20
До Полета Фам Тринли вызывал у Эзра Винжа очень мало любопытства. По их коротким встречам у Эзра составилось впечатление о человеке пустом, ленивом и, вероятно, некомпетентном. Чей-то родственник – другого объяснения его присутствия в экипаже было не придумать. И только после нападения грубое и велеречивое поведение Тринли заставило Эзра его заметить. Иногда он бывал забавен, гораздо чаще – противен. Вахты Тринли перекрывались с Вахтами Эзра на шестьдесят процентов. Когда он приходил в Хаммерфест, там был Тринли, обменивающийся сальными анекдотами с техниками Рейнольт. Когда он навещал питейное заведение Бенни, там сидел Тринли с шайкой эмергентов, надутый и громогласный, как всегда. Прошли годы с тех пор – на самом деле, с гибели Джимми Дьема – с тех пор, как его поведение могли бы счесть предательством. Кенг Хо и эмергенты должны были сосуществовать, и в кружке Тринли было много и Торговцев.
Сегодня отвращение Эзра к этому человеку сменилось чем-то более мрачным. Дело было на ежемегасекундном заседании менеджеров Вахты, проводимом, как всегда, Томасом Нау. Это не была пустая показуха, как липовый «Комитет управления флотом» Эзра. Здесь, чтобы выжить, нужен был опыт обеих сторон. И хотя вопрос, кто тут главный, даже не возникал, Нау часто следовал многим советам, предложенным на таких заседаниях. Ритцер Брюгель был сейчас вне Вахты, и потому заседание шло без патологических обертонов. За исключением Фама Тринли менеджерами были люди, которые действительно умели работать.
Первую килосекунду все шло гладко. Программисты Кэла Омо проверили партию наголовных дисплеев для использования людьми Кенг Хо. Новый интерфейс был ограничен, но лучше, чем ничего. Анне Рейнольт представила новый список фокусированных. Полное расписание было секретным, но похоже было, что Триксия получит больше свободного времени. Гонле Фонг предложила некоторые изменения Вахт. Эзр знал, что у нее есть некоторая тайная выгода в виде платы от участников, но Нау их спокойно утвердил. Подпольная экономика, которую они с Бенни устроили, наверняка была известна Томасу Нау… но шли годы, и он ее постоянно игнорировал. И постоянно получал от нее выгоду. Эзр Винж никогда бы не подумал, что свободная торговля может сильно прибавить эффективности в таком малом и закрытом обществе, как лагерь у точки L1, но она явным образом улучшала жизнь. Люди получали самых приятных компаньонов по Вахтам. У многих в комнатах стояли пузырьки бонсай Чиви Лизолет. Размещение оборудования было настолько удобно, насколько вообще могло быть. Может быть, это лишь показывало, как неудобна была исходная эмергентская схема размещения. Эзр по-прежнему таил глубокое убеждение, что Томас Нау – самый скрытный негодяй из всех, с кем его сталкивала жизнь, массовый убийца, убивавший просто для подтверждения своей лжи. Но он был очень умен, очень внешне миролюбив. У Томаса Нау было сообразительности больше, чем нужно, чтобы понять пользу, которую приносила ему свободная торговля.
– Итак, последний пункт повестки дня. – Он улыбнулся всем сидящим за столом. – Как всегда, самый интересный и трудный. Чиви?
Чиви Лизолет плавно поднялась и остановилась на расстоянии ладони от низкого потолка. В Хаммерфесте была гравитация, но лишь такая, чтобы удержать на столе питьевой пузырь.
– Интересный? Может быть. – Она состроила гримасу. – Но это очень раздражающая трудность.
Чиви открыла глубокий карман и вытащила горсть наголовных дисплеев – все с печатью «разрешено для коробейников».
– Попробуем-ка эти игрушки Кэла Омо.
Она раздала дисплеи менеджерам Вахты. Эзр взял один, улыбнувшись в ответ на ее застенчивую улыбку. Чиви все еще была по-детски низкорослой, но при этом крепко сбита и ростом почти со среднего стрентманнианского взрослого. Это уже не была маленькая девочка или потерянная сирота, какой она была после Вспышки. Она взрослела с тех пор полные годы. Поскольку светимость Мигающей упала до приемлемого уровня, она часть времени стала проводить вне Вахты, но Эзр видел зарождающиеся у нее в уголках глаз морщинки.
Сколько ей теперь? Больше, чем мне.
В ней еще иногда проявлялось прежнее озорство, но Эзра она больше не дразнила. И он знал, что сплетни про Чиви и Томаса Нау – правда. Бедная, несчастная Чиви.
Но Чиви Лин Лизолет достигла большего, чем Эзр мог бы ожидать. Она теперь удерживала в равновесии горы.
Чиви подождала, пока все наденут дисплеи. Потом стала говорить дальше.
– Вы знаете, что я поддерживаю нашу орбиту вокруг точки L1.
Над столом вдруг материализовались скалы. Из их нагромождения на стороне Эзра торчал миниатюрный Хаммерфест, у высокой башни только что зачалился катер. Изображение было четким, точно прорезая стену и людей за ней. Но, когда он быстро перевел глаза на Чиви и обратно, скалы чуть расплылись. Автоматика перемещения не успевала уследить за движением, и визуальная иллюзия исчезла. Без сомнения, программистов Кэла Омо заставили частично заменить автоматику. Все равно то, что осталось, было близко к качеству Кенг Хо, и изображения отдельно координировались в поле каждого наголовного дисплея.
На поверхности алмазной скалы появились точечные красные огоньки.
– Это размещения электросопел… – появились еще и желтые огоньки, – …а это сетка сенсоров. – Она рассмеялась памятным Эзру веселым и радостным смехом. – Правда, похоже на сетку решения метода конечного элемента? На самом деле это оно и есть, хотя узлы сетки – реальные машины, собирающие данные. В общем, у меня и моих людей две проблемы. Каждая вполне легко решаема. Нам надо держать все скопление на орбите вокруг точки L1.
Скопление сменилось стилизованным изображением фигуры Лиссажу вокруг значка L1. С одной стороны висела Арахна, дальше на той же линии находилась Мигающая.
– Мы ее построили так, что почти все время находимся возле солнечной короны с точки зрения пауков. Только через много лет они создадут технику, которая позволит им нас обнаружить… Но наша вторая цель – удержать Хаммерфест и оставшиеся блоки воздушного снега и океанического льда в тени.
Снова первоначальный вид скального скопления, но теперь летучие вещества были отмечены зеленым и синим. Драгоценные ресурсы с каждым годом убывали, уходя на потребности людей и испаряясь в космос.
– К сожалению, эти цели в какой-то степени несовместимы. Скальное скопление – не твердое тело. Иногда усилия для удержания на орбите создают вращающий момент, и скалы сдвигаются.
– Скалотрясения, – заметил Дзау Цинь.
– Да. Здесь, в Хаммерфесте, вы их все время ощущаете. Если бы не постоянное наблюдение и коррекция, это было бы еще хуже.
Поверхность стола стала моделью соединения Алмаза-1 и Алмаза-2. Чиви повела рукой в сторону стола, и сорокасантиметровый участок поверхности стал розовым.
– Вот сдвиг, который мы суть не пропустили. Но мы не можем позволить себе ставить людей на…
Фам Тринли все это время просидел молча, щуря глаза в злобной сосредоточенности. Будучи первым выбором Нау в качестве ответственного за стабилизацию, Фам выпил полную чашу унижений по этому поводу. Сейчас он взорвался.
– Чушь! Я думал, вы потратите часть воды и введете ее как клей между Алмазами!
– Мы это сделали. Это несколько помогло, но…
– Но вы все равно не можете их стабилизировать? – Тринли повернулся к Нау и привстал со стула. – Предводитель, я вам говорил, что лучше меня с этой работой никто не справится. Эта девчонка Лизолет умеет гонять программы динамики, и работает усердно, как все – но ей недостает сколько-нибудь глубокого опыта.
Глубокого опыта? Сколько лет ручной работы ей надо, старый дурак?
Но Нау только улыбнулся Тринли. Как бы ни были абсурдны препирательства этого идиота, Нау продолжал его приглашать. Долгое время Эзр подозревал, что со стороны предводителя это просто садистский юмор.
– Что ж, тогда, быть может, мне придется поручить эту работу вам, артиллерист. Но смотрите, ведь даже сейчас это будет означать, что вам придется проводить по крайней мере треть времени на Вахте.
Голос Нау был очень вежлив, но Тринли уловил вызов. И Эзр увидел, как старик злится все сильнее.
– Треть? – сказал он. – Да мне одной пятой времени Вахты хватит, если даже команда будет сплошь из новичков. Тут неважно, насколько разумно расставлены сопла – успех зависит только от качества сети наведения. Мисс Лизолет не понимает всех возможностей используемых ею локализаторов.
– Объясните, – потребовала Анне Рейнольт. – Локализатор – это локализатор. Мы в этом проекте используем и ваши, и наши.
Локализаторы были основным инструментом любой технической цивилизации. Крошечные приборы обменивались шифрованными импульсами, используя время прохождения сигнала и распределенные алгоритмы для точного определения места каждого устройства-участника. Несколько тысяч их образовывали сетку позиционирования на скоплении скал. Вместе все они формировали нечто вроде сети низкого уровня, передавая информацию об ориентации, положении и относительной скорости электросопел и камней.
– Это не так, – отечески улыбнулся Тринли. – Наши отлично работают вместе с вашими, но ценой снижения быстродействия. Вот как выглядят эти устройства.
Старик завозился со своей наручной клавиатурой.
– Мисс Лизолет, ваши интерфейсы бесполезны!
– Позвольте мне, – сказал Нау и произнес в пространство: – Вот два типа локализаторов, которые мы используем.
Пейзаж исчез, и на столе появились два электронных устройства для работы в вакууме. Как часто ни видел Эзр такую демонстрацию, он так и не привык к ней до конца. В отработанной презентации, с заранее определенной последовательностью показа, использовать голосовое распознавание для команды просто. А тонкость того, что сделал Нау, выходила за рамки возможностей любого интерфейса Кенг Хо. Где-то в глубине Хаммерфеста один или несколько его рабов-зипхедов слышали каждое слово, улавливая контекст речи Нау и передавая его по автоматике флота другим специалистам-зипхедам. И результирующее изображение появлялось так быстро, будто у Нау в голове была вся база данных флота.
