Книга: Счастье?
Назад: Предисловие редактора
Дальше: Новая жизнь на новом посту

Счастье есть

Ярко-красная стрела, кажущаяся еще ярче на фоне грязно-серой московской зимы, плавно распахнула двери, и я вошел в пустой вагон аэроэкспресса. Удивительно – никакой толчеи, бывают же дни, когда все время везет! Сначала отменилось дурацкое и совершенно бесполезное утреннее совещание в московском офисе (можно подумать, бывают полезные!), затем я практически моментально поменял билет и теперь мчу домой, в Питер. Хотя, конечно, не совсем домой, а всего лишь в офис. (Кто же мне простит пятничный прогул? Наверное, только моя шагреневая совесть.) Да и мой теперешний дом – совсем не то место, где я чувствую себя счастливым.
Еще в детстве я заметил, что в хорошем настроении даже самые простые вещи кажутся замечательными и невероятно милыми. Я с удовольствием улыбаюсь красивым девушкам, не строя на их счет далекоидущих планов, а просто так, без повода! Они, наверное, чувствуют эту искренность и улыбаются в ответ. Некрасивым я, кстати, тоже улыбаюсь, и опять же совсем безо всякого повода (жалость тут ни при чем). Мне все нипочем – разлитый по асфальту коктейль из дождя со снегом вперемешку с ядовитой химией, от которого мои ботинки, высохнув назавтра, покроются ярко-белым хрустящим налетом, меня совсем не тревожит. Я даже не обращаю внимания на насморк, мучающий меня уже вторую неделю из-за нескончаемой питерской промозглой слякоти. Мне до этого нет никакого дела, я доволен абсолютно всем!
Конечно, немного болит голова – неизбежная расплата за вчерашний душевный вечер с моим замечательным московским другом. Но если обычно головная боль приводит меня в состояние тревожной озабоченности – мне не терпится от нее поскорее избавиться, – то сегодня утром я даже некоторое время с интересом за ней понаблюдал. Может, сама пройдет? Почти полуторачасовой эксперимент оказался безрезультатным: боль по своей воле никуда не делась, и по пути на Белорусский вокзал все же пришлось заскочить в аптеку. Мне снова повезло, причем дважды: в аптеке не было очереди, а за кассой сидело создание, напоминавшее ангелочка. Ангелочек обернулся ко мне и захлопал пушистыми ресницами.
– Девушка, доброе утро, – начал я, – будьте любезны, дайте, пожалуйста, самое эффективное средство от головы, только топор предлагать не нужно!
Девушка захихикала: видимо, ее юный возраст не предполагал знакомства с этой бородатой шуткой.
– Вот замечательные таблетки. – Она положила передо мной какую-то яркую пачку.
– А какой здесь активный компонент? – решил поумничать я.
– Ибупрофен! – ни секунды не задумываясь, выпалила она.
– Понятно, мог бы и не спрашивать, – состроил я недоуменное выражение.
Девушка фыркнула от смеха.
– А принимать-то сколько? – продолжил я и дальше строить из себя идиота.
– Достаточно одной таблетки! – рассмеялась девушка, неожиданно демонстрируя знакомство с классикой.
Вот так непринужденно разделавшись с единственным на это утро неприятным ощущением, я направился по привычному маршруту. И вот я в кресле аэроэкспресса, а впереди тридцать пять минут спокойствия и комфорта.
Я со всего размаху плюхнулся в кресло у окна и огляделся. Вагон все еще был почти пуст. Несколько мест были заняты командированными, легкоузнаваемыми по озабоченным лицам и сумками с ноутбуками, веселыми тинейджерами и двумя персонажами, сложно поддающимися четкой классификации: женщина лет тридцати, похожая то ли на жену олигарха, то ли на дорогую проститутку, и странного вида человек, больше всего напоминавший агента КГБ. В общем, никаких ярких индивидуальностей. Единственно, кто заслуживал внимания с точки зрения people watching, была нелепая парочка лет двадцати, парень был похож на повзрослевшего Ганса из сказки Гримм, но вот его спутница на Гретель никак не тянула. Внешностью и поведением она больше всего смахивала на ведьмину дочку – толстую и капризную, заполучившую принца то ли обманом, то ли колдовством. При этом обнимавший ее за попу Ганс выглядел абсолютно счастливым.
