Попытка перевести Хоури из помещения, где находилась капсула, в подготовленный лазарет встретила жесткий отказ.

– Никаких осмотров, – сказала Ана. – Все, что мне нужно, – это лодка, какое-нибудь оружие, инкубатор и кто-нибудь умеющий обращаться с ножом.

– С ножом умею обращаться я, – сказал Клавэйн.

– Прошу отнестись к моим словам серьезно. Вы же доверяли Илиа?

– У нас было соглашение. Доверие ни при чем.

– Но вы прислушивались к ее словам?

– Пожалуй.

– Она доверяла мне. Этого недостаточно? Клавэйн, я не прошу слишком многого. Не требую отдать мне этот мир.

– Я обдумаю твою просьбу попозже, – ответил он. – Но только после того, как тебя осмотрит врач.

– У меня нет времени, – возразила Хоури, но по голосу было понятно, что ей надоело спорить.

В лазарете их ждал доктор Валенсин и два медицинских серворобота со склада центральной хозяйственной службы – с лебедиными шеями, стандартного для медтехники тускло-зеленого цвета, передвигающихся с шипением на воздушных подушках. Из их стройных, похожих на шахматные фигуры тел выдвигались многочисленные специализированные манипуляторы. Врачу приходилось присматривать за этими устаревшими, изношенными механизмами – предоставленные сами себе, они имели дрянную привычку глючить и переключаться в режим аутопсии.

– Не люблю роботов, – буркнула Хоури, с заметной тревогой глядя на приближающиеся аппараты.

– По крайней мере, в этом наши вкусы совпадают. – Клавэйн, повернувшись к Скорпиону, понизил голос: – Как только доктор Валенсин предоставит нам результат осмотра, нужно будет переговорить с остальным руководством. Думаю, прежде чем куда-то плыть, ей нужно отдохнуть. А пока никому ни слова.

– Думаешь, она не лжет? – спросил Скорпион. – Про своего ребенка и Скади?

Клавэйн смотрел, как Валенсин помогает пациентке улечься на смотровую кушетку.

– У меня ужасное предчувствие, что она говорит правду.

После медицинского осмотра Хоури уснула мертвым сном. Она проснулась только раз, перед рассветом, позвала одного из ассистентов Валенсина и снова потребовала помощи в спасении своей дочери. Медик вколол еще одну дозу успокоительного, и Хоури проспала три или четыре часа. Время от времени она вздрагивала, двигала руками и возбужденно бормотала, но разобрать слов было невозможно. Только поздним утром она наконец полностью пришла в себя.

К тому времени, как доктор Валенсин решил, что Хоури готова принимать посетителей, над лагерем разразилась буря. Небо стало темно-сизым, с мраморными прожилками перистых облаков. «Ностальгия по бесконечности» тускло-серо поблескивала в море, недавно высеченная из гранитной скалы.

Клавэйн и Скорпион расположились по сторонам койки. Отличие состояло в том, что свинья сидел, положив руки на спинку стула перед собой.

– Я прочитал результаты обследования, – начал Скорпион. – Мы надеялись, что доктор успокоит нас, диагностировав психическое расстройство. К сожалению, ты не сумасшедшая. – Свинья потер переносицу. – И теперь у меня здорово болит голова.

Хоури села в кровати:

– Извините, если доставляю неудобства, но нельзя ли покончить с формальностями и заняться спасением моей дочери?

– Мы обсудим это, когда тебе разрешат подняться, – ответил Клавэйн.

– А почему не сейчас?

– Сначала мы должны понять, что происходит. Кроме того, нужно проработать тактические сценарии для всех вероятных ситуаций, связанных с твоей дочерью и Скади. Можно ли рассматривать это как захват заложницы? – спросил Клавэйн.

– Да, – скрипнув зубами, ответила Хоури.

– В этом случае, пока мы не получили от Скади конкретных требований, непосредственная опасность Ауре не угрожает. Скади не причинит вреда своему единственному козырю. Она бездушна и цинична, но не безумна.

Скорпион осторожно поглядел на старика. Клавэйн рассуждал четко и быстро, как обычно, хотя после возвращения с острова сочленитель проспал всего два часа. Скорпион уже был знаком с этим свойством стареющих людей; оно часто раздражало более молодых, усматривающих в нем какой-то подвох. Причина крылась не в том, что у стариков больше сил и энергии, просто их бодрствование и сон с годами все заметнее походят друг на друга и сменяются почти непроизвольно, по прихоти организма. Скорпион попытался представить себе эти бесконечные серые сумерки жизни, сменившие четкое и контрастное чередование дней и ночей.

– Сколько еще мы будем болтать, прежде чем вы решитесь действовать? – спросила Хоури. – Часы? Дни?

– В полдень у нас намечена встреча с руководством колонии, – сообщил Клавэйн. – Если все пройдет гладко, спасательная операция начнется, возможно, еще до заката.

– Вы можете поверить мне на слово, что времени для рассуждений нет вообще?

Клавэйн почесал в бороде:

– Будь твой рассказ чуточку понятней, может, я и поверил бы.

– Я не вру. – Хоури махнула рукой в сторону одного из сервороботов. – Врач сообщил вам, что я полностью здорова?

