Война преподносит немало сюрпризов. Меняются тактические приемы, оперативные планы, стратегические решения. Неизменным остается одно — жажда обладания правдивыми и своевременными разведывательными данными. Но чудес не бывает. Если в мирное, предвоенное время не развернуть агентурные сети, сделать это в условиях начавшихся боевых действий силами фронтов крайне сложно. И тогда появляются на свет такие письма. «Дайте ради бога все, что вам не жалко о вооруженных силах Германии. У нас нет ни черта! Мы как без рук. Посылали в Варшаву — ничего не нашли».

Этот крик отчаяния принадлежит генерал-квартирмейстеру Юго-Западного фронта генералу Михаилу Пустовойтенко. Он обращается в штаб Северо-Западного фронта. Но и там дела обстояли не лучше. К горькому сожалению, следует признать: штабы фронтов вступили в войну, не имея собственных сил и средств разведки, отсутствовали и агентурные сети. Подчиненные армейские и дивизионные штабы находились в таком же состоянии и разведданных практически не передавали. Кое-что приходило из Главного управления Генштаба, но оно не удовлетворяло фронты. Сведения чаще всего носили обобщенный характер и не соответствовали решению поставленных задач.

Штаб Юго-Западного фронта возглавлял генерал Михаил Алексеев. Он был человеком весьма посвященным в делах разведки. В 1894–1900 годах служил в Военно-ученом комитете Главного штаба, позже в генерал-квартирмейстерской части. В годы Русско-японской войны был генерал-квартирмейстером 3-й Маньчжурской армии. По ее окончании получил назначение в Главное управление Генштаба на высокий пост обер-квартирмейстера.

Так что Михаилу Васильевичу не надо было объяснять важность разведданных и их роль в боевых операциях войск. Однако самое прискорбное, что от его понимания мало что зависело. Штаб фронта в первые недели войны попал в поистине катастрофическое положение.

Дело в том, что Юго-Западный фронт формировался воинскими объединениями из состава Киевского и Варшавского округов. Однако штабы этих округов не передали фронту материалы для планирования будущих разведопераций. Разведывательное отделение Киевского военного округа полностью включили в штат 3-й армии со всей имеющейся агентурой.

Варшавский округ передал свою агентуру 1-й армии Северо-Западного фронта.

Таким образом, война началась, и все органы разведки предстояло создавать, по сути, с нуля. Положение усугублялось тем, что начальник разведотделения штаба фронта полковник Сергей Марков считал, что в войсках он принесет больше пользы, и просил о переводе на должность начштаба дивизии. В октябре 1914 года он убыл к новому месту службы, а на смену ему пришел полковник Александр Носков.

Надо отдать должное, генерал Михаил Алексеев быстро понял, что надеяться на разведданные из Генштаба нельзя и следует как можно скорее перестроить работу фронтовых разведчиков. Он высказал своевременную идею силами штабов фронта и армий в срочном порядке развернуть агентурную разведку.

Михаил Васильевич сам разработал документ, положенный в основу организации агентурной разведки и названный «общими основаниями». В нем ставились конкретные задачи: организовать разведку по Австро-Венгрии через Румынию, подобрать агентов-«интеллигентов», приобретать австрийские и германские газеты и передавать их в штаб фронта, собирать сведения о противнике в Румынии. Также указывалось на необходимость установления контакта с Главной квартирой Сербии и получения оттуда разведданных. Были указания и по работе с генерал-квартирмейстерами штабов армий, которые входили в состав фронта.

Следует отметить, что Алексеев весьма активно использовал армейские агентурные организации в интересах фронта.

Что ж, направление работы было верное, однако и начштаба Алексеев и генерал-квартирмейстер Пустовойтенко прекрасно понимали: возникла острая необходимость развернуть агентурную деятельность непосредственно силами штаба фронта.