Конечно, Фам Тринли это волшебство даже не заметил.
– Верно. – Он наклонился поближе к приборам. – Только вот эти на самом деле больше, чем сами локализаторы.
– Не понимаю, – заметила Чиви. – Нужны ведь источники питания и рабочие органы сенсоров…
Тринли улыбнулся, сочась триумфом.
– Это вы так думаете – и это могло быть так, пока Мигающая палила так, что все сжигала. Но теперь… – он наклонился ниже, и его палец исчез в стенке блока поменьше. – Вы можете показать ядро локализатора, предводитель?
Нау кивнул:
– Сейчас.
И изображение устройства Кенг Хо было разрезано, уровень за уровнем. В конце концов осталась только почерневшая точечка не больше миллиметра в поперечнике.
Сидевший рядом Эзр ощутил вдруг возникшее у Томаса Нау напряжение. Тот был внезапно и сильно заинтересован. Момент миновал раньше, чем Эзр осознал, что он вообще был.
– Ой, это мало. Давайте посмотрим поближе.
Пылинка стала разбухать, пока не достигла метра в ширину и почти сорока сантиметров в высоту. Автоматика наголовных дисплеев дорисовывала соответствующие свет и тень.
– Спасибо. – Тринли встал, чтобы все видели его на фоне устройства в форме линзы. – Вот это базовый локализатор Кенг Хо – обычно заключенный в защитные барьеры, и так далее. Но видите – в благоприятной среде, даже в вакууме, но в тени, он вполне самодостаточен.
– Питание? – спросила Рейнольт.
Тринли отмахнулся.
– Дайте на них микроволновый импульс, раз так десять в секунду. Деталей я не знаю, но я видел, как их используют в больших количествах. И я уверен, что они нам дадут более точный контроль. А насчет сенсоров – у этих лапушек есть встроенные простые вещи: температура, освещение, уровень звука.
Дзау Цинь:
– Но как Чиви и прочие могли этого не знать?
Тринли великодушно пожал плечами. Он все еще не понял, куда завело его желание выставить свое «я».
– Как я уже давно говорил, Чиви Лин Лизолет молода и неопытна. Грубозернистые локализаторы в большинстве проектов работают адекватно. Кроме того, улучшенные характеристики наиболее полезны в военной работе, и я уверен, что учебники, прочитанные мисс Лизолет, специально оставляли этот вопрос в тени. Я же, со своей стороны, был и инженером, и артиллеристом. Хотя обычно это не допускается, такие локализаторы являются превосходным средством наблюдения.
– Конечно, – отозвался Нау с задумчивым видом. – Локализаторы и подключенные к ним сенсоры – сердце любой системы безопасности.
А эти пылинки содержали сенсоры и были независимы. Они не были встроенным компонентом системы, они были самой системой.
– Твое мнение, Чиви? Тебе такие штуки в большом количестве в работе помогут?
– Может быть. Все это для меня ново; я никогда не думала, что учебник может соврать. – Она на миг задумалась. – Но да, конечно. Если будет больше локализаторов и соответственно обрабатывающих мощностей, мы сможем тогда уменьшить участие людей в наблюдении.
– Отлично. Тогда я прошу тебя выяснить у артиллериста Тринли детали и установить расширенную сеть.
– Я буду рад взять на себя эту работу, предводитель.
Нау дураком не был. Он покачал головой:
– Нет, вы гораздо более ценны в роли руководителя. Я даже хочу, чтобы вы поговорили об этом с Анне. Ритцер, когда вернется на Вахту, тоже будет заинтересован. У этих устройств должно быть много применений в области общественной безопасности.
Таким образом Фам Тринли дал в руки эмергентов еще более совершенные кандалы и цепи. И на миг на лице старика мелькнуло тут же подавленное понимание.
Эзр изо всех сил старался остаток дня ни с кем не разговаривать. Он даже вообразить не мог, что так возненавидит этого идиота. Фам Тринли никак не был массовым убийцей, и его глупая хитрость выпирала из каждого его движения. Но его дурость выдала тайну, за которую другие готовы были бы принять смерть, лишь бы не дать ее в руки Томасу Нау и Ритцеру Брюгелю.
Раньше Эзр думал, что Нау держит Тринли возле себя для смеха. Теперь он понял. И давно уже, с того далекого вечера в парке времянки Эзр не ощущал такой холодной жажды убийства. Если придет время, когда с Фамом Тринли произойдет несчастный случай…
После обеда Эзр остался дома. Его поведение не должно было вызвать подозрений. В это время заведение Бенни оккупировали самодеятельные музыканты, а импровизированные концерты были тем обычаем Кенг Хо, который не вызывал у Эзра энтузиазма даже в качестве слушателя. Кроме того, ему нужно было подогнать много работы. И часть ее даже не требовала ни с кем разговаривать. Он надел наголовный дисплей и стал смотреть Библиотеку Флота.
В некотором смысле сохранение Библиотеки Флота в целости было величайшей из неудач капитана Парка. В каждом флоте существовала система тщательных предосторожностей для уничтожения библиотеки, если захват был неминуем. Но такие схемы не могут предусмотреть все. Библиотеки существуют в распределенном виде по всем кораблям флота. Частично они бывают кэшированы на тысячи узлов в зависимости от текущего использования. Индивидуальные чипы – эти проклятые локализаторы, например, – содержат подробные инструкции по обслуживанию и эксплуатации. Но главные базы данных должны были быть уничтожены в минимально короткий срок. То, что остается, может иметь какие-то применения, но основные идеи и терабайты трудно добытых экспериментальных данных уничтожаются – или остаются только в аппаратном виде, доступные лишь невероятно трудному восстановлению до исходного кода. Почему-то это уничтожение не произошло, хотя было очевидно, что нападение эмергентов опрокинет все корабли флота Парка. А может быть, Парк это сделал, но нашлись отключенные от сети узлы или резервные копии, которые – вопреки всем правилам – содержали весь материал библиотеки.
Томас Нау мог понять, что перед ним клад. И рабы Анне Рейнольт вскрывали этот клад с нечеловеческой точностью фокусированных. Рано или поздно они узнают все секреты торговцев. Но это займет годы – зипхеды не знают, с чего начать. Поэтому Нау использовал не-фокусированных сотрудников, чтобы они болтались по библиотеке и описывали картину в целом. Эзр провел за этим уже не одну мегасекунду. Рискованная это была работа, потому что какой-то результат надо было давать… и в то же время он аккуратно старался направлять исследования подальше от вещей, которые могут быть полезны эмергентам прямо сейчас. Он знал, что может оступиться, и вообще рано или поздно Нау увидит недобросовестность. Этот зверь был очень хитер, и временами Эзр задумывался, кто же из них кого водит за нос.
Но сегодня… слишком много выдал Фам Тринли.
Эзр заставил себя успокоиться.
Просто пошарь в библиотеке. Напиши какой-нибудь глупый отчет.
Это должно быть засчитано за рабочее время, и не надо будет беситься как-нибудь заметно. Он поиграл с ручной клавиатурой, которая была выдана вместе с «санированным» наголовным дисплеем. По крайней мере простейшие командные аккорды она понимала: скорлупки гладко заменили вид его каюты видом входного уровня библиотеки. Когда он поворачивал голову, автоматика отслеживала движение, и изображения плыли настолько плавно, будто документы были реальными предметами. Но… он постучал по клавишам… черт побери, почти никакой подстройки! Они выпотрошили интерфейс или заменили его каким-то эмергентским стандартом. Немногим лучше обычных обоев!
Он взметнул руки сорвать эту штуку с лица, разорвать… Успокойся. Его еще слишком бесило идиотское предательство Тринли. К тому же скорлупки были все же получше настенного дисплея. Он на минуту улыбнулся, вспомнив, как заплевалась ругательствами Гонле Фонг, ломая клавиатуру.
Так, на что же смотреть сегодня? Что-нибудь, что для Нау покажется естественным, но не даст ему больше, чем у него уже есть. Ага, супер-локализаторы Тринли. Они найдутся где-нибудь в боковой нише в защищенном разделе. Эзр прошел по паре ниток, в очевидных направлениях. Это был вид библиотеки, который ни одному простому ученику не был бы доступен. Нау получил – Эзру иногда в кошмарах мерещилось, каким именно способом – пароли и параметры защиты верхнего уровня. И теперь Эзр рассматривал вид, который мог бы быть у самого капитана Парка.
Не повезло. Указатели точно показали на локализаторы. Их малый размер в действительности не был секретом, но даже внутренние описания не указывали, что они снабжены сенсорами. Встроенные инструкции были об этих странных возможностях в таком же неведении. Ха! Получается, что Тринли указал обходной путь, который не виден даже в капитанском представлении библиотеки?
Гнев, который сжигал его изнутри, был тут же забыт. Эзр смотрел на простирающийся перед ним пейзаж данных, ощущая внезапное облегчение. Томас Нау не увидит в этой ситуации ничего странного. Может быть, кроме Эзра Винжа нет живого торговца, который понимает, насколько абсурдной должна быть история Тринли.
Но Эзр Винж вырос в самом сердце великой торговой Семьи. Еще ребенком он сидел за столом со взрослыми и слушал разговоры о стратегиях флота, которые только вводились в действие. Капитанский доступ к библиотеке не допускал, вообще говоря, дальнейшее скрытие возможностей. Что-то – как всегда – может быть утрачено; оставшиеся от прошлых систем приложения бывали настолько старыми, что механизмы поиска не могли найти то, что к ним относится. Но если не считать саботажа или нестандартного поведения капитана, который перестроит доступ, изолированных секретов быть не должно. В долгосрочной перспективе такие меры слишком болезненно сказываются на поддержке системы.
Эзр засмеялся бы, если бы не подозрение, что санированные скорлупки передают каждый его звук зипхедам Брюгеля. Но у него впервые за весь день мелькнула радостная мысль. Тринли нам парил мозги! Старый хвастун часто заносился, но бывал достаточно осторожен, чтобы не делать этого перед Томасом Нау. Когда придется давать Рейнольт подробности, Тринли полезет в инструкцию чипа… и вылезет с пустыми руками. Почему-то Эзр ему не слишком сочувствовал. Хоть раз старый паразит получит то, что заслужил.
