Глава 6

Я слушала и думала: ну как мужик в сорок четыре года может так нагло врать и держать других за дураков? Наверное, это психическая болезнь или отклонение? Как может рассказывать о ранениях человек, который на войне никогда не был? Боевые офицеры действительно рискуют, погибают, переносят военные тяготы, а этот аферюга, смысл жизни которого кинуть какую-нибудь одинокую успешную женщину, ничего путного в своей жизни не сделал, кроме как снял фильм, который так и не вышел на экраны, и заработал себе хоть какую-то узнаваемость, правда не самую лучшую.

Знала бы жена, что ее горе-супруг, который так и не может где-нибудь пристроиться и хоть как-то реализоваться в жизни, собрался идти в Георгиевский зал за правительственной наградой не с ней, а с любовницей. Она бы, наверное, рухнула от смеха. Только вся эта дешевая игра, рассчитанная на бестолковую дуру, становится всё менее смешной и всё более печальной… Ведь этот проходимец не брезгует ничем…

— Думаю, Георгиевский зал и будет наивысшим проявлением моей любви и доказательством моего высшего положения в обществе. Милая, я завтра улетаю в Марокко по правительственным делам. Там жуткая жара. Я до последнего не думал, что меня отправят, но… отправили. Затем — Алжир. Там очень важная программа. Если мы ее реализуем, пойдут достаточно серьезные деньги, ведь эта программа нашего правительства. Там можно отлично заработать.

Я слушала этот бред и размышляла: «Интересно, в какую программу мне предложит вложиться Евгений?» Но он не спешил. Он меня просто подготавливал, понимая, что я могу ускользнуть в любой момент. Рассказывал о сумасшедших процентах, которые получат те, кому правительство разрешит вложиться в бизнес в другой стране. Я прекрасно понимала, к чему Евгений клонит, но он не спешил открывать свои карты, чтобы не спугнуть удачу.

— В общем, впереди жуткая командировка. Но я буду думать о тебе. От этого жару перенесу гораздо легче.

После череды любовных признаний он положил трубку. Я в очередной раз почувствовала себя полной дурой. Его игра была насквозь фальшивой. Почему-то вспомнилось, как он оставил кипу документов в моей машине и улетел в Питер. Копии каких-то строительных проектов… Я понимала, он сделал это сознательно, стараясь убедить меня в том, что он — важная птица. Я выкинула бумажки в мусорное ведро, так как понимала, что они и ему тоже без надобности.

— Лана, ты видела, копии каких документов я у тебя оставил? — спрашивал он по телефону, желая услышать восхищенный лепет.

— Да, — безразлично ответила я, умолчав о том, что они уже давно в помойном баке.

— Ну и как? — Евгений не понимал, почему в моем голосе не слышится ожидаемая реакция.

— Что как?

— Ты хоть смотрела документы?

— Что в них интересного?

— Ты поняла, с какими гигантами я работаю? Еще одно направление моей деятельности — мы сносим старые дома и строим новые. Это серьезная часть моего бизнеса. Ты видела, что это за компании? Какие там цифры, какие обороты? Это произвело на тебя впечатление? Ты должна потерять дар речи от таких масштабов!

— Главное, чтобы от таких масштабов не потерял себя ты.

Я слушала афериста и думала, во что именно он мне предложит вложиться: в правительственную алжирскую программу или в строительный бизнес, от оборотов которого я должна потерять дар речи.

— Ты же не из тех женщин, которые ничего не понимают в документах, — не мог успокоиться он.

— У меня не было времени.

— А ты изучи. Посмотри, чем занимается твой любимый мужчина.

Господи, какие дешевые трюки! Евгений проделывает это часто. Цеплялся за любую аферу, любую возможность кого-то «кинуть» и хоть что-то заработать. Один раз по дороге в аэропорт он познакомился с шофером, который стал «бомбить», потому что у него отобрали фирму. Евгений тут же потребовал документацию, чтобы понять, можно ли здесь поживиться. Носился с парнем, как дурень с писаной торбой, при мне называя его «терпилой» и изображая человека, обладающего могущественными связями. В результате мужик понял, что Евгений его проблему не решит, и молча удалился.