Укрепили разведотделение, направив сюда штабс-капитана Юрьева. Установили связь с агентурной организацией «Лейпцигская», которую возглавлял подполковник Бакулин. Правда, должной отдачи эта работа не дала. Связь с некоторыми агентами прекратилась, а разведматериалы зачастую приходили в штаб с опозданием и серьезно устаревали.

Начальник разведотделения Носков составил план по организации агентурной деятельности штаба фронта, внедрению резидентов в тылу войск в Австро-Венгрии и за германским фронтом в Польше, но претворить его в жизнь не успел. Его назначили в Ставку, а вместо него прибыл подполковник В. Брендль.

Новый начальник разведотделения отправил в штабы подчиненных армий телеграммы, в которых просил командировать лучших офицеров для агентурной работы за границей.

Так в разведку пришел ротмистр граф Павел Игнатьев, младший брат русского военного агента в Париже Алексея Игнатьева. Прежде он разведкой не занимался, но оказался человеком весьма талантливым, умело работал на этом поприще, приобрел известность и прозвище «начальника шпионов».

В марте 1915 года Павла Алексеевича перевели в разведотделение штаба фронта. До этого он исполнял обязанности начальника штаба 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.

Ротмистр Игнатьев сосредоточил свои усилия на развертывании агентурной сети Юго-Западного фронта.

В «Справке об агентуре Юго-Западного фронта», датированной ноябрем 1915 года, говорилось: «Наша агентура ведется до настоящего времени через Румынию, где имеется ряд наших организаций, имеющих во главе подготовленных нами до этого специальных офицеров, кроме того, есть ряд таких же бюро с такими же офицерами во главе на нашей территории…»

Что же это были за организации и бюро? Из пяти резидентур три размещались в России — в Одессе, в Кишиневе и в Ровно, две — за рубежом — в Бухаресте. Одесский центр возглавлял ротмистр Максимович, кишиневский — капитан Глебов, и ровенский — Александров. В столице Румынии работали штабс-капитан Юрьев и некто Кюрц. Интересно, что резиденты и агенты этих разведорганизаций широко использовали весь спектр «крышевого» прикрытия. Так руководитель организации Глебов выдавал себя за корреспондента газеты «Киевлянин», помощником у него был заместитель главного редактора газеты «Молдова». Под прикрытием журналистской должности работал и Кюрц.

Остальные агенты избрали своей «крышей» должности приказчиков, торговых представителей, ресторанных служащих.

Разведцентр Кюрца в Будапеште руководил деятельностью нескольких информаторов — католического священника Лукача, старшего инструктора венской полиции Андраши, болгарского посланника в Румынии. Но самым ценным источником Кюрца был полковник Генерального штаба Австро-Венгрии Штенберг. Он часто выезжал в Румынию с целью закупки лошадей для кавалерийских частей.

Были, признаться, и другие, нередко самые экзотические прикрытия. Например, прапорщик Борис Мезенцев работал под видом певца.

«Одна любопытная идея… — пишет в своих воспоминаниях «Моя миссия в Париже» Павел Игнатьев, — вызвала всеобщую поддержку. Она позволяла нам проникнуть в высшее румынское общество, включая окружение самой королевы Марии и, благодаря этому; организовать контрразведывательную службу для противодействия интригам наших врагов. Эта, по существу, весьма простая идея заключалась в том, чтобы создать в Бухаресте Русский артистический центр, который позволил бы румынам оценить наше искусство и в частности, красоту русской народной музыки».

Дело было за артистами. И таких артистов нашел Павел Алексеевич. Возглавил эту группу казачий унтер, кавалер Георгиевского креста, красавец, к тому же с прекрасным баритоном Борис Мезенцев.

Артисты выехали с гастролями.

«С первого же вечера, прекрасный голос Бориса совершил чудо, — повествует тот же Игнатьев. — В живописном кавказском наряде, окруженный артистами, одетыми в форму горцев, он производил волшебное впечатление, заставляющее всех вскакивать с мест, вызывал неописуемый восторг…

Многочисленные комментарии в прессе призывали королеву Марию пригласить певцов и музыкантов во дворец. Это был столь желанный для нас результат».