21
Чиви Лин Лизолет много времени проводила снаружи. Может быть, если этот фокус старого Тринли с локализатором сработает, это переменится.
Чиви плавала над линией стыка Алмазов 1 и 2. Сейчас она была на солнце, и летучие вещества отсюда убрали или они выкипели. Нетронутая поверхность алмазов была серой, гладкой и тусклой, почти опалесцирующей. Свет солнца в конце концов пережег в графит верхний слой толщиной примерно миллиметр, этакий микро-реголит, маскирующий блеск. Каждые десять метров сиял радужный блеск – там, где стоял сенсор. С другой стороны выступали электросопла. Даже с такого близкого расстояния трудно было заметить их работу, но Чиви свою аппаратуру знала: электросопла плевались миллисекундными выбросами, руководимые программами, которые прослушивали датчики. И даже это было недостаточно точно. Чиви две трети времени проводила, паря над скалами, корректируя электросопла – и все равно скалотрясения были опасно велики. При наличии более точных сенсоров и программ, о которых говорил Тринли, будет легко настроить режимы тяги. Скалотрясений будут миллионы, но они будут так ничтожны, что никто их и не заметит. А тогда ей не придется столько времени здесь торчать. Чиви подумала, каково это будет – жить на низконапряженном цикле Вахт, как все. Кое-какие медицинские ресурсы это сбережет, но бедный Томас окажется еще более одинок.
Она отогнала от себя эту мысль.
Есть вещи, которые ты можешь изменить, а есть которые не можешь. Скажи Тринли спасибо за то, что могут сделать его локализаторы.
Она вылетела из расселины и вызвала по рации свою команду.
– Обычные проблемы, – отозвался голос Флории Перес. Флория парила над «верхним склоном» Алмаза-3. Над теперешней нулевой поверхностью группы скал. Там каждый год терялись несколько электросопел. – Три расшатанных крепления… вовремя их поймали.
– Отлично. Я пошлю туда Арна и Диму. Кажется, мы сегодня рано закончили. – Она улыбнулась. Останется время для собственных интересных дел. Она отключила коммуникатор от общей частоты. – Эй, Флория! Ты на этой Вахте в дистилляторной?
– А как же! – Короткий смешок. – Я каждый раз пытаюсь получить эту работу; и работа на тебя входит в необходимые издержки.
– Ну, так у меня для тебя что-то есть. Договоримся?
– Там посмотрим. – Флория была задействована всего лишь в десятипроцентном цикле работы, но все равно не сразу соглашалась на предложения Чиви. Человек Кенг Хо не может не поторговаться. – Встретимся в дистилляторной через пару килосекунд. Чайку попьем.
Дистилляторная для летучих веществ находилась в конце своего медленного пути через темную сторону скал и сейчас сверкала башнями и ретортами в морозном свете Арахны. В других местах она светилась тускло-красным – там, где шло разложение и рекомбинация. На выходе получались материалы для фабрики и органический ил для бактериальных. Ядро дистилляторной было построено из материалов флота Кенг Хо. Эмергенты тоже привезли с собой такую аппаратуру, но она погибла во время битвы. Хорошо еще, что наша уцелела. На ремонт и на строительство пришлось ободрать все корабли. Будь ядро дистилляторной сделано по технологии эмергентов, чудом было бы, если бы еще хоть что-нибудь работало.
Чиви причалила катер в нескольких метрах от дистилляторной. Выгрузив свой обернутый в термооболочку груз, она по тросовым перилам подтянулась ко входу. Вокруг высились сугробы – то, что осталось от запасов летучих веществ: воздушный снег и океанский лед с Арахны. Они были привезены издалека и достались недешево. Большие массы, особенно воздушного снега, пропали при Вспышке и последующих случайных засветках. Остаток был помещен и сбалансирован в самой безопасной тени, расплавлен в бесполезной попытке склеить скалы, использован для дыхания, еды и жизни. У Томаса был план выдолбить часть Алмаза-1 и сделать по-настоящему надежное пещерное хранилище. Может быть, это окажется ненужным. Солнце медленно угасает, и будет проще сохранить то, что осталось. Тем временем дистилляторная медленно двигалась – менее десяти метров в год – через сугробы льда и воздуха. За ней оставался блеск необработанного алмаза и цепочка якорных гнезд.
Контрольный пост Флории находился в цоколе самых задних башен дистилляторной. В исходном виде это была всего лишь герметичная каморка, где можно было перекусить и соснуть. За годы Изгнания ее обитатели кое-что к ней добавили. Чиви на секунду остановилась. Почти всю свою жизнь она провела в замкнутых помещениях и туннелях или снаружи – в вакууме. Последние изменения Флории превратили контрольный пост в нечто промежуточное. Чиви могла себе представить, что сказал бы Эзр: действительно похоже на маленькую хижину, картинка из волшебной сказки, как мог бы жить фермер у подножья заснеженных холмов на древней Земле рядом с зимним лесом.
Чиви протиснулась мимо аутригеров и якорных тросов – опушка волшебного леса – и постучала в дверь.
Торговля – это всегда весело. Она много раз пыталась объяснить это Томасу. У бедняги доброе сердце, но он происходит из такой культуры, которая просто не может этого понять.
Чиви принесла частичную плату за последнюю выдачу Флории: в термоупаковке был двадцатисантиметровый бонсай, который папа строил несколько мегасекунд. Микропапоротники соединяли кроны в густой навес. Флория поднесла бонсай к свету и посмотрела сквозь зелень.
– Смотри, какие мошки! У них цветные крылья!
Чиви в ответ на реакцию подруги всегда тщательно изображала безразличие, но сейчас не могла с собой справиться и рассмеялась.
– А я думала, заметишь ли ты.
Бонсай был меньше, чем папа обычно делал, но был, быть может, самым красивым, лучше всех, которые Чиви видела в библиотеке. Она полезла рукой в упаковку и вытащила вторую половину платы.
– А это лично от Гонле. Зажим-подставка для бонсай.
– Это же… дерево!
Бонсай Флорию очаровал. Деревянная подставка вызвала реакцию более чем удивленную. Она провела пальцами по полированной зернистой поверхности.
– Мы теперь можем делать его тоннами, вроде как восстанавливать из сухой трухи. Конечно, поскольку Гонле его выращивает в баках, вид у него несколько странный. – Полосы и извивы – это были биоволны, застывшие в дереве. – Нам нужно чуть больше места и времени, чтобы получить настоящие кольца.
А может, и нет. Папа считал, что может и не получится заставить биоволны изобразить кольца роста.
– Неважно, – рассеянно сказала Флория. – Гонле выиграла пари… или твой отец его для нее выиграл. Ты только представь себе – полно настоящего дерева, а не прутики в пузырьках бонсай или ветка в парке времянки. – Она перевела взгляд на довольное лицо Чиви. – И наверняка Гонле считает, что это более чем плата за последнюю сделку.
– Ну… мы надеялись, что это тебя смягчит.
Они сели, и Флория принесла обещанный чай – с плантаций Гонле Фонг, созданных из сугробов летучих веществ и алмаза, окружавших дистилляторную. Потом они стали смотреть список, который Бенни и Гонле вместе составили. Это был не просто заказ, а результат торговли, шедшей день за днем в заведении Бенни. Были здесь и предметы, нужные только эмергентам. Господь Всей Торговли, да здесь и предметы, которые Томас мог бы просто потребовать, а Ритцер Брюгель потребовал бы наверняка.
Возражения Флории были каталогом технических трудностей, перечислением всего, что ей нужно, чтобы выполнить в дистилляторной то, что ее просят. Она могла в этих сделках просить, чего хочет, но то, что ее просили сделать, на самом деле было технически трудно. Когда-то, до Полета, когда Чиви было не больше семи, папа взял ее на дистилляторную на Триленде. «Вот что питает бактериальные, Чиви, точно так, как бактериальная питает парки. Каждый уровень еще удивительнее предыдущего, но выполнить даже простейшую дистилляцию – это вид искусства». Али любил свой уровень этой работы больше всего, но имел уважение и ко всем другим. Флория Перес была талантливым химиком, и мертвый ил, который она создавала, был произведением искусства.
Через четыре тысячи секунд они согласовали перечень уступок и услуг на весь остаток Вахты Флории. Потом они немножко еще посидели, распивая новую партию чая и лениво обсуждая, что можно будет попробовать, когда будут достигнуты текущие цели. Чиви передала Флории заявление Тринли насчет локализаторов.
– Хорошие новости, если старый пердун не врет. Быть может, тебе не придется проживать такие напряженные циклы работы. – Флория оглядела Чиви, и в ее глазах появилось странная грусть. – Ты была совсем девчонкой, а теперь ты старше меня. Не надо тебе так сжигать свою жизнь лишь ради того, чтобы удержать груду камней.
– Это – это все не так плохо. Это надо сделать, даже если у нас нет самой лучшей медицинской поддержки. – К тому же Томас всегда на Вахте, и ему нужна моя помощь. – И знаешь, есть хорошие стороны в том, чтобы все время бодрствовать. Я влезла почти во все. Я знаю, где можно заключить сделку, где взять товар. Совершенствуюсь как торговец.
– Хм-м. – Флория отвернулась, помолчала и вдруг посмотрела на Чиви в упор. – Это не Торговля! Это глупая игра! Прости, Чиви, – сказала она, понизив голос. – Ты не знаешь… но я знаю, что такое настоящая Торговля. Я была на Кьелле. Я была на Канберре. Это, – она повела рукой, будто охватывая всю L1, – просто имитация. Ты знаешь, почему я всегда прошусь на работу в дистилляторную? Я превратила этот контрольный пост во что-то вроде дома, и здесь я могу притворяться. Притворяться, что я одна и далеко отсюда. Мне не надо жить во времянке с эмергентами, которые притворяются, что они – приличные люди.
– Но многие из них – приличные люди, Флория.
