– Я его вижу! – воскликнула Дюваль, указывая в сторону Камарильо-стрит. – Вон тот, на велосипеде.

– Ты уверена? – спросил Эндрю.

– Я узнаю тебя даже в велосипедном шлеме, ты уж поверь мне.

– Только помни: осторожнее. Не испугай его! – предупредил Даль.

На нем была купленная недавно бейсболка, в руке он держал свежую «Лос-Анджелес таймс». Даль и Дюваль стояли перед кондоминиумом, где жил Брайан Абнетт.

– Это ты мне говоришь? Не я же его клон!

– Не хочу, чтоб он разволновался еще до того, как увидит меня.

– Не бойся, я умею ладить с мужчинами. Пока постой вон там и попытайся выглядеть не слишком…

Она замялась.

– Не слишком что?

– Клоноподобным, вот. По крайней мере еще пару минут.

Даль ухмыльнулся, отошел и развернул газету. И услышал, как Майя сказала: «Привет!»

Он посмотрел поверх газеты: Дюваль шла к Брайану, слезшему с велосипеда и расстегивающему шлем.

– Привет, – отозвался Абнетт, рассматривая ее с интересом. – Слушай, не иначе как мы работали вместе!

– Возможно, – ответила Дюваль игриво.

– Причем недавно.

– Возможно.

– Наверное, в рекламе мази от геморроя?

– Нет, – опровергла Дюваль равнодушно.

– Постой, я вспомнил! «Хроники „Интрепида“»! Пару месяцев назад. Мы вместе были в сцене, где за нами гнались роботы-убийцы. Я прав?

– Похоже на то. Да, мы снимались в «Хрониках „Интрепида“».

– Спасибо! Я просто ненавижу себя, когда вдруг забываю тех, с кем довелось сниматься. Ты ведь еще работаешь с ними? Кажется, я тебя видел на съемках.

– Можно сказать и так. А как насчет тебя?

– Мой герой немножко раскрывается по сюжету. Его показывают несколько раз за сезон, а через пару серий, конечно, прикончат. Но до тех пор работа есть. А значит, я здесь до конца года останусь. – Он показал на кондоминиум.

– Они точно решили прибить тебя?

– Да, если верить моему агенту. Она говорит, сценарий еще не дописан, но моя смерть – дело решенное. И хорошо, потому что агент хочет выдвинуть меня на пару ролей, а «Хроники „Интрепида“» только мешают делу.

– Героя жалко, – искренне сказала Дюваль.

– Ну это ж обычное дело для научно-фантастического сериала. Кто-то должен быть красномундирником.

– Кем-кем?

– Красномундирником. Знаешь, в оригинальном «Звездном пути» всегда были Кирк, Боунс и Спок, а с ними какой-нибудь несчастный в красном, отдававший концы до первого рекламного блока. Короче, хочешь жить – не надевай красное. И не подряжайся на разведмиссию, если твоего имени нет в титрах.

– А-а, вот в чем дело.

– Ты никогда не смотрела «Звездный путь»?

– Э-э, это было так давно…

– Так что же привело тебя в эти края, мисс?..

– Майя.

– Да, Майя. Уж не квартиру ли ты хочешь купить в этом доме? Наверное, мне не стоило бы говорить, но жилье лучше поискать в другом месте. Тот, кто до меня занимал мою нынешнюю квартиру, метамфетамин готовил в ванной. Я уверен. Удивительно, что весь дом не взлетел на воздух.

– Да нет, я не тут задержусь. Вообще-то, я искала именно тебя.

– В самом деле?

На лице Абнетта отразилось смешение чувств. Было приятно, что его ищет симпатичная девушка, – но тревожило то, что эта девушка может оказаться совершенно чокнутой. И теперь она узнала, где живет предмет ее интереса.

Дюваль прекрасно поняла его сомнения.

– Поверь, я не сумасшедшая фанатка, вздумавшая преследовать тебя, – заверила она.

– Приятно слышать, – отозвался Абнетт смущенно.

Майя кивнула в сторону Даля, чье лицо скрывали козырек и газета.

– Я пришла из-за моего друга. Он твой поклонник. Ему очень захотелось встретиться с тобой хоть на минутку. Если позволишь, он будет очень счастлив.

– Да, конечно, – ответил Абнетт, глядя на Дюваль с подозрением. – Как его зовут?

