Глава 7
Пройдет над ним ветер, и нет его…
Псалтирь, 102: 16
Конференция общества «Полярис» дала мне именно то, чего я хотела, – повод отвлечься от рутины и возможность провести прелестный вечер, полный причуд и откровенного бреда. После запланированных мероприятий начались вечеринки, затянувшиеся далеко за полночь. Я вернулась домой перед рассветом, поспала три часа, встала, приняла душ и потащилась в офис. Мне предстояло работать только полдня, и я знала, что до обеда дотяну: только бы не случилось ничего, что требует ясности ума.
Нам продолжали звонить – в основном те, кто не принадлежал к постоянным клиентам: спрашивали, какие вещи с «Поляриса» у нас есть, интересовались ценой, порой делали предложения. Слухи об артефактах уже разлетелись.
Предложенные суммы были очень высокими, даже если учесть утрату экспонатов с выставки. Но когда я сообщила о них Алексу, он лишь рассудительно кивнул.
– Цены станут запредельными еще до того, как все закончится, – сказал Алекс. – Кстати, – он невинно уставился в потолок, не удержавшись от улыбки, – как прошел вчерашний вечер?
– Чудесно.
– В самом деле? И на чем сошлись? Что людей с «Поляриса» похитили привидения?
– Вроде того.
– Рад, что тебе понравилось. – Тут он понял, что я хочу задать ему вопрос. – Спрашивай.
– Ты уверен, что хочешь их оставить? – Я имела в виду китель и бокал. – Мы можем сделать на них хорошие деньги. Гарантированная прибыль за квартал.
– Мы оставим их себе.
– Алекс, сейчас интерес на пике. Да, они еще подорожают, но вряд ли скоро. В ближайшем будущем цена может упасть. Сам знаешь, как это бывает.
– Оставь их. – Он подошел ближе и взглянул на бокал, занимавший почетное место в книжном шкафу.
На следующее утро Си-би-уай сообщила об убийстве маджи. Будто бы его убил собственный сын – ножом, на глазах у охраны.
– Ну и ладно, – заметил Алекс. – Никто не станет по нему горевать.
О том, что маджа мне звонил, я никому не говорила – меня несколько смущали эти светские беседы с чудовищем. Но, узнав о случившемся, я все рассказала Алексу.
– Видимо, ты произвела на него впечатление, – заметил он.
Несмотря ни на что, мне было жаль убитого.
Алекс был хорошим боссом. Я отвечала за повседневную работу, и он предоставлял мне полную свободу, не засыпая указаниями. Бо́льшую часть времени он проводил, принимая клиентов и поставщиков, но всегда старался вытащить меня на неделе из офиса и пригласить на обед.
Через несколько дней после конференции мы отправились в ресторан «На крыше мира у Молли», построенный на вершине горы Маунт-Оскар, самой высокой в окрестностях города. Алекс был вне себя от радости – он только что нашел древнегерманскую угольную печь. Печь стоила целое состояние, а нуждавшийся в деньгах владелец хотел продать ее побыстрее. Обычно мы сводили вместе продавцов и покупателей, но цена была настолько выгодной, что Алекс сам подумывал о покупке.
Целый час мы говорили о печах и европейских древностях. Он поинтересовался моим мнением, и я ответила: конечно покупай, что мы теряем? Решив этот вопрос, мы завели светскую беседу. Обед закончился поздно. Обычно в таких случаях Алекс отвозил меня домой, но в тот вечер мне надо было доделать работу, и мы поехали назад в офис.
Дом, одиноко стоявший на вершине пологого склона, когда-то был сельской гостиницей, приютом для охотников и путешественников, пока его не купил и не перестроил дядя Алекса, Гейб. Бо́льшую часть детства Алекс провел в этом доме – в те времена его почти со всех сторон окружали леса. К северо-западу от дома находится старое кладбище с осыпавшимися могильными камнями и статуями. Мальчишки постарше рассказывали Алексу, что кладбищенские обитатели выходят из могил по ночам.
– Когда меня вечером оставляли одного, я прятался за диваном, – сообщил Алекс.
Совсем не тот Алекс, которого я знала.
Гейб вел долгую борьбу против застройки местности, но проиграл ее. Будучи фанатиком этого дела, он отрицательно относился к соседям, которых становилось все больше с течением времени, и к обширной вырубке леса.
