Конференц-зал находился в недрах корабля и представлял собой сферический отсек, раньше служивший главной рубкой управления. Путь к нему напоминал преодоление обширной системы пещер: несколько стылых извилистых коридоров, спиральных тоннелей, перекрестков и головокружительной протяженности шахт. Хватало тут и расширений, гулким эхом отвечающих на шаги, и вызывающих клаустрофобию сужений, и стен, испятнанных жутковатой растительностью, вроде лепрозных узлов, плечевых нервных сплетений и окаменевшей легочной ткани. С потолка непрерывно капала вязкая жидкость. Скорпион огибал выросты и лужи с ловкостью опытного спелеолога. Он знал, что в выделениях корабля нет опасных токсинов, их химический состав не представляет ничего особенного. Но даже его, пожившего в Мульче, от этого зрелища едва не выворачивало наизнанку.

Будь корабль целиком механическим, его уродство не вызывало бы такой реакции. Но невозможно забыть о том, что большинство этих мерзких увечий произрастает из памяти об организме капитана. Приобрел ли субсветовик определенные биологические черты человеческого тела, или человеческое тело разрослось настолько, что приобрело размеры и формы корабля, – это всего лишь вопрос семантики. Скорпиону оба варианта казались одинаково отвратительными.

Он добрался до конференц-зала. После сумрачных и сырых коридоров здесь было на удивление чисто и светло. В сферической командной рубке соорудили пол, на него водрузили широкий деревянный стол для совещаний. Над столом, как огромная люстра, висел переделанный проектор, он показывал схематические изображения планеты и окрестного космоса.

Клавэйн уже ждал, одетый в нечто вроде парадного мундира из плотной черной ткани: в любом из последних восьми веков такой наряд никому бы не показался чересчур эксцентричным. Он позволил себе поспать несколько часов, что благотворно сказалось на внешности: теперь в нем можно было узнать прежнего сочленителя. Сидя у стола, опираясь локтем на полированную поверхность, старик поглаживал аккуратно подстриженную бороду. Пальцами другой руки он барабанил по столешнице.

– Что-то задержало тебя, Скорп? – с улыбкой спросил он.

– Нужно было собраться с мыслями.

Глядя на него, Клавэйн кивнул:

– Понимаю.

Скорпион расположился за столом. Рядом с ним находился Васко, напротив – группа официальных представителей колонии.

Во главе стола сидел Клавэйн. Слева от него устроился Кровь, настолько широкий в теле, что на его месте поместились бы двое людей. Как всегда, Кровь смахивал на головореза, каким-то непостижимым образом пролезшего во власть. Одним копытом он держал нож и ковырял его кончиком в ногтях другого, сбрасывая добытую грязь на пол.

Разительный контраст Крови составляла Антуанетта Бакс, сидящая справа от Клавэйна. Эту женщину Скорпион знал еще по Городу Бездны, точнее, познакомился с нею в последние дни своего пребывания там. В ту пору она была молода, ей и двадцати не исполнилось. Теперь ей перевалило за сорок, но она сохранила привлекательность, хотя лицо отяжелело, а на висках у глаз залегли гусиные лапки. Единственное, что осталось неизменным – и что она, скорее всего, унесет с собой в могилу, – это цепочка веснушек на переносице. Веснушки всегда казались ему искусственными, нанесенными с тонким расчетом. Сейчас Антуанетта носила длинные волосы, разделенные на асимметричные пряди и зачесанные назад. На ней поблескивали сложные украшения – изделия местных умельцев. В свое время Бакс была отличным пилотом, но в последнее время ей редко представлялась возможность полетать. Она иногда шутливо жаловалась на эту несправедливость, но хозяйством колонии занималась со всей ответственностью. Из нее получился очень хороший посредник.

Мужа Антуанетты Бакс звали Ксавьер Лиу. Он был немного постарше жены, его черные волосы, обычно собранные в скромной величины хвост, тронула седина. У него была аккуратная эспаньолка, на правой руке не хватало двух пальцев, лет пятнадцать назад потерянных в порту при аварии. Лиу отлично разбирался в технике, а в части кибернетических систем и вовсе был гений. Скорпион всегда поддерживал с ним хорошие отношения. Лиу был одним их немногих людей, которые не видели разницы между человеком и свиньей, считая свиное тело всего лишь разновидностью вместилища для разума, с которым можно иметь дело на равных, если он технически подкован. Сейчас Ксавьер отвечал за центральный склад машин, управлял небольшим и постепенно сокращающимся парком сервороботов, автомобилей, самолетов, насосов, оружия и шаттлов. По сути, это была бумажная работа, но, когда бы Скорпион ни позвонил Лиу, тот непременно оказывался занят по горло срочным ремонтом. Девять раз из десяти Скорпион неожиданно для себя брался помогать Ксавьеру.