Невероятно! Но как? В который раз задал я себе этот скорее риторический вопрос – и моментально расплылся в улыбке, вспомнив развернутый комментарий Дениса на этот счет. На кресле рядом валялась оставленная кем-то газета. Бесплатная, которые вам норовят всучить наряженные в ватники кислотных цветов толстые тетки у метро. Я обычно читаю в них только два раздела на последней странице – гороскоп и анекдоты, что в подобном издании по сути является одним и тем же. Машинально взяв ее, я привычно взглянул на последнюю страницу. Гороскоп Весов на этот день стал для меня первым не совсем приятным событием на сегодняшнее утро: «Ваш близкий человек может сегодня вас неприятно удивить».
«Кого, интересно, они имеют в виду?» – подумал я. Жену? Ну вот кто-кто, а она-то меня ничем неприятным удивить уже не сможет! Хотя кто ее знает. В конце концов – почти в автоматическом режиме начал я процесс аутотренинга, – никогда эти гороскопы не сбываются! И обратился ко второму своему любимому разделу. С анекдотами дела обстояли гораздо лучше. Первым в списке шел скорее афоризм, моментально вернувший меня в прежнее состояние: «Мечта – это когда надеешься, что будет лучше, ностальгия – когда вспоминаешь, как было лучше, чем есть сейчас, реализм – когда есть то, что есть, а счастье – это когда не думаешь, что было, что будет и что есть». Это явный знак – судьба так мне подсказывает. Мне совсем не кажется, я и вправду по-настоящему счастлив! Читать в газете больше было нечего, я отшвырнул ее в сторону и уставился в окно.
Конечно, в питерском офисе меня работы ждет вагон и маленькая тележка, но, как наставительно утверждает один мой товарищ, «работа, не являясь мужским детородным органом, способна простоять неограниченное количество времени». Мое отношение к работе не настолько прямолинейное, а скорее философское: я никогда не хотел напоминать – и надеюсь, что никогда на них не походил – фокстерьерно энергичных яппи русского разлива, искренне полагающих, что только скорость, нахрапистость, наглость и тому подобные качества, отличающие крайне непорядочных людей, являются ключевыми для успешной карьеры. Я просто спокойно делаю свою работу, и получается это у меня неплохо. Другое дело, что, как труд небезызвестного Сизифа, работа эта никак не кончается, но это уже совсем другая история, и меня она сейчас совершенно не волнует – ничто не может потревожить моего почти абсолютного счастья.
Обычно в аэроэкспрессе я сплю. Я просто обожаю этот механизм – сон всегда выручает в трудных ситуациях. Чувствуя, что все хреново, я просто стараюсь побыстрее лечь спать, и все проблемы пропадают, ведь я оказываюсь там, где их нет. Еще Василиса, в доказательство своего многообещающего прозвища, убеждала Ивана-царевича именно таким способом решать любые возникающие проблемы. Но теперь, когда я так счастлив, невероятно обидно и нестерпимо жалко тратить время на такую пустую вещь, как сон, безвозвратно крадущий драгоценное время моего восторженного ощущения. Так что получается, вот оно, счастье? Неужели дождался?
В детстве я, как и все, кажется, был счастлив, просто этого не замечал. Всегда находились мелочи, это счастье омрачавшие: то мультфильм по телику пропустил, то сборная по футболу опять проиграла, то двойку по физике схлопотал, то одно, то другое. Но сейчас-то я не дам себя обмануть и буду нежно лелеять это давно забытое ощущение.
Интересно, а может, я что-то не так понимаю? Может, счастье – что-то совсем другое? Я ухмыльнулся и решил «прогуглить» этот вопрос, тем более что время позволяло. Википедия немедленно констатировала, что «счастье – психологическое состояние человека, при котором он испытывает внутреннюю удовлетворенность условиями своего бытия, полноту и осмысленность жизни, а также осуществление своего назначения». Словосочетание со смутным значением «осмысленность жизни» предлагало возможность по ссылке перейти на другую статью. Воспользовавшись ею, я наткнулся на несуразное оливье, наструганное из расплывчатых религиозно-философских определений, щедро заправленных майонезом личного опыта автора статьи. К непосредственной реальности эта околесица имела крайне отдаленное отношение.