Дом был великолепный – четырехэтажный, с множеством окон, выходящих на реку Мелони, и сдержанным интерьером в стиле прошлого века. В некоторых комнатах имелись устройства виртуальной реальности, в одной стояли тренажеры, еще в одной – стол для игры в сквэббл, и, наконец, специальная комната предназначалась для отдыха и любования протекающей мимо рекой. Несколько комнат предназначались для гостей, еще несколько – для хранения осколков других цивилизаций, которые Гейб привозил из своих путешествий.
Дом был совершенно не похож на соседние особняки – современные, лощеные, рациональные, в которых ни один квадратный дюйм не пропадал впустую. Предельно практичные. Земля за пределами Андиквара стоила дорого, и редкий дом не принадлежал какому-нибудь организованному сообществу. Этот же резко выделялся на фоне остальных и был виден за несколько километров, если подъезжать со стороны города, – естественно, не ночью.
Мы пересекли Мелони, скорректировали курс, снизили скорость и опустились, прошелестев сквозь листву. Прошел примерно час после захода солнца. Луна зашла, но ярко светили звезды. В доме и на посадочной площадке при нашем приближении всегда включался свет, но сегодня везде царила странная темнота.
Алекс встряхнул коммуникатор.
– Джейкоб, – сказал он, – свет, пожалуйста.
Ответа не последовало.
– Джейкоб?
Мы мягко коснулись земли.
– Вряд ли он там, – сказала я, когда смолк двигатель и зажглись посадочные огни скиммера, отбрасывая тени на фасад и боковую стену дома.
Открылись дверцы кабины, и в нее проник прохладный ветерок.
– Оставайся на месте, – сказал Алекс, выбираясь наружу.
Вокруг было полно других домов – совсем рядом с низкой каменной стеной, ограничивавшей владения Алекса с севера и востока. Везде горел свет. Значит, на энергостанции ничего не случилось.
Посадочная площадка находилась в небольшой впадине, откуда видны только верхние этажи. Алекс начал подниматься по склону к входной двери. Я вышла и последовала за ним. Мне никогда еще не доводилось видеть дом погруженным в полную тьму. Воры в наше время почти вывелись, но случается всякое.
– Осторожнее, – сказала я.
Гравий на дорожке хрустел под ногами, слышалось горестное завывание ветра среди деревьев. Поднявшись на крыльцо, Алекс направил на дверь идентификатор, встроенный в перстень. Дверь открылась, но медленно. Энергии явно не хватало.
Алекс протиснулся внутрь. Я поспешно схватила его за руку:
– Не стоит.
– Все в порядке, – отмахнулся он, входя в гостиную. Свет включился на миг, но тут же погас. – Эй, Джейкоб! – позвал искина Алекс.
Ничего.
В окна ярко светили звезды. Я с облегчением заметила, что оригинал картины Сюжанне по-прежнему висит над диваном. Затем я заглянула в кабинет – китель Мэдди был в стеклянной витрине. Бокал с «Поляриса» тоже стоял на своем привычном месте, среди книг. Если бы здесь побывал вор, он забрал бы их в первую очередь.
Алекс пришел к тому же выводу.
– Думаю, Джейкоб просто отключился, – сказал он. – Никаких следов взлома.
– С Джейкобом такое уже бывало?
– Нет. Но искины постоянно отключаются.
На самом деле этого не происходит почти никогда.
Он прошел мимо меня в кухню:
– Подожди лучше снаружи, Чейз. На всякий случай.
Открыв дверцу шкафа, он пошарил в нем и достал фонарь.
Внутренности Джейкоба обнаружились в столовой, в винном буфете. Мигала красная предупреждающая лампочка.
Дом снабжался энергией по лазерному каналу – через тарелку на крыше. Выйдя на улицу, я отошла подальше и посмотрела наверх. Приемника не было. Оказалось, он валяется на земле позади дома. Основание приемника было обожжено: кто-то его срезал.
Я сообщила об этом Алексу и предложила покинуть дом.
– Одну минуту, – ответил он.
Порой Алекс меня раздражал. Я вошла и вытащила его на улицу, а затем позвонила в полицию.
Ответил женский голос:
– Пожалуйста, назовите ваше имя и сообщите, что случилось.
Я сказала, что у нас, скорее всего, побывал вор.
– Где вы сейчас?
– В саду.
– Оставайтесь там. Не входите в дом. Мы уже летим к вам.