Рядом с Кровью сидела Полина Сухая, хрупкая и бледная как смерть. Казалось, она то ли одержима неким бесплотным духом, то ли сама – бесплотный дух. Руки и голос у нее постоянно дрожали, а кроме того, всем были памятны периоды ее душевного нездоровья, которое трудно назвать иначе как временным помешательством. Много лет назад под покровительством одного из самых таинственных теневых правителей Города Бездны она экспериментировала с нестабильными состояниями квантового вакуума. Произошла авария, вызвавшая пересечение вероятностных линий событий, и Сухая увидела нечто ужасное, подтолкнувшее ее к краю безумия. Даже теперь она крайне редко говорила об этом. Ходили слухи, что в свободное время Полина вышивает узоры на ковриках.

Была тут и Орка Круз, старая подруга Скорпиона по Мульче. Хоть она и лишилась глаза, ее зрение осталось острым, как моноволоконная коса. Таких крутых бойцов среди знакомых Скорпиона было немного. Когда-то двое его соперников здорово недооценили Орку Круз, да и сам он понял, чего она стоит, только услышав об их похоронах. Эта женщина одевалась преимущественно в кожу. Сейчас перед ней на столе лежал любимый пистолет, и она звонко постукивала ярко-красными ногтями по стволу, покрытому узором в японском стиле. Скорпиону подобный жест казался неуместным, но при выборе союзников он меньше всего интересовался их чувством такта и воспитанностью.

В зале присутствовало еще с десяток руководителей колонии, из них трое – пловцы, вернувшиеся после контакта с жонглерами образами. Пловцами становились только молодые базово-линейные люди. У них были стройные жилистые тела, как у выдр, на коже кое-где проступали зеленоватые пятна биологического замещения. На всех троих были безрукавки, выгодно подчеркивающие широту их плеч и развитую мускулатуру рук; кожу украшали татуировки, отражающие сложную иерархию, понятную только самим пловцам.

Вообще-то, Скорпион недолюбливал эту касту. И не только потому, что пловцы были своими в мерцающем мире, куда ему, свинье, вход был заказан. С другими колонистами, даже базово-линейными, они держались подчеркнуто холодно, чуть ли не презрительно. С другой стороны, такое высокомерие было понятным: пловцы повидали то, чего прочим не суждено увидеть никогда. Они считались достоянием колонии, к ним относились терпимо и старались оберегать.

Девять других управленцев были намного старше. К началу эвакуации с Ресургема все они были взрослыми. Время от времени руководители покидали свои посты, им на смену приходили другие. Скорпион считал своим долгом знать подноготную каждого начальника, хотя прежде таким вниманием к мелким нюансам биографии он «баловал» только близких друзей и заклятых врагов. Он знал, что умение добывать информацию о чужой личной жизни – одна из его сильнейших черт, компенсирующая слабость стратегического мышления.

Поэтому Скорпиона встревожило то, что один человек в конференц-зале был ему совсем неизвестен.

Хоури сидела почти напротив него, рядом с доктором Валенсином. Для Скорпиона эта женщина представляла загадку, он ничего не знал о ее слабостях. И это незнание досаждало, как отсутствие зуба во рту.

Интересно, испытывает ли кто-нибудь еще подобные чувства к незнакомке? Едва свинья подумал об этом, как разговоры дружно стихли. Все, включая Хоури, повернулись к Клавэйну, ожидая вступительного слова.

Старик с заметным усилием поднялся:

– Буду краток. Я уже осмотрелся и хочу сказать, что в мое отсутствие Скорпион показал себя отличным руководителем. Он потрудился на совесть. Я не собираюсь смещать его с поста, но ввиду имеющегося кризиса хотелось бы указать направление и дать советы. Надеюсь, все нашли время прочитать составленный мною и Скорпионом краткий отчет, куда вошла и стенограмма опроса Хоури?

– Мы ознакомились с отчетом, – сказал один из бывших ресургемских колонистов, бородач по имени Холлатт. – И у нас возник вопрос: можно ли принимать все прочитанное всерьез?

– Конечно, сведения, сообщенные Аной Хоури, необычны, – согласился Клавэйн, – но сами по себе они не должны нас удивлять, особенно ввиду случившегося с нами после отлета с Йеллоустона. Мы живем в необычное время. Обстоятельства прибытия Хоури на планету также довольно странные.

