Утром 15 августа 1990 года Цой встал около пяти утра, тихо вышел из дома, собрал удочки и, как и планировал, уехал на рыбалку.

Провожала Цоя Наталия. По ее словам, Цой в то утро был бодр и весел, находился в прекрасном настроении — работа над альбомом была успешно завершена, вот он и решил начать полноценный отдых «по-спортивному».

Цой не был заядлым рыболовом. Если и выбирался на рыбалку, то, как правило, один. Несколько раз компанию ему составлял старый знакомый Наталии Разлоговой, Андрей Хорев (Дрюля), но летом 1990 года его в Плиеньциемсе не было. Улова Цой практически никогда не привозил, по словам хозяйки «Зелтини», «не рыбак он был…». Сохранилось лишь одно фото плохого качества, сделанное Наташей Разлоговой, на котором счастливый, улыбающийся Виктор держит в руках довольно большую щуку.

Андрей Хорев: «Цоюша иногда любил съездить на довольно дальнее озеро порыбачить на заре. Любителей ехать в пять-шесть утра не находилось, кроме меня. Я вообще-то не ранняя пташка, но, если мы с Цоюшей договаривались, без напряга вставал, и мы ехали минут тридцать-сорок до озера. Там выкуривали по сигарете, и он садился удить, а я, уютно пристроившись, кемарил невдалеке. Через пару часов, к пробуждению всей честной компании в Пли-не, ехали назад».

День 15 августа был душным, как бывает перед дождем. Примерно в 11 утра Цой, порыбачив на лесном озере около пяти часов, поехал домой. Рыбалка оказалась удачной — несколько плотвичек в целлофановом кулечке лежали в багажнике автомобиля.

Дорога домой пролегала практически в самом сердце Курземе, среди редкостной красоты и покоя. Песчаные дюны с влажным выцветшим песком, пустынные пляжи, камни, луга, дугообразные линии моря, сосны на морском берегу. И всё такое тихое, такое хрустальное, безлюдное. Жаркое солнце буквально плавило асфальт. Было очень душно, парило, будто перед грозой. Лента дороги петляла по лесу, огибала хутора. Машина легко мчалась по асфальтированному шоссе…

Есть на 35-м километре, у моста через речку Тей-тупе, поворот. Одиноко стоявший одноэтажный домик, прозванный в округе «Тейтупниеки», совсем рядом с поворотом. Не доезжая до него, Цой, по непонятным причинам, выехал на встречную полосу. В этот момент из-за поворота выскочил «Икарус-250»…

Хозяйка дома «Тейтупниеки» Антонина Урбане, увидев, что случилась катастрофа, послала своего внука Колю Звоникова вызвать по телефону «скорую». Часы показывали 11 часов 40 минут.

Артур Нейманис, оказавшийся одним из свидетелей аварии, рассказывал впоследствии в интервью программе «Матадор»: «Мы когда с женой были около дороги возле своего дома, то мимо нас проехала машина, новенький “москвич”, на большой скорости. Я жене говорю, что этот, наверное, не вырулит из поворота. Очень острый поворот на мостике. Там речка Тейтупе. Как я уже говорил, был такой звук — как из пушки выстрел. Мы посмотрели на трассу: эта машина была на середине асфальта, а новенький “икарус” был в левой стороне в речке. Когда мы подошли, шофер уже был мертвый».

Звонок от местного жителя поступил в дежурную часть Тукумса в 11.30.

На место происшествия — к 35-му километру дороги Слока — Талей — выехали следователь Эрика Казимировна Ашмане и старший инспектор ДПС Тукумского РОВД старший лейтенант милиции Янис Элмарович Петерсон.

Прибывшие сотрудники милиции увидели такую картину: на мосту с правой стороны поперек дороги стоял «Москвич-2141» (госномер Я 68–32 ММ) с развороченным передком. Рядом с машиной, с трудом извлеченный из салона врачами приехавшей чуть раньше «скорой помощи», лежал молодой черноволосый парень. Без сомнения, умер мгновенно. Справа, съехав передними колесами в мелкую речушку Тейтупе, стоял белый «икарус».

Автобус принадлежал Талсинскому отделению латвийской «Сельхозтехники». Водитель, шофер 1-го класса, перегонял пустой автобус на базу из аэропорта, куда отвез туристов, перед этим закончив мелкий ремонт двигателя.

По документам, которые нашли в салоне «москвича», было установлено имя водителя — Цой Виктор Робертович. Медикам ничего не оставалось, как засвидетельствовать смерть и отправить труп на судебно-медицинское обследование.