Дальнейшее изучение вопроса привело меня к перечислению значений слова «счастье», из которого выяснилось, что это не только «понятие морального сознания, обозначающее состояние человека», но также и город в Луганской (бывшей Ворошиловградской) области Украины, русский парусный линейный корабль постройки 1741 года, а вдобавок фильм режиссера Тода Солондза. Я снисходительно улыбнулся, вспомнив, как, позарившись на позитивное название и заявленный в аннотации жанр комедии, я отправился смотреть его в кино, а после просмотра погрузился в обширный депрессняк.
Странный выбор, лучше бы упомянули рассказ Акутагавы.
Да и с самим определением я категорично не согласился. При чем тут мораль? Лично у меня это ощущение возникает в основном от действий, общепринято считающихся аморальными. А собственное понимание и само определение счастья, сформулированное по результатам трех дней отсутствия дома жены, было предельно простым – когда получил то, что хотел, или избавился от того, что тяготило. Доказательство истинности этой формулировки я получил незамедлительно, оказавшись на очередном тренинге, на этот раз по эффективной коммуникации, где тренер в ходе вступительной части вдруг задал аудитории довольно неожиданный вопрос: «Вы помните ваш самый счастливый момент в жизни?» Затем выступающий сделал многозначительную паузу, позволяя присутствующим сначала вспомнить, а потом насладиться радостью того мгновения. Женщинам, вероятно, представился момент надевания на них кольца в ЗАГСе, девушкам – момент первого поцелуя, а мужчинам, скорее всего, вспомнились моменты наслаждения, возникающие в первые секунды обладания машиной, женщиной или деньгами. Дав еще пару секунд, чтобы каждый смог прочувствовать яркость своего воспоминания, выступающий вернул всех обратно в реальность, повторив: «Вспомнили?» Меня приятно удивил мужчина, по виду мой ровесник, сидящий рядом. Ни секунды не раздумывая, он просиял и радостно произнес, то ли в ответ выступавшему, то ли чтобы все вокруг могли разделить его радость: «Конечно, помню! Когда с женой развелся!» По его лицу было видно, что это – чистая правда. Тогда я от души за него порадовался.
Так вот, я счастлив вдвойне – я наконец понял, как избавиться от тяжкого груза, волочившегося у меня на шее почти семь лет, и получил то, о чем так мечтал, и даже больше. Как же тут не быть счастливым!
Откуда-то из недр моей памяти вдруг всплыл наивно-позитивный рефрен бодрой песни из детства: «Если счастлив сам, счастьем поделись с другим!» Я улыбнулся и, ухватив мысль, немедленно закрыл страницу с Википедией, нажал на закладку своего блога и после секундного размышления начал писать:
ne_romantick
Меня давно мучил своей неразрешимостью вопрос об определении счастья, и не столько как концепции, ведь наукообразное определение можно дать любому явлению, а скорее как эфемерной цели, дразнящей человечество на протяжении всего его существования, как удаляющийся мираж маячит перед умирающим от изнеможения путником.
Счастье понимают все по-разному. Я в этом убедился, собрав целый ворох цитат и в течение года проводя опрос всех своих друзей, знакомых и не очень знакомых. Результаты этого опроса не то чтобы были впечатляющие, но они вполне ожидаемо были вырваны из контекста разнообразных жизненных аспектов, наиболее актуальных для опрашиваемых в момент формулировки ответа:
* Happiness is a warm gun (John Lennon).
* Счастье – это часа через полтора после того, как таблетку принял (Света, соседка в самолете по маршруту Москва – Питер, летела на концерт Jamiroquai).
* Это когда годовой баланс сошелся (главный бухгалтер одной крупной корпорации).
* Счастье – когда ничего не тяготит и все по кайфу (Витя, мой одноклассник, рок-музыкант, по совместительству водитель-экспе дитор).
* Осознавание того, что нужен другим (Славолюб, коллега по теперешней работе).
* Это просто эндорфины (Вика, секретарша у меня в офисе).
* Когда находишься в гармонии со своими морально-эстетическими концепциями (Олег Эдуардович, мой научный руководитель в аспирантуре).
Однако самая впечатляющая фраза на эту тему принадлежит одному из моих самых любимых писателей:
* Happiness is a Swedish sunset, it is there for all, but most of us look the other way and lose it.
Да, мало кто из нас задумывается, что вот это счастье всегда рядом, как, например, тому же путнику до того, как он оказался в пустыне, никогда и не приходило в голову, что постоянное наличие воды рядом и есть счастье. Понимание этого дорогого стоит.