Перес пожала плечами:
– Может быть. А может быть, это и есть самое худшее. Эмергенты вроде Риты Ляо и Дзау Циня. Нормальные люди, да? И они каждый день используют других людей хуже, чем скотину, как… как деталь машины. Даже хуже – они этим живут. Ведь Ляо – «старший программист», а Цинь – «старший пилот»? Самое страшное зло во всей вселенной, а для них это – всего лишь обыденность, и они приходят вместе с нами к Бенни, и мы их принимаем!
Голос ее поднялся до визга – и резко оборвался. Она крепко зажмурилась, и с ее лица медленно всплыли в воздух слезы.
Чиви осторожно протянула руку, думая, не стукнет ли ее подруга. Эту боль она уже видела у разных людей. Некоторым она могла объяснить. Другие, как Эзр Винж, жестко держали ее внутри, и она только угадывала намеки на горячую, пульсирующую злость.
Флория молчала, опустив голову. Но потом она вдруг сжала за руку Чиви обеими руками и плача уткнулась ей в плечо. Слова звучали придушенно, почти неразборчиво.
– Тебя не виню. В самом деле. Я знаю про твоего отца… – Она несколько раз молча всхлипнула и заговорила отчетливее. – Я знаю, что ты любишь этого Томаса Нау. Это ничего. Ему не обойтись без тебя, но потом мы все тоже умрем.
Чиви обняла подругу за плечи.
– Но я не люблю его!
Эти слова вырвались неожиданно и саму ее удивили. И Флория тоже вопросительно на нее посмотрела.
– В смысле, я очень его уважаю. Он меня спас, когда все было совсем плохо, когда Джимми убил мою мать. Но…
Странно было говорить такое Флории, говорить то, что раньше она произносила только про себя. Она нужна Томасу. Он хороший человек, воспитанный в страшной и полной зла системе. Доказательство, что он хороший – он пошел настолько далеко, насколько мог, он осознал зло и работает, чтобы положить ему конец. Чиви сомневалась, что могла бы такое сделать. Она, скорее, стала бы как Рита или Дзау, покорно воспринимая зло и радуясь, что не попала в сети Фокуса. Томас Нау действительно хочет изменить положение вещей. Но любить его? При всей его душевности, любви, мудрости, какая-то была… далекость в Томасе Нау. Чиви только надеялась, что он никогда не узнает, как она о нем думает.
И еще надеялась, что Флория перед своими бунтарскими речами убрала жучки Ритцера.
Чиви отбросила эти мысли. Минуту они с Флорией просто сидели и смотрели друг на друга, удивляясь такой своей откровенности. М-да. Чиви потрепала Флорию по плечу.
– Я тебя знаю уже больше года совместной Вахты, и впервые ты так говоришь…
Флория выпустила руку Чиви и вытерла слезы.
– Ага. Раньше я умела держать это под крышкой. «Сиди тихо, – говорила я себе, – как положено маленькому покоренному коробейнику». Мы все это очень хорошо умеем, правда? Может, потому, что смотрим далеко вперед. А теперь… Ты знаешь, что у меня была сестра в нашем флоте?
– Нет.
Ты уж прости. Столько было людей во флоте перед сражением, а маленькая Чиви знала только очень немногих.
– Луан была из универсалов, звезд с неба не хватала, но умела ладить с людьми, в общем, из тех, кого умный капитан флота вводит в группы для смазки. – На лице Флории чуть не всплыла улыбка, и тут же утонула в мрачных воспоминаниях. – У меня докторская по химическим производствам, но они фокусировали Луан, а меня отпустили. Это должна была быть я, а они взяли – ее.
Лицо Флории передернулось, выразив чувство вины, которая не имела оснований. Может быть, Флория оказалась иммунной к постоянной инфекции мозговой гнили, как многие из Кенг Хо – а может, и нет. Томасу нужно было не меньше свободных, чем фокусированных, иначе вся система захлебнется в деталях и погибнет. Чиви открыла было рот, чтобы это сказать, но Флория не слушала.
– Я с этим смирилась. И следила за Луан. Они фокусировали ее на свое искусство. Вахту за Вахтой она со своей группой вырезала эти фризы в Хаммерфесте. Ты наверняка ее сто раз видела.
Уж это точно. Группы резчиков – это была самая нижняя ступень для фокусированных. Не то, что творческая работа Али или переводчиков. Система «искусства легенд» эмергентов не оставляла места для творчества. Рабочие гравировали стенки алмазного коридора сантиметр за сантиметром, выскабливая крошечные пылинки из основы по выданному шаблону. Исходный план Ритцера состоял в том, чтобы израсходовать «ненужные людские ресурсы», заставляя их работать до смерти без медицинского обслуживания.
– Но они ведь уже не работают Вахту за Вахтой, Флория.
Это был один из первых триумфов Чиви над Ритцером Брюгелем. Напряженность работы резчиков снизилась, и те из них, кто бодрствовал, получили доступ к медицинским ресурсам. Граверы переживут Изгнание и дождутся освобождения, которое обещал Томас.
Флория кивнула:
– Верно, и хотя наши Вахты почти не перекрывались, я все еще не упускала Луан из виду. Я ходила по коридорам, делая вид, что иду мимо. Я даже говорила с ней об этом мерзком искусстве, которое она полюбила – это было единственное, о чем она могла говорить. «Повержение Френкийского Орка»! – Флория с отвращением выплюнула это название. Гнев ее стих, она сама, казалось, поникла. – И все равно, я все еще ее видала иногда, и, быть может, будь я хорошим умненьким коробейником, ее когда-нибудь освободили бы. Но теперь… – Она повернулась к Чиви, и проговорила с болью. – Теперь ее нет, и она даже в списках отсутствует. Они сказали, что отказал ее гроб. Сказали, что она умерла в анабиозе. Лживые, вероломные суки …
Анабиозные контейнеры Кенг Хо были настолько надежны, что вероятность отказа была только предположительной, по крайней мере при правильном использовании и на протяжении периода не более 4 Гсек. У эмергентов аппаратура была чуть менее надежной, а после сражения уже ничьей нельзя было доверять до конца. Смерть Луан – скорее всего, просто прискорбный несчастный случай, еще одно эхо того безумия, которое чуть не убило их всех.
Но как убедить в этом бедняжку Флорию?
– Мне кажется, нельзя быть уверенными ни в чем, что нам говорят, Флория. Система эмергентов построена на зле. Но… Я долго была на стопроцентной Вахте. И даже сейчас на пятидесятипроцентной. Я почти во всем принимала участие. И знаешь что? За все это время я ни разу не поймала Томаса на лжи.
– Ну и что? – буркнула Флория.
– И зачем кому-то убивать Луан?
– А не сказала «убивать». Твой Томас, может, просто не знает. Понимаешь, не я одна болталась возле граверов. Два раза я видела Ритцера Брюгеля. Один раз там были все эти женщины, а он просто стоял позади и смотрел. А другой раз… другой раз там был только он и Луан.
– Ох! – Очень тихо вырвалось это слово.
– У меня нет доказательств. Я видела только жест, позу, выражение лица этого человека. И потому я промолчала, а теперь Луан больше нет.
Паранойя Флории вдруг показалась очень правдоподобной. Ритцер Брюгель действительно был чудовищем, и это чудовище едва сдерживалось системой предводителей. Воспоминание о стычке с ним никогда не уходило из памяти Чиви, хлоп-хлоп-хлоп его стальной палки по ладони, когда он на нее обозлился. В тот момент Чиви испытала только гневное торжество от того, что смогла его осадить. Но с тех пор поняла, как ей следовало тогда испугаться. Если бы не Томас, Ритцер наверняка убил бы ее… если не хуже. Ритцер знал, что будет, если его поймают.
Подделать смерть, даже совершив несанкционированную казнь – хитрая штука. У предводителей свои странные требования о регистрации всего происходящего. Если только Ритцер не феноменально ловок, останутся следы.
– Послушай, Флория. У меня есть способы это проверить. Может, ты и права насчет Луан, но так или иначе мы докопаемся до правды. И если ты права – знаешь, Томас никак не сможет смириться с таким злоупотреблением властью. Ему нужна помощь людей Кенг Хо, иначе ни у кого из нас нет шанса выжить.
Флория поглядела на нее серьезно, и вдруг порывисто обняла. Чиви ощутила дрожь ее тела, но это не было рыдание. Потом Флория сказала:
– Спасибо тебе. Спасибо. Я всю последнюю мегасекунду так боюсь… и мне так стыдно.
– Стыдно?
– Я люблю Луан, но фокус сделал ее чужой. Мне надо было орать во всю глотку, когда я узнала, что ее больше нет. Черт побери, мне надо было жаловаться еще когда я впервые увидела с ней Брюгеля! А теперь… – Флория отпустила свою хватку и улыбнулась Чиви дрожащей улыбкой. – Теперь я еще кого-то, быть может, подвергаю опасности. Но у тебя хотя бы есть шанс… и ты знаешь, может быть, она еще жива. Если только мы ее найдем достаточно быстро.
Чиви выставила ладонь вперед.
– Посмотрим, посмотрим. Зависит от того, что я выясню.
– Это да.
Они допили чай, обсудив все, что Флория помнила о сестре и что видела. Она изо всех сил теперь старалась казаться спокойной, но получилось не слишком убедительно.
Чиви помогла Флории поставить пузырек бонсай под главным светом комнаты.
– Я тебе еще много дерева могу принести. Гонле очень, очень хочет от тебя программу для мета-акрилатов. Сможешь покрыть стены своей каюты полированным деревом, как у капитанов морских судов древних времен.
Флория оглядела свою тесную каморку и подыграла ей.
– Интересная идея. Скажи ей, что мы можем договориться.
Чиви уже стояла у шлюза и натягивала шлем скафандра, когда обернулась и увидела на лице Флории страх.
– Чиви, будь осторожна!
– Буду.
Чиви провела катер по всем остальным точкам, инспектируя скалы, регистрируя проблемы и изменения в сети зипхедов. Тем временем ее разум пробегал по опасным коридорам. Это время можно было использовать для обдумывания. Если Флория права, то даже имея на своей стороне Томаса, она здорово рискует. У Ритцера много где есть свои люди. Если он может вмешаться в систему анабиоза или подделать записи о смерти, значит, хороший кусок сети Томаса у него под контролем.
А Ритцер подозревает, что я знаю?
