Если есть желание, ты вступишь в поединок с орлом, бросишь вызов дракону и даже, может быть, пойдешь на риск столкновения с китом-убийцей. Главное – убедиться, что имеешь дело с самцом, а не с разъяренной мамашей.

Стеллар Камаридес. Приказ выступить

Алекс нажал на спуск, но тварь не рухнула без чувств – вместо этого она завопила и с силой ударила кулаками о землю, потом огляделась вокруг, подобрала камень и швырнула его в челнок.

Алекс неохотно перевел скиммер в смертельный режим.

– Тогда придется убить и детеныша, – заметила я.

Он посмотрел на меня:

– Есть предложения получше?

– Не думаю.

В одном из иллюминаторов появилась физиономия детеныша. Мамаша увидела его и заорала еще громче.

– Ладно, – сказал Алекс. – Может, что-нибудь придет в голову.

– Вот и хорошо. Я не сомневалась, что у тебя появится идея.

– Но все же поставь скиммер на «смертельно». Как только что-нибудь пойдет не так, мы прикончим эту тварь.

– Если сумеем.

– Да. Будем надеяться, что обойдется без этого.

– Так что мы делаем?

– Сперва нужно проделать в стене дыру, достаточно большую, чтобы обезьяна прошла через нее. Вопросы оставь на потом. Просто постарайся, чтобы она тебя не заметила.

К счастью, резак работал почти бесшумно – слышалось лишь легкое жужжание. Обезьяна несколько раз взглянула в нашу сторону, но сейчас ей совсем не хотелось отвлекаться. Мы стали расширять дыру, пока не решили, что животное сможет пройти через нее. Тогда Алекс связался с Гейбом.

– Да, Алекс?

– Закрой иллюминаторы.

– Зачем? – спросила я.

– Она должна забыть, где ее детеныш.

– Вряд ли…

– Погоди минуту.

На иллюминаторы опустились фильтры, и морда детеныша исчезла.

– Сделано, Алекс, – сказал Гейб.

– Ладно. Чейз, теперь попробуем отвлечь обезьяну.

– Отвлечь? Это как? Помахать ей, а когда она придет и станет тебя пожирать, я пойду в челнок и прогоню детеныша?

– Почти так. Правда, я не слишком хочу, чтобы меня пожирали.

– Чейз, детеныш начинает беспокоиться, – озабоченно проговорил Гейб.

На заднем плане слышались поскуливающие звуки. Ничего удивительного: ребенок больше не видел свою мамочку.

– Возможно, дело также в избытке кислорода, – сказал Алекс. – Гейб, можешь изменить состав воздушной смеси по образцу того, что есть снаружи?

– Это займет несколько минут.

– Действуй.

– Слушаюсь.

– И запиши звуки.

– Прошу прощения?

– Запиши звуки, которые издает детеныш. Минуты две-три, если получится.

– Будет сделано.

Мамаша снова заколотила по люку, на этот раз большим камнем.

– Гейб, – спросила я, – что он делает, кроме того, что скулит?

– Бьет по шлюзу и пытается сорвать с креплений твое кресло. Еще он нашел печенье, а теперь обшаривает шкафчики.

– Сообщи, когда будет готова запись, – сказал Алекс.

– Слушаюсь, – ответил Гейб. – И еще: если детеныш что-нибудь сломает, мы можем остаться тут навсегда.

– Что ты советуешь? – спросила я.

– К сожалению, самое логичное – прикончить его.

– Каким образом? – спросил Алекс.

– Разгерметизировать кабину, – сказала я.

– То есть удушить его?

– Да. Конечно, мамаша расстроится еще сильнее.

– Не сомневаюсь. Чейз, каков запас воздуха в челноке? На тот случай, если произойдет худшее?

– Не знаю, что считать худшим, но дня на два хватит.

Алекс посмотрел на изображение детеныша. Пушистый, с большими круглыми глазами, он сильно напоминал земную панду.

Алекс глубоко вздохнул. Детеныш вернулся в кабину и теперь сидел в правом кресле, глядя с экрана прямо на нас.

– Такое ощущение, будто он о нас знает.