И сейчас, когда я все-таки смог наконец выбраться из той пустыни, куда меня занесло то ли ветром судьбы, то ли необозримой глубиной собственной глупости, я любуюсь этим великолепным видом заката, и у меня нет ни тени сомнения в том, что я счастлив!
Поставив точку, я еще хотел проиллюстрировать этот пост какой-нибудь впечатляющей закатной фоткой, но ничего подходящего в телефоне не было, а постить чужие я считал совсем неправильным.
Как только я нажал на кнопку «опубликовать», мне тут же пришло в голову, что этот пост диссонирует не только с моим ником, но и со всей концепцией моего блога. Готично-мрачный циник под именем ne_romantick совершенно не соответствует моему настоящему мироощущению! А может, просто стоит начать новый дневник, взглянув на жизнь другими глазами?
Я уже было открыл страницу для регистрации нового пользователя и стал придумывать новый ник – вопрос был непростой и крайне ответственный, и пока в голову при ходила какая-то банальщина вроде happy_face или sun_is_shining, – но тут заметил, что народ потянулся к выходу, а вот уже и «Шарик».
Не торопясь встав в очередь на регистрацию после марш-броска по длиннющему тоннелю от перрона (даже чашка капучино из «Старбакса» не особо поддержала), я поймал себя на мысли, что ощущение непреходящей, щенячьей радости никак не отпускает – мне нравится Шереметьево-D, я любуюсь зависшей в небе буквой «зю», а ведь раньше я обязательно скалькулировал бы сумму, распиленную при ее проектировании и строительстве, меня совсем не бесит толкучка у стоек регистрации. Я просто спокойно стою, размышляя о том, что скоро там, в высоте, я увижу голубое небо, по которому так соскучился, ведь угрюмая питерская зима практически не дает шанса увидеть его на земле. Да, в самом деле, я просто и абсолютно счастлив!
И кто бы мог подумать, что всего лишь только пару-тройку месяцев назад я был в полном раздрае с собой. Я думал, что жизнь как таковая окончена, впереди только мрак. Странно, но тогда мне ничего не нравилось: ни голубое небо, ни улыбки девушек, ни Шереметьево-D. Не то чтобы не нравилось, просто я этого не замечал.
Причины на то были весомые – как ни пытался, в той моей жизни я не мог найти ничего, что бы меня хоть чуточку радовало, а с другой стороны, каждую минуту мне напоминали о себе тягостные жизненные обстоятельства. До счастья ли тут? Так как же я до этого дошел или даже, скорее, докатился?
Было бы глупо заявить, что я, вот так сразу и вдруг, осознал внезапно появившееся состояние своего мучительно безнадежного существования. Конечно, любое событие происходит по какой-то причине, а вернее, причин этих целый нескончаемый веер или, если хотите, уходящая в бесконечное прошлое длиннющая причинная цепь. Однако обычно на поверхности причина видна только одна, которая, как нам кажется, и толкает с горы событие, уже представляющее собой огромный снежный ком, слепленный за многие годы из крошечных снежинок причин и причинок. И как ни старайся, вероятность обнаружить ту самую точку отсчета, откуда и начал произрастать уже имеющийся перед глазами результат, довольно неопределенная. Во саду ли, в огороде все предельно просто – посадил себе картошку – получи картошку, посадил клубнику – нате, пожалуйста! А в жизни обнаружить момент, когда именно возникает та самая главная причина, почти невозможно, если только речь не идет о детях, да и то не всегда.
В моей жизни, а я не претендую ни на какую исключительность, все происходило в полном соответствии с этой схемой. Однако я, как человек, профессонально зарабатывающий на жизнь аналитикой, считаю делом чести докопаться до этих причин. А вот причин этих самых, по которым я вдруг стал чувствовать себя несчастным, на первый взгляд было великое множество, начать хотя бы с уже упомянутой глупости и неумения разбираться в людях. Но само событие, ставшее первой снежинкой в этом огромном шаре, обрушившем меня в пучину мрачной тоски, определить или, скорее, выбрать я так и не смог. Конкуренция оказалась слишком высокой – на эту роль было как минимум три основных претендента.
Первой в рейтинге событий, претендовавших на статус ключевого в моей относительно внезапной переоценке ценностей, довольно символично значилась авария. У светофора, заглядевшись в экран только что приобретенного «яблочного» девайса, собственного подарка на свой же день рождения (приобретение этого устройства из списка возможных причин я исключил ввиду слишкой отдаленной связи), я влетел в жопу ничего не подозревавшей ярко-красной японской «букашке».
