Глава 30

По крайней мере, теперь можно было больше не скрываться. Мы снова поселились в «Голубом фронтоне», где останавливались во время первого посещения Маринополиса. Там мы взяли себе люкс в пентхаусе, с просторным балконом и прекрасным видом на город.

Позвонил Айвен:

– Нас отпустили.

– Хорошо. С вами все в порядке?

– Да, все отлично.

– Рада слышать. Есть новости от Хана?

– Нет, а что? Он тоже в этом замешан?

– Предполагается, что да. Ладно. Думаю, увидимся на Окраине.

– Не знаю, – ответил он.

– Собираетесь куда-то еще?

– Мы поговорили с Карой.

– И?..

– Не знаю. Ей не хочется улетать. У нас тут друзья и родственники.

– Вот как…

– Мы разговаривали кое с кем. Они нам не верят.

– Неудивительно.

– И даже если бы поверили, то вряд ли бы улетели. Здесь их дом.

– Что же вы собираетесь делать?

– Я тебе сообщу.

Двадцать минут спустя позвонил Хан и поблагодарил меня.

Я переписала сохраненный в Сети отчет, исключив все, что касалось Векслера и его приспешников, а также те материалы, которые, на мой взгляд, способствовали бы распространению паники. Последнее оказалось нелегким делом. Я использовала для обозначения вспышки гамма-лучей термин «удар молнии» и постаралась сделать общий тон менее безнадежным.

Закончив, я велела искину доставить отчет Пейферу за одну минуту до полуночи, а затем распространить его по всей планете тремя часами позже. Как и прежде, я приняла меры, чтобы отчет нельзя было заблокировать.

Затем, впервые за долгое время, я рухнула в постель и проспала до середины дня.

Вечером мы поужинали в ресторане отеля, где было много хорошо одетых посетителей. Горели свечи, играла тихая музыка, и мы радовались тому, что снова оказались вместе.

– Я думала, что потеряла тебя, – сказала я Алексу, когда метрдотель усадил нас в углу, у окна.

Ресторан находился на первом этаже. На улице в свете фонарей шли из магазинов люди с пакетами в руках – приближался местный праздник, когда по обычаю было принято дарить подарки. В театре на другой стороне улицы давали мюзикл «Ночь развлечений», привезенный с Каха-Луана. Я видела его два года назад, и мне он очень понравился. Особенно запомнилась встреченная аплодисментами песня «Пойти ва-банк» в конце первого акта.

По улице прошла семья с мальчиком и девочкой. Родители несли сумки с покупками, а дети, смеясь, бежали рядом. Мальчик остановился и посмотрел на нас через окно. Наши взгляды встретились, и он помахал мне рукой. Я помахала в ответ.

Ему будет лет десять, когда придут гамма-лучи. «Удар молнии».

– Я чувствую себя виноватой в том, что сижу здесь, – сказала я. – Мне не терпится передать отчет Робу и покончить с этим.

– Знаю.

– Тысяча двести световых лет, Алекс. Не думаю, что новая звезда может причинить вред на таком расстоянии.

Нам принесли суп. Алекс попробовал свой, но не выдал никакой реакции.

– Это гиперновая.

– Худшая разновидность.

– Да. – Алекс подпер подбородок руками и закрыл глаза. – Каллистра – гипергигант, вернее, была им. Она находилась на грани коллапса в течение тысячелетий. Местные об этом знали. Знали все. Когда-то, несколько тысяч лет назад, там держали приборы – мониторы. Но приборы нуждались в обслуживании, ничего особенного не происходило. В конце концов люди привыкли и обо всем забыли. Я нашел сведения о том, что нынешняя администрация собиралась возобновить программу. Но у нее были другие приоритеты, и сделать ничего не удалось.

– Другие приоритеты?

– Да. Неудивительно, что Викки стерла себе память. Она все знала, но никого не могла предупредить. Видимо, для нее это был единственный шанс послать предупреждение Салуду Дальнему. Она пожертвовала собой.

– Смелая женщина. Алекс, мне очень не нравится то, что Векслер выйдет сухим из воды.