– Дело не только в том, что там с ее слов написано, – ответил Холлатт. – Дело в самой Хоури. Она была первой помощницей Илиа Вольевой. А это, насколько я могу судить, вряд ли можно назвать хорошей рекомендацией.

Клавэйн поднял руку:

– Вольева нанесла ущерб вашей планете, но впоследствии она искупила свою вину.

– Возможно, она полагает, что искупила свою вину, – сказал Холлатт. – Мне же кажется, дар искупления достанется скорее жертвам согрешившего, нежели согрешившему. Я считаю Вольеву военной преступницей, а Хоури – ее пособницей.

– Вы имеете право на собственное мнение, – кивнул Клавэйн, – но по закону, принятому нами после бегства с Ресургема, ни Вольева, ни Хоури больше не считаются преступницами. Меня больше интересует суть сказанного Хоури. И хотелось бы знать, что нам в связи с этим делать.

– Минутку, – подала голос Хоури, когда Клавэйн сел. – Может быть, я что-то упустила, но разве кое-кто еще не должен принять участие в нашем междусобойчике?

– О ком ты? – спросил Скорпион.

– О корабле, само собой. Том самом, в котором мы сейчас заседаем.

Скорпион почесал щетинистый лоб ближе к переносице:

– Что-то я не совсем тебя понимаю.

– Всех вас доставил сюда капитан Бренниген, – напомнила Хоури. – Разве это не дает ему право сидеть с нами за одним столом?

– Похоже, от твоего внимания ускользнуло, – произнесла Полина Сухая, – что «Ностальгия по бесконечности» больше не корабль, а местная достопримечательность.

– Это хорошо, что ты вспомнила о капитане, – заговорила Антуанетта Бакс, и ее звучный голос немедленно привлек внимание. – Практически с момента посадки «Ностальгии по бесконечности» мы пытались войти в контакт с ним. – Она сплела на столе унизанные множеством колец пальцы с ногтями, выкрашенными в химически яркий зеленый цвет. – Но безрезультатно. Он не хочет говорить.

– Значит ли это, что капитан мертв? – спросила Хоури.

– Нет… – ответила Бакс, осторожно оглядываясь по сторонам. – Время от времени он дает о себе знать.

– Можно я спрошу тебя кое о чем? – снова обратилась к Хоури Полина Сухая. – По твоим словам выходит, что Ремонтуар и его союзники – наши союзники – достигли существенных успехов в ряде областей. Двигатели, которые невозможно засечь, оружие, бьющее через пространство-время… это весьма впечатляет. – Голос Сухой всегда звучал нервно, словно испуганно; казалось, она вот-вот истерически захохочет. – Особенно с учетом того, что у вас было очень мало времени на совершение таких открытий.

– Это не открытия, – проворчала Хоури. – Почитай отчет. Основные концепции мы получили от Ауры, вот и все. Сами мы ничего не изобрели.

– Тогда поговорим об Ауре, – вмешался Скорпион. – Для этого, насколько я понимаю, нужно вернуться к самому началу, к тому моменту, когда мы разделились у Дельты Павлина. «Свет Зодиака» получил серьезные повреждения, это все помнят. Но на восстановление корабля бортовым ремонтным системам понадобилось бы года два-три, не больше, конечно, если у вас было достаточно сырья. Однако мы прождали тут двадцать лет. Почему вы летели так долго?

– Ремонт оказался делом не быстрым, – ответила Хоури. – Возникли проблемы с сырьем, потому что большинство звезд уже под контролем ингибиторов.

– И все равно двадцать лет – слишком долгий срок, – сказал Скорпион.

– Конечно долгий, но за несколько лет мы убедились, что ингибиторы не выказывают агрессивных намерений в отношении нас, пока мы остаемся в непосредственной близости от Гадеса, умной нейтронной звезды. Это время не пропало даром, мы его потратили на изучение объекта. Поначалу боялись, но оказалось, что ингибиторы стараются держаться подальше от Гадеса, словно он им чем-то не нравится. Впрочем, нечто подобное мы с Торном предполагали изначально.

– Расскажи нам о Торне, – тихо попросил Клавэйн.

Хоури непроизвольно пискнула горлом, это услышали все.

– Торн был лидером оппозиции, портил жизнь режиму, пока не появились ингибиторы.

– Ты и Вольева имели с ним дело? – спросил Клавэйн.