Скорость «москвича» точно определить не удалось, но, несомненно, она была не меньше 100 километров в час. Об этом свидетельствовали положение автомобиля после столкновения и отлетевшие далеко в сторону обломки его двигателя.

Как покажет следствие, машину отбросило от места столкновения на 22 метра назад, обломки двигателя разлетелись в радиусе 12–15 метров. Целой от машины Цоя осталась лишь задняя часть салона. Счетчик пробега «москвича» остановился на 3400 километрах. Восстановлению автомобиль не подлежал…

На асфальте остались выбоины и следы юза, по которым было несложно определить место столкновения, значит, легко было представить и процесс аварии. Все параметры и данные тут же занесли в протокол, составили схему первичного осмотра места происшествия.

К хутору Дреймани идет прямая ровная дорога. На этой дороге разрешенная скорость — 90 километров в час. Ближе к мосту дорога сужается. Далее опасный поворот. Ясно, что водитель обязан тут сбавить скорость, чего Цой не сделал и что опять же свидетельствует о потере ориентации. Сотрудники ГАИ так и не нашли тормозного следа «москвича» на крутом повороте. Изучив след протекторов шин, следователи, к своему изумлению, пришли к выводу, что как минимум последние 233,6 метра (примерно семь секунд движения) до места аварии Цой почему-то ехал по правой обочине дороги. След протектора от правого колеса его «москвича» отмечен на правой обочине за 21 метр до мостика, от «кармана» автобусной остановки. Криволинейный. Через 11,5 метра после моста след круто выходит с обочины на асфальтированную часть дороги по направлению к точке столкновения. Следов торможения не обнаружено. Заснул ли Цой за рулем или задумался — этого уже никто не узнает. Официальным расследованием установлено, что «…автомобиль “Москвич-2141” допустил касание столбика ограждения моста, именно после этого пошел юзом, и его выкинуло на встречную полосу под колеса “Икаруса-250”, а затем, после столкновения с автобусом, отбросило обратно — к перилам моста».

Передний бампер «икаруса» прошел по капоту «москвича» прямо в салон, руль со стороны водителя был погнут, сиденья сбиты, разломан щиток передней панели. При осмотре установлено, что удар был слева направо, спереди назад. Приборная панель машины въехала в передний ряд кресел, прижав водителя к сиденью…

«Икарус-250» (госномер 05–18 ВРН) стоял с левой стороны моста, уткнувшись передом в речку. Водитель автобуса Янис Карлович Фибикс, 1946 года рождения (за рулем с 1970 года), отделался легкими ушибами и не пострадал. По его словам (кстати, подтвержденным следствием), чтобы избежать столкновения, он попытался сам выехать на обочину, но скорость легковой машины была слишком велика. Удар оказался столь силен, что громоздкий, тяжелый автобус отбросило под углом 45–50 градусов в сторону, и он съехал передними колесами в речушку Тейтупе.

Из заключения криминалистической экспертизы ГАИ по делу № 480: «15 августа 1990 года в начале 12-го утра уже начало припекать солнце, было примерно 28 градусов тепла. Видимость в это время была ограниченной, асфальт — сухим. Скорость автомобиля “Москвич-2141” в момент столкновения составляла не менее 100 км в час. Скорость автобуса “Икарус-250” — не превышала 70 км в час. Столкновение произошло за 12 метров от мостика через речку Тейтупе. После столкновения автомобиль “Москвич-2141 ” отлетел и ударился об перила мостика».

А время шло… День был в разгаре. Не дождавшись возвращения Виктора с рыбалки, Наталия забеспокоилась. Скоро ей уже стало совершенно ясно, что случилось что-то серьезное и нужно немедленно отправляться на поиски.

Оставив маленького Александра со своей подругой и ее детьми, она со своим сыном на мопеде «Дельта» поехала искать Виктора и по дороге увидела «икарус», стоящий передом в речке.

За час Наталия с сыном объездили все места, где теоретически мог находиться Виктор, после чего вернулись домой в надежде, что за время их отсутствия он появился. Когда же стало ясно, что вестей от него по-прежнему нет, Наталия попросила своего друга Алексея Макушинского поехать с ней к месту падения автобуса.