Алекс с сомнением покачал головой:

– Знаешь, во многом он прав. Мне бы хотелось оказаться где-нибудь подальше, когда новость станет известна всем.

– Не могу даже представить себе, что случится.

– Я тоже, крошка.

Пейфер нашел нас первым. Мы только что вернулись в свой номер.

– Чейз? – В комнате возникла его голограмма. – Алекс с вами?

– Да, он здесь.

– Спасибо, – хрипло проговорил Пейфер. – Весьма признателен за сообщение.

– Я собиралась вам позвонить.

– Что произошло?

Я бросила взгляд на Алекса, которого Пейфер видеть не мог, – он читал книгу про исчезнувшую цивилизацию, о которой упоминал Айвен. Алекс отрицательно покачал головой – «не хочу с ним разговаривать».

– Мне повезло, – сказала я.

– Угу. Хорошо. А подробнее?

– Гм…

– Ладно, дайте мне поговорить с Алексом.

– Его сейчас нет.

– Да бросьте, Чейз. Вы только что сказали, что он здесь.

– Я выражалась образно. Это значит, что его выпустили. Он на свободе.

– Кто держал его в плену? Векслер?

– Роб, я не могу сейчас об этом говорить. Вечером у вас будет вся информация.

– У меня – и у кого еще? – Он скептически посмотрел на меня.

– У вас будет фора в три часа.

– Ладно, переживу. Когда?

– Что «когда»?

– Когда я получу информацию? А то, знаете, могу и не дожить.

– В полночь.

– Отлично. Удачно спланировано, Чейз. Как насчет предварительного просмотра? Можете мне доверять.

– Сперва попрошу вас об одной услуге.

– Слушаю.

– Я хочу, чтобы вы не упоминали имени Векслера.

– Значит, он все-таки в этом замешан.

– Окажите мне лично эту услугу, Роб.

– Как так получилось, что я в долгу перед вами?

– Роб, все куда серьезнее. Дело не в Векслере. Поверьте мне.

– Подумаю.

– Мне пришлось пойти на сделку, чтобы освободить Алекса.

– Я ни на какую сделку не шел.

– Пожалуйста, Роб.

– С вами тяжело иметь дело, Чейз.

– Только тем, кто хорошо меня знает.

– Кстати, у меня к вам еще один вопрос.

– Выкладывайте.

– Вы ничего не слышали о той сумасшедшей, которая несколько дней назад отправилась к станции Сэмюелс на такси, а потом исчезла? Судя по описанию, она немного похожа на вас.

Несколько минут спустя в дверь постучали, раздался мужской голос. СБК.

– Ну вот, опять, – сказал Алекс. – Открой, пожалуйста.

В дверь снова постучали. Отступать было некуда, и я открыла. На пороге стояли трое – двое мужчин и женщина. Не Крестофф.

– Чейз Колпат? – спросил старший из мужчин.

– Да.

– Администратор хотел бы побеседовать с вами. – Он бросил взгляд на Алекса. – И с господином Бенедиктом.

– Вы когда-нибудь успокоитесь? – спросила я.

Он озадаченно нахмурился, но тут же вновь принял официальный вид:

– Прошу пройти с нами. – Он отошел в сторону, уступая нам дорогу.

– Прежде чем мы это сделаем, знайте: первоначальная передача, с упоминанием Векслера, будет отправлена в назначенное время, если только я этого не отменю.

– Мне ничего об этом не известно, госпожа Колпат, – сказал агент. – Но я буду крайне признателен, если вы и господин Бенедикт пойдете с нами.

Я взяла из шкафа пиджак. Обреченно вздохнув, Алекс встал и пробормотал что-то неразборчивое. Мы вышли в коридор и в окружении агентов поднялись на крышу, где ждал белый скиммер: точно на таком же нас увезла Крестофф. Несколько секунд спустя мы поднялись в воздух. Я облегченно вздохнула, увидев, что мы сворачиваем к Морскому бульвару, а не к серому зданию на окраине города.

Все были очень немногословны. Один из агентов спросил, удобно ли мне. Пилот что-то тихо сказал в приборную панель. Мы приближались к дому номер 17 по Парковой аллее, резиденции правительства.

– Похоже, действительно к администратору, – сказал Алекс.