– Через него мы убедили людей принять нашу помощь, когда встал вопрос об эвакуации. Да, нам пришлось много работать с Торном. Мы довольно хорошо его изучили.

Хоури замолчала.

– Не торопись.

Скорпион удивился, услышав в тоне старика давно исчезнувшее тепло.

– Однажды из-за дурацкого любопытства мы с Торном подошли к волкам чересчур близко. Те окружили нас и принялись пихать свои зонды нам в голову, чтобы выкачать память. Но не получилось – что-то вмешалось и спасло нас. И оно пришло из окрестностей Гадеса. Возможно, это был периферийный орган самого Гадеса, тоже что-то вроде зонда.

Клавэйн придвинул к себе отчет:

– Ты говорила о контакте с человеческим разумом.

– Это был Дэн Силвест, – ответила Хоури. – Тот самый самовлюбленный негодяй, который и заварил всю эту кашу. Много лет назад ему удалось проникнуть в матрицу Гадеса; он прошел тем же путем, что и амарантийцы, бежавшие от ингибиторов.

– И ты считаешь, что Силвест – или то, чем он к тому времени стал, – помешал ингибиторам расправиться с тобой и Торном? – спросил Клавэйн.

– Да, я уверена: это был он. Когда его сознание коснулось моего, я ощутила… Назовите это раскаянием или сожалением. Словно он в конце концов понял, что натворил, какие ужасы навлек на человечество, потакая своему любопытству. Словно желал теперь искупить хоть малую долю вины.

Клавэйн улыбнулся:

– Лучше поздно, чем никогда.

– Конечно, он не мог творить чудеса, – продолжала Хоури. – Посланник, направленный Гадесом к Рух, отпугнул машины-убийцы, дав нам возможность вернуться к Илиа. И все равно это был знак, намек на то, что если мы хотим противостоять ингибиторам, то Гадес способен помочь. Кто-то из нас должен был войти в Гадес.

– И вызвалась ты? – спросил Клавэйн.

– Да, – ответила Хоури. – Я вошла тем же путем, что и раньше, поскольку знала: этот способ работает. Не через парадную дверь – объект на орбите Гадеса, – как сделал Силвест. Нет, я упала прямо на звезду. При этом мне пришлось умереть: гравитационное поле Гадеса разорвало меня в клочья. Потом Гадес восстановил меня, собрал внутри себя заново. К счастью, ничего из этого я не помню.

Скорпион подумал, что Хоури едва ли представляет на самом деле случившееся с ней внутри Гадеса. По крайней мере, момент вхождения в звезду начисто стерт из ее памяти. Она уже излагала свою версию: ее тело и сознание были физически реконструированы внутри звезды и сохранялись там в небольшом «пузыре» обычного пространства-времени, надежно защищавшем ее от разрушительного гравитационного поля Гадеса. Вполне возможно, так оно и было. С равной вероятностью эту историю могли придумать для нее обитатели Гадеса, некогда бывшие людьми. Но факт остается фактом: Хоури общалась с существами, обитающими в нейтронной звезде, – и, что еще важнее, ей удалось потом покинуть звезду и вернуться в обычное пространство.

Скорпион пытался уложить в уме эти события, когда его браслет требовательно запищал. Заметив, что свинья поднялся из-за стола, Хоури прервала рассказ.

Раздраженный тем, что его отвлекли, Скорпион приблизил к лицу браслет и вытянул из него наушник:

– Слушаю и надеюсь, у вас что-то важное.

В наушнике зазвучал слабый и далекий голос. Скорпион узнал офицера СБ, встречавшего его при высадке из шаттла.

– Сэр, думаю, вам нужно это знать.

– Давай быстрее.

– Докладывают о явлении третьего рода на пятьсот восемьдесят седьмом. За полгода это самое сильное.

Как будто Скорпион нуждался в пояснениях!

– Кто видел?

– Пэлфри, из бригады откачки.

Скорпион понизил голос и плотнее прижал наушник. Он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих.

– И что именно увидел Пэлфри?

– Как обычно, сэр: немного, но достаточно, чтобы перепугаться. Не знаю, согласится ли он снова туда спуститься.

– Допроси его, все запиши, прикажи держать язык за зубами. Понятно?

– Понятно, сэр.

– После этого переведи его на другую работу. – Скорпион замолчал и нахмурился, обдумывая услышанное. – Отставить! Я сам поговорю с ним. С корабля не отпускать.

Не дожидаясь ответа, Скорпион дал отбой, вставил наушник обратно в браслет и вернулся к столу. Сев на свое место, он жестом попросил Хоури продолжать.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего, не беспокойся.