Чиви скользила над каньоном, отделяющим Алмаз-3 от Алмаза-4. Голубая Арахна светила прямо в спину, подсвечивая расселину, где сходились неровные поверхности скал. Кое-где произошла сублимация водяных скреп. Слишком тонкая, чтобы ее отметила сенсорная сетка, но если приблизить лицо на сантиметры к поверхности, то это видно. Но даже пока Чиви записывала голосом проблему, часть ее разума рассматривала куда более опасный вопрос: у Флории хватило бы ума вычистить от жучков свою каморку даже снаружи. А Чиви очень внимательно относилась к своему скафандру. Томас дал ей разрешение отключить в нем все жучки, как официальные, так и тайные. Сеть – это другое дело. Если Ритцер занимался тем, чем думала Флория, то он, вполне вероятно, следит за всей связью в коллективе. И трудно будет что-нибудь найти, если его не отвлечь.
Значит, надо быть очень, очень осторожной.
Нужен будет какой-то повод для того, что она хочет сделать. О! Изучение персонала, которое поручено Эзру и ей. По дороге с инспекции скал было бы очень разумно этим заняться. Она послала Эзру вызов низшего приоритета, прося о разговоре, потом загрузила большой кусок данных по Вахте и персоналу. Там должны быть записи по Луан, но она теперь кэшировала их к себе, а у нее процессор защищен собственной системой безопасности Томаса.
Она вызвала биоизмерения Луан Перес. Так, сообщается о смерти в анабиозе. Чиви пробежала текст. Куча профессионального жаргона насчет отказавшего гроба. У Чиви многолетний опыт работы с анабиозным снаряжением, пусть даже только оператором. В общем, она понимала это обсуждение, хотя тут зипхед явно усердствовал не по разуму – такое может быть, если фокусированного попросили придумать правдоподобную причину отказа.
Катер выплыл из тени скал, и солнце смыло голубой свет Арахны. Солнечная сторона скал была голым камнем, графит на алмазе. Чиви притемнила вид и вернулась к рапорту о гибели Луан. Почти чистый рапорт. Он мог бы ее и обмануть, не имей она подозрений и не знай все требования эмергентской документации. Где третья и четвертая перекрестная проверка вскрытия? Рейнольт всегда требовала этого от своих зипхедов – эта женщина теряла последние крохи гибкости, когда речь шла о жертвах среди зипхедов.
Рапорт фальшивый. Томас это поймет, как только она ему этот рапорт покажет.
Наушник пискнул.
– Привет, это Эзр.
Ах ты черт! Она его вызвала только для прикрытия, чтобы загрузить большой блок данных и посмотреть дело Луан. Так вот тебе пожалуйста.
Мгновение казалось, что он в катере вместе с ней. Потом изображение мигнуло – ее скорлупки сообразили, что не могут поддержать иллюзию – и поставили его в фиксированном положении на псевдодисплее. За ним виднелась сине-зеленая стена мансарды Хаммерфеста. Конечно, он у Триксии.
Изображение было более чем достаточно четким, чтобы разглядеть нетерпение у него на лице.
– Я решил тебе сразу перезвонить. Ты знаешь, что я ухожу с Вахты через шестьдесят килосекунд?
– Знаю, извини, что беспокою. Я тут смотрела статистику по персоналу. По той работе для планового комитета, что нам с тобой сунули, помнишь? В общем, у меня вопрос.
Мысли ее лихорадочно бежали впереди слов, подыскивая тему, которая могла бы оправдать такой вызов. Забавно, как самая мелкая попытка обмана сразу усложняет жизнь. Чиви промямлила еще несколько фраз и наконец нашла по-настоящему глупый вопрос насчет состава специалистов.
Эзр посмотрел на нее чуть странновато и пожал плечами.
– Ты спрашиваешь о конце Изгнания, Чиви. Кто знает, что нам понадобится, когда пауки будут готовы для контакта. Я думаю, мы тогда поднимем из анабиоза всех специалистов – и вперед.
– Это да, таков план, но вот детали… – Чиви старалась добиться правдоподобия. Главное теперь – это закончить разговор. – Значит, мне придется еще над этим подумать. Давай встретимся лично, когда ты выйдешь из анабиоза.
Эзр скривился.
– Это еще не скоро. Я заваливаюсь на пятьдесят мегасекунд.
Почти два года.
– Что?
Это было в четыре раза больше, чем обычное время Эзра вне Вахты.
– Знаешь, новые лица, поддержание формы…
В дереве Вахт Эзра были ветви, которым не отводилось много времени. Томас и комитет менеджеров – включая Чиви и Эзра! – считали, что каждый должен получать время на практическую работу и обычные учебные курсы.
– Ты рано уходишь.
А 50 Мсек – это больше, чем она рассчитывала.
– Ага. Что ж, с чего-то надо начать. – Он отвернулся от видеодатчика, глядя в сторону. На Триксию? Когда он повернулся снова, тон его был не таким нетерпеливым, но более решительным. – Послушай, Чиви! Я ухожу на лед на пятьдесят кусков, и даже когда вернусь, буду на цикле малой интенсивности. – Он поднял руку, будто предупреждая возражения. – Я не жалуюсь! Решение принято при моем участии… Но Триксия все это время будет на Вахте. Это дольше, чем она когда-либо оставалась одна. Ее некому будет защитить.
Чиви хотелось протянуть руку и его утешить.
– Никто ее не обидит, Эзр.
– Да, я знаю. Она слишком ценная, чтобы позволять ее обижать. Как твой отец. – Что-то мелькнуло у него в глазах, но не его обычная злость. Бедняжка Эзр молил ее о помощи! – Они поддерживают ее тело в рабочем состоянии, в разумно чистом виде. Но я не хочу, чтобы ее запрягали сильнее, чем уже запрягли. Присмотри за ней. У тебя есть власть, хотя бы над такой мелочью, как Траг Силипан.
Впервые Эзр всерьез просил ее помочь.
– Я прослежу за ней, Эзр, – тихо отозвалась Чиви. – Обещаю.
Когда он отключился, Чиви посидела еще несколько секунд неподвижно. Странно, что телефонный звонок, случайный и липовый, произвел такое впечатление. Но так всегда действовал на нее Эзр. Когда ей было тринадцать, Эзр Винж казался ей самым чудесным человеком во всей вселенной – а единственным способом привлечь его внимание было его изводить. Такие подростковые впечатления должны бы уже испариться, разве нет? Иногда Чиви думала, что устроенная Дьемом бойня как-то заморозила ее душу, заставила застрять на последних безоблачных днях перед всеми этими смертями… Как бы там ни было, а ей было приятно, что она может для Эзра что-то сделать.
Может быть, паранойя заразна. Луан Перес мертва. Теперь Эзр уходит на куда более долгий срок, чем они рассчитывали. Интересно, кто на самом деле распорядился об изменении Вахт? Чиви просмотрела считанные данные. Номинально изменения исходило от комитета менеджеров Вахт… а подписано Ритцером Брюгелем. Такое часто бывало – подобные изменения подписывал один из предводителей.
Катер Чиви продолжал свой медленный подъем. С этого расстояния скопление скал казалось неровным нагромождением, сверкающий на солнце Алмаз-2 затмевал самые яркие звезды. Это казалось бы видом дикой природы, если бы не сверкающая правильная форма базы Кенг Хо рядом со скалами. Приспособив зрительные приборы, Чиви могла разглядеть десятки складов системы L1. Ниже, в тени скал, находились Хаммерфест и дистилляторная, а также арсенал L1-А. На орбите вокруг базы вращались разбитые и полуразбитые корабли, которые привезли сюда людей. Чиви использовала их как маломощные средства для помощи электросоплам. Отлично связанная динамическая система, хотя она и выглядела хаосом по сравнению с тем, что было первые годы Изгнания.
Чиви окинула конфигурацию опытным взглядом, хотя мозг ее был занят куда более опасными вопросами политической интриги. Личное владение Ритцера Брюгеля, бывший корабль Кенг Хо «Невидимая Рука», находился в стороне от скопления, меньше двух тысяч метров от ее катера; она пролетит ближе полутора тысяч метров от его заборника. Хм-м! Так что если Ритцер Брюгель похитил Луан Перес? Это был бы его самый наглый поступок даже против Томаса. И, быть может, не единственный. Если Ритцеру это сойдет с рук, могут быть и другие смерти. Эзр.
Чиви глубоко и судорожно вздохнула. Все по порядку. Итак: допустим, Флория права и Луан еще жива – в виде игрушки в личных владениях Ритцера? Есть пределы того, насколько быстро Томас может принять меры против другого предводителя. Если она пожалуется, и дело затянется, Луан может умереть взаправду, а все улики просто… исчезнут.
Чиви повернулась в кресле, поглядев на «Руку» невооруженным глазом. До нее меньше тысячи семисот метров. Могут пройти целые дни, пока снова возникнет такая конфигурация. Корабль был так близко, что видны были даже аварийные сварные швы и ожоги там, где в защитный гребень звездолета ударили рентгеновские лучи. Чиви знала архитектуру «Невидимой Руки» не хуже любого обитателя лагеря L1; она жила там многие годы, на этом корабле изучала все школьные темы по звездолетам. Знала слепые зоны корабля… И что еще важнее, у нее был доступ уровня предводителя. Одна из многих вещей, которые доверил ей Томас Нау. До сих пор она ни разу не использовала этого настолько… провокационно, но…
Руки Чиви занялись делом даже раньше, чем она уговорила себя выполнить свой план. Она вышла на персональный шифрованный канал Томаса и быстро заговорила, описав, что она узнала и что заподозрила – и что собирается сделать. Потом записала сообщение с условием передать в случае смерти отправителя. Теперь Томас в любом случае узнает, и будет чем пригрозить Ритцеру, если он ее поймает.
Тысяча шестьсот метров от «Невидимой Руки». Чиви натянула шлем и выкачала воздух из катера. Интуиция и скорлупки согласились о маршруте следующего прыжка, о траектории, которая приведет ее к заборнику звездолета, оставаясь все время в слепой зоне. Толкнув люк катера, она подождала, пока инстинкт акробатки не скомандовал «пошел!» – и прыгнула в пустоту.
