Дорогие товарищи!

За последнее время я получил из Испании несколько писем и документов, которые свидетельствуют, что между испанскими товарищами и большинством Интернациональной левой оппозиции накапливаются недоразумения. Самое лучшее в таких случаях попытаться своевременно разъяснить их, отделив случайное и мелкое от важного и принципиального.

1. У товарищей Лакруа и Нина вышел конфликт с французским товарищем М. по чисто практическому вопросу. Я считал и считаю, что товарищи Лакруа и Нин, не будучи в курсе дел, выдвинули неправильное обвинение против т. М. в данном практическом вопросе. В свое время я поспешил разъяснить недоразумение. Этим я считал исчерпанным весь инцидент, так как никакого принципиального или политического содержания в нем не было.

Мнение товарищей Лакруа и Нина относительно т. М. есть их личное дело, и возвращаться к этому вопросу нет никакого основания.

2. Т[оварищ] Лакруа ошибается поэтому, когда думает, что у нас с ним разногласие относительно т. М. Нет, разногласие (если это не недоразумение) касается отношения испанской оппозиции ко всем спорным вопросам Интернациональной левой оппозиции, т. е. касается принципиальных основ левой оппозиции. Только этот вопрос меня и интересует.

3. Опыт показал, что в рядах левой оппозиции в отдельных странах имеются элементы, нам совершенно чуждые. Достаточно хотя бы напомнить Горкина! Одного признания общих принципов левой оппозиции недостаточно. Организации и отдельные революционеры проверяются на работе, т. е. на применении принципов к делу. Иногда маленькие факты могут бросить яркий свет на то или другое лицо или группу, как маленький симптом свидетельствует иногда о тяжелой болезни.

Приведу пример. В Германии возникла, как вы знаете, левая политическая партия, САП. Вожди ее признали диктатуру пролетариата и советскую систему. Урбанс, который был некогда с нами, подхватил это признание как доказательство коммунизма новой партии. Между тем в газете этой партии называют товарищами Отто Бауэра, Леона Блюма, подлого и продажного агента французского империализма, и других подобных же субъектов. Слово «товарищ», конечно, мелочь по сравнению с диктатурой пролетариата и советской системой, — так может возразить какой-нибудь мудрец. Я же считаю, что признание диктатуры и советов имеет у вождей САП чисто словесный характер. Маленькое же словечко «товарищ» по отношению к Леону Блюму выдает вполне их действительные чувства. В политике надо уметь ориентироваться по таким мелким признакам, пока не наступили большие события, которые дадут настоящую проверку.

4. Росмер, Навилль, Жерар и др. во Франции, Ландау в Германии, Оверстратен в Бельгии «в принципе» были согласны с левой оппозицией во всем, а практически — ни в чем. Росмер, Навилль и др. систематически искажали идеи левой оппозиции в подходе к партии, к профессиональным союзам, к интернациональной организации и тем мешали успехам левой оппозиции. Борьба с ними тянулась года полтора. Они поддерживали во всех странах чуждые и враждебные левой оппозиции элементы, создавая свою собственную фракцию и парализуя нашу работу. Разрыв с этой чуждой группой оказался неизбежен, и я ни на минуту не задумался пойти на этот разрыв, несмотря на то что связан с Росмером личной дружбой в течение более пятнадцати лет.

5. Известен ли испанским оппозиционерам ход борьбы с Оверстратеном, Урбансом, Ландау, Росмером, Навиллем и др.? Я имею в виду не только верхушку испанских оппозиционеров, но организацию в целом. Если эта борьба осталась неизвестна испанской оппозиции, то это большое упущение. Нельзя воспитать настоящих революционеров, если не давать молодым коммунистам возможности изо дня в день следить за выработкой большевистской политики не только в испанской секции, но и в других секциях Интернациональной оппозиции. Только так приобретается опыт, формируется и закаляется революционное сознание. В этом состоит важнейшая часть того режима партийной демократии, который мы стремимся установить.