Мы наблюдали за входной дверью с безопасного расстояния, держась поближе к скиммеру, чтобы в случае надобности вскочить в него и улететь. Но в доме все так же царила тишина. Через несколько минут в небе показались огни полицейской машины. Звякнул мой коммуникатор:
– Это вы звонили?
– Да.
– Хорошо, мэм. Держитесь подальше от дома. На всякий случай.
Полицейский скиммер завис прямо над нашими головами.
У нас с Алексом уже были разговоры о безопасности офиса. Но воровство стало редким, почти неслыханным явлением, о них никто почти не слышал, и Алекс не очень заботился об усовершенствовании сигнализации.
– Похоже, я получил урок, – сказал он. За двенадцать лет в этих краях случилось два взлома, и он стал жертвой обоих. – Теперь уж точно что-нибудь сделаем.
– Господин Бенедикт, – послышался голос из полицейской машины, – мы просканировали дом. Все чисто. Но вам лучше в него пока не входить.
Полицейские плавно опустились на землю рядом с нашим скиммером. Их было двое – мужчина и женщина, оба высокие, в тщательно отглаженной форме, вежливые. Инициативу взял на себя мужчина, смуглый и широкоплечий, говоривший с легким северным акцентом. Выяснив, что нам было известно, он вошел в дом, и мы стали ждать. Минут через десять нас пригласили внутрь, но велели ничего не трогать.
– Вашу тарелку срезали лазером, – сказал полицейский. – Отключили энергию. Дом сейчас на резервном питании. – Он был средних лет, работал не первый год и явно считал, что граждане могут лучше заботиться о своей собственности, например вложившись в приличную сигнализацию. Это читалось в его глазах. У него были мускулистые руки и густые черные усы. – Мы нашли следы, которые ведут к дороге. Но потом… – Он пожал плечами. – Вероятно, на нем был скафандр. Дальше следов нет.
– Жаль.
– Вы не замечали в окрестностях посторонних? Того, кто вел себя странно?
Ни Алекс, ни я ничего такого не припоминали.
– Ладно. Может, вы осмотрите свои вещи? Давайте выясним, что пропало.
Воры забрали коллекцию меридианских монет – почти двухтысячелетней давности, но не особо ценных – и несколько первых изданий книг. Все остальное, похоже, осталось нетронутым.
Полицейские подсоединили Джейкоба к переносному источнику питания, и его огни загорелись. Алекс активировал искина и спросил, что он помнит.
– Я действительно был отключен? – спросил Джейкоб. – Кажется, я потерял два часа и сорок шесть минут.
– Вскоре после того, как мы ушли, – сказал Алекс.
Искин показал изображения пропавших книг и монет. Полицейские спросили, сколько эти вещи могут стоить, – похоже, они догадывались, как воры могут избавиться от добычи.
– Кто-нибудь проявлял необычный интерес к этим предметам? – озадаченно спросила женщина.
За последний год, насколько мы помнили, монеты видел один Алекс, хотя они лежали на виду в одной из верхних комнат. О книгах знали все, но они тоже не представляли особой ценности.
– Господин Бенедикт, – обратился к Алексу мужчина, – я прав, полагая, что в вашем доме есть драгоценности?
– Есть. Но они на месте, я проверял.
– А что-нибудь еще, интересное для воров?
Алекс задумался:
– Только антиквариат. К счастью, они, похоже, вообще не соображали, что делают.
– Вы хотите сказать, что самое лучшее они не взяли?
– Именно так. Здесь хватает других вещей, которые намного легче унести, чем книги.
В гостиной были кулотская миска и магнитофон из древней Канады, в кабинете – ожерелье, которое в начале века носила Аня Мартен. А еще бокал с «Поляриса» и китель Мэдди. Все на виду.
– Странно, – сказал полицейский.
Алекс пожал плечами:
– Будь они умнее, они не были бы ворами.
Взломщики проникли в дом через заднюю дверь, которую теперь предстояло заменить. Полицейский глубоко вздохнул, изображая вселенскую усталость:
– У вас самый красивый дом в окрестностях, господин Бенедикт. Прямо-таки приманка для воров.
– Догадываюсь.
Полицейский захлопнул блокнот:
– Думаю, это все, что мы можем сделать на данный момент. Если выяснятся новые подробности, о которых нам следует знать, свяжитесь с нами. – Он протянул Алексу кристалл. – Вот копия протокола с номером вашего дела.
