82. Гнусность
Лужайка в саду Флинн тянулась до края света. Луна сияла прожектором, чересчур ярко. Угольно-черное море, плоское, как бумага. Он не мог отыскать Флинн. Катился, подпрыгивая, на нелепых колесиках. Он знал, что Лоубир мониторит его сон, но не понимал, откуда ему это известно. Лунные кратеры превратились в корону…
Ее эмблема.
– Да?
Открывая глаза, Недертон думал увидеть потолок гобивагена, а увидел дождь, бьющее сквозь облака солнце, мокрые серые дома, черные оконные рамы, ветки платанов. Он полулежал в кресле, которое поддерживало его шею и голову, но сейчас отодвинулось.
– Извините, что разбудила, – сказала Лоубир. – Вернее, что не разбудила. Ваш сон прервал препарат отложенного действия, введенный вам «медичи».
Он был в ее машине, за столиком. Напротив сидела перифераль Флинн – не сама Флинн, а искусственный интеллект, который сейчас рефлекторно улыбнулся Недертону. Корпус машины, прежде без единого окна, стал теперь совершенно прозрачным, дождевые капли катились словно по какому-то невидимому силовому пузырю.
– Нас видят снаружи? – спросил он.
– Нет, разумеется. Вы спали. Мне подумалось, что перифераль заскучает от долгой поездки. Трудно не очеловечивать нечто, столь похожее на человека.
Недертон потер шею в том месте, где ее подпирал некий временный вырост кресла, удерживая в положении, которое автомобиль счел комфортабельным для своего пассажира.
– Кто меня сюда перенес?
– Оссиан и Тлен, после того как вы долго спали в «мерседесе». Тлен управляла экзоскелетом через гомункула, чтобы мистеру Мерфи не пришлось надрываться в одиночку.
Недертон глянул сквозь дождь, пытаясь узнать улицу:
– Куда я еду?
– К Сохо-Сквер. Там к вам присоединится Флинн. Ее надо ознакомить с ролью эксперта по неопримитивизму, которую она будет играть на приеме. С теорией Курреж о творческой эволюции Даэдры.
– Я ее еще не придумал. Не совсем придумал.
– Так придумайте и перескажите Флинн. Она должна убедительно поддерживать разговор на эту тему. Кофе.
В столешнице открылся круглый лючок, и из него, как на сценическом подъемнике, выехала дымящаяся чашка. Периферийное устройство наблюдало за происходящим, и Недертон переборол порыв предложить ему кофе. Ей.
– Не перестаю удивляться, как действует на меня лечение Тлен, – сказал он.
– Это, возможно, само по себе нехороший знак, – ответила Лоубир, – а в остальном приятно слышать.
– Где вы?
– С Кловис, виртуально. Она освежает мою память. И свою, конечно. На самом деле то было очень дурное время, дни Флинн. Мы склонны идеализировать их, поскольку знаем, что дальше стало намного хуже. Я сама не вполне понимала всю гнусность происходящего, даже при моих тогдашних возможностях.
Машина повернула за угол. Недертон по-прежнему не понимал, куда едет. Поднося чашку к губам, он восхитился тем, что рука ни чуточки не дрожит. Перифераль смотрела на него. Недертон подмигнул. Она улыбнулась. Он с чувством смутной вины улыбнулся в ответ и отпил кофе.