Чиви, касаясь пальцами стены, шла по пустому грузовому трюму «Руки». Используя где власть Томаса, где собственное знание архитектуры корабля, она добралась до жилых уровней, не зацепив никаких слышных сигналов тревоги. Каждые несколько метров Чиви прикладывала ухо к стене и слушала. Она приближалась к зоне, где жили находящиеся на Вахте, и могла уже слышать бодрствующих людей. Все было вполне обычно – ни внезапного движения, ни беспокойных голосов… Хм! А это похоже на плач!
Чиви пошла быстрее, ощутив что-то вроде головокружительной злости, как в той давней стычке с Брюгелем – только сейчас она больше соображала и соответственно больше боялась. Во время совместных Вахт после того случая в парке она часто ловила на себе взгляд Ритцера Брюгеля. И всегда ожидала, что стычка повторится снова. Не меньше, чем на почитание памяти матери, фанатические тренировки Чиви – все в боевых искусствах – были направлены на то, чтобы защититься от Брюгеля и его стальной палки. Сильно мне это пригодится, если у него будет проволочный пистолет. Но Ритцер такой идиот, что не будет ее убивать из пистолета; он захочет позлорадствовать. Сегодня, если до этого дойдет, она сможет пригрозить ему посланием, которое отправила для Томаса. Подавив страх, Чиви пошла на плачущий голос.
Остановилась перед люком. Вдруг занемели плечи и руки. Странные мысли запрыгали в мозгу.
Я не забуду. Я не забуду.
Дальше ее незаметность будет обеспечена только ключом прохода предводителя. Очень вероятно, что этого будет мало. Но мне же всего несколько секунд и надо! Чиви последний раз проверила рекордер и связь данных… и скользнула в люк, в жилой коридор.
Боже мой!
На миг Чиви просто застыла в изумлении. Коридор был такого размера, как ей помнилось. Через десять метров он загибался направо, уходя к капитанской каюте. Но Ритцер покрыл все стены обоями, и изображения на них были что-то вроде розовых водоворотов. В воздухе висела вонь животного мускуса. Просто другая вселенная по сравнению с «Невидимой Рукой», которую она помнила.
Чиви собрала всю свою храбрость и двинулась дальше. Теперь впереди слышалась музыка, по крайней мере бум-бум-бум ударных. Кто-то пел… резкие, лающие вскрики, синхронно с ритмом.
Будто живя собственной жизнью, плечи Чиви согнулись, желая оттолкнуться от стены и броситься обратно в люк. Нужны мне еще доказательства? Да. Просто заглянуть в систему данных, сняв местную защиту. Это будет куда больше, чем десятки истерических рассказов о музыкальных вкусах Ритцера.
Она двигалась дальше по коридору. Здесь были офицерские каюты, но в них жила полетная Вахта при перелете от Триленда. Она сама три года прожила во второй от конца – и ей действительно не хотелось знать, на что эта каюта сейчас похожа. Кабинет совещаний капитана был как раз за поворотом. Чиви ввела в замок ключ пропуска, и дверь отъехала в сторону. Внутри… это больше не был кабинет совещаний. Скорее какой-то гибрид гимнастического зала и спальни. И снова все стены покрыты видео обоями. Чиви перетянула свое тело через странный узкий стеллаж и опустилась вниз, чтобы ее не было видно от двери. Коснувшись скорлупок, она запросила связь с корабельной сетью с отменой местной защиты. Пауза, пока проверялись ее местонахождение и полномочия, и вот она уже смотрела на изображения, имена и данные. Да! Старина Ритцер устроил собственную маленькую анабиозную фирму на борту «Невидимой Руки». Луан Перес была в списках… и здесь она была в списках живых, на Вахте!
Этого достаточно; пора выбираться из этого сумасшедшего дома.
Но Чиви помедлила еще одно мгновение. Столько здесь было имен, знакомых имен и лиц очень давних времен. У каждой картинки – маленький значок, обозначающий смерть. Этих людей она видела последний раз, когда была ребенком… но они были не такие. Лица сонные, угрюмые, покрытые ужасными синяками или ожогами. Живые, мертвые, побитые, сопротивляющиеся… Это до Джимми Дьема. Она знала, что велись допросы – много килосекунд между битвой и возобновлением Вахт, но… Мертвящий ужас возник у нее под ложечкой и стал расходиться по телу. Она листала имена. Кира Пен Лизолет. Мама. Избитое лицо, глаза смотрят на нее в упор.
Что же Ритцер с тобой сделал? Почему Томас не знал?
Чиви не помнила, как переходила на указатели данных от картинки, но вдруг скорлупки стали показывать вложенное видео. Та же комната, но наполненная давно ушедшими видами и звуками. Будто с той стороны стеллажа послышались стоны и тяжелое дыхание. Чиви скользнула в сторону, и видеоизображение сместилось почти сразу же. Обогнув стеллаж, она столкнулась лицом к лицу… с Томасом Нау. Только намного моложе. Там, где она не видела, за стеллажом, он, казалось, тыкал с уровня бедер. На лице его было удовольствие экстаза, которое Чиви столько раз у него видела, когда они были наконец одни и он мог в нее войти. Только этот Томас давних времен держал узкий короткий нож с красными потеками. Он наклонился вперед, уходя из виду, к кому-то, чьи стоны сменились душераздирающим криком. Чиви бросилась вокруг стеллажа и увидела истинное прошлое, женщину, которую резал Томас Нау.
– Мама!
Прошлое не отозвалось на ее крик; Нау продолжал свое дело. Чиви согнулась пополам, извергая рвоту на стеллаж и вокруг. Она больше ничего не видела, но звуки слышались по-прежнему, будто все это происходило по ту сторону стеллажа. Живот у Чиви опустел, но она сорвала с себя скорлупки и с силой отбросила в сторону. Она задыхалась и кашляла, рефлексы ее подчинил себе всепоглощающий ужас.
Освещение изменилось, когда открылась дверь. Голоса. Голоса настоящего.
– Да, она здесь, Марли.
– Фу, что за грязь!
Голоса двоих вошедших в комнату мужчин, приближающихся к укрытию Чиви. Она бессознательно попятилась, поплыла под этим хранилищем кошмаров, и вцепилась в пол.
Сверху появилось лицо.
– Я ее на…
Чиви взорвалась вверх, лезвие ее ладони прошло чуть в стороне от чужой шеи и вонзилось в панель стены. По руке полыхнула боль.
Укол парализующих дротиков. Чиви повернулась, попыталась прыгнуть в сторону нападавшего, но ее ноги уже были мертвы. Двое вошедших осторожно подождали секунду. Потом стрелявший, Марли, ухмыльнулся и подхватил ее медленно поворачивающееся тело. Она не могла пошевелиться, еле могла дышать. Но какая-то чувствительность осталась. Чиви ощутила, как Марли подтаскивает ее к себе, проводит рукой по грудям.
– Она обездвижена, Танг, не волнуйся. – Он засмеялся. – А может, тебе есть смысл волноваться. Смотре, какую она дырку пробила в стене. Четыре сантиметра в сторону – и ты мог бы дышать затылком!
Чиви не могла повернуть головы и видела только то, что происходило прямо перед глазами. Томас, спокойный, как всегда. Спокойный, как всегда. Он посмотрел, как ее волокут мимо, кивнул Марли. Чиви хотела закричать, но не могла издать ни звука.
Томас меня убьет, как всех остальных… А если нет? Если нет, ничего нет во вселенной, что могло бы его спасти.
Томас повернулся. За ним стоял Ритцер Брюгель, растрепанный и полуголый.
– Ритцер, это непростительно. Весь смысл предоставления ей кодов доступа был в том, чтобы ее поимка была простой и предсказуемой. Ты знал, что она приближается, и все равно раскрылся.
Голос у Брюгеля был жалобный.
– Да Чума ее побери! Она никогда так быстро не соображала, как после этой последней мозгочистки. И после вашего предупреждения о ее прибытии прошло всего триста секунд. Такого раньше никогда не было.
Томас посмотрел на своего вице-предводителя в упор.
– Второе – это просто невезение, которое тебе надлежало учесть. Первое… – Он повернулся к Чиви, и его гнев сменился задумчивостью. – На этот раз ее подтолкнуло что-то неожиданное. Пусть Кэл посмотрит, с кем она разговаривала.
Он махнул рукой Марли и Тангу:
– В ящик ее и в Хаммерфест. Скажите Анне, чтобы сделала, как обычно.
– Какое время очистки памяти, сэр?
– Это я сам с Анне уточню. Надо посмотреть кое-какие записи.
Перед глазами Чиви мелькнул коридор, руки, уносящие ее.
Сколько раз это уже бывало?
Как она ни напрягалась, она не могла шевельнуть и мускулом. Но изнутри рвался крик.
На этот раз я буду помнить. Буду помнить!
22
Фам шел следом за Трагом Силипаном вверх по центральной башне Хаммерфеста, к Мансарде. В каком-то смысле это был момент, который Фам готовил мегасекундами небрежной болтовни – повод попасть внутрь системы Фокуса, увидеть не только результаты. Без сомнения, он мог и раньше сюда попасть – на самом деле Силипан уже не раз предлагал его здесь поводить. Они знали друг друга уже много Вахт, и Фам сделал немало дурацких заявлений насчет фокуса, проиграл Силипану и Циню не одну расписку, отспаривая свои мнения – визит под правдоподобным предлогом стал неизбежен. Но времени было много, а Фам все никак не получал того прикрытия, которое хотел иметь.
Не дури сам себя. Выдача локализаторов Томасу Нау подставила тебя так, как ничто другое.
– Наконец-то, старина Фам, сейчас ты заглянешь за кулисы. После этого, надеюсь, ты перестанешь выступать со своими дурацкими теориями.
Силипан ухмылялся. Он явно сам предвкушал этот момент.
Они плыли вверх, мимо все отходивших и отходивших в сторону узких туннелей. Это был настоящий термитник.
Фам поравнялся с Силипаном.
– А что тут знать? Вы, эмергенты, превращаете людей в автоматические устройства. Ну и что? Даже зипхед не может выполнить более одного-двух умножений в секунду. Машина делает это в триллионы раз быстрее. Так что с зипхедами вы просто имеете удовольствие покомандовать людьми – а зачем? Самая медленная и паршивая автоматика за всю историю Человечества.