– Похоже на то. – Я чувствовала себя не слишком уютно. – Может, он тоже в этом замешан? Откуда нам знать?

– Понятия не имею, насколько высокие сферы тут затронуты.

Территория вокруг здания была обнесена железной оградой. Мы опустились на площадку возле восточного крыла. Агенты открыли дверцу и после коротких переговоров с охраной провели нас через широкую лужайку в резиденцию администратора. Это относительно небольшое и скромное здание, возведенное недавно, стояло среди архитектурных гигантов, построенных при Кливах.

– Намек ясен, – заметил Алекс.

Мы миновали замысловатую систему безопасности и получили идентификаторы, после чего нас провели в приемную.

– Он наверняка хочет, чтобы мы все отменили, – сказала я, когда мы остались одни.

– Конечно. Но я буду крайне удивлен, если мы увидим его лично. Он наверняка натравит на нас кого-то другого. От Векслера, вероятно, уже избавились.

Помещение было заставлено книжными полками, но, судя по виду многотомных изданий, стоявших в полном порядке, ими никто не пользовался. На стенах висели портреты суровых мужчин и женщин – казалось, они смотрят куда-то за горизонт, – картина с изображением водопада, и еще одна: здание с колоннами и портиками на фоне моря. Алекс стал листать книги. Тут пришла помощница и попросила нас следовать за ней.

Она провела нас по коридору, увешанному фотографиями еще более суровых личностей. Интересно, подумала я, кто-нибудь из представителей власти хоть раз улыбнулся для портрета? В конце коридора находился большой кабинет. За столом рядом с закрытой дверью сидел утомленный секретарь.

– Господин Бенедикт и госпожа Колпат, – доложила сопровождающая.

Секретарь улыбнулся и сказал в коммуникатор:

– Они здесь. – Получив ответ, он кивнул и встал. – Сюда, пожалуйста.

Он повел нас еще по одному коридору, затем наверх по лестнице. Наконец мы оказались перед тяжелой дверью, обшитой деревянными панелями. Секретарь осторожно открыл ее, заглянул внутрь, объявил о нашем прибытии и отошел в сторону.

Мне показалось, будто я вышла на сцену. Над моей головой был сводчатый потолок, сквозь тонированные окна лился мягкий свет. Главным предметом обстановки был большой резной стол с флагами позади него. Вокруг стола помещалось около десятка кресел, вдоль одной стены стоял длинный диван. Весело потрескивал огонь в камине. Отчего-то создавалось впечатление, будто именно здесь творится история.

Из-за стола поднялся Тау Килгор. Администратор. Собственной персоной.

Он горячо беседовал о чем-то с крупным сердитым мужчиной и женщиной средних лет с каштановыми волосами, которая изо всех сил старалась сохранить безучастный вид.

– Это невозможно, – сказал Килгор, вставая.

Женщина заметила нас и подняла руку в предостерегающем жесте, чтобы мы не подходили ближе.

– Найдите какой-нибудь способ, – продолжал Килгор. – Мне все равно какой, но найдите. – Он повернулся к нам и знаком пригласил сесть. – Стоило нам услышать о Грин, как мы сразу же послали экспедицию, и все подтвердилось. До этой вспышки, или как ее там, чуть больше трех лет, и мы прямо на ее пути. И почему-то никому не пришло в голову сообщить об этом властям.

Он выглядел так, словно держал на плечах всю планету.

– Это была тайная операция, сэр, – сказал мужчина. – И они не стали ни о чем распространяться.

– Черт побери, Гром, как такое могло случиться?

– Мы выясняем, сэр.

– Надеюсь, вам это удастся. Мне нужны все, кто к этому причастен. Подвесим каждого за его жалкую задницу.

– Да, сэр. Сообщу, как только будут известны подробности.

Килгор повернулся к нам, все еще кипя от злости. Впрочем, возможно, он лишь играл на публику, желая покрасоваться перед нами. Нас представили друг другу. Женщина, доктор Цирцея Белхауэр, высокая, чопорная и явно лишенная чувства юмора, напоминала учительницу, к которой никто не ходит на занятия. Вид у нее был такой же безрадостный, как у администратора.