Алекс вымученно улыбнулся:
– Спасибо.
– Не за что, господин Бенедикт. Будем держать вас в курсе. Генератор можете оставить себе, пока все не заработает. – Пожелав нам доброй ночи, они вернулись в машину. – Вряд ли вам стоит волноваться, – добавил полицейский. – Они больше не вернутся. Но двери советую держать на запоре.
Поднявшись на крышу, я затащила туда тарелку, установила ее на место, закрепила клейкой лентой и, к своей радости, увидела, что все работает.
– На сегодняшнюю ночь хватит, – сказала я, – а утром позовем кого-нибудь: пусть посмотрят.
Усевшись в кресла, мы начали просматривать на двух половинах настенного экрана снимки каждой комнаты – как они выглядели утром и как теперь. Но похоже, ничего не изменилось. Подушки лежали там же, где и прежде, стулья на кухне стояли на своих местах, дверь шкафа в столовой все так же была приоткрыта.
– Всерьез, кажется, не искали, – заметил Алекс.
– Может, они только начали? А мы их спугнули?
– Вряд ли. Джейкоб, по его словам, был отключен два с лишним часа.
– В таком случае они, скорее всего, точно знали, что им нужно.
Алекс нахмурился:
– Коллекция монет и полное собрание сочинений Фрица Хойера?
– Угу. Я тоже не понимаю.
На экране появилась кухня – до и после. Столовая. Гостиная.
В гостиной стояли четыре кресла, диван, книжный шкаф, журнальный и кофейный столики. На одном из кресел лежала раскрытая книга. Занавески были задернуты. На глобусе планеты, призывно вытянув руки, стояла Вина, языческая богиня альтиеров. «Моя жизнь в древности» утром и вечером была открыта на одной и той же странице. На стенах висели фотографии: отец Алекса (которого он не знал), Гейб, Алекс с клиентами, Алекс со мной.
Наконец он вздохнул и велел Джейкобу выключить экран. Мы стали бродить по дому, разглядывая занавески, окна, столы и книжные полки.
– Они серьезно рисковали, – сказал Алекс. – Наверняка они явились сюда не просто так.
Многие вещи прямо-таки напрашивались на то, чтобы их похитили: ониксовые религиозные фигурки с Карпаллы, барабан девятого века какой-то таинственной ритмической группы «Вознесение», комплект восьмигранных игральных костей с Деллаконды.
– Не понимаю, – вздохнул Алекс. – Полная бессмыслица.
Сдавшись, мы вернулись в офис и несколько минут, озадаченные, сидели молча. Было поздно, и я собралась домой. Алекс смотрел на китель Мэдди.
– Мне пора, босс, – сказала я, вставая и надевая пальто. – Уже поздно.
Кивнув, он тоже поднялся и направился к витрине. С минуту он разглядывал китель, а затем подергал дверцу. Заперто.
– Что тебя удивляет? – спросила я.
Электронный замок предназначался главным образом для того, чтобы до содержимого витрины не добрались дети или любопытные взрослые. Вора он не остановил бы. Алекс отпер замок и задумчиво пожевал губами.
– Они туда лазили, – сказал он.
Как вам уже известно, видеокамера не давала изображения кителя, но он был все так же аккуратно сложен и выглядел нетронутым – по крайней мере, на мой взгляд.
– Алекс, – терпеливо сказала я, – в таком случае они вряд ли положили бы китель обратно и снова заперли витрину.
– Ты права, дорогая. – Он скорчил гримасу. – Но все-таки кое-что изменилось. Взгляни на имя Мэдди.
Прежде оно читалось отчетливо, сейчас тоже, но его отчасти скрывала складка.
– Раньше было по-другому, – заметила я.
– Да. Его вытащили, потом снова сложили и убрали обратно.
– Но почему воры сделали это?
– А почему воры не взяли драгоценности? Или картину Сюжанне? – Подойдя к книжному шкафу, он включил подсветку и взглянул на бокал с высокой ножкой. Старомодный замок требовал металлического ключа. Его тоже можно было открыть, но лишь взломав, в отличие от замка витрины. – К нему не притрагивались.
На следующий день прибыли инженеры из «Эдвансед электроникс». Они долго качали головами, удивляясь нашей непредусмотрительности.