Если Евгений выпивал немного спиртного, он начинал раздуваться от гордости как индюк. Рассказывал, какой он важный и великий человек, если захочет, то через сорок минут ему привезут секретаря нашего первого, который будет решать все его проблемы. Он постоянно твердил про свою многочисленную недвижимость, различные правительственные награды, намекал, что дает советы первому… Наверное, не было такой страны, где бы он не сдавал свои квартиры. В одной Венеции только штук десять, не меньше. Я слушала этого клоуна и убеждалась в том, что у него достаточно серьезные отклонения в психике и мания величия. Для этого человека не существовало моральных ценностей и не было ничего святого. Если запахнет деньгами, он перешагнет через собственную мать…

— Женя, ты говорил, что поможешь моей тете остаться в больнице, — заговорила я о том, что волновало меня больше всего.

В глубине души я почему-то верила, что, несмотря на многочисленное вранье, он всё же сможет мне помочь. Наверное, горе или беда притупляют наше чувство реальности.

— Говорил и не отказываюсь от своих слов. Мои ребята уже вовсю занимаются этим делом.

— Я не знаю, чем занимаются твои ребята, но мою тетю выписывают. Результат твоих хлопот нулевой.

— Непорядок. Поубиваю гадов! За свою любимую женщину всем глотку перегрызу. Сейчас я всё узнаю. Позвоню своему другу из Думы. — Он достал телефон и набрал номер. — Алло, дорогой, помнишь, мы говорили с тобой о больнице? Я просьбочку тебе передал… Ты понимаешь, насколько для меня это важно, ведь проблемы у моего самого близкого и любимого человека на свете!

Я понимала, что Евгений звонит своему подельнику, еще одному аферисту, изображающему то большого человека из Газпрома, то еще какого-нибудь деятеля из Государственной думы. Одним словом, какой спектакль нужен, тот и сыграет.

По телефону у него получалось играть гораздо лучше, чем в жизни. В жизни на него нельзя было взглянуть без слез. Пропитое лицо, дрожащие руки… А его женская иномарка экономкласса и любовь к обедам в студенческих фастфудах никак не клеились с его статусом, которым награждал его небезызвестный режиссер-дебютант. Когда Евгений набирает телефон приятеля, тот сразу ориентируется, кого нужно сыграть, и начинает ему подыгрывать.

— Ты пойми, я тебе звоню, потому что это касается человека, дороже которого у меня нет и никогда не будет. Мой мужской и человеческий долг помочь и решить эту проблему.

Закончив разговор, Евгений приобнял меня за плечи.

— Не переживай. Тебе нечего бояться, ведь у тебя есть я. Никто твою тетю не выпишет. Сегодня же вечером в больницу позвонит министр здравоохранения, и всё будет пучком. Просто к министру уже обращались с этой просьбой, видимо, она не была исполнена. У министра знаешь сколько дел… Видимо, из головы вылетело. Сегодня всё будет в порядке. Через час вся больница будет стоять на ушах и встречать тебя многочисленными поклонами.

Я постоянно платила главврачу за то, чтобы он держал мою тетю в больнице под медицинским присмотром и не отправлял домой умирать. При этом он брал деньги и, опуская руку с денежными знаками в карман, говорил, что делает это в последний раз.

— Простите, а вас никто не просил оставить тетю в больнице на неопределенный срок? — осторожно спросила я главврача.

— А кто меня об этом должен просить? — удивился он.

— Ну, может, министр здравоохранения звонил?

— Министр здравоохранения? — усмехнулся врач.

— Ну, да. Может, попросили за мою тетю…

Врач решил, что я немного не в себе, покрутил пальцем у виска и сказал, что скоро тетю выпишут домой…