Алексей Макушинский: «Я помню это так. Я сидел возле “своего” домика на внешней лестнице и читал французскую книжку (“Капитан Фракасс” Теофиля Готье). Вдруг я увидел, что Наташа и Женя уезжают куда-то на мопедах (“мокиках”). Эти дурацкие “мокики” были куплены Цоем и Наташей предыдущим летом, в 1989 году. Но в 1990 году на них уже никто не ездил, потому что появились машины, Цоюшина машина и машина Юрика Ка-спаряна (который, кстати, уехал в Ленинград то ли накануне, то ли за два дня до этого). Так что “мокики ” и не заводил никто в это лето. Поэтому я очень удивился, но не забеспокоился. Ну, поехали куда-то на “мокиках” и поехали… Потом они вернулись, и Наташа мне сообщила, что они ездили искать Виктора, не нашли, видели только автобус в кювете, и что она очень волнуется… Я тогда пошел к соседу, Гунтису Дрейманису, тот завел свой старый “жигуленок” и мы поехали (втроем с Наташей), сначала по Талсинскому шоссе туда, где был автобус (его уже не было… кажется… и я его, по-моему, не видел), потом вернулись на перекресток (если вы себе представляете топографию…) и поехали в Тукумс, сначала в больницу, потом в милицию…»

Именно в больнице Наташе и Алексею сообщили, что водитель автомашины «Москвич-2141» погиб. Проехав в Тукумс, возле здания РОВД они увидели искореженную машину Виктора…

Алексей Макушинский: «Если не ошибаюсь, нам в больнице рассказали об аварии. Цой разбился, не доезжая перекрестка двух шоссе: шоссе Талей — Рига, по которому он ехал, и шоссе Энгуре — Тукумс… Следователь нам сразу сказала, что водитель автобуса — “шофер первого класса” и что он ни в чем не виноват. То есть она сразу заявила позицию следствия. Но нам было всё равно. Кто бы ни был виноват, Виктора ведь уже не вернешь. Никто, по-моему, и не вникал в это дело, и не искал встреч с этим шофером (но я могу чего-то и не знать). После посещения РОВД мы вернулись в Плиеньциемс.

Надо было как-то рассказать о случившемся детям и друзьям…»

Эрика Ашмане, следователь: «15 августа 1990 года, в 11.30, в составе оперативной группы я выехала на место происшествия на дороге Слока — Талей, 35-й километр. На месте дознанием было установлено, что водитель автомашины “Москвич-2141” — Цой Виктор Робертович — не справился с управлением автомашиной и заехал на левую сторону дороги, где столкнулся с автобусом “Икарус-250”. Водитель Цой на месте скончался от “тяжелой тупой травмы головы, ушиба головного мозга и многооскольчатых переломов тела”. По моему субъективному мнению, Цой задремал за рулем. Погода тому способствовала. Он возвращался с лесного озера, где с шести часов утра был на рыбалке. Это километрах в четырнадцати от места столкновения. Ехал на высокой скорости. А из-за поворота со скоростью 60–70 километров в час выехал автобус, которого он не заметил. Несомненно, что скорость Цой превысил сильно, и мое мнение: даже если бы не было автобуса, он всё равно врезался бы в деревья на повороте. Хотя удар был бы, конечно, слабее».

Вернувшись в «Зелтини», Наташа попросила хозяев дать ей позвонить и, воспользовавшись отводной трубкой недавно установленного телефона, сразу начала звонить по межгороду в Москву и в Питер…

Тем временем в Москве приняли служебную телеграмму.

«Служебная. Москва, МВД СССР: 15 августа с. г. в 11.30 на 35-м км дороги Слока — Талей Тукумского района Латвии водитель а/м “москвич”, гн Я 6832 ММ, Цой Виктор Робертович, 1962 г. р., прож. г. Ленинград, пр. Ветеранов, 99, кв.101, отдыхающий в г. Юрмале, известный эстрадный певец, превысил скорость, допустил выезд на встречную полосу движения, где столкнулся со встречным автобусом “Сельхозтехники” Талсинского района, гн 0518 ВРН. Цой В. Р. на месте происшествия скончался. И. о. министра МВД Латвии Индриков. Прд Абрамовская».

Спустя несколько часов «Маяк» уже передал в эфир: «…сегодня, около 12 часов дня, в Латвии, в автомобильной катастрофе трагически погиб Виктор Цой…» Именно из сообщений «Маяка» о смерти сына узнали его отдыхавшие на даче родители, Роберт Максимович и Валентина Васильевна Цой. Поначалу не поверили. И только дозвонившись до Марьяны, осознали страшную правду…

Инна Николаевна Голубева: «О том, что он погиб, мне сообщила мама Каспаряна. Она никак не могла высказаться, мешали рыдания, она три раза начинала и никак не могла… Я спрашиваю: “Кто же это, кто?” И тут она мне выдала. А ей сообщила мама Наталии Разлоговой, которой та дозвонилась из Ту-кумса. Конечно, сразу вопрос: “Как Саша?” С Сашей всё в порядке… Я скорей хватаю телефонную книгу и начинаю искать Марьяну. А они ушли в гости куда-то. Каспарян тоже, как приехал, ушел в гости… Никого нет… В общем, когда нашли их — они бегом собрались и выехали туда…»

