48. Павел

Прихожая в доме Льва была заставлена предметами детского обихода. Миниатюрные резиновые сапожки, целая вешалка ярких дождевиков, беговел, напомнивший Недертону о мусорщиках, разнообразный инвентарь для битья по мячу и сами мячи, много. Несколько потерянных кубиков лего нервно елозили в нижних слоях, словно яркие прямоугольные жуки.

Недертон и Оссиан сидели на деревянной скамье, лицом к этой выставке. Ближайший к Недертону конец скамьи был чем-то вымазан, судя по виду – чуть подсохшим вареньем. Спарринг-партнер Антона должен был приехать с минуты на минуту, и Оссиан отверг предложение ждать снаружи.

– У нянь от нее родимчик случался, – заметил Оссиан непонятно о ком или о чем.

– От кого?

– Да от коляски. – Оссиан указал рукой на вешалку с дождевиками. – Завуалирована.

Теперь Недертон различил очертания сложенной прогулочной коляски, мимикрирующей под то, что сейчас за ней, то есть под бежевую стену и клетчатую подкладку пальто.

– Дедушка выписал ее из Москвы сразу после рождения девочки, – продолжил Оссиан. – Везли дипломатической почтой. Иначе бы не пропустили.

– Почему?

– В нее встроена орудийная система. Два ствола. Впрочем, не огнестрельных. Стрельба ведется очень короткоживущими ассемблерами. Вернее, дизассемблерами. Они отыскивают мягкие ткани и разбирают их на молекулы. Видел ролик, где такое показывали на половине говяжьей туши.

– И что происходит?

– Остаются кости. Коляска автономная, самонаводящаяся. Имеет собственную систему оповещения об уровне угрозы.

– А кто может представлять угрозу?

– Русские киднепперы.

– Она это делает, когда в ней ребенок?

– Ребенку она показывает панд, чтобы не было психологической травмы. И едет домой в режиме боевого отступления, бросив нянь к чертям собачьим.

Недертон пристально вгляделся в едва различимую, безобидную по виду коляску.

– Супружница Зубова отказалась возить в ней ребенка. Так и не поладила с дедом. Взяла сторону нянь.

– Давно ты тут работаешь? – спросил Недертон.

Оссиан глянул на него, сощурился:

– Скоро будет пять лет.

– А чем раньше занимался?

– Тем же самым. Примерно.

– Ты этому учился?

– Да, – ответил Оссиан.

– Как?

– На ошибках молодости. Как ты научился юлить и врать всем напропалую?

Недертон глянул на него:

– Как ты. Примерно.

На одно из окошек у двери легла тень. Мелодично звякнул звонок.

– Наверное, устройство приехало. – Оссиан встал, одернул темный пиджак и, расправив плечи, открыл дверь.

– Добрый вечер. – Высокий, широкоплечий, в темно-сером костюме. – Рад видеть вас, Оссиан. Вы меня, возможно, не помните. Павел.

– Пошевеливайся! – рявкнул Оссиан, отступая от двери.

Устройство вошло, Оссиан закрыл за ним дверь.

– Павел, – сказало оно Недертону. Выступающий подбородок, ширококостное лицо, глаза голубые и чуть насмешливые.

– Уилф Недертон.

Он протянул руку. Ладонь у периферали была теплая, пожатие – крепкое и бережное.

– В гараж, – сказал Оссиан.

– Конечно, – ответил Павел и зашагал впереди них к лифту, как у себя дома.