– Алекс, у нас не так много времени.

– Алекс, разгерметизировать кабину? – спросил Гейб.

– Мы не станем убивать его без крайней необходимости.

– Гейб, можешь изобразить его мать? – сказала я.

– Думаю, да.

– Попробуй подать ее голос из задней части челнока. Замани детеныша обратно к шкафчикам.

– Хорошо. Но имей в виду…

– Знаю. Он в любой момент может разбушеваться.

Алекс начал снимать шлем.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Сейчас. – Он снял шлем и стал выбираться из скафандра.

– Алекс…

Он поднял руки: «потерпи», потом осторожно и медленно вдохнул, улыбнулся и жестом объяснил, что все в порядке.

– Алекс, мне совсем не хочется тащить тебя в челнок.

Коммуникатор Алекса висел на серебряной цепочке, которую он обычно носил на шее.

– Твой мне тоже понадобится, Чейз, – сказал он, снимая цепочку.

– Мой? Ты о чем?

– Твой коммуникатор. – Он положил цепочку на землю и снова принялся надевать скафандр.

Мой коммуникатор был встроен в браслет. Вздохнув, я сняла шлем. Воздух был разреженным, словно на вершине горы, и в нем был разлит странный запах. Но я все же сняла скафандр, расстегнула браслет и отдала его Алексу, а затем, не теряя времени, вновь облачилась в скафандр. Алекс повозился с браслетом и настроил его для управления своим коммуникатором.

– Ладно, – сказал он. – Похоже, работает.

– Рада слышать.

Обезьяна стояла у челнока, беспомощно уставившись на люк. Над моей головой с криком пролетело какое-то крылатое создание и скрылось в кронах деревьев.

– Держи, – сказал Алекс, возвращая мне браслет. – Он нам понадобится.

– Что будем делать?

– Подожди…

– Алекс, – сказал Гейб, – у меня есть трехминутная запись голоса детеныша.

– Начинай передачу.

– Слушаюсь.

Алекс уменьшил громкость на серебряной цепочке, так чтобы скулеж, всхлипывания и писк не были слышны снаружи.

– Хорошо, – кивнул он. – Отлично. Воспроизводи по кругу, пока я не скажу.

– Сделано.

– Чейз, не попадайся ей на глаза.

Он унес коммуникатор в заднюю часть комнаты и скрылся в коридоре.

– Похоже, ему стало скучно, – сказал Гейб. – Эй, малыш! Не трогай!

Мне не хотелось спрашивать, что происходит. Оборудование челнока в большинстве своем было достаточно прочным – если, конечно, не колотить по нему палкой. Пострадать могла разве что ручка управления, но даже со сломанной ручкой я, скорее всего, поднялась бы на орбиту.

– Прекрати! – Гейб перешел на крик.

– Что случилось, Гейб?

– Он схватил меня и тащит.

– Дай Белль доступ к управлению. На всякий случай.

– Будет сделано. Она как раз входит в зону связи.

– Хорошо.

– Похоже, этому сорванцу нравятся черные ящики.

Внезапно у меня за спиной кто-то заскулил и захныкал, совсем как детеныш, – в той стороне, куда ушел Алекс. Звук был едва слышным и, естественно, шел из коммуникатора. Алекса я не видела, но поняла, что он прибавил громкость. Затем все прекратилось.

Я посмотрела на обезьяну. Она никак не реагировала, словно ничего не слышала.

Вернулся Алекс с цепочкой в руках. Коммуникатора на ней не было.

– Кажется, все готово, Чейз.

– Куда ты дел коммуникатор? – спросила я.

– Он там, в одной из задних комнат. – Мы стояли у дыры в стене, откуда хорошо было видно мамашу. – Готова?

Я сняла с пояса скремблер и перевела его в смертельный режим.

– Да, – ответила я.

Попросив у меня браслет, Алекс настроил его на прием сигнала с челнока.

– Симпатичная штучка.

– Давай, Алекс. Побыстрее.

Он показал на сугроб снега в дальнем конце комнаты:

– Спрячемся за ним.

– Хорошо.