– Доктор Белхауэр – консультант по особым вопросам, – сказал он. – Она будет оказывать нам помощь в противостоянии… – Килгор на мгновение запнулся, – катастрофе.

Затем он обратился к Алексу:

– Как я понимаю, вас, по сути, держали в плену, господин Бенедикт?

– Да, администратор. Хотя «по сути» тут, пожалуй, лишнее.

– Как долго?

– Несколько дней.

– Где?

– Как они говорили, в камере предварительного заключения. Где-то на острове.

– Как к вам относились?

– Превосходно, сэр, только я сидел под замком, а у моей головы держали пистолет.

– Черт бы их всех побрал, – бросил Килгор. – Что ж, в любом случае рад, что вы целы и невредимы. – Казалось, он едва сдерживается. – Мы только что узнали, что происходит, и виновники уже пытаются спасти свою шкуру, выдавая сообщников. Если честно, Алекс, – вы не против, если я стану вас так называть?..

– Да, сэр.

– Если честно, Алекс… – Он снова замолчал, словно собирался сказать что-то другое, но передумал. – Почему, узнав обо всем, вы не обратились прямо ко мне?

Тау Килгор выглядел как истинный глава исполнительной власти – высокий, рассудительный, с седыми волосами и серыми глазами. Во взгляде его сквозили ум и сострадание к людям. Он был из тех, кто сразу внушает доверие. В прессе, однако, отзывались о нем нелестно: его описывали как жесткого, непоколебимого человека, который советуется лишь с теми, кто с ним согласен, и склонен принимать несогласие за нелояльность. Глядя на Килгора, я с трудом в это верила.

– У нас просто не было возможности, администратор. Едва мы добрались до сути дела, как нас тут же схватили.

– Понятно.

– Кстати, – добавил Алекс, – изначально это выяснила Викки Грин. Она пожертвовала своей жизнью, из-за чего мы и занялись поисками.

– Да, я знаю про нее. Мы перед ней в немалом долгу. Как давно вы обо всем узнали?

– Еще несколько дней назад мы не были точно уверены.

Переварив услышанное, Килгор наклонился вперед:

– И вы собираетесь поведать обо всем прессе?

– Да, администратор. Собираемся.

– Вы представляете себе последствия этого?!

Слова Килгора звучали угрожающе, но Алекс не собирался отступать.

– Под последствиями вы имеете в виду реакцию избирателей?

– Всех людей на планете, господин Бенедикт. Если вы распространите эту информацию, то можете не сомневаться: на ближайшие три года здесь воцарится хаос.

– Примерно так же в последние месяцы заговорщики оправдывали свое поведение.

– Векслер?

– Вы про него знаете?

– Конечно знаю, черт побери. – Краска отлила от его лица. – Прошу вас ответить на вопрос, Алекс. Я все-таки не Векслер.

– Да, – сказал Алекс. – Мы подумали о последствиях. Я считаю…

– Мне плевать, что вы считаете. Вы собираетесь обрушить все: хоть это вам понятно? Как мне, по-вашему, поступать, если вы расскажете общественности, что правительство занимается тайными операциями? Не думаете, что во всем обвинят меня? Я точно знаю, что у вас на уме. Да, немалая доля вины лежит на мне. Но в итоге вспыхнет политическая огненная буря. У нас нет времени на все это. Людям нужно правительство, которому они могут доверять, тем более сейчас.

– Пожалуй, – заметил Алекс, – вам следовало бы тщательнее подбирать кандидатов на высшие должности.

– Согласен. Но это уже прошлое, это не имеет значения. Вы намереваетесь вынести смертный приговор двум миллиардам людей. И вы собираетесь сказать им, прямо или косвенно, что я скрывал от них правду, а значит, я во всем виноват.

Алекс уже и сам едва сдерживался:

– Полагаю, в ваших словах есть доля истины.

– Послушайте, я совершил ошибку, поверив не тем, кому следовало. Я крайне сожалею.

– Они строили убежища, администратор, и составляли поддельные доклады о вторжениях «немых». Как вы могли не знать об этом?

– Векслер и его друзья умели как следует хранить тайну, – вмешалась Цирцея.