Так как я принципиально никогда не пристегиваюсь, то, следуя законам физики, со всего размаху шарахнулся головой о руль, а поскольку у меня, как у любого сотрудника умственного труда, голова является самым больным местом, я до сих пор подозреваю, что этот удар и сдвинул у меня в мозгу какие-то шарниры и колесики, отчего я неожиданно стал видеть и воспринимать свою жизнь «гораздо иначе», как выражается один мой друг, выпускник филфака. Имея в бардачке «каску», я совершенно не расстроился, тем более что возник прекрасный повод пропустить очередное никчемное совещание.
Вторым событием, выбивавшимся из череды годами отточенных действий и их последствий, стала моя – вследствие аварии – поездка на метро, по пути к которому я, срезая угол, решил пройтись по Смоленскому кладбищу. Около симпатичной церквушки я увидел, как оттуда навстречу мне семенит забавного вида бабушка, энергичная и бодрая, светившаяся здоровым розовым румянцем. Поравнявшись со мной, она окинула меня взглядом и моментально изменилась в лице. Взяв меня за локоть, как-то очень участливо и вместе с тем тревожно пробормотала:
– Ой, внучек, что ж это с тобой сделали?
Я слегка напрягся – бабушка эта совсем не выглядела полоумной старухой, а скорее напоминала кинематографический сказочный персонаж. И к тому же искренняя тревога в ее глазах заставила меня задержаться. Подумав, что у меня на лбу остались следы удара о руль, я махнул рукой и смущенно пробормотал:
– Да ерунда! Немного ударился! – Я потер лоб.
Но бабуля, покачав головой, что-то забормотала себе под нос и, крепко взяв меня за руку, то и дело оглядываясь на церковь, начала креститься:
– А теперь, внучек, пойдем, свечку тебе поставить надо.
Совершенно не понимая, что происходит, но руководствуясь каким-то чутьем, подсказывающим, что старушку стоит послушаться, я отправился следом за ней и поставил свечку у указанной ею иконы. Выйдя из церкви, в порыве благодарности я было попытался сунуть бабушке сторублевку, но она сердито отмахнулась:
– Вон, поди лучше нищим подай!
Я не глядя сунул купюру первому в ряду нищему и с облегчением продолжил свой путь, слыша, как она бормочет мне вслед: «Дай Бог тебе счастья, дай тебе Бог!»
Это пожелание милой бабули отчего-то наполнило меня наивно-яркой детской надеждой. Помню, как всю школу я пребывал в уверенности, что, закончив ее, окажусь в совершенно счастливом, ярком мире. Я всегда ждал от жизни чуда, и порой мои желания сбывались, но чудеса получались какими-то недоделанными. То на день рождения вместо прекрасной электрической железной дороги я получал в общем-то тоже прекрасную заводную машину, то вместо первой красавицы класса (отказавшей мне в грубой форме) я отправлялся в кино со второй красавицей, то на экзамене я вытягивал единственный недоученный билет, что становилось причиной четверки, или вместо повышения зарплаты получал приятную, но разовую премию.
Следующим событием, претендовавшим на статус переломного, стала случайная встреча в метро почти сразу после встречи с румяной старушкой. К слову, я очень люблю кататься на метро (об этом чуть позже). Оказавшись под землей, я почти тут же наткнулся на своего университетского друга, с которым не виделся лет, наверное, семь – сначала он уезжал учиться в Англию, потом работал где-то за границей, затем вернулся, после чего снова уезжал, и так далее. Он оказался в метро по похожей причине – чинил своего железного коня. Мы тут же договорились встретиться вечерком, поболтать о том о сем.
Как ни странно, встреча эта состоялась: жена с Кирюшей были на даче, а на работе вдруг установился подозрительный штиль. Сама наша встреча с Костей, как звали моего друга, ничего особенного из себя не представляла – обычные посиделки некогда плотно общавшихся друзей, вечер ответов на ничего не значащие вопросы «Ну и как ты там?» и следующие затем тоскливо-подробные рассказы о том, как же дела обстоят на самом деле. Со стороны такие встречи часто выглядят отчаянным соревнованием, в котором каждый смутно надеется, что хорошо дела идут только у него самого. К счастью, с Костей было по-другому: искренности ему никогда было не занимать.