– Энди Даль.

– Даль? Как странно! Это же имя моего героя в «Хрониках „Интрепида“».

– Потому он и хочет встретиться.

– Нас роднит не только имя, – сказал Даль.

Он подошел к Абнетту, сняв бейсболку и выронив газету.

– Привет, Брайан. Я – это ты. Твоя красномундирная ипостась.

– Нет, мне все еще трудно понять, и поверить я не могу, – сказал Абнетт, сидя в номере «Бест вестерн» вместе с членами команды «Интрепида». – То есть совсем не могу. Никак.

– Это тебе-то трудно? Что тогда про нас говорить?! – воскликнул Хестер. – Ты, по крайней мере, не вымышленный.

– Вы представляете, насколько это все нереально? – возопил Абнетт.

– Мы тоже привыкли не сразу, – заметил Даль.

– Думаю, вы понимаете, отчего так. Просто не укладывается в голове.

– Можем снова сравнить родинки, – предложил Даль.

Он позволил Абнетту сверить положение каждой видимой крапинки, родинки и бородавки на своем теле, чтобы подтвердить полнейшее совпадение.

– Не надо. В это я верю, – примирительно сказал Абнетт.

Хестер посмотрел на Даля, затем на Абнетта и снова на Даля, красноречиво – мол, земной двойник не верит нисколечко.

Даль пожал плечами. Актеры есть актеры. Все им кажется игрой.

– Знаете, кое-что все же убеждает меня в том, что вы говорите правду, – сказал вдруг Абнетт.

– И что же тебя убеждает, помимо того факта, что ты сидишь в одной комнате со своим полным двойником? – осведомился Хестер.

– Двойник на меня, конечно, тоже повлиял. Но действительно меня убедил он!

Абнетт показал на Керенского.

– Я? Как? – удивился тот.

– Настоящий Марк Кори в жизни не станет торчать в «Бест вестерн», разыгрывая типа из массовки. Да он имени моего не помнит. Не хочу обидеть, но твой двойник – полный кретин.

– Этот тоже, – вставил Хестер.

– Эй, полегче! – предупредил Керенский.

– Второй я – это, конечно, странно и просто не укладывается в голове. Но вот существование второго Кори, – Абнетт указал на Керенского, – отчего-то не кажется таким уж невероятным.

– Значит, ты нам веришь? – спросила Дюваль.

– Верю – не то слово, – отозвался Абнетт уклончиво. – Но ничего необычнее, чем сегодня, со мной за всю жизнь не случалось. Любопытно, что же будет дальше.

– И ты поможешь нам, – заключил Даль.

– Я хочу, но не знаю как. Я всего лишь актер второго плана. Меня пускают на съемки, но я никого не могу привести с собой. По сценарию я перебрасываюсь репликами с главными героями, но просто так заговорить с ними нельзя. Нас особо предупредили, чтобы мы не надоедали звездам. А с продюсерами или другим начальством у меня никаких связей. Встречу с ними я вам никак не устрою. Но даже если мне удастся, вам никто не поверит. Это же Голливуд. Мы враньем зарабатываем на жизнь. А ваша история ну совсем безумная. Если расскажу кому-нибудь, меня просто выкинут со съемок.

– А это мысль, – заметил Хэнсон, глядя на Даля. – Тогда тебя не убьют через пару серий.

Абнетт покачал головой:

– Вовсе нет. Просто найдут похожий типаж и доснимут сцены. То есть убьют тебя, Энди, обязательно – если не останешься здесь.

Теперь уж Даль покачал головой:

– Если останусь, исчезну через пять дней. Растворюсь.

– Растворишься?

– Долго объяснять. Дело в атомах.

– Пять дней – небольшой срок. В особенности если хочешь остановить крупное телешоу.

– Тоже мне новость, – буркнул Хестер.

– Вероятно, не ты, а кто-нибудь из твоих знакомых может помочь? Ведь второстепенные актеры наверняка знают тех, кто стоит высоко в иерархии.

– Я и пытаюсь вам втолковать, что не знаю никого, кто бы свел вас с начальством. Хотя… – Абнетт посмотрел на Керенского задумчиво и тяжело. – Возможно, я знаю кое-кого вне шоу, способного помочь…

– Чего ты уставился на меня? – спросил Керенский, разозленный беспардонно оценивающим взглядом.