– Да-да. Ты это уже много лет твердишь. И все равно ты неправ. – Силипан выставил ногу и зацепился за скобу. – Ты в групповом зале приглуши голос, ладно?
Они стояли перед настоящей дверью – не люком для проползания на нижних уровнях. Силипан махнул рукой, и дверь открылась. Они вплыли внутрь. Первым впечатлением Фама был запах тела и набитые вплотную люди.
– Что, воняют? Но они вполне здоровы. Я за этим слежу.
Он говорил с гордостью хорошего техника.
Штабель на штабеле микрогравитационных сидений, упакованных в трехмерную решетку, как никогда бы невозможно было при настоящей гравитации. Почти все сиденья были заняты. На них сидели мужчины и женщины всех возрастов, одетые в серое, почти у всех были устройства, похожие на лучшие наголовные дисплеи Кенг Хо. Фам ожидал совсем не того.
– Я думал, вы их держите порознь.
В клетушках, как описал Эзр Винж в одной из своих самых слезливых исповедей в заведении Бенни.
– И так бывает. Зависит от типа использования. – Он махнул двум служителям, одетым как больничные санитары. – Так куда дешевле. Эти двое ребят вполне справляются с усаживанием их на горшок и с обычными драками.
– Драками?
– Профессиональными спорами, – хохотнул Силипан. – Раздражаются. Единственная опасность – что они нарушат равновесие мозговой гнили.
Они проплыли по диагонали между плотно упакованными рядами. У некоторых скорлупки блестели прозрачно, и видно было, как движутся глаза зипхеда. Но на Фама и Трага никто не обратил внимания, их зрение было где-то далеко.
Отовсюду неслось негромкое бормотание, объединенный голос всех зипхедов в помещении. Говорило сразу много людей, и короткими очередями слов – без сомнения, низских, но все равно это была чушь. Общим эффектом был почти гипнотизирующий речитатив.
Зипхеды безостановочно что-то печатали на клавиатурах. Силипан с особой гордостью показал на их руки.
– Видишь? Повреждения суставов реже, чем у одного из пяти; мы не можем позволить себе терять людей. У нас их и без того мало, а Рейнольт не может полностью контролировать мозговую гниль. Зато уже больше года прошло с последней тривиальной летальной болезни – да и та была практически неизбежна. Тот зипхед как-то заполучил перфорацию толстой кишки после регулярной проверки. Он сидел изолированно. У него упала производительность, но мы не могли понять, в чем проблема, пока запах не стал невыносимым.
Значит, раб умер изнутри, слишком поглощенный работой, чтобы пожаловаться на боль, слишком лишенный внимания, чтобы кто-нибудь заметил. Трага Силипана интересовали только средние показатели.
Они добрались до верха и оглянулись на трехмерную упаковку бормочущей людской массы.
– В одном вы все же правы, господин артиллерист Тринли. Если этих людей заставить заниматься арифметикой или сортировкой строк, это было бы глупой шуткой. Самый мелкий процессор в колечке на пальце такие вещи делает в миллиард раз быстрее человека. Но ты слышал, как разговаривают зипхеды?
– Ну, да, но это же бессмысленно.
– Это внутренний жаргон; они его очень быстро вырабатывают, если мы ставим их работать командой. Но смысл в том, что они не выполняют машинных функций низкого уровня. Они используют компьютерные ресурсы. Понимаешь, для нас, эмергентов, зипхеды – это следующий слой над программным уровнем. Они могут применять человеческий интеллект с терпением и настойчивостью машины. И вот еще почему важны не-фокусированные специалисты – особенно техники вроде меня. Фокус бесполезен, если нет нормальных людей, которые направят его и найдут необходимое равновесие между железками, программами и Фокусом. Если эта комбинация правильно составлена, получается такое, что вашей Кенг Хо и не снилось.
Фам это понял уже давно, но возражения провоцировали более детальные объяснения от эмергентов вроде Трага Силипана.
– Так чем на самом деле занимается эта группа?
– Давай посмотрим. – Он жестом предложил Фаму надеть скорлупки. – Вот, видишь? Мы их разделили на три группы. Верхняя треть – механическая обработка, зипхеды, которых легко перенацелить. Отлично подходят для рутинных работ, например, прямых запросов. В середине – группа программирования. Тебе, как программисту-артиллеристу, это будет интересно. – Он вытащил на экраны блок-схемы. Это был прибабахнутый бред, огромные блоки без какой бы то ни было эволюционной когерентности. – Тут переписан твой собственный код наведения оружия.
– Чушь. Такого нагромождения мне в жизни не осилить.
– Тебе – нет. А вот программист-менеджер – кто-нибудь вроде Риты Ляо – может, если у нее есть команда программистов-зипхедов. Она поставила им задачу реорганизовать и оптимизировать код. Они сделали то, что обычный человек может сделать лишь в бесконечной сосредоточенности. В сочетании с хорошими средствами разработки зипы создали код вдвое короче твоего исходного и в пять раз быстрее работающий на том же железе. И еще сотни глюков вычистили.
Фам ответил не сразу. Сперва он пролистывал лабиринт блок-схем. Конечно, были глюки в его программе, как во всех больших системах. Но код для оружия – предмет тысячелетней работы, постоянных усилий по оптимизации и устранению ошибок… Он сбросил изображение на скорлупках и оглядел ряды сидящих рабов.
Такая страшная цена… за такой блестящий результат.
Силипан хихикнул:
– Меня тебе не обдурить, Тринли. Ты ошарашен.
– Ну, если это работает, то да. Так что там делает третья группа?
Но Силипан уже направлялся в сторону входа.
– А, эти! – Он пренебрежительно махнул направо. – Проект Рейнольт в действии. Мы обшариваем весь ваш системный код, ищем скрытые каналы – в этом роде.
Попытка взлома наудачу, которую учитывали только самые параноидальные администраторы систем. Но после того, что он сейчас видел… Фам не чувствовал себя в такой уж безопасности.
Сколько времени у меня есть, пока они заметят мои древние режимы?
Они вышли из общего зала и стали спускаться по центральной башне.
– Понимаешь, Фам, вы – ну, все люди Кенг Хо – выросли с шорами на глазах. Вы просто знаете, что некоторые вещи невозможны. Я видел ваши литературные штампы: «Мусор на входе дает мусор на выходе», или «Беда с автоматикой в том, что она делает именно то, что ты просишь», или «Автомат никогда не бывает по-настоящему творцом». Человечество принимает такие заявления как данность уже тысячи лет. Но мы, эмергенты, их опровергли! При поддержке зипхедов я могу получить правильную работу при двусмысленной входной информации. Я могу получить эффективные переводы естественных языков. У меня в составе автоматики есть механизмы принятия решений человеческого качества!
Они спускались со скорость нескольких метров в секунду; вверх в это время мало кто направлялся.
– Ну ладно, а как насчет творчества?
По этому поводу Траг больше всего любил проповедовать.
– И даже это, Фам. Ну, не все виды творчества. Я ж сказал, есть необходимость в менеджерах, вроде Риты или меня, и над нами – предводители. Но знаешь, что я тебе скажу о творческих людях, людях искусства, которые потом попали в учебники истории? Сплошь и рядом это бедолаги, у которых своей-то жизни и не было. Такой человек зацикливался полностью на том, чтобы что-то узнать о чем-то одном. Человек в своем уме не пойдет на то, чтобы ради такого потерять семью и друзей, хотя в результате такой бедолага мог в результате узнать или создать что-то совершенно гениальное. Понимаешь, к чему я клоню? Чуточку фокуса всегда было в человеческой расе. Мы, эмергенты, такие жертвы попросту ввели в систему, чтобы они шли на благо всего общества, организованно.
Силипан протянул руку и коснулся стен, тормозя спуск. На секунду он оказался сзади, пока Фам тоже не притормозил.
– Сколько у тебя времени до встречи с Анне Рейнольт? – спросил Силипан.
– Чуть больше килосекунды.
– Ладно, тогда я буду краток. Не годится заставлять ждать начальницу.
Он рассмеялся. Кажется, Силипан относился к Анне Рейнольт особенно свысока. Если она некомпетентна, для Фама многое будет куда проще…
Они миновали герметичную дверь в отсек, который вполне мог быть лазаретом. Несколько анабиозных гробов, по виду временных, для медицинских целей. За стойками оборудования еще одна дверь, со специальной печатью предводителя. Траг нервно глянул на нее и больше в ту сторону не смотрел.
– Ну, вот здесь все и происходит, Фам. Истинное волшебство Фокуса.
Он повлек Фама через комнату, подальше от наполовину скрытой двери. Возле обмякшего зипхеда возился техник, направляя голову «пациента» в один из больших тороидов, занимавших большую часть помещения. Это могли быть диагностические имиджеры, хотя выглядели они куда более неуклюжими, чем обычная аппаратура эмергентов.
– Основные принципы ты знаешь, так, Фам?
– А как же. – Они были осторожно изложены в первую же Вахту после убийства Джимми. – У вас есть специальный вирус, мозговая гниль, и вы всех нас им заразили.
– Верно, верно. Но это была военная операция. В большинстве случаев гниль не преодолевает гематоэнцефального барьера. Но если она проходит… Слышал о глиальных клетках? Их в мозгу больше, чем нейронов, на самом-то деле. В общем, гниль использует глию как инкубатор, и заражает почти все клетки. Где-то через четыре дня…
– Готовый зипхед?
– Нет, сырье для получения зипхеда. Из вас, Кенг Хо, многие так и остались на этой стадии – не-фокусированные, в полном здравии, но инфекция засела постоянно. У таких людей каждый нейрон в мозгу соседствует с инфицированными клетками. И каждая зараженная клетка имеет свое меню нейроактивных веществ, которые умеет выделять. Вот этот друг… – он повернулся к технику, который все еще возился с бессознательным зипхедом. – Бил, этот для чего предназначен?
Бил Фуонг пожал плечами.
– Драться начал. Алу пришлось его парализовать. Шанса на разбегание гнили нет, но Рейнольт хочет переучить ему пятый базальный уровень для…
Они заговорили на профессиональном жаргоне. Фам с тщательно симулируемым отсутствием интереса посмотрел на зипхеда. Эгил Манрхи. Это был балагур-артиллерист до Полета. Теперь же… наверняка он стал лучшим аналитиком, чем был раньше.
