15
В прибое играли два наездника.
— Ты думаешь, его жизнь в опасности? — спросил тот, у которого был тонкий зеленый стебель.
— Чья жизнь? — переспросил другой, побольше, с синей раковиной у основания.
— Джефри Олсндота, человеческого ребенка.
Синяя Раковина вздохнул про себя и запросил свою тележку. Приходишь на берег забыть дневные заботы, так Зеленый Стебель тебе этого ни за что не даст. Он поискал «Джефри, опасность».
— Конечно, в опасности, дурища! Посмотри на его последние сообщения.
— А! — Зеленый Стебель говорила озадаченным тоном. — Извини за частичную память. Я помнила только, что надо беспокоиться, и более ничего.
Она замолчала, и он услышал ее довольное жужжание. Их омывал прибой.
Синяя Раковина открылся воде, пробуя на вкус силу жизни, кипевшую в волнах. Красивый пляж. Наверное, единственный такой — и это самое трудное, что можно сказать о чем угодно в Крае.
Когда пена стекала с их тел, видно было индиговое небо от края и до края Доков и в нем — проблески звездолетов. Когда прибой накатывал, наездники погружались в бурлящую прохладу, окруженные зарослями коралла и обитателями приливной зоны, построившими здесь свои домики. На высоком приливе кривизна морского дна оставалась неизменной около часа. Потом вода уходила, и днем можно было видеть пятна стеклистого дна… а сквозь них в тысяче километров ниже — поверхность планеты.
Синяя Раковина пытался выбросить из ума заботы. Каждый час беззаботного созерцания накапливаются новые воспоминания… Не получается. Он сейчас не мог избавиться от беспокойства, как не могла и Зеленый Стебель. Помолчав, он сказал:
— Иногда я хотел бы быть малым наездником. Всю жизнь простоять на месте на самой малой тележке.
— Ага, — согласилась Зеленый Стебель. — Но мы решили перемещаться. Это требует кое от чего отказаться. Иногда мы должны запоминать то, что случается всего раз или два. Иногда у нас бывают большие приключения, и я рада, что мы взялись за этот контракт на спасение.
Так что ни у кого из них не было в этот день настроения по-настоящему поплескаться в море.
Синяя Раковина опустил колеса тележки и подъехал ближе к Зеленому Стеблю. Поглубже заглянув в механическую память своей тележки, он порылся в общих базах данных. Там много было насчет катастроф. Кто бы ни создавал исходные базы данных для тележек, он много значения придавал войнам, упадку и отклонениям. Это были интересные вещи, которые могли тебя убить.
Но Синяя Раковина видел, что, относительно говоря, эти катастрофы были лишь небольшой частью опыта цивилизаций. Серьезное отклонение возникало только раз в тысячелетие. И просто невезением было бы оказаться в его окрестности. За последние десять недель около дюжины цивилизаций Верхнего Края пропали с Сети, поглощенные симбиотической амальгамой, которую называли Страумским Отклонением. Торговля Верхнего Края была сильно искажена. После рефинансирования своего корабля они с Зеленым Стеблем выполнили несколько рейсов, но все в Средний Край.
Они всегда были очень осторожны, но сейчас, как сказала Зеленый Стебель, они должны подчиниться величию. Организация Вриними хотела выполнения секретного рейса ко Дну Края. Поскольку Синяя Раковина и Зеленый Стебель уже были посвящены в тайну, естественно, что для этой работы выбрали их. «Внеполосный» стоял на верфях Вриними, где на него устанавливали кучу новых антенн и оборудование придонного люггера. Одним ударом его стоимость увеличивалась в десять тысяч раз. Даже торговаться не надо было! И вот это пугало больше всего. Каждое дополнение поясняло маршрут путешествия. Им придется спускаться до самой границы Медленной Зоны. Даже при самых лучших условиях это требует ювелирного пилотирования, а сейчас последние наблюдения показали подвижку границ зон. Если не повезет, они могут оказаться не на той стороне, где скорость света — предел. И тогда единственной надеждой их станет обратная подвижка границы.