После третьего пива – время было около десяти – Костя, изобразив на лице извиняющееся выражение, спросил:
– Я сделаю один короткий звонок?
Я пожал плечами:
– Конечно звони.
Костя достал трубку и отработанным движением в одно касание набрал номер. После чего принялся нежно и ласково, почти сюсюкая, с кем-то разговаривать, через каждое слово повторяя то «котенок», то «sweetie», то «малыш». Звучало это совсем не слащаво и абсолютно искренне. Мне, во всяком случае, так показалось.
– Жена? – спросил я участливо.
Костя кивнул, улыбнувшись с нескрываемой нежностью.
– Недавно женился? – понимающе спросил я, вспоминая те то ли три, то ли пять месяцев относительно благополучного сосуществования с женой.
И вот тут-то и произошло то самое необычное.
– Ты что? – удивленно ответил он. – Сразу после окончания, ты Дашу, что ли, не помнишь?
Я, конечно, прекрасно помнил и Дашу, и их свадьбу, на которой я, сидя за столом рядом с дядей невесты, единственный раз в жизни смешал портвейн с водкой и после целого дня последовавших мучений дал клятву больше никогда не пить крепленое вино. Но как после стольких лет он продолжает называть ее вот такими именами? И где-то в неизвестных глубинах организма возникло то неприятное ощущение тоски вперемешку с завистью, покрытое липким налетом разочарования, обычно появляющееся, когда понимаешь, что в этой жизни что-то прошло мимо.
«А может, я просто давно не делал Ане ничего хорошего? – закопошились в голове мысли. – Может, стоит попробовать как-то все наладить, привести обратно в чувство, ведь бывает же у кого-то… живут почти двенадцать лет и счастливы?»
Почти сразу после звонка Костя заторопился домой, а прощаясь, сунул мне визитку:
– Если в «четверке» надоело лямку тянуть, позвони сюда, они мне уже раз десять предложения разные высылали. Другим человеком себя почувствуешь!
Я снисходительно хмыкнул и скорее из вежливости сунул визитку в карман. В тот момент времени душевное состояние относительно работы меня абсолютно устраивало. Пауку в банке с другими пауками тоже бывает комфортно. Беспокоило меня совсем другое, и, вернувшись домой, я прямо с порога начал действовать.
– Ну, привет, Пипка, – сказал я как можно более ласково, приобняв Аню. Это было самое забавное прозвище, которым я ее когда-то называл.
– Ты что, напился так? – спросила она, сурово нахмурившись, и, уткнувшись острыми кулачками мне в грудь, со всей силы меня отпихнула: – Фу, как от тебя воняет!
Как я сейчас понимаю, именно это и стало первой снежинкой, вокруг которой и стал накручиваться тот снежный ком, выросший затем до размеров небоскреба Empire State Building.
Хотя до этого я много раз слышал от Ани подобные слова, это был тот самый первый раз, когда они меня реально задели. В этот момент мне пришла в голову еще одна интересная мысль, которую, пока не объявили посадку, я не мог не увековечить в своем блоге:
ne_romantick
Неведение иногда бывает успокоительным – не зная, как что-то должно выглядеть, мы не обращаем внимания на то, что у нас есть. Так, например, если не знаешь, что в природе существует шоколад, и слаще репы ничего не пробовал, то шоколада и не хочется. Но стоит лишь шоколад этот хоть разок попробовать, а более того, увидеть, что некто каждый день имеет к шоколаду прямой доступ, как немедленно отсутствие у тебя этого продукта на постоянной основе начинает казаться невыносимой пыткой.
Снежинки стали налипать друг на друга в обвальной геометрической прогрессии именно тогда, когда я, отчаявшись от беспробудной работы, внезапно вспомнил про Костину визитку и через месяц вошел в новый офис. Тогда я надеялся, что это положит начало новой жизни. Надежда эта оправдалась, правда, совершенно не так, как я себе представлял, прокатив меня по таким эмоциональным американским горкам, что тошнота не отпускала до сих пор. Всего-то год пролетел с того момента, как я осознал, что же на самом деле со мной происходит, и, поняв это, совершенно отчаялся найти не то что счастье, а просто мгновение спокойствия ума. А вот теперь это самое счастье своим сиянием расцвечивает каждое мгновение такой унылой до недавней поры реальности.
Назад: Предисловие редактора
Дальше: Новая жизнь на новом посту