– Что ж, больше такого не будет, – сказали они нам. – С сегодняшнего дня, если кто-то попробует свалить вашу тарелку, включится система резервного питания. Если кто-то попытается ломиться в дом, Джейкоб вызовет полицейских, и взломщик ко времени их приезда будет лежать на полу.
Забрав полицейский генератор, они пообещали вернуть его владельцам.
В тот же день мы начали оформлять документы, которые позволили бы нам заняться радиоархеологией. Но Алекса постоянно отвлекали мысли о взломе.
– Можно предположить, – сказал он, – что они добрались до наших записей.
– А ты спрашивал Джейкоба? Он может определить, было ли такое на самом деле?
– Он говорит, что этого никак не узнать. Поэтому давай предполагать худшее.
– Ладно.
– Чейз, нужно сообщить всем, с кем «Рэйнбоу» имела дело в недавнее время – скажем, за последние два года, – что подробности всех сделок могут оказаться в руках воров.
Пока я занималась этим, он отправился с кем-то пообедать, а мне позвонил Фенн Рэдфилд – инспектор полиции и мой друг. Несколько лет назад он занимался расследованием первого взлома в доме Алекса.
– Когда будет возможность, Чейз, – сказал он, – загляните оба, ты и Алекс, к нам в управление.
– Алекса сейчас нет, – ответила я. – Работает с клиентом.
– Тогда приходи сама.
История Фенна была довольно необычна. В другой жизни – действительно другой – он был мелким воришкой, и, судя по всему, не слишком опытным. Его карьера закончилась, когда он проник в дом и наткнулся на хозяина. Последовала драка, хозяин вывалился из окна второго этажа и скончался от травм. Фенна, которого тогда звали иначе, схватили при попытке к бегству. Суд признал его виновным в четвертый раз. Судья объявил, что он неисправим и опасен для общества, после чего ему стерли память и заменили личность. Считалось, что об этом в новой жизни Фенна не знает никто, даже он сам. Он получил новое имя, новое место жительства на другом конце страны, новые воспоминания и новую душу. Сейчас у него были жена, дети и ответственная работа. Он тяжко трудился, знал свое дело и выглядел полностью довольным жизнью.
Я знала обо всем этом, потому что сестра погибшего была одной из клиенток «Рэйнбоу». Она хотела, чтобы убийцу казнили, и показала мне фотографии из зала суда, на которых я увидела Фенна. Невероятно. Я сказала ей, что убийца мертв, окончательно и бесповоротно, как если бы его сбросили в океан.
Но я никогда и никому об этом не рассказывала, даже Алексу. И я сомневаюсь, что эти мои мемуары когда-нибудь будут опубликованы. В любом случае я этого не допущу, пока не буду уверена, что они никому не причинят вреда.
Я подумала, что полиция изловила взломщика и поэтому Фенн приглашает нас. Вероятно, тот попытался вломиться куда-то еще.
Управление полиции стоит на гребне горы, примерно в километре от дома Алекса. День был не по сезону теплым, и я решила пройтись пешком.
В старом каменном здании раньше находился суд. Неиспользуемые помещения в его задней части и на верхнем этаже давно заперли, чтобы не тратиться на кондиционеры. Фасад напоминает разрушающийся портик тринадцатого века – множество колонн с каннелюрами, изогнутые ступени и неработающий фонтан. Несколько претенциозно для полицейского управления. Я поднялась по ступеням. Дежурный направил меня прямо в кабинет Фенна.
Фенн был невысок и коренаст, а голос его, казалось, доносился из подвала. Вне службы он любил хорошую компанию, хорошую шутку, хорошую виртуальную реальность. Но стоило ему положить в карман удостоверение, как он становился совершенно другим человеком: не то чтобы он вел себя слишком официально, но все не относящееся к делу его не заботило. Широкоскулый, с пронзительным взглядом зеленых глаз, он обладал способностью убедить любого, что все будет в полном порядке. На полу у его ног стоял пластиковый пакет.
– Не знаю, куда мы катимся, Чейз, – сказал он, отрываясь от документов и показывая мне на стул. – Скоро даже в собственном доме не будешь чувствовать себя в безопасности.
Поднявшись, он обошел вокруг стола и оперся на него. Кабинет был небольшим, с единственным окном, выходившим на соседний дом. На стенах висели награды, грамоты, фотографии: Фенн возле полицейской машины, Фенн обменивается рукопожатием с какими-то важными персонами, Фенн широко улыбается, пока ему на плечи прикрепляют нашивки, закопченный Фенн вытаскивает ребенка с места катастрофы.