Для самого Синей Раковины это были вполне приемлемые условия. Еще до знакомства с Зеленым Стеблем он ходил на придонных люггерах, даже пару раз заскакивал в край Медленной Зоны. Но…
— Мне это приключение нравится так же, как и тебе, — сказал он Зеленому Стеблю. — Подойти к Дну, спасая разумных существ из когтей дикого космоса, да еще если за это заплатят — вполне приемлемо. Но… если этот корабль Страумеров действительно так важен, как думает Равна? Может быть, сейчас это кажется абсурдным, но убедила же она в этом Организацию Вриними? Если там есть что-то, что может нанести вред Страумскому Отклонению…
И если Отклонение заподозрило что-нибудь подобное, оно уже бросило туда же десятки тысяч военных кораблей. Возле Дна они вряд ли будут лучше обыкновенных звездолетов, но тем не менее они с Зеленым Стеблем могут считать себя мертвецами.
Если не считать мечтательного жужжания, Зеленый Стебель молчала. Потеряла нить разговора? Нет, ее голос донесся до него сквозь толщу воды.
— Я знаю, Синяя Раковина, что это может быть нашим последним рейсом. Но мне все равно хочется в него пойти. Если у нас получится, прибыль будет неимоверная. Если мы сумеем нанести вред Отклонению… ну, это ведь страшно важно. Наша помощь спасет десятки цивилизаций — и миллионы пляжей наездников.
— Хм. Ты слушаешь свой стебель, а не тележку.
— Может быть.
Они следили за развитием Отклонения с самого начала, и ужас вместе с сочувствием все больше проникал в их естественные умы. И потому Зеленый Стебель — и Синяя Раковина тоже, чего он не мог отрицать, — больше придавали значения Отклонению, чем опасностям своего контракта.
— Может быть, — повторила Зеленый Стебель. — Мои опасения по поводу спасательной операции в основном аналитические, диктуемые тележкой. Но… если бы я считала, что мы можем подождать еще год, пока мы все полностью прочувствуем… Я думаю, мы все же выбрали бы действие.
Синяя Раковина раздраженно покатался туда-сюда. Гравий поскрипывал под колесами. Она права, да, она права. Но он не решался сказать этого вслух — задача по-прежнему его ужасала. А Зеленый Стебель говорила:
— И подумай: если это важно, то мы, быть может, сможем получить помощь. Ты же знаешь, что Организация ведет переговоры с Эмиссаром. Если нам повезет, то у нас будет эскорт, созданный Перешедшей Силой.
Синяя Раковина чуть не рассмеялся, представив себе такое. Два маленьких наездника, идущих ко Дну Края в окружении подмоги от Перехода.
— Будем на это надеяться.
Два наездника были не единственными, кто этого желал. Выше на берегу Равна Бергсндот бегала по своему кабинету туда-сюда. Мрачная ирония — даже величайшая катастрофа открывает возможности для достойных людей. Ее перевод в маркетинг стал постоянным после падения «Искусства Решений Споров». По мере того как расширялось Отклонение и падали рынки Верхнего Края, Организация становилась все более и более заинтересованной в продаже информации о Страумском Отклонении. Ее «специальный» опыт в вопросах, связанных с людьми, становился все более и более ценен — и не важно, что царство Страума стало лишь малой долей того, что называлось теперь Погибелью. То немногое, что говорила Погибель о себе, чаще всего сообщалось на самнорском, и Грондр с компанией были крайне заинтересованы в анализах Равны.
Что ж, она принесла кое-какую пользу. Она приняла сигнал «Я здесь» сбежавшего корабля, и она же через девяносто дней разобрала сообщение выжившего человека, Джефри Олсндота. Они обменялись всего сорока сообщениями, но этого было достаточно, чтобы узнать о Стальных Когтях, господине Булате и злых резчиках. Узнать и о том, что маленькая человеческая жизнь прервется, если Равна им не поможет. Ирония природы: почти все время эта единственная жизнь значила для нее больше, чем весь ужас Отклонения, даже чем падение царства Страум. Слава Силам, что Грондр согласился финансировать спасательную экспедицию: был шанс узнать больше о Страумском Отклонении. Грондр держал всю затею в секрете и убедил свое начальство послать экспедицию. Но всей его помощи могло не хватить. Если сбежавший корабль был так важен, как полагала Равна, то спасателей могли ждать невообразимые опасности.