Так Мезенцев стал любимцем румынской публики, обрел широкий круг знакомых. Нашлись среди них и те, кто согласился помогать певцу-разведчику.

Использовались и другие формы «крышевого» прикрытия, такие как командирование на лечение в Швейцарию русского раненого офицера полковника Казнакова.

В середине ноября 1915 года новое назначение получил и сам ротмистр Павел Игнатьев. Он должен был организовать разведку Австро-Венгерской армии с территории Франции. Но поскольку имя сотрудника разведотделения фронта Игнатьева значилось в списках австро-венгерской контрразведки, он получил псевдоним Павла Истомина и выехал в Париж под «крышей» корреспондентской должности одной из петроградских газет.

Несмотря на поддержку брата — военного агента Алексея Алексеевича, Павел испытал немалые трудности в постановке разведывательной работы.

Игнатьев предполагал, что сможет использовать агентов, которых ему рекомендовал штаб фронта. Однако они оказались «никуда не годными». А румынские связи использовать в работе было запрещено.

Павел Алексеевич пытался привлечь к сотрудничеству русских эмигрантов, но как показало время, «все что было порядочного среди них сейчас поступило в французскую армию, а с оставшимися говорить о службе в русской разведке было нельзя».

По всему выходило, что создавать разведывательную сеть Игнатьеву вновь пришлось с нуля. Тем не менее он подошел к организации этого дела с размахом. Решил развернуть зарубежную сеть, состоящую из ряда центров и организаций; положив в основу жесткие законы конспирации. Считал необходимым построить деятельность центров так, чтобы они работали независимо друг от друга, и даже резиденты, возглавлявшие их, не были знакомы. Это предотвращало опасность одновременного провала, с другой стороны, давало возможность проверки подлинности разведсве-дений, предоставляемых центрами. В то же время, широкая разветвленная сеть могла обеспечить непрерывность и регулярность поступления информации.

Однако, как говорят в народе, легко сказать, да нелегко сделать. Нужны, прежде всего, люди, которые смогут выполнить эту трудную и опасную работу.

Штаб Юго-Западного округа, чем мог, помог Павлу Игнатьеву: назначил в его распоряжение штабс-ротмистра Георгия Трубникова и младшего урядника Виктора Франка. Они оказались весьма кстати. Каждый из них получил свой круг обязанностей.

Павлу Алексеевичу удалось познакомиться и привлечь к сотрудничеству Аркадия Гартинга, бывшего заведующего зарубежной агентурой Департамента полиции. Тот, в свою очередь, использовал собственные связи и подключил к работе бывшего агента русской полиции, француза, некогда чиновника префектуры полиции Марселя Битар-Монена.

«Благодаря неустанному труду, — пишет в мемуарах Павел Игнатьев, — часто связанному с большим риском, и громадному техническому опыту Г. (Гартинга), ровно обширным знакомством и огромной энергии В.-М. (Битара-Монена) удалось создать разветвленную и жизнеспособную агентурную сеть, получившую название организации № 1».

«Первая» организация имела около десяти агентов по всей Швейцарии. В разных городах были подготовлены почтовые ящики, куда доставлялись донесения агентуры из Германии. Далее их передавали в приемный центр, расположенный в пограничной зоне Франции. Таким образом, к весне 1915 года Павлу Алексеевичу удалось наладить быструю и регулярную доставку разведсведений.

По поручению Игнатьева Гартингу удалось выйти на руководителей чешских революционных организаций. Они согласились на сотрудничество, но дело затруднялось тем, что эти организации подверглись сильнейшим репрессиям и, в конечном итоге, разгрому.

Планировалось выйти на польские организации в Галиции и в самой Польше, однако и тут разведчиков подстерегала неудача.

Удалось завербовать одного из сотрудников швейцарского Генштаба, и он оказывал услуги русской разведке, правда, у него практически не было сведений о группировке вооруженных сил противника на Восточном фронте.