– Если она бросится на нас, стреляем. Не колеблясь и не раздумывая.

– Давай начнем, – сказала я.

– Гейб, где наш детеныш?

– В кресле Чейз. Похоже, немного успокоился.

– Хорошо. Если опять начнет волноваться, поставь симфонию Макинтайра, с максимальной громкостью. Мне совсем не хочется, чтобы мамаша его услышала. – Он включил коммуникатор на браслете. – Готова?

– Давай.

Алекс прибавил громкость на моем браслете. Здание заполнилось скулежом, всхлипываниями и воплями детеныша.

Обезьяна повернулась. Поколебавшись, она взглянула на пустой иллюминатор, обнажила длинные клыки и взвыла, а затем бросилась к нам. Едва мы с Алексом успели спрятаться за сугробом, как она, рыча, ворвалась в дом сквозь дыру в стене. Алекс прибавил громкость на втором коммуникаторе, лежавшем в задней части дома, и выключил мой. Не знаю точно, что делала мамаша, поскольку оба мы прятались за снежной грудой, но я слышала доносившиеся из коридора крики и скулеж детеныша. Обезьяна в замешательстве потопталась вокруг, затем взревела и бросилась назад. Высунув голову, я успела заметить, как она исчезает за дверью. Мы кинулись к выходу.

Внешний люк, разумеется, был по-прежнему закрыт. Вскочив на лестницу, Алекс нажал кнопку, открывавшую шлюз. Никакого результата. Времени на раздумья не оставалось. Я бросила Алексу резак, и он начал прожигать себе путь.

– Быстрее, Алекс, – сказал Гейб.

Мне хотелось прикрикнуть на него, чтобы он заткнулся на пару минут и никого не отвлекал, но я промолчала. Затем снова послышался его голос:

– Мамаша нашла коммуникатор.

– Ясно.

– И отключила его.

Вероятно, растоптала.

Мы все еще пытались вскрыть шлюз, когда обезьяна выбежала из здания-многоугольника. Увидев нас, она зарычала, оскалилась и перешла на подпрыгивающий галоп. Стало ясно, что открыть люк мы не успеем. Я подняла скремблер. Алекс обернулся:

– Не стреляй, Чейз. Забирайся на лестницу. – Он схватился за перекладину.

Я вскарабкалась на лестницу рядом с ним.

– Гейб, – сказал он, – поднимайся.

Никакой реакции.

– Гейб, подъем.

То же самое.

– Белль, – приказала я, – поднимай нас. Быстрее.

– Сейчас, Чейз. В этом месте управляться не так просто.

– У нас нет времени, – отрезала я.

Земля ушла вниз, и я увидела, как капает слюна с клыков мамаши, безуспешно пытающейся дотянуться до нас. Но мы уже были недосягаемы, и ей осталось лишь швырять ветки и камни в деревья.

Трудно было представить, что наша маленькая панда вырастет в нечто подобное.

– Не так высоко, – сказал Алекс, стараясь не смотреть на уходящий вниз лес.

Выбрав вершину одного из холмов, я велела Белль направляться к ней.

– Помедленнее. Без резких остановок и поворотов.

– Не бойся, Чейз.

Ей легко было говорить: она не висела на холодной перекладине над кронами деревьев. Холм находился достаточно далеко, чтобы мы оказались в безопасности, и достаточно близко, чтобы мамаша смогла добраться до него за несколько минут. Мы снова опустились посреди леса, сломав несколько веток и отделавшись ссадинами и царапинами.

Проделав наконец дыру во внешнем люке, мы вошли в шлюз и нажали кнопку, открывавшую внутреннюю дверь. Детеныш был несколько ошеломлен, но не пострадал. Мы не слишком ему понравились, и он воспользовался первой же возможностью, чтобы выскочить наружу.

Восстановить внешний люк до конца полета было уже невозможно, но по сравнению с тем, что могло случиться, это выглядело мелким неудобством. Мы уже собирались взлетать, когда Белль сообщила о появлении мамаши. Они с детенышем стояли на краю леса, глядя на нас. Не удержавшись, я помахала им рукой.