Равна глянула через прибой. Когда волны откатывались, виднелись ветви наездников среди тучи брызг. Этот вид был очень распространен в Крае. Их было много разновидностей, но анализ подтверждал легенду: очень давно это был единый вид. Еще в досетевую эру они были неподвижными обитателями морских берегов. Предоставленные самим себе, они выработали вид разумности, лишенный кратковременной памяти. Они росли на берегу и думали думы, не оставлявшие следов в умах. Такое может быть лишь под влиянием постоянно повторяющегося стимула. Но разум и память, которую они у себя выработали, имели значение для выживания вида: стало возможным выбирать наилучшие места для высева собственных семян, места, где была обеспечена безопасность и корм следующим поколениям.
Потом какая-то неизвестная раса наткнулась на этих мечтателей и решила «помочь им в развитии». Их поставили на мобильные платформы, тележки. Колеса дали возможность передвигаться вдоль берега, манипулировать ветвями и щупальцами. С помощью механической кратковременной памяти тележки они быстро поняли, что новообретенная подвижность для них не смертельна.
Равна отвернулась от наездников — что-то приближалось по воздуху между деревьями. Эмиссар. Может быть, ей стоит позвать из воды Синюю Раковину и Зеленого Стебеля. Или нет. Пусть еще понаслаждаются. Если она не раздобудет специального оборудования, им потом придется туго.
«А к тому же можно обойтись и без свидетелей». Равна сложила руки на груди и стала смотреть в небо. Организация Вриними пыталась говорить об этом со Стариком, но сейчас эта Сила действовала только через Эмиссара… а он настаивал на встрече один на один.
Эмиссар приземлился за пару метров от нее и поклонился. Его перекошенная улыбка несколько смазала эффект.
— Фам Нювен, к вашим услугам.
Равна ответила поклоном и провела его в тень своего кабинета. Если он думал, что встреча один на один заставит ее нервничать, он был прав.
— Спасибо за согласие на встречу, господин Нювен. У Организации Вриними есть важнейший вопрос к вашему принципалу. (Владельцу? Оператору? Хозяину?)
Фам Нювен плюхнулся в кресло и вытянулся. Он избегал Равны с того самого вечера в «Бродячей компании». Но Грондр говорил, что Старик держал его на трансляции, раскапывая архивы в поисках информации о человечестве и его истоках. Теперь, когда Старика убедили сократить использование Сети, это имело смысл: Эмиссар мог делать всю работу в локальной сети, то есть использовать человеческий интеллект, суммировать и давать наверх лишь ту информацию, которая была Старику действительно нужна.
Равна, притворяясь, что работает с компьютером, изучала его краем глаза. Фам улыбался своей прежней ленивой улыбкой. Интересно, хватит ли у нее когда-нибудь смелости спросить, сколько в их… романе… было от человека. Были у Фама Нювена к ней хоть какие-то чувства? Да черт побери, ему хоть понравилось?
С точки зрения Перешедшей Силы он был всего лишь простым концентратором данных и передатчиком — но с точки зрения Равны в нем было по-прежнему слишком много от человека.
— Э-э, гм… Организация продолжает отслеживать сбежавший страумский корабль, хотя ваш принципал и потерял интерес.
Фам поднял брови с выражением вежливого интереса.
— Да?
— Десять дней назад простой сигнал «Я здесь» был прерван новым сообщением, очевидно, от уцелевшего члена экипажа.
— Мои поздравления. Вы сумели сохранить это в секрете даже от меня.
Равна не клюнула на наживку.
— Мы стараемся сохранить это в секрете от всех, господин Нювен. По причинам, которые должны быть вам известны.
Равна вывела на дисплей все полученные на сегодня сообщения. Несколько вызовов и ответов за последние десять дней. При переводе на трисквелин для Фама орфографические и синтаксические ошибки исчезли, но тон сохранился. Равна вела разговор со стороны Организации. Это было как вести в темной комнате разговор с человеком, которого никогда не видела. Можно было легко вообразить многое: тонкий плачущий голос между написанными большими буквами словами и восклицательными знаками. Видеоизображений ребенка не было, но в архиве человечества на Сьяндре Кеи Организация раскопала изображения родителей мальчика. Они выглядели типичными страумерами, но с карими глазами клана Линден. Маленький Джефри должен быть худой и темноволосый.
Глаза Фама Нювена бежали вниз по тексту, потом, кажется, зацепились за последние строчки.
Организация [17]: Сколько тебе лет, Джефри?