Траг кивнул Фуонгу:
– Ну, не знаю. По-моему, баловаться с базальным-пять не стоит, добра не будет. Но ведь она у нас начальник? – Он ухмыльнулся. – Слушай, давай я его сделаю? Хочу Фаму показать.
– Если за него распишешься.
Фуонг отошел с дороги с рассеянно-скучающим видом. Силипан скользнул к окрашенному в серое тороиду. Фам заметил, что у этой установки свои кабели силового питания, каждый в сантиметр толщиной.
– Что-то вроде имиджера, Траг? Вид у него, как у бесполезного старья.
– Ха, не совсем. Помоги-ка мне сунуть голову этого типа в люльку. Так, чтобы стенок не касался… – Завопил сигнал тревоги. – И Бога ради, отдай Билу кольцо, что у тебя на руке! Если окажешься не там, где надо, магниты этой малышки тебе палец оторвут.
Даже в пониженной гравитации умостить коматозного Эгила Манрхи было непросто. Точность нужна была высокая, и даже гравитация скального основания склоняла голову Эгила к нижней стороне отверстия.
Траг отодвинулся от своего произведения и улыбнулся.
– Все выставлено. Теперь, мальчик мой Фам, ты увидишь, что это все значит.
Он произнес несколько команд, и между ними появилось какое-то медицинское изображение, наверное, вид изнутри головы Эгила. Основные анатомические особенности Фам узнал, но это было за пределами того, что он изучал.
– Ты прав насчет имиджера, Фам. Это стандартный МДИ, старый, как само время. Но вполне годится. Смотри, вот здесь генерируется гармоника базальная-пять.
Указатель сместился к сложной кривой у основания мозга.
– И вот теперь самое интересное, что делает мозговую гниль больше чем курьезным случаем для невропатолога.
В трехмерном образе появилась галактика светящихся точек. Они светились всеми цветами, хотя в основном розовым. Были кластеры и пряди этих точек, и многие из них вспыхивали одновременно с другими.
– Ты видишь инфицированные клетки глии, во всяком случае, нужные нам группы.
– А цвета?
– Показывают выделение нейротоксинов по типам. То, что я теперь делаю… – Еще несколько команд, и Фам увидел инструкцию пользователя тороида, – …это изменение выхода и частоты выдачи вдоль этого пути.
Маленькая стрелочка маркера прошла по одной из световых дуг. Траг усмехнулся.
– Вот чем это железо отличается от имиджера. Понимаешь, вирус мозговой гнили содержит определенные пара– и диа– магнитные белки, а они уже по-разному отвечают на магнитные поля, запускающие продукцию определенных нейроактивных веществ. Так что в то время как вы, Кенг Хо и остальное человечество, используете МДИ лишь как диагностический инструмент, мы, эмергенты, используем его активно – чтобы делать изменения.
Он постучал по клавиатуре, Фам услышал потрескивание сверхпроводящих кабелей, расходящихся друг с другом. Эгил пару раз дернулся. Траг протянул руки его зафиксировать.
– Черт, при такой тряске не будет миллиметрового разрешения!
– Я не вижу изменений у него на мозговой карте.
– И не увидишь, пока я не отключу активный режим. Невозможно одновременно и отображать, и модифицировать. – Он замолчал, изучая инструкцию шаг за шагом. – Почти готово… вот! Так, теперь посмотрим изменения.
Появилась новая картинка. Теперь светящаяся полоска была почти синей и лихорадочно мигала.
– Несколько секунд, пока стабилизируется. – Траг говорил, одновременно изучая модель. – Смотри, Фам! Вот это то, что я действительно хорошо умею. Не знаю, с кем в своей культуре ты можешь меня сравнить. Я вроде программиста, но не пишу кода. Я вроде невролога, но я получаю результаты. Скорее всего, я вроде техника по компьютерам. Поддерживаю железо в рабочем состоянии для тех, кто им пользуется.
Траг вдруг нахмурился.
– Что? Ах ты… – Он поглядел туда, где работал второй эмергент. – Бил, у этого парня отношение лептин-добавки все еще низкое!
– Ты поле отключил?
– Конечно. Базальная-пять должна быть уже переучена.
Бил не подошел, но, очевидно, смотрел на модель мозга пациента.
Линия синего мигания все еще была нагромождением случайных изменений. Траг продолжал:
– Тут просто что-то не закреплено, но не знаю, что. Ты можешь этим заняться?
Он ткнул в сторону Фама, показывая напарнику, что у него есть дела поважнее.
Бил с сомнением спросил:
– А ты за него расписался?
– Ну да, да. Просто доведи его, ладно?
– Ну, ладно.
– Спасибо.
Силипан жестом поманил Фама прочь от МДИ, изображение мозга исчезло.
– Эта уж мне Рейнольт! Самая хитрая работа, все не по книжке. А потом, когда сделаешь все как надо, можешь получить только кучу неприятностей.
Фам вышел за ним из двери и направился по боковому туннелю, прорезанному в кристаллической структуре Алмаза-1. Стены здесь были из резной мозаики – тот же прецизионный стиль, который так заинтересовал Фама на «приветственном банкете». Не все зипхеды были техническими специалистами: они миновали десяток рабов-художников, сгрудившихся у выхода из туннеля с увеличительными стеклами и похожими на иглы инструментами. Фам здесь проходил уже несколькими Вахтами раньше. Тогда фриз был только намечен – гористый ландшафт и войска, движущиеся к туманной цели. Даже тогда можно было догадаться о его смысле, хотя бы по названию: «Повержение Френкийского Орка». Теперь фигуры были почти закончены, и плечистые доблестные воины сверкали всеми цветами радуги. Целью их было какое-то чудовище. Не особо новое – типичный Гхлютонский ужас, разрывающий людей и пожирающий куски. Эмергенты страшно раздували свое завоевание Френка. Почему-то Фам сомневался, что мутанты, с которыми они сражались, были такими зрелищными. Он замедлил ход, и Силипан решил, что он залюбовался.
– Резчики проходят только пятьдесят сантиметров в мегасекунду. Но эти фризы вносят сюда теплоту нашего прошлого.
Теплоту?
– Рейнольт хочет, чтобы было красиво?
Случайный вопрос.
– Ха! Рейнольт на это глубоко плевать. Приказал предводитель Брюгель, по моей рекомендации.
– Но я думал, что предводители в своих владениях суверенны.
Фам не часто видел Рейнольт на прежних Вахтах, но помнил, как она осадила Брюгеля на совещании у Нау.
Траг прошел еще несколько метров, ничего не сказав. Лицо его дернулось в глупой улыбке – как бывало во время болтовни у Бенни. Только на этот раз улыбка взорвалась смехом.
– Предводитель? Анне Рейнольт? Фам, смотреть, как ты ни хрена не понял, но делаешь вид – это уже был кайф, но тут ты уже совсем даешь! – Он поплыл дальше, все еще посмеиваясь. Потом увидел на лице Фама недоуменное возмущение. – Слушай, ты меня извини. Вы, коробейники, во многом народ неглупый, но как доходит дело до основ культуры, так вы просто дети… Я взял для тебя разрешение посмотреть клинику Фокуса; думаю, не будет вреда, если кое-что еще тебе и скажу. Нет, Анне Рейнольт не предводитель, хотя, наверное, была, и с большой властью когда-то. Рейнольт – просто зипхед.
Фам разрешил гневу на своем лице смениться полным недоумением – это была его действительная реакция.
– Но… она же тут командует не хилой частью всего спектакля. Она же тебе отдает приказы!
Силипан пожал плечами. Улыбка его несколько скисла.
– Ага, она отдает мне приказы. Такое редко, но бывает. Я бы лучше работал на предводителя Брюгеля и Кэла Омо, если бы они играли… не так грубо.
Фам решил подыграть.
– Кажется, понимаю, – соврал он. – Когда специалиста фокусируют, он фиксируется на своей специальности. Значит, художник становится у вас резчиком мозаики, физик превращается в Ханте Вена, а менеджер – ну, не знаю. Становится менеджером адской силы.
Траг покачал головой.
– Не так все просто. Понимаешь, технические специалисты фокусируются хорошо. Выход получается семьдесят процентов даже с вашим народом из Кенг Хо. Но умение работать с людьми – принятие решений, политика, работа с кадрами – эти навыки вообще не переживают фокусирования. Ты же уже видел достаточно зипхедов: то, что у них общего – глубокий аффект. Они не больше могут себе представить, что делается в голове у нормального человека, чем камень на это способен. Нам повезло получить столько хороших переводчиков; впрочем, никто раньше не пытался делать это в таких масштабах.
Нет, Анне Рейнольт – это вещь очень, очень редкая. Ходят слухи, что она была Верховным предводителем в клике Ксеваль. Почти всех их убили или промыли мозги, но рассказывают, что Рейнольт серьезно разозлила клику Нау. Они ее для смеха фокусировали, может, думали использовать как телесную игрушку. Но вышло по-другому. Я считаю, что она почти мономаньяк. Это был один шанс на миллион, но ее способности менеджера уцелели – и даже кое-какие навыки работы с людьми остались.
Впереди Фам увидел конец туннеля. Из лишенного украшений люка пробивался свет. Траг остановился и повернулся к Фаму лицом.
– Она – псих, но она еще и самая ценная вещь во владении предводителя Нау. На самом деле она удваивает цену его состояния… – Силипан скривился. – Но от этого не легче получать от нее приказы, скажу я тебе. Лично я думаю, предводитель ее переоценивает. Она – чудо-псих, ну и что? Как если собака пишет стихи – никто не заметит, что это чушь собачья.
– Кажется, ты не стремишься скрыть от нее свое мнение.
Теперь Траг снова улыбнулся.
– Конечно, нет! Единственный плюс моего положения. Ее почти невозможно провести в том, что касается моей работы – но вне этого она как всякий другой зипхед. Я тут поразвлекся с… – Он осекся. – Ладно, ерунда. Скажи ей то, что предводитель Нау просил тебя сказать, и все будет о’кей.
Он подмигнул и отправился назад по коридору, прочь от кабинета Рейнольт.
– Не спускай с нее глаз. Сам поймешь, что я имею в виду.