– Их поймали? – спросила я.
Он покачал головой:
– Нет. Боюсь, что нет, Чейз. Увы. Но у меня есть для тебя хорошие новости.
Подняв с пола пакет, он протянул его мне. Там лежали монеты.
– Быстро же вы их нашли, – сказала я. – Где?
– В реке.
– В реке?
– Да. Километрах в двух вниз по течению.
Выстланный бархатом футляр, где хранилась коллекция, пришел в полную негодность, но сами монеты не пострадали.
– Юная парочка занималась любовью на берегу, и в это время над самой водой пролетел скиммер, с которого сбросили мешок. Кроме груза, там оказались футляр с монетами и книги.
Он протянул мне одну из книг. Та превратилась в кашу – я даже не смогла прочесть заглавие.
– Не понимаю, – сказала я. – Зачем было их красть, а потом выбрасывать в реку? Или воры боялись, что их поймают?
– Понятия не имею. Это произошло вечером того дня, когда их украли. На следующий день парень вернулся туда с детектором. – Фенн разглядывал книгу под лампой, держа ее осторожно, словно это было что-то мерзкое. – Ему это показалось странным, и он позвонил нам. Книга, – он сверился с записями, – называется «Бог и республика».
– Угу, одна из наших.
– Кожаный переплет. – Фенн подвигал скулами. – Вряд ли она теперь на что-нибудь годна.
Мы сидели, глядя друг на друга.
– Такое ощущение, будто кто-то затаил на нас злобу, – заметила я.
– Будь это так, Чейз, Алексу вообще некуда было бы возвращаться. – Он провел рукой по волосам и болезненно поморщился. – Бессмыслица какая-то. Ты уверена, что ничего больше не пропало?
– Что ты имеешь в виду?
– Иногда ворам нужны только документы, но они берут и другие вещи, чтобы хозяин не сразу заметил. Эти могли вволю порезвиться.
Я посмотрела на браслет с идентификатором и задумалась.
– Нет, – сказала я. – Вчера мы думали об этом, но все проверили. Те ребята сумели разглядеть скиммер?
– Он был серого цвета.
– И все?
– Все. Номер они не запомнили. – Прищурившись, Фенн взглянул на одну из монет. – Откуда они?
– Меридианская эпоха. Им две тысячи лет.
– С Окраины?
– С Блависа.
– Угу. – Он положил монету обратно. – Полицейский, который проводил осмотр, говорил, что в доме были и другие ценности, но воры их не взяли.
– Верно.
– При этом некоторые лежали на виду.
– Тоже верно. Ты же там бывал, Фенн, и сам знаешь.
Зеленые глаза сузились.
– Тебе и твоему работодателю пора серьезно задуматься о безопасности.
– Уже.
– Вот и хорошо. Давно пора.
Я решила, что пришло время сменить тему.
– Кстати, – сказала я, – вы продвинулись в поисках тех, кто заложил бомбу в «Проктор юнион»?
– Этим занимаюсь не я, – буркнул он. – Но мы их поймаем. Мы проверяем каждого окрестного конди. – (Так пренеб режительно называли уроженцев Коррим-Маса. Покрытое мор щинами лицо Фенна вдруг напомнило мне бульдожью морду.) – Мы их поймаем.
– Хорошо.
– Бомба была самодельной: химикалии, которые можно купить в любой аптеке, плюс средство от насекомых.
– Средство от насекомых? Из него действительно можно сделать бомбу?
– Можно. Причем достаточно мощную.
Я послала парню, который нашел в реке мешок, пару редких монет. Судя по его ответу, ему хватило ума, чтобы понять их ценность. Несколько дней спустя Фенн признался, что найти воров пока не удалось и нам следует набраться терпения: рано или поздно они совершат ошибку, и тогда он их схватит. Похоже, имелось в виду вот что: полиция дожидается, пока они не залезут к кому-нибудь еще.
Примерно в то же время мне позвонил Пол Калдер. Его изображение возникло в нашем офисе: он сидел на своей веранде, накинув серый военный китель поверх голубой рубашки.
– Чейз, – начал он, – хочу, чтобы вы знали: я крайне благодарен вам за жилет Мэдди. – Он нас уже благодарил, к тому же со смущенным видом. Похоже, что-то случилось. – Посылаю еще четыре сотни.
