От автора

Роман «Лезвие бритвы» можно назвать экспериментальным в попытке отражения науки в жизни.

За исключением трех фантастических допущений научная канва романа не содержит ничего невозможного при современном уровне познания, и он не может быть назван научно-фантастическим в узком смысле.

Цель романа — показать особенное значение познания психологической сущности человека в настоящее время для подготовки научной базы воспитания людей коммунистического общества.

Науки о человеке в недавнее время в нашей стране претерпели полный застой. В то же время ускорение темпа жизни, технического прогресса, скорости передвижения, громадное количество научных открытий, властно вторгающихся в жизнь каждого человека, лишают художника прежних возможностей неторопливого раздумья. Создание новых средств выражения и даже техники простого описания отстает от стремительного потока жизни потому, что требует глубокого понимания происходящих процессов и их отражения в человеческой душе. Отсюда — упорные разговоры о кризисе романа и появление беспредметных произведений на Западе.

Появление научной фантастики, затрагивающей социально-философские вопросы, внесло новую, все более крепнущую струю в искусство. Это и естественно при возрастающем значении, которое приобретает наука в жизни каждого человека, хотящего знать не мелодрамы из жизни ученых, а научным путем разобраться в окружающем его мире, мире чувств, ощущений и зрительных образов, осмыслить свое поведение, права и обязанности, как члена общества и как сына Земли.

Надо признать, что литература далеко еще не готова к подлинному осмыслению новых условий существования, внезапно возникших в послевоенные годы, когда наука стала сулить человечеству, с одной стороны, беспредельное могущество, с другой — отвратительную и бессмысленную гибель.

Смятение чувств ряда художников вызвало к жизни не только множество пессимистических произведений, но и послужило причиной прямого разрыва известной части писателей и художников с реальной жизнью, уходу в абстрактные, сверхчувственные, экзистенциалистские и тому подобные попытки самовыражения человека.

В настоящий момент надо обратить особое внимание на познание психики человека и закономерностей восприятия им мира и его обшественного поведения. Фундаментально важным это познание будет для общества высшего типа — социалистического или тем более коммунистического, потому что в них не только общественные отношения, но и самые производительные силы зависят от сознания и воспитания людей.

В свете новейших биологических открытий вопросы психофизиологии человека оказались непосильно трудны для литературной композиции, отвечающей требованиям художественности. Как выразился английский зоолог Мидоуэр, автор известной книги «Будущее человека», нет предмета более сложного, чем человеческая биология. Изучающий ее должен одновременно быть антропологом, демографом, генетиком, историком, психологом и социологом. Это совершенно верно и для моего романа. Он получился перегруженным научными данными и объяснениями сверх канонической меры, хотя я постарался положить материал на канву динамического приключенческого романа, несколько в хаггардовском вкусе.

Трудно создать произведение, в котором были бы художественно сбалансированы сложные научные представления, и образы, и чувства людей. Во всяком случае, такой идеальный роман будущего мне оказался не под силу. Однако если рассматривать это произведение как экспериментальное, точнее — как первое приближение к литературе будущего, то, мне кажется, оно заслуживает внимания читателей.

В заключение хотелось бы выразить свою искреннюю благодарность читателям, приславшим мне свои замечания по журнальному варианту романа и способствовавшим исправлению некоторых ошибок и неточностей, особенно врачам Л. Ю. Дымарскому, Б Л. Эфраимсону, Б. П. Раппопорту, Л. П. Галкину, М. А Беляеву, писателю и, востоковеду Г. Г. Пермякову, С. И. Скиндер и многим другим.