Скорпион улыбнулся, похлопав отчетом Валенсина по спинке стула:

– Он написал, что галлюцинациями ты, скорее всего, не страдаешь, но осмотр поставил гораздо больше вопросов, чем дал ответов.

– Ты говорила о своем ребенке, – сказал Клавэйн, прежде чем Хоури успела открыть рот, – но Валенсин написал, что ты не рожала. Нет также никаких следов кесарева сечения.

– Разве ты не знаешь, на что способна медицина сочленителей? Так зашьют, что малейшего шрамика не останется. – Хоури по очереди поглядела на Скорпиона и Клавэйна, в ее глазах было поровну злости и страха. – Вы хотите сказать, что не верите мне?

Клавэйн отрицательно покачал головой:

– Я всего лишь хочу сказать, что мы не смогли проверить твою историю. Валенсин выяснил, что у тебя в матке есть следы растяжения, свидетельствующие о том, что ты недавно была беременна, и остаточные гормональные изменения в крови подтверждают это. Но Валенсин считает, что этому могут быть и другие объяснения.

– Но он ведь не опроверг мои слова.

– Чтобы перейти к боевым действиям, нам нужны более веские доказательства, – ответил Клавэйн.

– Я снова спрашиваю: почему вы не можете просто поверить мне?

– Потому что не все сходится не только в твоем рассказе про ребенка. Как ты оказалась здесь, Ана? Где корабль, доставивший тебя? Не могла же ты добраться из системы Ресургема в этой капсуле. А мы не заметили, чтобы хоть одно судно входило в нашу систему.

– И поэтому считаете, что я лгу?

– Поэтому мы считаем, что надо разобраться, кто ты на самом деле.

– Корабли здесь, – со вздохом сказала Хоури, словно раньше времени преподнося заготовленный сюрприз. – Сосредоточены в соседнем объеме пространства. Ремонтуар, «Свет Зодиака», два оставшихся звездолета из войск Скади – они все в одной астрономической единице от Арарата, прибыли девять недель назад. Вот ответ, как я тут оказалась, Клавэйн.

– Но корабль не спрятать, – возразил старик. – По крайней мере, это очень нелегко. Постоянно находиться вне поля нашего зрения вообще невозможно. Ведь мы следим за небом.

– Мы научились прятаться, – ответила женщина. – В нашем распоряжении теперь есть технологии, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. С тех пор как мы расстались… нам пришлось кое-что узнать. Расскажу – не поверите.

Клавэйн взглянул на Скорпиона. Свинья попытался угадать, о чем думает старый сочленитель, но не смог.

– Например? – наконец проговорил Клавэйн.

– Новые двигатели, – ответила Хоури. – Темные, невидимые. Никакими приборами их выброс не засечь. Маскировочные экраны. Пузыри распада внутриатомных сил. Криоарифметическое движение – надежный способ управления инерцией значительных масс. Гипометрическое оружие. – Хоури содрогнулась. – Сказать по правде, оно мне нравится меньше всего. Как вспомню, мороз по коже. Я однажды видела, что бывает, когда оно срабатывает неправильно. Такого оружия вообще не должно быть, оно слишком опасное.

– И все это за двадцать один год? – с недоверием спросил Клавэйн.

– Нам помогли.

– Послушать тебя, так подумаешь, что вы дозвонились до Бога и зачитали список подарков.

– Не нужно шуток, это не Бог. Уж я-то знаю. Потому что я была среди просивших.

– И кого ты просила?

– Мою дочь, – ответила Хоури. – Она многое знает, Клавэйн. Она бесценна. Потому-то Скади и похитила ее.

У Скорпиона закружилась голова. Вот еще один лист биографии Хоури удалось прочитать с великим трудом, и он перевернут – но дальше наверняка будет еще запутанней и сумбурней.

– Не понимаю, почему вы не связались с нами, когда вышли на орбиту, – сказал Клавэйн.

– Во-первых, не хотели привлекать к Арарату внимание, – объяснила Хоури. – Пока в этом нет необходимости. Да будет тебе известно, наверху, в космосе, идет война, широкомасштабные боевые действия с применением всех доступных средств маскировки. Любой выход на связь сопряжен с риском. Поэтому все без исключения сигналы кодируются, а также применяются средства подавления связи.

– Кто с кем воюет? Вы со Скади?

– Все гораздо сложнее. До недавних пор мы дрались вместе со Скади, хотя и не всегда. Даже теперь, несмотря на то что произошло между Скади и мной, мы остаемся ситуативными союзниками.

– Тогда кто же ваш враг, черт возьми? – спросил Клавэйн.

– Ингибиторы, – ответила Хоури. – Волки, если так понятней.

– Они уже здесь? – осведомился Скорпион. – В этой системе?

– Уж извините за ложку дегтя, – кивнула Хоури.

– Что ж, – проговорил Клавэйн, оглядываясь по сторонам, – не знаю, как остальным, но мне теперь придется жить иначе.

– В том-то и дело, – кивнула Хоури.

Клавэйн провел пальцами сверху вниз по длинному и прямому носу.

– Хочу задать еще один вопрос, – сказал он. – Несколько раз во сне ты произнесла странное слово, что-то вроде «Хелла». Похоже, хочешь, чтобы мы отправились туда. Мне это название ни о чем не говорит. Что-то важное?

– Не знаю, – ответила Хоури. – Я даже не помню, чтобы о чем-то таком говорила.