1. Революционный прилив сейчас несомненен. Коммунистические партии сейчас в ряде стран усиливаются. Элементарный прилив сил отводит вопросы стратегии на второй и третий план. К коммунистам идут рабочие как к наиболее непримиримой партии. В том же направлении действуют экономические успехи в СССР, признанные значительной частью буржуазной печати и тем самым становящиеся еще более убедительными для рабочих.

2. Эта общая политическая обстановка, как это ни парадоксально на первый взгляд, бьет не только по правой оппозиции, но и по левой. Этим в последнем счете объясняются австрийские капитуляции, приостановка роста в некоторых странах, ослабление активности и пр. Помимо всяких местных, частных и личных причин, имеется общая причина: стихийного прибоя, еще не поставившего вопросов революционной стратегии и не вскрывшего полностью противоречий в положении Коминтерна и его отдельных партий на новой исторической ступени. Ясно, что при таких условиях та фракция, которая не просто плывет по течению, а критически прорабатывает обстановку и сознательно ставит все вопросы стратегии, должна неминуемо быть на известное время оттерта в сторону. В среде самой этой фракции должны появляться настроения нетерпения, которые в отдельных случаях принимают капитулянтскую форму.

3. В известных случаях победа возможна и при очень плохой политике. При углублении кризиса и его затяжке, при дальнейшем распаде социал-демократии, при деморализации правящих победа германской компартии не исключена даже при политике и руководстве Тельмана. Но, к несчастью, только не исключена. Действительные шансы этой победы невелики. Разумеется, если бои развернутся, левая оппозиция примет в них участие в качестве малочисленного, но самого решительного отряда. Я думаю, что и сейчас уже левая оппозиция должна была бы сделать негласное, но вполне официальное заявление по этому поводу: например, обратиться к Центральному Комитету германской компартии с письмом, в котором заявить, что, не отказываясь решительно ни в чем от своих взглядов, левая оппозиция в целом и каждый из ее членов в отдельности готовы предоставить свои силы в распоряжение германской компартии для выполнения любых революционных поручений и заданий. Такое заявление, независимо от его ближайших последствий, имело бы воспитательное значение и принесло бы пользу в дальнейшем.

4. Победа в Германии имела бы решающее международное значение. Мы сказали, что она не исключена даже при нынешнем руководстве. Но до победы еще по меньшей мере далеко.

Основной чертой положения в Германии на этот раз является крайняя диспропорция между остротой революционной ситуации и силой компартии. Об этом говорилось в брошюре, посвященной последним выборам в рейхстаг. Противоречия в политической обстановке, охарактеризованные там, с того времени только обострились. После того как партия ослабляла себя в течение нескольких лет несвоевременной офензивой, она видит себя вынужденной теперь, когда обстановка требует офензивы, вести, по существу, оборонительную и выжидательную политику. Отсюда вырастает совершенно реальная перспектива: объективная обстановка может измениться к выгоде для буржуазии раньше, чем полустихийный прилив сил позволит компартии перейти в решительное наступление.

5. В Испании та же диспропорция. При исключительно планомерном и выгодном для пролетариата развитии революции Коминтерн упускает месяц за месяцем, обнаруживает свою слабость и несостоятельность, питает анархо-синдикализм, дает возможность буржуазии упрочиться и тем подготовляет исход революции не в русском, а в немецком стиле (1918–1919).

6. Я мало слежу сейчас за Китаем, но и там вопиющие ошибки последних лет (игнорирование реального положения в стране, отрицание революционно-демократических задач, игнорирование пролетариата, перенесение центра тяжести на крестьянскую войну) подготовили трагическую развязку. Чан Кайши приступает к разгрому крестьянских очагов при спокойствии в городах. Его победа в этом случае грозит ужасающим истреблением коммунистов и новым ослаблением революции на длительный период.

7. Экономическое развитие в СССР явно вступает сейчас в критический фазис. «Пестрая картина» в выполнении пятилетнего плана (по выражению Сталина) означает нарушение пропорций даже в формальных рамках плана. Между тем весь вопрос в том, удастся ли и в какой мере установить необходимые пропорции между элементами плана и стихийными или полустихийными процессами хозяйства. Мы с самого начала предупреждали, что накопляющиеся противоречия и диспропорции — при отсутствии постоянной и открытой регулировки — прорвутся наружу в третьем, четвертом или пятом году. Сейчас этот этап приблизился вплотную.

8. По объективным условиям мы вступили в период революций и революционных войн. Красная армия является в этих условиях историческим фактором громадной важности. На чаше исторических весов Красная армия могла бы далеко перевесить не только немецкий фашизм, но и польский в придачу. Общеевропейская обстановка вполне оправдывала бы революционную офензиву. Но здесь с особенной остротой встает вопрос о хлебе и мясе, о лошадях и об овсе и — за этим — о настроениях крестьянства да и самого рабочего класса. Негармоническое, бюрократическое планирование и регулирование приводит к тому, что в критический момент хозяйство, могущественное по своим абстрактным возможностям, является крайне слабым по своим реальным ресурсам.