– Вы хотите приобрести что-нибудь еще?
– Нет. Считайте, что это премия.
Нам уже заплатили.
– Весьма великодушно с вашей стороны, Пол, но за что?
Калдер, среднего роста, полноватый, носил густую черную бороду и пытался выглядеть интеллектуалом, но казался обычным неряхой. К тому же он страдал чрезмерной набожностью и постоянно упоминал Всевышнего.
– Мне очень нравился этот жилет.
Я заметила, что он говорит в прошедшем времени:
– Что с ним случилось?
Он снова улыбнулся:
– Я получил предложение, от которого невозможно отказаться.
Если бы он стоял рядом, я бы, наверное, придушила его не раздумывая.
– Пол, только не говорите, что вы его продали.
– Чейз, мне предложили двойную цену.
– Мы тоже могли бы предложить двойную цену. Черт побери, Пол, я же говорила: эта вещь стоит намного больше, чем вы за нее заплатили. Жилет все еще у вас?
– Покупатель забрал его сегодня утром.
Я молча покачала головой.
Он откашлялся и оттянул воротничок:
– Я помнил ваши слова насчет его стоимости, но решил, что вы преувеличиваете.
Деньги достались Полу по наследству. Он понятия не имел о том, чего стоит сколотить состояние, и никогда не относился к этому всерьез. Деньги были для него лишь средством, и он тратил их, когда ему хотелось. Пожалуй, так же поверхностно Пол относился к религии. Он постоянно вставлял в свою речь фразы типа «благослови тебя Господь» или «на все воля Божья», но у меня никогда не возникало ощущения, что он всерьез воспринимает сущность Создателя. При всем том на Пола было нелегко злиться. Он весь съежился, ожидая моего ответа, и я успокоилась.
– Есть хоть какая-то возможность отменить сделку?
– Нет, – сказал он. – Я написал расписку, получил деньги и отдал ему жилет.
– Пункт об отказе от обязательств вставлен?
– Что такое «отказ от обязательств»?
Я вдруг представила себе вора, копающегося в базах данных «Рэйнбоу».
– Пол, – спросила я, – как он узнал, что жилет у вас?
– Тут все просто: об этом знали все. Я не делал из этого секрета. В любом случае, недавно я брал жилет с собой – на ежемесячную встречу Чакунского исторического общества.
– И как к этому отнеслись остальные?
– Всем понравилось. Мой приятель даже принес симуляцию Гарта Уркварта.
– Пол, вы знали человека, который купил жилет? Были знакомы с ним до продажи?
– Нет. Но он пришел на встречу. – Пол снова попытался улыбнуться. – Коротышка по фамилии Дэвис.
– Ладно. Спасибо, что сообщили.
– Прошу прощения, если расстроил вас. Но я счел, что мне представился отличный шанс.
– Может, так оно и есть. Я не расстраиваюсь, Пол. Вы получили двойную цену. Полагаю, для вас все прошло удачно.
Я подумала, не вернуть ли присланную им премию, но это не имело смысла: я честно ее заслужила.
Я сидела, уставившись в пустоту, туда, где только что находилось изображение Пола. Как он мог повести себя так глупо? Но ничего не поделаешь.
Мы больше не занимались артефактами с «Поляриса», но происшествие с кораблем по-прежнему интересовало меня. Мне начинало казаться, что я не успокоюсь, пока не сделаю хотя бы одного: надо выстроить логичную последовательность событий, которые могли привести к исчезновению Мэдди и ее пассажиров.
– Джейкоб, – спросила я, – есть видеозапись отлета «Поляриса»?
– Сейчас проверю.
Пока он искал, я пошла в кухню и приготовила чашку чая.
– Да, есть. Воспроизвести?
– Пожалуйста.
Офис превратился в терминал Скайдека. Там были все – Мэдди и Уркварт, Боланд, Класснер (выглядевший еле живым), Уайт, Мендоса и Даннингер, а также толпа – полсотни человек – и небольшой оркестр. Оркестр играл попурри из незнакомых мелодий, собравшиеся поочередно обменивались рукопожатиями с путешественниками.