Марина Тихомирова: «Звонит телефон. Снимаю трубку. Слышу механический неузнаваемый голос: “Это Марьяна. Сегодня в полдень под Тукумсом разбился Цой”. Не понимаю услышанного. Переспрашиваю еще раз. Каждый раз с убийственной краткостью повторяется информация. Когда ее смысл доходит до сознания, сползаю по стене на пол и начинаю выть в голос…»

Юрий Каспарян: «Я уехал из Плиеньциемса в ночь с 14-го на 15-е, приехал в Питер часов в 6 утра и лег спать. Проснулся в час-два и поехал в гости на Ка-менностровский. И там уже обезумевшая Марьяша вызвонила меня с этой ужасной новостью…»

Марьяна Цой: «Юрик приехал числа тринадцатого августа из Прибалтики, где он был вместе с Витей. И тут пришла эта страшная весть… Через полчаса мы уже выехали из Ленинграда, накачавшись бензином…»

Игорь Тихомиров: «Конечно, гибель Виктора была для нас смертельным ударом. Помню, приехал из отпуска, вхожу домой. Назавтра назначена репетиция. И тут — телефонный звонок. Мы рванули туда на машине, до последней минуты не покидала надежда: может, всё обошлось… Не берусь описывать тех страшных минут. Конечно, нам было ни до чего».

Каспарян с Марьяной и Игорь Тихомиров с женой приехали в Плиеньциемс только к утру 16 августа, до последнего надеясь, что всё это чья-то злая шутка. А через сутки, как вспоминала Марьяна, они «уже выехали оттуда, увозя с собой Витю»…

На следующий день о смерти Цоя сообщили все радиостанции Советского Союза, телевизионные программы «Время» и «ТСН». Это трагическое событие не замалчивалось, как замалчивались смерти Высоцкого, Башлачева и еще многих.

В вечернем выпуске программы «Время» на всю страну прозвучали сухие слова диктора: «Здравствуйте, товарищи. Печальная весть пришла сегодня из Латвии, где в автомобильной аварии погиб известный рок-музыкант, основатель популярной группы “КИНО” Виктор Цой. Детали происшедшего уточняются. На месте катастрофы работает следственная группа МВД Латвийской ССР…»

Официально было объявлено, что похороны состоятся в 10 утра на Богословском кладбище Ленинграда 19 августа 1990 года.

Был опубликован официальный некролог. Чтобы музыканты «КИНО» смогли напрямую обратиться к своим поклонникам, студия ЛенТВ предоставила им эфирное время. Это было единственно правильным решением в той взрывоопасной ситуации.

Массовая истерия, охватившая город, приближалась к своему пику. Поклонники, несмотря на обращения музыкантов «КИНО», просивших фанатов не приходить на похороны, начали выдвигаться в район Богословского кладбища.

Заранее предупрежденная милиция оцепила всю Пискаревку, чтобы не допустить фанатов на похороны и не спровоцировать беспорядки, но это не останавливало огромное количество людей, желавших проститься с Цоем. Толпа всё время прибывала, и вскоре у кладбищенских ворот и вдоль ограды кладбища раскинулся целый лагерь…

Не спавшие и не евшие по несколько суток поклонники падали в голодные обмороки, усилиями врачей увозились в ближайшие больницы, где им оказывали помощь, после чего они всеми правдами и неправдами возвращались к кладбищу, чтобы не пропустить момент погребения и бросить ком земли на свежую могилу…

Лишь немногие тогда знали, что объявленное время похорон будет изменено. В самый последний момент оно действительно изменилось, и на автобусе, забиравшем из морга тело Виктора, уехали лишь родные…

В тот день, по неофициальным подсчетам, могилу Виктора Цоя посетили порядка 30 тысяч человек. Людское горе отражают редкие кадры фотосъемки, сохраненные поклонниками. Вот сотни людей, выстроившихся на дорожке колонной, поклонники, несущие траурные венки, упавшая в обморок у могилы Виктора девушка, плачущие солдаты, растерянные, отрешенные взгляды…

Отмененную гражданскую панихиду заменило людское шествие от ворот кладбища до Дворцовой площади. Плачущие люди несли фотографии, флаги, портреты Цоя, пели песни… Водители останавливали машины, пропуская толпу, сочувствующе сигналили. На хлынувший дождь совершенно никто не обращал внимания…

Владимир Рекшан: «Витя разбился… Память воссоздает явственно солнечный день. По центру пошел неясный слух — Цой! Что-то с Цоем. Я дошел по Невскому до кафетерия на перекрестке с улицей Марата и встретил Толю Гуницкого. Тот мрачно курил.