– У вас другой одежды нет?

– Собраться мне не дали, – ответил лейтенант. – Чем плоха униформа?

– Ничем, если вы явились на «Комик-Кон», и всем – для клуба, который я имею в виду.

– Что за клуб? – спросил Даль.

– Что за «Комик-Кон»? – спросил Керенский.

– «Вайн-клаб». Одно из тех крайне секретных заведений, куда не попасть простым смертным. Я, например, не беру планку. А Марк Кори берет. Правда, едва-едва.

– Едва-едва? – удивился Даль.

– Это значит, что его пустят на первый этаж, но не на второй, и уж точно не в подвал. Для подвала нужно получать двадцать миллионов за фильм и долю от прокатной прибыли.

– Я все еще хочу знать, что такое «Комик-Кон», – не отступал Керенский.

– Господи боже, – Хестер вздохнул. – Керенский, потом расскажу. Эй, Абнетт, мы нарядим лейтенанта в Кори и пройдем в клуб, а дальше что?

– Нужно завлечь сюда настоящего Кори и повторить все то, что вы сделали со мной. Заинтересуйте его, заинтригуйте – и, быть может, он что-нибудь сделает. Я бы не говорил ему, что вы хотите прикрыть шоу, ведь тогда он лишится постоянной работы. Попытайтесь убедить его представить вас Чарльзу Полсону. Это создатель сериала и исполнительный продюсер. Вот с кем на самом деле надо говорить. Убеждать следует именно его.

– И ты можешь провести нас в клуб, – предположил Даль.

– Нет. Как я уже говорил, я недотягиваю. Но у меня там друг работает барменом. Я для него прошлым летом соорудил рекламный ролик, когда дела шли худо. Фактически спас от банкротства. Так что он обязан мне. Он и впустит вас.

Абнетт обвел взглядом собравшихся и указал на Керенского.

– Вот его пустит.

Затем указал на Дюваль.

– И ее тоже. Возможно.

– Как я понял, ты спас друга от потери всего хозяйства, а он пустит пару людей в клуб, и это – равноценные одолжения? – спросил Хестер недоверчиво.

– Парень, это Голливуд.

– Понятно. Мы так и сделаем. Спасибо, Брайан, – сказал Даль.

– Рад помочь. В смысле, я правда привязался к тебе. Ты ведь настоящий и все такое…

– Рад слышать.

– Можно спросить? – осведомился Абнетт.

– Конечно.

– Будущее – оно и вправду такое, как в шоу?

– Да, будущее такое. Но я не уверен, что это реальное будущее.

– Но ведь здесь ваше прошлое! Мы – его часть. Я имею в виду две тысячи двенадцатый год.

– В нашем прошлом есть две тысячи двенадцатый год, но не этот две тысячи двенадцатый. Там нет «Хроник „Интрепида“». В нашей временной линии такого сериала не существует.

– А это значит, что я могу и не существовать в вашей линии, – заключил Абнетт.

– Вероятно.

– Значит, ты – все, что есть от меня там. Все, что когда-либо существовало от меня в вашем времени.

– Полагаю, да. Равно как и ты – единственная часть меня, существовавшая здесь.

– У тебя в голове не мутится от всего этого? От осознания, что существуешь и не существуешь одновременно, что ты реальный и в ту же минуту вымышленный?

– Мутится. Несмотря на то что меня учили справляться с фундаментальными экзистенциальными проблемами. А справляюсь я сейчас просто: мне все равно, настоящий я или вымышленный, существую или нет. Я хочу лишь одного: сам определять свою судьбу. На это я могу повлиять, могу что-то сделать. И делаю.

– Кажется, ты умнее меня, – заключил Абнетт.

– А ты выглядишь гораздо лучше, – отозвался Даль.

– На том и порешим, – улыбнулся Абнетт. – Кстати, если уж разговор зашел о внешнем виде, думаю, пора вам сменить гардероб. Униформа, наверное, хороша в будущем, но здесь она выставляет вас гиками, которые носа из дома не кажут. У вас деньги есть?

– Девяносто три тысячи долларов, – откликнулся Хэнсон. – Минус семьдесят три доллара за ланч.

– Думаю, на шмотки хватит, – резюмировал Абнетт.