Абонент [18]: Мне восемь. Я ДОСТАТОЧНО БОЛЬШОЙ, НО МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!
Организация [18]: Мы поможем. Мы прилетим, как только сможем, Джефри.
Абонент [19]: Извините, что я вчера не мог говорить. Плохие люди опять вчера приходили на холм. Идти на корабль было опасно.
Организация [19]: Плохие люди подходили так близко?
Абонент [20]: Ага. Я их видел прямо с острова. Сейчас я на корабле вместе с Амди, но здесь по дороге лежит много мертвых солдат. Резчики часто делают рейды. Мама погибла. Господин Булат очень сторается меня защищать. Он говорит, что я должен быть смелым.
На минуту улыбка Фама исчезла.
— Бедный ребенок, — мягко сказал он. Потом пожал плечами и ткнул в одно из сообщений. — Что ж, я рад, что Вриними посылает спасательную экспедицию. Очень благородно с вашей стороны.
— Не совсем так, господин Нювен. Посмотрите на пункты с шестого по четырнадцатый. Мальчик жалуется на автоматику корабля.
— Ага, что-то из предрассветной эпохи. Клавиатура и монитор, без распознавания голоса. Абсолютно недружественный интерфейс. Похоже, крушение разбило почти все.
Он нарочно прикидывался бестолковым, но Равна решила проявить бесконечное терпение.
— Может быть, и нет, если учесть происхождение корабля. — Фам только улыбнулся, и Равна продолжала раскладывать все по полочкам. — Вероятно, процессоры из Верхнего Края или из Перехода, и в теперешней среде они стали почти безмозглыми.
Фам Нювен вздохнул.
— В полном соответствии с теорией наездников, да? Вы все еще надеетесь, что на этом корыте есть та страшная тайна, которая может убить Катастрофу?
— Да! Вот послушайте… Одно время Старик очень этим интересовался. Откуда же такая полная потеря интереса теперь? Есть какая-то причина, по которой корабль не может быть ключом к битве с Отклонением?
Так объяснял эту потерю интереса Грондр. Всю свою жизнь Равна Бергсндот слыхала легенды о Силах, и всегда очень отдаленные. И теперь она почти что могла задать вопросы самой Силе. Очень странное ощущение.
Фам после паузы ответил:
— Нет. Это маловероятно, но вы можете оказаться правы.
Равна с шумом выдохнула воздух — она и не заметила, как затаила дыхание.
— Отлично. Тогда то, о чем мы спрашиваем, имеет смысл. Допустим, приземлившийся корабль содержит нечто, что нужно Отклонению или чего оно боится. Тогда вероятно, что Отклонение знает о его существовании — и даже следит за движением на гипердвигателях возле Дна. Спасательная экспедиция может навести Погибель на след. Тогда экспедиция будет самоубийством для экипажа — и может усилить мощь Погибели.
— Итак?
Равна хлопнула по компьютеру ладонью.
— Итак, Организация Вриними просит помощи Старика в создании экспедиции, которую Погибель не сможет отследить!
Фам Нювен только покачал головой:
— Равна, Равна! Вы говорите об экспедиции ко Дну Края. Там ни одна сила никак не сможет вам помочь. Даже Эмиссар будет предоставлен своей собственной воле.
— Не стройте из себя большего придурка, чем вы есть, Фам Нювен! Там, внизу, у Отклонения будут точно те же ограничения. Чего мы просим — это оборудования, сделанного в Переходе и рассчитанного на эти глубины, поставленного в необходимых количествах.
— Придурка? — Фам Нювен поднялся, но на губах его все еще играл призрак улыбки. — Это для вас нормальное обращение к Силе?
«До этого года я бы скорее умерла, чем обратилась бы к Силе хоть как-нибудь». Равна откинулась назад, выдав ему свой вариант небрежной улыбки.
— У вас, милостивый государь, прямая связь с богом, но позвольте мне вам открыть маленькую тайну: я точно знаю, когда она работает, а когда нет.
Вежливое любопытство:
— Да? А каким образом?
— Фам Нювен сам по себе — человек яркий, эгоцентричный и столь же утонченный, сколь дубовая колода. — Равна вспомнила проведенное вместе время. — И я не волнуюсь, пока не исчезает эта надменность вместе с идиотскими шуточками.