6. В объяснение своего вопроса о том, осведомлены ли испанские оппозиционеры о ходе интернациональной идейной борьбы, я вынужден снова сослаться на «мелкий» факт, который в моих глазах имел, однако, важное симптоматическое значение. В то время как Ландау уже поставил себя вне наших рядов, а Росмер дезертировал из нашей организации, в вашем журнале «Коммунизмо» оба они были названы сотрудниками. Это меня поразило. Представьте себе на минуту, что немецкий или французский оппозиционный журнал помещает Горкина как своего сотрудника: это было бы враждебным актом против наших испанских друзей. Я запросил т. Лакруа и получил ответ, что все дело в техническом недоразумении. Разумеется, я ни на минуту не собирался преувеличивать значения совершенной ошибки. Но я не мог не сказать себе тогда же: «Наши испанские друзья пока что недостаточно внимательны к жизни Интернациональной левой оппозиции». Вы, конечно, согласны, что как нельзя строить социализм в отдельной стране, так нельзя и вести марксистскую политику в отдельной стране.

7. В дальнейшем, однако, обнаружились новые факты, которые позволяют опасаться, что дело обстоит серьезнее, чем казалось сначала. Это проявилось особенно ярко на вопросе о составе Интернационального Секретариата. Вопрос этот возник не со вчерашнего дня. Он имеет свою долгую историю. По этому вопросу имеется ряд документов, в частности написанных мною. Я снова вынужден спросить: известны ли эти документы испанским товарищам? Переведены ли они на испанский язык?

Правда, мне попадались даже в рядах левой оппозиции отдельные товарищи, которые по поводу внутренней идейной борьбы отзывались с пренебрежением: «склока, дрязги». Такого рода товарищи ничему не научились в школе Маркса и Ленина. Чтобы подготовиться к большим действиям, надо учиться проявлять выдержку и непримиримость во всех принципиальных вопросах, даже когда они имеют очень маленький масштаб. Чаще всего бывает так, что те товарищи, которые по поводу принципиальной борьбы говорят «склока», сами обнаруживают способность поднимать действительную склоку, если кто-нибудь чуть-чуть наступит им на мизинец левой ноги. Беззаботность в принципиальных вопросах и преувеличенная чувствительность в личных вопросах характеризуют многих из тех, которые случайно попали в ряды левой оппозиции.

8. Одним из таких случайных лиц является, несомненно, т. Милль. За отсутствием за границей товарищей, знающих русский язык, русская оппозиция вынуждена была остановиться на т. Милле, мало ей известном, как на своем неофициальном представителе в международном Секретариате. Т[оварищ] Милль принял на себя это представительство. Я находился с т. Миллем в самой напряженной переписке. Из моих писем к нему можно было бы составить большой том. Все ответы т. Милля показывали мне не только то, что ему не хватает элементарного революционного воспитания и понимания смысла и значения организации, но и то, что он не хочет и не способен учиться азбуке коммунистической политики. Милль очень легко повторяет общие фразы о социализме в отдельной стране, но, когда приходится отстаивать определенную политическую линию, он меняет свой курс под влиянием неуловимых настроений. В течение ряда месяцев т. Милль участвовал в борьбе против Ландау, Навилля и их «вождя» Росмера. Надо было думать, что Милль понимает все значение этой борьбы, которая привела к разрыву с рядом групп и лиц. Это не помешало Миллю предложить Росмеру письменно блок против Правления французской Лиги и против русской оппозиции. Такое действие при серьезном отношении к делу является низкой изменой. Человек, способный на такие политические сальто-мортале, не заслуживает революционного уважения. Согласны вы с этим, товарищи, или нет?

9. С Интернациональным Секретариатом я вел переписку через т. Милля, причем для экономии времени писал по-русски. Т[оварищ] Милль систематически скрывал от Секретариата те мои письма, предложения, критические замечания, которые были ему не по душе, и, наоборот, выдергивал из писем отдельные места, которые ему могли служить против других. Этим он систематически вводил в заблуждение Секретариат.

