Глава 39

– За что, за что… – разозлился Столов. – Разве можно соглашаться работать с незнакомым человеком? Вот что тебе про Купера известно?

– Он может решить любую проблему своего клиента, – после небольшой паузы ответила я. – И меня с ним познакомил Звягин.

Константин поперхнулся.

– Всемогущий джинн несколько раз помогал Роману, – продолжала я, – претензий к его работе у него не было. Но при чем здесь Купер? Речь идет о Монаховых.

Никита похлопал Костю по спине и повернулся ко мне.

– Сейчас все объясню. Петер Фридрихович Купер родился в Москве в семье этнических немцев, чьи предки переселились из Германии в Россию при Петре Первом. Считается журналистом, но его статей никто не читал, основной род занятий мужика – сыскная деятельность, он специализируется на поимке сбежавших преступников. Это у них семейный бизнес, тем же занимались отец и дед Петера Фридриховича.

– При советской власти не было частных детективов, – возразила я.

– Ага, – усмехнулся следователь, – брачных агентов, коммерческих клиник и многого другого тоже. Степа, не будь такой наивной. Было все. Подпольный рынок услуг работал бесперебойно и простирался широко. У Петера Купера обширные связи в самых разных областях, он может разрулить массу проблем: пристроить двоечника в вуз, получить квоту для гражданина другого государства на лечение в Москве, организовать выступление на телевидении, познакомить с нужными людьми и так далее. Но, скажу еще раз, основное направление его деятельности – поимка сбежавших из мест заключения осужденных.

– Что он с ними потом делает? – удивилась я. – Ну, поймал, а дальше что?

Харитонов вытер салфеткой пальцы.

– Часто родственникам жертв приговор, зачитанный убийце их любимых людей, кажется чересчур мягким. Через восемь-десять лет уголовник выйдет на свободу, будет есть, пить, гулять, греться на солнышке, а чьи-то дочь-сын-жена-муж останутся лежать на кладбище. В большинстве случаев члены семей погибших хотят смерти виновника гибели родственника. И уж совсем плохо становится людям, когда осужденный ухитряется удрать. Вот кое-кто и нанимает Купера, который берется найти гвоздь в груде гвоздей, зарытых на пять метров под землей. Петер Фридрихович не обещает молниеносного результата, но, как пойнтер, идет по следу. У мужика репутация ищейки, всегда находящей кость.

– Купер выполняет работу правоохранительных органов, – уточнила я, – возвращает убийцу за решетку.

Столов крякнул. Рассказчик умолк, но потом продолжил:

– Не совсем так. Петер Фридрихович передает беглеца заказчику.

– Зачем? – заморгала я.

Никита положил смятую салфетку на столик.

– Существуют подпольные палачи, они казнят тех, кого разыскал Купер.

– Ужас! – прошептала я. – Если ты убиваешь убийцу, в мире таких злодеев не становится меньше.

– Скажи это матери, потерявшей от руки мерзавца сына, – огрызнулся следователь.

– Ты что, одобряешь деятельность таких, как Купер? – взвилась я.

– Брейк! – велел нам Костя. – Давайте прекратим дискуссию на тему вины-наказания, не станем сейчас обсуждать несовершенство судебной и пенитенциарной систем России. Вернемся к конкретной ситуации с Олегом Кораблевым.

– Ладно, – буркнул Никита и облокотился на ручки кресла. – Только не перебивайте.

Я кивнула и уселась поудобнее, приготовившись внимательно слушать.

…Валентин Сизов, отец Екатерины, которой принадлежали антикварные серьги с фиолетовыми камнями в оправе из золотых ангелочков, после гибели дочери занялся бизнесом и несколько лет назад разбогател. Став обладателем больших денег, он, так и не смирившись с тем, что убийца избежал наказания, обратился к Куперу с просьбой найти беглого преступника. Тот взялся за дело. Как он вышел на Монахову, узнал, чем занимается Антонина по приказу Папы, и понял, что ее муж на самом деле Олег Кораблев, оставим за кадром, главное, что сыщик преуспел. Петер Фридрихович берет за свои услуги солидный гонорар, но много и тратит, добиваясь результата, – не скупясь, платит тем, кто, по его мнению, владеет информацией, деньги прекрасно развязывают людям язык. Детектив доложил Валентину об окончании работы, Олега-Кирилла можно было похищать и отдавать палачу. Что делать с Антониной, помогавшей брату, Купер предоставил решать Сизову.