— Хм. В вашей логике есть слабое место. Если Старик управляет мной непосредственно, он может с той же легкостью изобразить придурка… — Фам склонил голову набок, — как и мужчину вашей мечты.
Равна скрипнула зубами.
— Может быть, но мне немножко помог мой начальник. Он позволил мне следить за использованием передатчика. — Она взглянула на компьютер. — Сейчас ваш Старик использует менее десяти килобит в секунду от всех Ретрансляторов… а это значит, мой друг, что вами не управляют на расстоянии. И весь непроходимый идиотизм, который я наблюдаю, принадлежит целиком Фаму Нювену.
Рыжий хихикнул, очевидно озадаченный.
— Вы меня поймали. Я в автономном режиме с тех самых пор, как Организация убедила Старика отступить. Но я хочу, чтобы вы знали: все эти десять килобит в секунду направлены сейчас на наш очаровательный разговор. — Он остановился, будто прислушиваясь, потом помахал рукой. — Старик говорит «привет!».
Равна рассмеялась против своей воли. Что-то было непобедимо абсурдное в этом жесте, в самой идее, что Сила может позволить себе такие тривиальные шуточки.
— Ладно. Я рада, что он может, так сказать, присутствовать. Послушай, Фам, мы не так уж много просим, по меркам Перехода, а спасти это может целые цивилизации. Дайте нам несколько тысяч кораблей; и одноразовые робокорабли вполне сгодятся.
— Старик это может, но они будут ничуть не лучше построенных здесь. Обмануть… — он остановился, будто удивленный собственным выбором слов, — обмануть Зоны — работа тонкая.
— Отлично. Качество или количество. Мы согласны на все, что думает Старик…
— Нет.
— Фам! Мы говорим о нескольких днях работы для Старика. Он уже потратил больше на изучение Погибели.
Их единственная яростная ночь могла стоить больше — но этого она не сказала.
— Ага, и большую часть этого использовала Вриними.
— Расплачиваясь с клиентами, которых вы потеснили! Фам, ты можешь хотя бы сказать нам почему?
Ленивая улыбка сползла с его лица, и Равна кинула быстрый взгляд на компьютер. Нет, Фам Нювен не был под управлением. Она помнила выражение его лица, когда он читал письма Джефри Олсндота — тогда из-за маски надменности выглянуло нормальное человеческое существо.
— Я попробую. Но имей в виду: хоть я и был частью Старика, я могу помнить и объяснять лишь в пределах человеческих возможностей. Да, ты права, Отклонение пожирает сейчас Вершину Края. Пока эта Сила утомится захватами, погибнут еще цивилизаций пятьдесят, и еще пару тысяч лет продлится эхо катастрофы — отравленные звездные системы, искусственные расы с кровожадными идеями. Но — и мне неприятно это говорить — что из этого? Старик обдумывал эту проблему со всех сторон так и этак больше ста дней. Это очень долго для Силы, особенно для Старика. Он существует уже больше десяти лет, и его разумы дрейфуют к… скажем, изменениям, которые выведут его за пределы любого общения. Так какое ему до всего этого дело?
Равна помнила, чему ее учили в школе. Да, это стандартный момент, но она все равно не могла удержаться от вопроса. На этот раз это был не учебный пример, а реальность.
— Но ведь в истории полно примеров, когда Силы помогали расам Края, а иногда отдельным их представителям? — Равна успела узнать сведения о расе, которая создала Старика. Это были разумные газовые пузыри. После самого лучшего истолкования Ретрансляторов их речь все равно звучала абракадаброй. Очевидно, у них не было рычагов управления Стариком. И все, что она могла, — просить прямо. — Давай посмотрим на это с другой стороны. Даже обыкновенному человеку не нужно отдельного объяснения, чтобы помочь страдающему животному.
Улыбка Фама стала возвращаться на место.
— Ты отлично владеешь аналогиями. Только ты же помнишь, что ни одна аналогия не полна, и чем сложнее автомат, тем сложнее его возможные мотивы. Но… вот тебе такая аналогия: Старик — вполне достойный человек, имеющий приличный дом в приличной части города. И вот однажды у него появляется новый сосед, этакая свинья, усеявшая свой участок ядовитыми отходами. Будь ты на месте Старика, ты бы обеспокоилась, правда ведь? Начала бы брать пробы на краях своего владения. Могла бы попытаться поговорить с этим новым, узнать, что он такое творит. Организация Вриними видела часть этого расследования.