— С Цоем что? — спрашиваю. — Говорят, в аварию попал. Сильно побился?

— Насмерть побился, — отвечает Джордж.

— В каком это смысле? — не понимаю я.

— В том смысле, что уже тело в Ленинград везут хоронить.

Мы отправились на Рубинштейна, там уже роился народ. В атмосфере рок-клубовского дворика витало ощущение переломности момента. В мини-зале на первом этаже шла перманентная поминальная выпивка. Появлялись различные именитые люди, пролезала публика с улицы. Мы с Гуницким забурились там основательно. Потом еле добрались до Богословского кладбища. На обратном пути, который я проделал с больной головой, меня обогнала толпа молодых людей, человек шестьсот, которые под дождем хором пели “Группа крови на рукаве… Мой порядковый номер на рукаве…”…»

Как это было после смерти Высоцкого, на смерти Виктора Цоя сразу же стали зарабатывать. По всей стране начались поминки по Цою. Поминали Цоя везде. Поминали как могли. Что недодали при жизни, пытались воздать после гибели. Где-то это делалось искренне и бескорыстно. Где-то зарабатывали деньги… И немалые… Только семья Виктора Цоя никаких денег с этого не получила…

Закон толпы везде одинаков: после смерти артист привлекает к себе особое внимание. Вот и появились бесчисленные акции памяти, плакаты, кассеты, майки, значки и, что самое страшное, статьи, буквально шквал статей о произошедшем на 35-м километре трассы Слока — Талей. Журналисты на все лады расписывали то, о чем не имели порой верной информации. Примеров масса — начиная от «москвича» белого цвета и заканчивая анализом клеток головного мозга.

Одно издание вообще отличилось, напечатав, что «…смявшийся карданный вал “москвича” прочертил на шоссе глубокую царапину длиной около метра…».

На самом деле у «Москвича-2141» карданный вал вообще отсутствовал. Как известно, для движения автомобиля крутящий момент от двигателя необходимо передать на ведущие колеса. Двигатель и коробка передач через опоры сравнительно жестко крепятся к кузову, а ведущие колеса подвешены посредством подвижных и упругих элементов подвески. Таким образом, при езде взаимное положение колес и силового агрегата постоянно изменяется. Как же в таких условиях передать крутящий момент? Для этого используются приводные валы с шарнирами. В заднеприводных автомобилях используются валы с шарнирами неравных угловых скоростей, в переднеприводных — с шарнирами равных угловых скоростей. В обиходе первые автомобилисты называют карданом, вторые — ШРУС (сокращенное название). Виктор Цой ездил как раз на модели «москвича» с передним приводом, то есть на автомобиле со ШРУСом. Так что глубокую метровую царапину на асфальте прочертил не «смявшийся карданный вал», а какая-то иная деталь автомашины…

Но журналистам было всё равно. Каждый считал своим долгом поговорить о Цое, даже если при жизни его не знал и не понимал творчества «КИНО». Еще печальнее, что не только чужие, но и многие знакомые Цоя примкнули к этой компании. А поклонники? Поклонники остались с Витей.

Тяжело им было, поклонникам, потерявшим своего любимого кумира, но в разы тяжелее было родителям Виктора, его близким и друзьям. Его мама, отец и Марьяна периодически общались с журналистами, остальные близкие ему люди ушли в тень…

После смерти Виктора осталась демо-запись последнего альбома группы, сделанная Цоем и Каспаряном в Латвии, в Плиеньциемсе, во время летних каникул. Планировалось записывать альбом осенью на профессиональной студии («Мосфильм» или «Ленфильм»), сведёние делать в Париже, а черновик должен был помочь музыкантам сэкономить студийное время. В итоге всё было сделано так, как и планировалось, но уже без Цоя…

Музыканты «КИНО» и менеджер группы Юрий Айзеншпис смогли довести работу над альбомом до конца.

Группа не преследовала при этом никаких коммерческих целей, этот вопрос, по словам Тихомирова, их вообще не волновал. Они видели в этом свой долг перед Виктором, старались сделать всё максимально быстро, потому что этот альбом очень ждали. И конечно, после этого сама группа уже не могла существовать без своего лидера.

В декабре 1990 года альбом был представлен публике. Первое его прослушивание состоялось в Ленинградском рок-клубе. Презентация альбома, организованная Юрием Айзеншписом, прошла 12 января 1991 года в Московском дворце молодежи, после чего пути музыкантов «КИНО» разошлись… «КИНО» кончилось.