Но Валентин отказался убивать виновника гибели дочери тайно.

– Нужен судебный процесс, – заявил он. – Хочу поднять шум в прессе, пусть Кораблев выпьет до дна чашу позора, посидит в клетке в зале суда. А потом ему впаяют пожизненное, и влачить тогда подонку свою жалкую жизнь на особой зоне долгие-долгие годы. Существование в одиночке, в самых строгих условиях намного хуже смерти. Я желаю Кораблеву богатырского здоровья, чтобы ему сто лет за решеткой гнить.

Купер смутился.

– Доказательства того, что Кирилл Монахов на самом деле Олег Кораблев, а жена Антонина его сестра-близнец, работают лишь для нас с вами, суд их вряд ли примет, сочтет недостаточными. И сейчас убийца находится под защитой Папы, который вложил немало денег в строительство Дома Души. Если мы отдадим Монахова правосудию, ему наймут лучшего адвоката, который затянет процесс надолго, разбирательство будет идти не один месяц, если не годы. Папа подкупит кого надо, документы подтасуют. Кириллу-Олегу сделают анализ ДНК, а он покажет, что… задержан настоящий Монахов, отец Насти и Родиона.

– Быть того не может! – взвился Валентин.

– Элементарно, – хмыкнув, возразил Купер, – сам такие штуки подворачивал. Весь вопрос упирается в количество денег, которое понадобится потратить. Надо реально оценивать противника, а в нашем случае в качестве такового мы имеем главаря серьезной структуры, которая проросла корнями в разные места. Да, вы не бедный человек, но у Папы средств во много раз больше. И связи намного обширнее. Знаете, чем закончится сдача Кораблева-Монахова закону? Его оправдают. Он выйдет из СИЗО – если, конечно, удастся его арестовать – героем, которого оболгала полиция. Представляете, сколько людей после этого воспылают к нему, мягко говоря, симпатией? Буряков покажет интервью со страдальцем, в Дом Души валом повалит народ и потекут деньги, которые Папа будет делать на всем, что связано с именем Кирилла Монахова. Не удивлюсь, если даже выпустят подсолнечное масло с этикеткой, на которой изобразят пресловутое здание с надписью: «Используешь продукт – лечишь душу». Отдайте мерзавца палачу. Вы же прочли мой отчет, теперь нам обоим предельно ясно, кто есть кто. Но только нам, повторяю.

– Нет, – отрезал Валентин. – Придумай что-нибудь! Хочу его наказать именно так – засадить в тюрьму. Найди неоспоримое доказательство вины негодяя, которое никакой адвокат не разобьет.

– Ну, если только взять его в момент убийства очередной жертвы… – развел руками Купер. – Однако подонок вроде утихомирился. Хотя можно попытаться…

Никита замолчал.

– И что он придумал? – спросила я.

– Составил план, – нахмурился Харитонов. – Купер тогда как раз помогал Бурякову организовывать съемки. Скажи, Степа, после всего, что я сейчас рассказал, у тебя не возник вопрос: с какой целью наш дорогой Петер Фридрихович попросил тебя съездить к Евсюковой в пансионат? История про лучшего друга Гранаткина, мечтающего перед смертью посмотреть на единственную доченьку, целиком и полностью ложь. Купер ее выдумал, чтобы разжалобить тебя и ты бы непременно поехала к Наталье Михайловне. Сам-то он уже отлично знал, где находятся оба ребенка безумной женщины и кем они стали, был в курсе, что Коля – это Олег Кораблев, живущий под именем Кирилла Монахова, а Мика – Антонина. В чем же был смысл твоего путешествия в дом престарелых?

– Не знаю, – растерялась я. – Мне такой вопрос в голову не приходил.

– Ладно, пойдем дальше, – кивнул Никита. – А как насчет серег с фиолетовыми камнями? Они с какой целью очутились в твоих ушах?

– Я объясняла, в них – видеокамеры… – начала я и умолкла.

– Ага! – обрадовался Харитонов. – Дошло, да? Не было ни малейшей необходимости запечатлевать твою беседу с бедной сумасшедшей. Скачем далее. Как ты узнала, что фиолетовые сережки связаны с преступлением, откуда выяснила про подвески-куколки и кожаные ленточки со стразами?

– Были съемки в поликлинике, – ответила я, – там я познакомилась с пожилой женщиной, Нинелью Федоровной, которая подарила мне диск с серией «Кровавые серьги». Она очень бурно отреагировала на мои серьги.