Вот, скажем, ты узнала, что у твоего соседа не все дома. Его стиль жизни требует отравлять луга и поедать получившуюся грязь. Это неприятно: дурной запах, истребление безвредных животных. Но в результате исследования выяснилось, что твоя земля не пострадает, и твой сосед согласен принять меры для уменьшения вони. Как бы там ни было, а поеданием ядовитой грязи он вредит только себе. — Фам помолчал. — Как аналогия, эта вполне точна. Разобравшись в изначальной загадочности, Старик решил, что данное Отклонение развивается по обычным схемам, столь простым и банальным, что даже создания вроде нас с тобой видят заключенное в нем зло. Оно в том или ином виде содержалось в архивах Края где-то сто миллионов лет…
— Да черт побери! Я бы собрала соседей и выставила бы извращенца из города!
— Это обсуждалось, но оно выходит дорого… и могут пострадать настоящие люди. — Фам Нювен плавно встал и улыбнулся, кончая разговор. — Что ж, это все, что мы должны были тебе сказать.
Он вышел из-под деревьев, Равна подпрыгнула, бросаясь ему вслед. Он сказал не оборачиваясь:
— Мой личный совет: не принимай это так близко к сердцу, Равна. Понимаешь, я все это видел. От Дна Медленной Зоны — внутрь Перешедшей Силы, и у каждой Зоны свои собственные минусы. Сама основа этого Отклонения — термодинамическая, экономическая, какая хочешь — состоит в высоком качестве мысли и связи в Вершине Края. Это Отклонение не тронуло ни одной цивилизации в Среднем Крае. Там слишком велики задержки связи и затраты и даже лучшее оборудование теряет разум. Там для управления нужны военные флоты, тайная полиция, неуклюжие передатчики — и все это столь же громоздко, как любая империя в Крае, а Силе от этого выгоды нет. — Он обернулся и увидел выражение ее лица. — Эй, подруга, я же говорю, что твоей хорошенькой заднице ничего не грозит.
И он потянулся потрепать ее по заду.
Равна шагнула назад, отбросив его руку. Она лихорадочно искала какой-то разумный аргумент, который заставит этого типа думать. Ведь бывали случаи, когда Эмиссар менял решение своего принципала. Но ничего не придумала, кроме как сказать:
— А о своем хвосте ты подумал? Ты говоришь, что Старик уже готов собрать чемоданы и пойти туда, куда только Силе есть ход. А собирается он взять тебя с собой или бросит, как щенка, который уже не нужен?
Это были дурацкие слова, и Фам Нювен рассмеялся.
— Опять аналогии? Нет, он скорее всего просто меня оставит, как робот-зонд после последнего запуска. — Еще одна аналогия, только эту выбрал он. — На самом деле, если это случится достаточно скоро, я бы и сам захотел пойти в эту спасательную экспедицию. Похоже на то, что Джефри Олсндот попал в средневековую цивилизацию. А я спорить могу, что никто в Организации не разбирается в таких вещах лучше меня. И там, у Дна, вашему экипажу не придумать лучшего помощника, чем старый разбойник из Кенг Хо.
Он говорил небрежным тоном, будто храбрость и опыт признавались за ним как данность — а все прочие по умолчанию трусливо поджимали хвосты.
— Нет, правда? — Равна уперлась руками в бока и склонила голову к плечу. Слишком много себе позволял этот тип, само существование которого было подстроено. — Ах да, ты же маленький принц, воспитанный среди интриг и кинжалов, улетевший к звездам вместе с Кенг Хо… Фам Нювен, ты всерьез думаешь, что твое прошлое — это на самом деле? А не то, что вложил в тебя Старик? Я задумывалась об этом после нашего очаровательного вечера в «Бродячей компании». И знаешь что? Очень немногое ты можешь принять как факт. Ты действительно был космонавтом из Медленной Зоны — если не двумя или тремя космонавтами, поскольку ни один труп не был полон. Каким-то образом ты и твои приятели сумели угробиться у нижнего края Медленности. Что еще? Да, у твоего корабля не было восстановимой памяти. Единственная печатная копия, которую мы нашли, написана на каком-то азиатском языке Старой Земли. И это все, все, понимаешь, с чем начал Старик свою подделку.
