Глава 23

Похоже, я легко отделался.

Я мог упасть прямо на землю, миновав Малч — два яруса построек, похожих на разлагающиеся трупы, и торговых палаток. При падении фуникулер перевернулся. Было темно, я различал тусклые пятна фонарей и пламя очагов. Откуда-то доносились громкие голоса, но в них звучали скорее тревога и недоумение, чем гнев. Будем надеяться, мой визит не привел к жертвам среди населения. Выждав несколько секунд, я поднялся с сиденья и попытался оценить свое состояние. Судя по первому впечатлению, я ничего себе не сломал — правда, все места потенциальных переломов наверняка отмечены роскошными синяками. По мере того, как я пробирался в тыльную часть фуникулера, голоса снаружи приближались.

Я услышал суетливое поскребывание — может быть, местная мелюзга, которой не терпится покопаться в покореженной машине, а может быть, крысы. Схватив оружие, я проверил, не вывалились ли из карманов похищенные у Зебры купюры и, покинув вагончик, шагнул на хрупкую бамбуковую платформу, которую аккуратно протаранил нос моего фуникулера.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул я в темноту — кто-нибудь услышит. — Я вам не враг, я не с Кэнопи. На мне одежда Нищенствующих, я нездешний. Мне срочно нужна ваша помощь. Меня пытаются убить люди с Кэнопи.

Я произнес это на норте. Речь получилась бы более убедительной, перейди я на каназиан — язык аристократии Города Бездны.

— Тогда положите оружие и объясните, откуда вы его взяли, — отозвался мужской голос. Судя по акценту, говоривший был не с Кэнопи. Я с трудом разбирал слова — у парня явно проблемы с дикцией. Как и я, он говорил на норте, но при этом то глотал слоги, то произносил слова излишне четко, без обычных для носителя языка элизий. — К тому же, вы прибыли на фуникулере. Это тоже придется объяснить.

Теперь я разглядел человека, стоящего на краю бамбуковой платформы. Только он не был человеком.

Он был свиньей.

Маленького роста, с бледной кожей, он стоял на задних ногах с характерной неуклюжей грацией, которую я успел подметить у его собратьев. Глаза скрывались за темными очками, причем дужки заменяла пара кожаных тесемок, связанных на затылке. Рука, торчащая из-под красного пончо, оканчивалась чем-то средним между копытцем и человеческой кистью и сжимала секач с небрежностью, выдающей профессионала, которому не впервой работать клинком.

Пожалуй, не стоит разоружаться — по крайней мере, пока.

— Меня зовут Таннер Мирабель. Я только вчера прибыл с Окраины Неба. Я разыскивал в Малче одного человека и по ошибке забрел в чужой район. Меня взял в плен парень по имени Уэверли и заставил принять участие в Игре.

— И вам удалось сбежать, да еще прихватить пушку и фуникулер? Неплохо для чужака, Таннер Мирабель, — он произнес мое имя, словно ругательство.

— На мне одежда Ледяных Нищенствующих, — произнес я. — И по моему акценту можно понять, что я с Окраины Неба. Я немного говорю на каназиане, если вам угодно.

— Сойдет и норт. Мы, свиньи, не так глупы, как вы предпочитаете думать, — он помолчал. — А винтовку вам дали за акцент? Мне бы такой!

— Мне помогли, — я хотел сослаться на Зебру, но передумал. — Не всем в Кэнопи нравится Игра.

— Это верно, — проговорил человек-свинья. — Но они все равно принадлежат Кэнопи и мочатся на нас.

— Ему действительно могли помочь, — произнес другой голос — явно женский. Всмотревшись в полумрак, я увидел, что к нам направляется еще одна свинья. Она ступала по обломкам осторожно, но с таким равнодушием, словно ей приходилось наблюдать подобное каждый день. Поравнявшись с нами, она взяла моего собеседника под локоть.

— Я слышала о таких людях. Они называют себя «сабы». Саботажники. Может, он один из них, Лоран?

Лоран сдернул очки и протянул их женщине — иначе я не мог ее назвать. Кукольное личико этой хрюшки, украшенное рыльцем, обрамляли вполне человеческие локоны — правда, изрядно засаленные. Она на секунду поднесла очки к глазам, а потом кивнула.

— Он не похож на жителя Кэнопи. Для начала, он человек — как их бог. Разве что глаза… хотя это может быть игрой света.

— Это не игра света, — возразил Лоран. — Он способен видеть нас без очков. Я заметил это, когда он уставился на тебя. — Лоран принял у спутницы свои очки. — Возможно, кое-что из сказанного вами, Таннер Мирабель, соответствует истине. Но готов поспорить, что не все.

Поспоришь и не проиграешь, подумал я.