Костя хлопнул ладонью по колену, удивился.

– Надо же, Куперу не пришло в голову, что яркий аксессуар привлечет внимание излишне активной пенсионерки и та загорится желанием спасти девушку от убийцы.

– Да уж, – засмеялась я, – Нинель Федоровна – человек решительный. Да только бабуля перепутала, тот сериал не художественное кино, а она все ждет продолжения.

– Старость не радость, – вздохнул Никита, – острота мышления уже не та. Но эта деятельная старушка нарушила все расчеты Купера. Наш сыщик и представить себе не мог, что кто-то подсунет Степаниде диск с сериалом, а она заинтересуется лентой. Бывает порой: составил человек план и вроде все учел, а потом вдруг выруливает из-за угла какая-нибудь Нинель Федоровна и – упс!

Харитонов неожиданно взял меня за руку.

– Я знаю про съемки в районной поликлинике от Купера.

– И что? – не поняла я. – Обычный рабочий момент.

– А вот и нет, – возразил Никита. – Вспомни, что он просил тебя сделать после их окончания.

– Позвонить ему. И я набрала номер.

– Как он отреагировал? – прищурился Харитонов.

Я напрягла память.

– Спросил, далеко ли Антонина. Узнал, что она рядом, поинтересовался довольна ли Тоня ситуацией в поликлинике. Затем велел повторить мне вслух имя, отчество и фамилию Натальи Михайловны Евсюковой, название пансиона. Я все выполнила.

– И? – протянул Никита. – Дальше что?

– Ничего, – пожала я плечами, – он повесил трубку.

– А как отреагировала на твои слова Антонина? – не утихал Харитонов.

– Ну… задала обычный вопрос: «У вас еще работа?» Я сказала ей, что еду к Евсюковой. Вроде Монахова назвала дом престарелых скорбным местом и ушла. Простите, точно не помню. И какое значение имеет эта беседа?

– Принципиальное, – сквозь зубы процедил Столов. – Что ж, бог шельму метит, именно в поликлинике ты с Нинель Федоровной познакомилась. Купер в собственный капкан угодил.

Я окончательно перестала понимать, о чем идет речь.

– Не обратила, случайно, внимания на реакцию Антонины, когда она увидела на тебе серьги с фиолетовыми камнями? – не отставал Костя.

– Ну… кажется, она похвалила их, спросила, откуда они у меня.

– Нервничала при этом?

– Да нет, – пожала я плечами. – Хотя… Ах да, вспомнила. У нее тик начался, веко задергалось. Я как раз ее гримировала.

– Тик – неуправляемая реакция, человек над ней не властен, – с удовлетворением отметил Никита. – Можно изображать спартанское спокойствие, но судорожное подергивание свидетельствует о волнении. Слушай, а почему ты вообще согласилась работать на съемках?

Вопрос меня удивил.

– Из-за денег. Купер предложил большую сумму, обычно мне дают вполовину меньше.

Мужчины переглянулись.

– Она ему понравилась, – подвел итог Костя.

– Блондинка с широко распахнутыми глазами выглядит совсем девочкой, – подхватил Никита. – Разве у нее есть ум? Купер пал жертвой стандартного мышления: если перед тобой белокурая красавица, да еще работающая в мире моды, то она полная дура. Степа, а как отреагировал Кирилл на получение посылки с печенью-кольцом и на твои фиолетовые серьги?

– Перестаньте задавать дурацкие вопросы, объясните, что происходит! – потребовала я.

– Непременно, – пообещал Никита. – Но сначала, будь умницей, ответь. У тебя отличная память.

– Верно, – согласилась я. – Кирилл… ну… он просто вышел из столовой, и все. Хотя… Слушайте, только сейчас сообразила! Он сделал себе укол!

Константин потер руки.

– Да? Откуда ты знаешь?

– Я посоветовала ему подвернуть рукава рубашки, начала сама их закатывать и увидела след на предплечье. Монахов сказал, что у них в квартире комары, это укус. А потом Антонина порезала палец о пустую ампулу, брошенную кем-то в помойное ведро. Настя сказала, что у отца диабет, он регулярно делает себе уколы. Но зачем было врать про комаров? Разве сахарная болезнь это стыдно?

– Нет у него никакого диабета, – махнул рукой Харитонов, – увидел печень с кольцом и сделал успокаивающую инъекцию.

– Слушайте, вы ведь знаете, кто поставил под дверь Монаховых коробку с этой мерзостью? – воскликнула я. – Знаете, да?