Разведывательную организацию № 2 под руководством поручика князя Бориса Мещерского помог организовать Павлу Игнатьеву его брат, военный агент в Париже Алексей. Он рекомендовал Мещерского, которого знал давно. Поначалу создать агентурную сеть в Австро-Венгрии Мещерскому не удалось, однако потом он предложил действовать с территории Румынии и развернул два центра. Один из них в Германии работал активно, регулярно поставляя развединформацию.

Бывший служащий Департамента полиции, статский советник капитан В. Лебедев возглавлял разведорганизацию № 3. Ему удалось завербовать крупного чиновника французской уголовной полиции. Поначалу с ним работалось не просто, он старался вытянуть как можно больше денег с представителей русской разведки. Однако со временем, как пишет сам Павел Игнатьев, «удалось постепенно прибрать к рукам господина В., привлечь на свою сторону его сотрудников». Кроме того, Лебедев сумел в Испании организовать центр для вербовки агентов.

Однако не все разведорганизации работали столь успешно. Руководитель «четверки», художник из Варшавы В. Швамберг, не сумел наладить агентурную работу, так и не внедрив своих агентов в Люблине и в Варшаве. Пришлось Игнатьеву признать неспособность к разведработе резидента Швамберга и понизить его до должности простого переводчика.

Организация № 5 была сформирована Павлом Алексеевичем из агентов разведгруппы «Римская», которую создал полковник Оскар Энкель в Италии. В январе 1916 года Игнатьев побывал в Италии и встретился с опытным русским разведчиком Энкелем. Тот дал несколько дельных советов ротмистру и посетовал на то, что «Римскую» придется закрыть, так как Главное управление Генштаба было недовольно ее работой.

Оскар Карлович предложил познакомиться Павлу Алексеевичу с руководителем организации — владельцем бюро путешествий и сказал, что готов передать 22 агента Игнатьеву. Разумеется, если тот пожелает.

Граф пожелал. Организация работала более года.

«Создание этой организации, — писал Павел Игнатьев, — относится к тому времени, когда Италия была еще нейтральной и заложена она была полковником Энкелем…

В мое ведение она перешла с начала 1916 года и обслуживала исключительно Австро-Венгрию до весны того же года. Затем она была усилена тремя центрами в Южной Германии…

Организация эта, несмотря на всю ценность даваемых ею сведений, их правдоподобность, не раз подтверждаемую событиями, лично у меня всегда вызывала некоторые сомнения, исключительно потому, что зная условия работы и технику дела, у меня вызывали сомнение не сами сведения, а замечательная регулярность в га получении, отсутствие арестов, провалов в Швейцарии, словом, доведенная до точности, почти механической, работа всей организации. В моей, по крайней мере, практике это был случай совершенно исключительный.

Несмотря на эти сомнения, несмотря на огромные средства, которые поглощает организация № 5, я считаю, что даваемые ею сведения при соответствующей обработке и проверке га другими организациями, заслуживают полного доверия».

Руководителем разведорганизации № 6 был опытный офицер, несколько лет с 1902 по 1905 год, возглавлявший заграничную агентуру Департамента полиции Леонид Ратаев, выступавший под фамилией Рихтер.

Ратаев имел трех резидентов в Швейцарии и занимался укреплением связей с польскими, младотурецкими и болгарскими революционными организациями.

На русскую разведку работала также организация № 7, возглавляемая сербским офицером.

Удалось Павлу Игнатьеву выйти и на Ватикан. Он нашел русского офицера в отставке Костэляра, который принял католичество и был хорошо знаком с кардиналом Рамполло.

Костэляр выехал в Испанию с задачей внедриться в придворные круги страны. Что, собственно, и было сделано. Организация получила № 8 и название «Католической».

Павел Алексеевич также начал формирование разведорганиза-ции № 9. Но завершить это дело не успел, его отозвали в Россию, и он получил назначение на новую должность начальника русского отделения Межсоюзнического бюро в Париже. Но это уже совсем другая, не менее интересная и захватывающая история.