Откинувшись на спинку инвалидного кресла, Мартин Класснер беседовал с помятым человечком: я сразу же узнала Джесса Тальяферро, директора разведки, который организовал экспедицию и в конце концов сам пропал без вести. Странная сцена: Класснер и Тальяферро. Оба исчезли при разных обстоятельствах, и никто больше не видел ни одного ни другого. Губы Класснера едва шевелились, руки дрожали. Удивительно, что этого – явно больного – человека отправили в такое путешествие. На одном из кораблей сопровождения летел врач, но вряд ли этого было достаточно.
Возле магазина сувениров стояла Нэнси Уайт – стройная, привлекательная, одетая так, словно отправлялась за город на выходные. Нэнси тихо разговаривала с несколькими людьми. Один из них, высокий, смуглый, привлекательный мужчина, с тревогой смотрел на нее.
– Ее муж Майкл, – пояснил Джейкоб. – Торговец недвижимостью.
Уркварта окружали журналисты. Он улыбался, подняв руки: мол, хватит вопросов, ребята, мне пора на борт… ладно, еще один, последний.
По сторонам от Чека Боланда стояли две женщины.
– Его называли человеком, решившим проблему тела и разума.
– Что такое «проблема тела и разума», Джейкоб?
– Точно не знаю, Чейз. Какая-то древняя загадка – похоже, связанная с природой сознания.
Я подумала, не запросить ли подробного объяснения, но решила, что это будет слишком сложно. Том Даннингер и Уоррен Мендоса что-то обсуждали с незнакомцами, столпившимися возле пандуса.
– Рядом с Даннингером – Борио Чапатка, – сказал Джейкоб. – А также Энн Келли, Минь Гаовин и…
– Кто это такие?
– Выдающиеся ученые-биомедики того времени.
Они оживленно жестикулировали и довольно громко разговаривали – не знаю, правда, о чем именно. Энн Келли, кажется, что-то записывала в блокнот.
Из бокового коридора вышла Мадлен Инглиш – бодрая, светловолосая, решительная. Ее сопровождал высокий мужчина, рыжеволосый, темноглазый красавец со слегка похотливой улыбкой. Вероятно, он был чуть моложе Мадлен.
– Это Кайл Андерсон, – сказал Джейкоб. – Журналист, работал на Скайдеке. Именно там он с ней познакомился.
– Ее бойфренд?
– Один из.
Боланд поднял взгляд и посмотрел прямо на меня, словно знал о моем присутствии. У него были классические черты лица и темные соблазнительные глаза. Одна из женщин, стоявших рядом с ним, показалась мне знакомой.
– Джессика Берк, – прокомментировал Джейкоб. – Та, что позднее стала сенатором.
Наконец Берк отошла от Боланда и зашагала по посадочной зоне, останавливаясь рядом с каждым пассажиром, позируя журналистам и пожимая всем руки.
«Счастливого пути. Удачного полета. Жаль, что не могу отправиться с вами».
Мэдди и ее приятель скрылись в туннеле, который вел в корабль. Несколько мгновений спустя он вернулся один, с несчастным видом оглядел собравшихся, пожал плечами и ушел прочь.
Класснер с помощью Тальяферро поднялся на ноги и начал взбираться по пандусу. Несколько человек столпились вокруг него, пожимая ему руку.
«Удачи, профессор», – прочла я по губам.
Класснер вежливо улыбнулся и что-то ответил.
К ним присоединилась Нэнси Уайт, предложив Класснеру опереться на ее руку. Тут Тальяферро принял звонок, кивнул, что-то сказал, снова кивнул и посмотрел на Уайт.
«Конечно, – ответила она, – я все понимаю».
Тальяферро, кажется, извинялся. Я сумела разобрать слова: «Что-то случилось. Мне нужно идти. Прошу прощения».
Быстро обойдя остальных путешественников, он пожелал им удачи и начал проталкиваться сквозь толпу. Несколько секунд спустя он скрылся в вестибюле.
Передали объявление: «„Полярис“ отправляется через десять минут, всех просят на борт». Люди начали подниматься по пандусу, прощаясь и махая руками перед камерами. Какой-то журналист припер к стенке Боланда и задал ему пару быстрых вопросов:
«Что вы ожидаете там увидеть? И что больше интересует вас как психиатра – реакция других пассажиров или само столкновение?»
Боланду пришлось на ходу придумывать ответ:
«Я в отпуске. Такое увидишь нечасто».
Попрощавшись в последний раз, все скрылись в туннеле, с улыбками на лицах.