— Я не причиню вам никакого вреда, — сказал я и с подчеркнутой неспешностью опустил винтовку на бамбуковое покрытие. Если этот хряк вздумает помахать своим ножиком, я дотянусь до нее без труда.

— У меня серьезные проблемы. Люди с Кэнопи скоро вернутся, чтобы прикончить меня. Возможно, я нажил себе врагов и среди этих саботажников. Эту винтовку я украл у них.

Будем надеяться, что это рискованное признание не только не повредит мне, но даже пойдет на пользу.

— И еще: мне ничего не известно о таких, как вы — ни хорошего, ни плохого.

— Но вам известно, что мы свиньи.

— Однажды я уже столкнулся с такими, как вы.

— Столкнулись так же, как с нашей кухней?

— За это я заплачу. У меня есть деньги, — порывшись в бездонных карманах Вадимова сюртука, я выудил пачку купюр. — Здесь немного. Но, возможно, этого хватит, чтобы хотя бы частично возместить вам убытки.

— Имейте в виду, что это не наша собственность, — проговорил Лоран, разглядывая мою протянутую руку. Пожелай он принять деньги, ему бы потребовалось сделать шаг вперед — шаг, на который в данную минуту ни один из нас не было готов. — Сейчас владелец этой кухни посещает склеп брата в Монументе Восьмидесяти. Он не вернется до заката. Этого человека трудно назвать склонным к снисходительности и способным легко прощать. У меня будут неприятности, когда я сообщу ему о нанесенном вами ущербе, и он, естественно, обратит свой гнев на меня.

Я достал пачку купюр — то, что позаимствовал у Зебры, — отделил примерно половину и снова протянул Лорану.

— Возможно, это решит часть ваших проблем, Лоран. Здесь еще сотня марок Ферриса. Чуть больше — и я заподозрю, что вы пытаетесь меня раскрутить.

Он изобразил нечто похожее на улыбку.

— Я не могу приютить вас, Таннер Мирабель. Слишком опасно.

— Он имеет в виду, что у вас в голове есть имплантат, — пояснила женщина-свинья. — Люди с Кэнопи всегда знают, где вы находитесь, даже сейчас. А если вы рассердили их, то нам всем не поздоровится.

— Я в курсе. Поэтому от вас потребуется кое-какая помощь.

— Вы хотите, чтобы мы вытащили имплантат?

— Нет. Но я знаю, кто сможет это сделать. Женщина, которую зовут мадам Доминика. Правда, я понятия не имею, как до нее добраться. Сможете доставить меня к ней?

— А где она живет?

— Вокзал Гранд-Сентрал, — ответил я.

Спутница Лорана окинула взглядом то, что осталось от кухни.

— Что ж, Таннер Мирабель… Не думаю, что сегодня мне придется много готовить.

Они были беженцами с Ржавого Пояса.

Там они тоже были беженцами — с какой-то планетной системы, с самой ее окраины, где нет ничего, кроме комет. Единственное, чего не знали повар и его жена — я больше не могу называть их свиньями, — откуда первоначально бежали их собратья. Их предположения сводились к догадкам и мифам. Наиболее правдоподобной выглядела версия об экспериментах инженеров-генетиков, которые проводились много столетий назад, — никто не помнил, когда именно. Когда-то хирурги использовали для трансплантации ткани свиней — оказалось, что между этими видами больше сходства, чем различий. Потом кому-то пришло в голову, что риск отторжения станет еще ниже, если часть генов у животных-доноров заменить человеческими. Возможно, у экспериментаторов были какие-то далеко идущие планы, а может быть, это произошло случайно, но вместе с человеческими генами свиньи получили разум. По другой версии, целью эксперимента было создание расы слуг, лишенных неприятных особенностей, которые свойственны машинам.

В один прекрасный день свиньи оказались посреди космоса, предоставленные сами себе. Насчет того, почему это произошло, также существуют различные мнения. Может быть, систематический отстрел «излишков производства» оказался слишком хлопотным делом. Кроме того, свиньи могли вырваться из лабораторий и бежать, чтобы создать тайные поселения. По словам Лорана, уже на тот момент существовало несколько подвидов свиней, которые различались по соотношению генов. Так, у одного из подвидов отсутствовала способность к связной речи, хотя они были вполне разумны. Я вспомнил свиней, на которых наткнулся перед тем, как меня спасла Зебра. Хрюканье, которое издавала одна из них, могло быть попыткой что-то сказать мне. К сожалению, достичь взаимопонимания нам не удалось.

— Я встречал ваших сородичей. Вчера.

— Можете называть нас свиньями, это нас не волнует. Мы и есть свиньи.

— В общем, эти… свиньи, кажется, пытались меня убить.

Я в двух словах рассказал Лорану, что со мной произошло, стараясь не заострять внимание на том, каким образом я пытался попасть в Кэнопи. Он слушал внимательно, затем медленно и печально покачал головой.