– Они знали, что случится с ценами на товары и с экономикой в целом, если всплывет правда о Каллистре, – сказал Килгор. – И поэтому ничего никому не сказали.

– А для чего, по-вашему, были нужны убежища?

– Черт побери, я тоже поверил донесениям о «немых». Они лгали мне так же, как и всем остальным, потому что знали, что я не потерплю этих действий.

Я никогда еще не видела Алекса таким рассерженным. Голос его дрогнул:

– Где сейчас Векслер?

– Мы его ищем.

– А как вы узнали о том, что происходит?

Килгор показал нам фотографию Боксера:

– От него. Он пришел к нам вчера. До нас постоянно доходили слухи, что доклады о вторжениях «немых» – это фальшивки, а эксперты не пришли к единому мнению относительно пространственного разлома. Мне следовало обратить на это больше внимания. Не могу поверить, что я допустил такое.

– Вам повезет, если вас не заставят уйти в отставку.

– Если до этого дойдет, я уйду не раздумывая, Алекс. А пока что я намерен сделать все, что смогу, для жителей планеты.

– Что будет с Боксером? – спросила я.

Килгор удивленно посмотрел на меня, – казалось, он вообще забыл о моем существовании.

– С кем?

– С Боксером. Тем парнем на фотографии.

– Мы еще не решили. – Килгор понизил голос: – Впрочем, можно не сомневаться: если он и покинет планету, то одним из последних. – Взяв ручку, он написал несколько слов и положил записку в карман. – Что ж, скажу честно: я не стану просить вас о сокрытии того, что вам известно.

– В самом деле?

– Тайну все равно уже не сохранить – слишком многие знают о ней. Уже начались утечки. Лучше, если новость будет исходить от нас. Если мы сделаем все как надо, то всеобщего хаоса, возможно, удастся избежать.

– Пожалуй, вы недооцениваете свой народ, администратор.

– Не знал, что вы психолог, Алекс. Но надеюсь, вы правы. Когда вы собираетесь опубликовать информацию?

– В полночь.

Килгор вытер лоб:

– Господи.

Все молчали.

– Ладно. – Килгор глубоко вздохнул. – Придется это как-то политически мотивировать.

– Хорошо.

– Важно, чтобы люди не полностью утратили веру в правительство в тот момент, когда им крайне требуется руководство. Хаоса хватит и без того. Мне бы хотелось, чтобы вы позволили мне выступить с обращением. Я прошу вас об этом. Задержите передачу, вам это никак не повредит. Всего лишь до завтрашнего утра.

– Когда вы собираетесь выступить?

– Завтра. Я запланировал обращение к народу. – Он перевел взгляд на меня. – Мне нужно, чтобы до этого вы молчали и, главное, не упоминали о Векслере и его участии. Если народ узнает, что в правительстве есть группа людей, которые знали обо всем заранее и пытались воспользоваться этим в собственных интересах, он опять нам не поверит. Вы должны сообщить прессе, что и каким образом вы выяснили, а я прослежу за тем, чтобы вам оказали полное доверие. Вы даже получите медали. Но не более того. Хорошо?

– Сэр, – сказал Алекс, – Роб Пейфер уже кое-что знает.

– Пейфер? – Администратор наморщил лоб.

Алекс посмотрел на меня:

– Из «Глобала».

– Что именно ему известно?

– Он знает, – сказала я, – что Векслер держал в плену Алекса. Уверена, он сможет составить цельную картину. Но, кажется, я убедила его вообще не высказываться на эту тему.

– Хорошо. – Килгор закрыл глаза.

– Ничего не могу обещать.

– Не важно. Поговорю с его редактором. – В голосе его чувствовалась мука. – Делишки Векслера все равно всплывут, рано или поздно. Но даже одно гамма-излучение будет достаточно плохой новостью.

Мы долго сидели, глядя друг на друга.

– Трудно поверить, что это происходит на самом деле, – сказала Цирцея.

– Что вы собираетесь делать, администратор? Попытаетесь эвакуировать людей?

– Бесполезно, Алекс. Мы вывезем столько, сколько сможем. Но… – Он покачал головой.