10. Русская оппозиция порвала с Миллем. Французская Лига сурово осудила его. Немецкая оппозиция признала его действия недопустимыми. Бельгийская оппозиция осудила Милля. Новая итальянская оппозиция в лице т. Сюзо, члена Интернационального Секретариата, осудила блок Милля с Росмером. Известны ли эти факты членам испанской левой оппозиции или нет? Я надеюсь, что известны. Чем же тогда объяснить, что ЦК испанской оппозиции выдвинул кандидатуру Милля, как своего представителя в Интернациональный Секретариат?

Такого рода шаг принимает характер враждебной политической демонстрации против русской, французской, немецкой, бельгийской и др. национальных секций, решения которых не заставят себя, вероятно, ждать. Разумеется, если у вас есть серьезные разногласия с нами, то вы не только вправе, но и обязаны выразить их и словом и делом. Но нужно в таком случае объясниться ясно и открыто.

11. Поддержка вами т. Милля представляется необъяснимой по следующим причинам: из Испании т. Милль написал две корреспонденции, в которых свалил левую и правую оппозицию в одну кучу и ввел в заблуждение всю Интернациональную левую оппозицию. Трудно представить себе более скандальную путаницу, особенно со стороны перманентного секретаря! На мой протест против его корреспонденции Милль ответил, что его ввел в заблуждение т. Нин. Не ясно ли, что Милль только подчеркнул этим свою полную неспособность самостоятельно разбираться в элементарных политических вопросах?

Я предложил выработать коллективно интернациональный Манифест по поводу испанской революции. Несмотря на мои многократные напоминания, Милль не ударил пальцем о палец в этом важном вопросе, так как все его внимание было поглощено закулисной фракционной борьбой и закулисными сделками против важнейших секций левой оппозиции.

Таковы факты. Чем же объясняется, товарищи, то обстоятельство, что вы столь демонстративно выразили ваше недоверие к французской, русской, немецкой, бельгийской и др. секциям левой оппозиции? Очевидно, у вас должны быть для этого какие-либо глубоко принципиальные причины. Наши принципиальные соображения я вам изложил выше, притом не в первый раз. Теперь я буду с большим интересом и вниманием ждать ваших принципиальных соображений.

12. Упомяну еще об одном эпизоде. Вы голосовали против вхождения представителя русской оппозиции т. Маркина в Секретариат на том основании, что он принадлежит к фракции «Молинье — Франка». Но т. Маркин принадлежит к той же фракции, к которой принадлежу я. Мы работаем с ним в полной солидарности. Чем же объясняется ваша попытка лишить русскую оппозицию представительства в Интернациональном Секретариате? Для этого у вас должны быть очень серьезные причины. Изложите их, пожалуйста. Мы отнесемся к ним с полным вниманием.

В своем последнем письме т. Лакруа просит меня не возвращаться к вопросу о французском товарище М., с которым у него вышел упомянутый в пункте 1 конфликт. Неужели же т. Лакруа считает, что дело идет все о том же незначительном эпизоде? Идейная борьба двух лет, расколы и отколы в ряде организаций, изменение их курса, перестройка Интернационального Секретариата — все это как бы проходит мимо внимания т. Лакруа. Ясно, нельзя дальше позволять недоразумениям накапливаться. Это побудило меня написать вам настоящее письмо, копию которого я рассылаю всем секциям Интернациональной оппозиции.

Я с этим совершенно согласен и думаю, что мы можем совершенно оставить в стороне мелкие личные эпизоды, не имеющие никакого принципиального или политического значения.

Т[оварищ] Лакруа говорит в своем письме, что спорные вопросы должна будет разрешить Интернациональная конференция. Это тоже совершенно правильно. Но Интернац[иональную] Конференцию необходимо подготовить путем обсуждения во всех секциях всех важных политических и организационных разногласий. Вот почему я и обращаюсь к вам, дорогие товарищи, с этим письмом, копию которого я посылаю Правлениям всех национальных секций.

Я не сомневаюсь, что общими силами мы устраним накопившиеся недоразумения и найдем с вами общий язык.

С коммунистическим приветом