— Не думаю, что им были нужны именно вы, Таннер Мирабель. По-моему, им были нужны люди, которые за вами охотятся. Они должны были догадаться, что вас преследуют. Наверное, они пытались убедить вас пройти с ними в убежище.

Я задумался. Пожалуй, он прав.

— Я подстрелил одну из них, — признался я. — Не смертельно, но ногу ей придется прооперировать.

— Не переживайте. Сами понимаете, они не ангелочки. У нас постоянные проблемы из-за шаек таких юнцов. Они постоянно устраивают беспорядки.

Я осмотрелся. Беспорядок, который устроил я, легким не назовешь.

— И в довершение всего появляюсь я.

— Все это можно починить. Но, пожалуй, я помогу вам добраться, пока вы не натворили еще больших бед, Таннер Мирабель.

Я улыбнулся.

— Это будет лучше всего, Лоран.

По прибытии с Ржавого Пояса Лоран и его жена получили место у одного из богатейших обитателей Малча. У них была собственная наземная повозка — трехколесник на метановой тяге с гигантскими надувными колесами. Кабина повозки являла собой фантастическую конструкцию из пластмассы, металла и бамбука, обтянутую кусками непромокаемой материи и увенчанную тентом. Казалось, она вот-вот развалится на части, стоит мне хотя бы дунуть в ее сторону.

— Не нужно глядеть на нее с таким отвращением, — произнесла жена Лорана. — Она движется. И сдается мне, что в вашем положении не стоит привередничать.

— Вы правы.

Повозка действительно двигалась — причем довольно резво, а неуклюжие колеса даже смягчали толчки, когда наш экипаж подпрыгивал на выбоинах. Я убедил Лорана сделать крюк и подъехать туда, где упал фуникулер моих преследователей.

На месте крушения уже собралась толпа. Лоран неохотно согласился подождать меня. Протиснувшись поближе к фуникулеру, я увидел среди обломков кабины мертвого Уэверли. Его грудь была пробита бамбуковой палкой, которыми часто пользуются в Малче, — казалось, что он попал в одну из ловушек, которые я когда-то ставил в джунглях для Рейвича. Лицо Уэверли было залито кровью — я не узнал бы его, если бы не заполненный кровью кратер на месте глаза. Должно быть, монокль был имплантирован.

— Кто это сделал? — спросил я.

— Уже сперли, — процедила сквозь редкие зубы какая-то сутулая женщина, стоявшая рядом, — наверно, не расслышав моего вопроса. — Хорошая была стекляшка. И денежки, небось, получат немалые. — Я подавил жгучее желание выяснить, кто были таинственные мародеры.

Возвращаясь к трехколеснику Лорана, я не мог избавиться от чувства, что какая-то частица моей совести вырвана с мясом — не менее грубо, чем окуляр из глазницы Уэверли.

— Итак, — произнес Лоран, когда я вскарабкался на сиденье трехколесника. — Что вы у него забрали?

— По-вашему, я возвращался ради трофея?

Он пожал плечами, словно ему было все равно. Но когда мы поехали дальше, я вынужден был спросить у себя: может быть, я действительно хотел что-то найти?

Дорога до вокзала Гранд-Сентрал заняла час. Честно говоря, мне казалось, что большую часть времени мы петляли, стремясь избежать опасных или непроходимых районов Малча. Возможно, мы проезжали в каких-нибудь трех-четырех километрах от места, где на меня напали люди Уэверли. Как бы то ни было, я не видел ни одного из ориентиров. Впрочем, с другой точки они могли выглядеть совершенно иначе… Чувство ориентации в пространстве, которое внушало мне некоторую уверенность, — когда карта Города только-только начала возникать у меня в голове — исчезло, как глупый сон. Разумеется, оно вернется, если я потрачу на это достаточно времени. Не сегодня, не завтра — и вряд ли в ближайшие недели. Однако я не собирался застревать здесь надолго.

Наконец мы прибыли на Гранд-Сентрал. Казалось, что с тех пор, как я отчаянно пытался избавиться от Квирренбаха, прошло не больше секунды. Скорее наоборот: я прибыл сюда гораздо раньше, чем вчера. Судя по косым лучам, пробивавшимся сквозь Москитную Сетку, еще не наступил полдень. Однако под крышей вокзала царил полумрак. Я поблагодарил Лорана за помощь и предложил угостить завтраком — в качестве дополнения к той сумме, которую ему заплатил. Но он отказался, не желая покидать водительского кресла своего трехколесника. В защитных очках и надвинутой на уши мягкой фетровой шляпе он выглядел совсем человеком, но в помещении эта иллюзия должна была быстро рассеяться. Похоже, свиньи не пользовались в Малче всеобщей любовью, а многие районы были для них запретны.

Мы обменялись рукопожатиями — копытца не помешали, — и он уехал обратно в Малч.