– Какой ущерб может нанести вспышка гамма-излучения? – спросила я.

– Она убьет все на поверхности планеты, – ответила Цирцея. – Кто-то, возможно, укроется в убежищах. Но после нее мы не сможем выращивать продовольствие.

Алекс сидел не шевелясь.

– Мы не в состоянии провести массовую эвакуацию, – сказал Килгор. – У нас около ста кораблей, и каждый вмещает в среднем пятнадцать человек, даже меньше. Чейз, к концу года на Салуде Дальнем родится двадцать восемь миллионов детей. Кто-нибудь всерьез считает, что флот всего человечества способен вывезти хотя бы этих новорожденных?

Я позвонила Пейферу и сказала, что передача снова откладывается до завтрашнего утра.

– Да хватит уже, Чейз. Дайте мне хоть какой-то шанс. Я и так уже кое-что узнаю́ из других источников.

Я объяснила, почему мы нуждаемся в его сотрудничестве и почему нельзя допустить фальстарта. Пейфера это не обрадовало. Я воззвала к его патриотизму, но тщетно. Тогда я пообещала стать его рабыней до конца жизни, если он будет молчать. Пейфер заявил, что мы слишком легко сдаемся: он считал нас с Алексом честными людьми, а теперь мы позволяем политику замести следы.

– Килгор утверждает, что он тут ни при чем, – сказала я.

– Ну да, как же. Если нельзя доверять политикам, кому еще можно доверять?

В конце концов я пообещала предоставить Пейферу эксклюзивную информацию и дать ему пространное интервью.

Пора было возвращаться на Окраину. Я забронировала места на челноке, вылетавшем во второй половине следующего дня.

В ту ночь никому из нас не хотелось спать. Мы спустились в бар под названием «Жаворонок», где женщина за синтезатором играла призрачную музыку и подавали напитки, о которых я никогда не слышала, – «Прямолинейный», «Колби» и нечто вроде жидкого серебра. Мы уселись за столик возле синтезатора и подняли тост за Салуд Дальний, пожелав ему долгого существования.

В баре, кроме нас, было человек десять-двенадцать. Живые официанты вместо роботов делали атмосферу особенно теплой. К нам подошел симпатичный юноша, представился как Макс и сказал, что будет нас обслуживать. Ему было года двадцать два – я имею в виду года Окраины. Мне вдруг стало интересно, женат ли он. Мужчины на Салуде Дальнем не носили колец – считалось, что это не вяжется с их мужественностью. Я так и не поняла почему.

Но отчего-то мне казалось, что он свободен. Может, из-за того, как он посмотрел на меня? Но возможно, то была лишь игра моего воображения. Я подумала о его шансах покинуть планету, когда огласят новость и два миллиарда человек начнут драться за места в кораблях.

Бедный Макс. Если бы он улетел немедленно, вечером того же дня, он мог бы попасть на один из двух лайнеров, которые еженедельно отправлялись на Окраину и Токсикон.

Женщина за синтезатором, извиваясь, пела песню «Потерянные часы». Молодой человек и девушка за соседним столиком смеялись и поднимали бокалы, компания в дальнем конце зала что-то праздновала. Я наблюдала за тем, как парень у стойки бара пытается познакомиться с женщиной, явно не желавшей отвечать на его ухаживания, – и мне вдруг захотелось, чтобы у него все получилось. Но женщина встала и ушла.

Принесли наши напитки: какой-то «Каламбур» для Алекса и «Вало-делайт» – жидкое серебро – для меня.

Мы пытались тянуть время, наслаждаясь моментом, беседуя о том, что нужно жить настоящим, поскольку неизвестно, что принесет завтрашний день, более того – что случится по дороге домой. Вот только этот случай был крайне необычным: мы знали, что ждет всех.

Примерно через час Алекс заявил, что с него хватит, и ушел. Я посидела еще немного, потягивая напиток. Наконец я улыбнулась парню, который до этого пытался подцепить женщину у стойки. Когда он подошел, я завела с ним разговор, а потом отправилась домой вместе с ним.

Не знаю, повезло ли Максу, но в тот вечер я была готова пожелать удачи каждому.