9. В политике дальнего прицела надо предвидеть и худший вариант, особенно если вероятность его так велика, как в нынешних условиях. Каков же этот худший вариант? Германский пролетариат не овладеет властью в ближайший период. Испанская компартия не успевает вырасти своевременно до роли руководительницы рабочего класса. Капитализм получает политическую отсрочку. Под фашистскими или «демократическими» или комбинированными формами он выкарабкивается из кризиса. Разумеется, упадочный характер капитализма преодолен быть не может. Но уже одно временное умиротворение Китая может открыть плацдарм для операции большого стиля. Новый промышленный подъем вовсе нельзя считать теоретически заранее исключенным.

10. Истекающий период характеризовался тем, что капитализм все глубже забирался в трясину кризиса в то время, как Советский Союз давал все более грандиозные проценты роста. Опасность состоит в том, что мир может дать в открывающийся период картину до известной степени противоположного характера. Именно: капитализм будет выбираться из кризиса, а в Советском Союзе выйдут наружу все те диспропорции и противоречия, которые загнаны внутрь бюрократическим нажимом и отголоском которых является последняя речь Сталина.

Все сказанное выше имеет, разумеется, гипотетический характер. Как в хозяйственном планировании надо иметь и максимальные и минимальные варианты, так и в политическом прогнозе надо брать и лучший и худший варианты. Выше разобран худший из возможных вариантов. Действительность пройдет где-нибудь между лучшим и худшим вариантом, хотя, как можно опасаться, ближе к худшему, чем к лучшему. Что это означает с точки зрения развития самого коммунизма? Период глубокого внутреннего кризиса, критики, проверки прошлого опыта и прошлых дискуссий.

Что, собственно, сделала оппозиция до сих пор? Очень мало. Имеется известное количество критических и платформенных работ, которые пролетариат на Западе, даже авангард его, даже авангард этого авангарда, не усвоил и не проверил на собственном опыте. В разных странах существовали за последние годы оппозиционные группы, которые нередко не имели ничего общего с большевизмом и лишь компрометировали левую оппозицию своим сочувствием к ней. Работа наша за последний период сводилась в очень значительной степени к очищению рядов оппозиции от случайных, чужеродных и прямо-таки зловредных элементов. Сами мы делали при этом немало ошибок, которые совершенно неизбежны, являясь платой за учебу. Немудрено, если рабочие вовсе не поспешили броситься очертя голову на призыв левых оппозиционных групп в разных странах.

Нынешний революционный прибой сам по себе доставляет передовым рабочим естественное удовлетворение и позволяет не думать о стратегических проблемах. Все это, как сказано выше, вполне объясняет, почему левая оппозиция чувствует себя в ряде случаев оттертой от главного русла движения. Но это объясняется временным положением. Вопросы революционной стратегии будут уже в ближайшее время поставлены в ряде стран, прежде всего в Германии и Испании, с исключительной остротой. Очень многое из того, что оппозицией сказано в прошлом и что сейчас кажется забытым (что отчасти забыто и самой оппозицией), всплывет завтра наружу, получит снова чрезвычайно актуальный характер.

Мы защищаем безусловно правильные идеи и методы при помощи слабых, жалких кустарных средств. Коминтерн защищает ложные идеи при помощи «американской» техники. Но побеждают в конце концов правильные идеи.

Из этого следует и еще один вывод. Наша сила на данной стадии в правильной общей оценке, в марксистской концепции, в правильном революционном прогнозе. Эти свои качества мы и должны предъявить пролетарскому авангарду прежде всего. Мы выступаем в первую голову как пропагандисты. Мы слишком слабы для того, чтобы пытаться давать ответы на все вопросы, вмешиваться во все частные конфликты, везде и всюду формулировать ответы и лозунги левой оппозиции. Погоня за такой универсальностью при нашей слабости и при неопытности многих товарищей будет нередко приводить к слишком поспешным выводам, к неосторожным лозунгам, к ошибочным решениям. Частными ложными шагами мы будем компрометировать себя, мешая рабочим оценить основные качества левой оппозиции. Этим я вовсе не хочу сказать, что мы должны стоять в стороне от реальной борьбы рабочего класса. Меньше всего. Проверить революционные преимущества левой оппозиции передовые рабочие могут только на живом опыте. Но надо учиться выбирать наиболее яркие, ударные и принципиальные вопросы и на этих вопросах давать бой, не размениваясь на мелочи и частности. В этом, мне кажется, сейчас основное правило политики левой оппозиции.