина, нытье нервирует. Майкл отчаянно демонстрирует силу, хочу дать ему за это подзатыльник, потому что в такие моменты он кажется мне бесчувственным.

— Чем я вызываю недовольство? — спросила Тоня, оперлась о спинку стула и с вызовом посмотрела на Ребекку, которая, как она считала, перегибает палку своими откровениями.

— К тебе претензий нет, — оскалилась тощая Бек. — Умна, рассудительна, в меру чувственна, всегда готова поддержать. Хотела бы я иметь твою выдержку!

— Жаль, что мне не хватает смелости быть такой же честной, как ты, — мягко улыбнулась Тоня, поставив точку в этом опасном разговоре.

— Знаете, я, пожалуй, вернусь в отель, — сказала Полина, поднявшись. — Нехорошо себя чувствую. К тому же не желаю раздражать вас своим кислым видом.

— Полина, — попытался остановить ее Майкл, но она покачала головой.

— Встретимся через несколько дней. К тому времени я уже приду в себя. Тоня, проводи меня, пожалуйста.

В столовой воцарилось молчание, отчего Полина испытала крайнюю неловкость за сцену, которую спровоцировала, и за последующий стремительный побег.

— Они будут чувствовать себя виноватыми, особенно Ребекка, — сказала Тоня, легко толкнув Полину в спину. — Комедиантка! Все верно рассчитала, воспользовалась тем, что все напряжены до предела, добавила масла в огонь и вовремя сбежала. Куда же ты так спешишь? — Девушка подхватила шаль, лежащую на банкетке, и, плотно укутавшись, вышла на улицу. — Поля! Смотри! — радостно рассмеялась она, подставив ладонь мелким колючим снежинкам.

— Черт! — выругалась Полина, едва не поскользнувшись на ступенях. — Не мог подождать, пока я улечу! — Она крепко схватилась за перила и осторожно спустилась вниз. — Майклу не говори, не хочу, чтобы в Буэнос-Айресе меня сразу с самолета под конвоем вернули в Лондон. Если он узнает, для чего я лечу туда, он меня… боюсь даже представить его реакцию.

Тоня молчала, но Полина видела, как побледнело ее лицо. Видимо, девушка догадалась о причинах, по которым она столь экстренно летит в Аргентину.

— Скажи, что я ошибаюсь… — хрипло прошептала она.

— Заяц нашел Нину. Она с Хавьером, как я и предполагала.

— Нет! — воскликнула Тоня, схватила Полину за руку и потянула назад к дому.

Та не устояла на ногах и упала на землю, больно ударившись коленкой об один из камней, которые отделяли дорожку от газона.

— С ума сошла?!

— Это ты рехнулась! — Тоня рванула Полину на себя, поднимая. — Ты остаешься! И я сейчас же расскажу…

Полина схватила девушку за шею и в ярости прошипела:

— Не посмеешь.

— Иначе что?

— Не будем ругаться, — мгновенно изменилась в лице Полина, понимая, что, если станет угрожать, лишится союзника. — Тоня, дорогая моя, прошу тебя, — обняла она подругу и зашептала: — Молчи. Ничего ему не говори. Я не буду подвергать себя опасности, обещаю. Лечу на разведку и только.

— Никаких встреч с Хавьером?

— Нет.

— А Нина? — Тоня напряженно дышала, лицо ее уже не пугало бледностью, оно горело лихорадочным румянцем.

— Ты же понимаешь, что я не смогу привезти ее в Лондон. Мне с ней даже в самолет не позволят войти. Чтобы вернуть девочку, нужно подготовиться, сделать новые паспорта и, главное, придумать, как устранить Хавьера.

— Зачем ты тогда летишь?

— На разведку, — повторила Полина. — Буду осторожной.

— Не верю, — ответила Тоня и направилась к дому.

— Ты куда? — крикнула вслед Полина, не понимая, отчего подруга так резко утратила интерес к разговору. — Тоня!

— Похоже, я уже ничего не могу изменить. — Девушка остановилась и повернулась к ней. — Прости меня за это.