Вот тут улыбка Фама стала чуть примороженной. А Равна говорила, не давая ему шанса ответить:
— Только не вини Старика. Он же малость спешил, верно? Он должен был убедить и Вриними, и меня, что ты настоящий. Он и переворошил архивы и слепил для тебя реальность. Может быть, полдня на это потратил — ты ему благодарен за усилия? Кусочек отсюда, кусочек оттуда. Кенг Хо действительно существовала, видишь ли… только на Земле, за тысячелетия до космических полетов. И должны были быть, конечно, космические колонии, наследники Азии — это очевидная экстраполяция. У Старика отличное чувство юмора. Он сделал твою жизнь фантастическим романом, вплоть до последней трагической экспедиции. Уже это должно было меня насторожить, кстати. Это же комбинация нескольких доньоранских легенд.
Равна перевела дыхание, и ее понесло дальше.
— Мне жаль тебя, Фам Нювен. Пока ты не слишком о себе задумываешься, ты — самый самоуверенный тип во всем космосе. Но все твои умения, все достижения — ты пытался их получше изучить? Спорить могу, что нет. Быть великим воином или пилотом — это требует миллионов мелких навыков, вплоть до кинестетических мелочей на подсознательном уровне. Старику надо было подделать только верхний уровень и сильную личность. А ты загляни под поверхность, Фам. Боюсь, ты там найдешь целую кучу пустоты.
Рыжий скрестил руки на груди и пальцем постукивал по рукаву. Когда у Равны наконец кончились слова, он улыбнулся широко и покровительственно.
— Ах ты, глупая ты Равна. Ты даже сейчас не поняла, как превосходят нас Силы. Старик — это тебе не какая-нибудь тирания Среднего Края, промывающая своим жертвам мозги фальшивыми воспоминаниями. Даже подделка, созданная Перешедшим, куда глубже, чем реальный образ в мозгу человека. И как ты можешь знать, что это на самом деле подделка? Ты покопалась в архивах Ретрансляторов и нашла мою Кенг Хо. — Он остановился. Вспоминая? Или пытаясь вспомнить? На долю секунды на его лице мелькнули страх и растерянность. Потом они исчезли, и вернулась та же ленивая улыбка. — Может ли кто из нас представить себе, какие архивы в Переходе, представить себе, что должен знать о человечестве Старик? Организация Вриними должна быть ему благодарна за то, что он разъяснил мои истоки — самим бы им никогда не докопаться.
Послушай, Равна. Мне и в самом деле жаль, что я не могу помочь. Пусть это будет дурацкая попытка, я бы хотел видеть этих детей спасенными. А насчет Погибели не волнуйся. Она почти достигла максимума расширения. И даже если вам удастся ее разрушить, для тех, кто уже поглощен, лучше не станет. — Он рассмеялся, может быть, чуть громче, чем надо. — Ладно, я должен идти. У Старика есть для меня еще несколько поручений на сегодня. Он не очень одобрял этот наш разговор, но я настоял. Преимущества автономного задания, как видишь. Но мы с тобой… нам было вместе хорошо, и я думал, нам приятно будет поболтать. Я не хотел тебя злить.
Фам включил антиграв и взлетел над песком, сделав краткий приветственный жест рукой. Равна подняла руку, чтобы помахать в ответ. Его силуэт странно мелькнул, когда он вышел из пригодной для дыхания атмосферы Доков и включился космический скафандр.
Равна смотрела еще несколько секунд, пока фигура не стала еще одной летящей точкой в индиговом небе. Черт побери все.
Позади послышался скрип колес по песку — Синяя Раковина и Зеленый Стебель вылезали из воды. Вода блестела на боках тележек, превращая косметические полосы в зазубренные радуги. Равна пошла им навстречу. Как им сказать, что помощи не будет?
С представительством кого-то вроде Фама Нювена Старик был совсем не таким, как она воображала в школе на Сьяндре Кеи. Она была близка к мысли, что может различить их просто по разговору. Теперь она пыталась себе представить существо настолько могущественное, что оно играло с душами, как программист играет с анимированной графикой, и настолько от нее далекое, что лишь его безразличие служило ей защитой.
«Ты еще радоваться должна, Равна. Ты только чуть опалила крылышки на огне».