Глава 25
– Прекрати истерику, – велел девушке Столов. – Это парик.
Я осторожно высунулась из-за плеча Константина и поперхнулась смехом, увидев, как Фрося, держа в зубах кудрявую накладку цвета спелого каштана, важно шествует в сторону туалета.
– Вот плед, – запыхавшись, сказал Виктор Николаевич, выходя из правого коридора.
– Положи его на диван, – велел Костя, – кошка ушла.
Вера снова приподнялась.
– Смылась?
– Отвалила? – поинтересовалась Оля, выползая из-под журнального столика.
– Психованная удрала! – обрадовался Петя, высовываясь из-за Алисы.
– Хорош папочка, ребенком, как щитом, прикрылся, – возмутилась Вера.
– Я ей спину берег, – нашел оправдание парень. – Самое опасное ранение сзади наносится. Вау! Банка-то свалилась!
– Точно, – удивилась я, глядя на лежавший около дивана трехлитровый баллон. – И даже не разбилась.
– Супер! – обрадовался Петр, вскочил и стремительно кинулся к двери. – Вы ничего нам не сделали, дочка сама стекляшку стряхнула, платить незачем.
– Где Фрося? – жалобно спросила Лена, задом выбираясь из своего укрытия.
– Удалилась, – облегченно вздохнув, ответила Вера. – Сейчас уборщицу позову, надо тут веником и тряпкой поработать. Евгений Антонович, присядьте, сейчас вас в кабинет проводят. Оля!
– А? – вздрогнула медсестра.
– У нас пациент, – напомнила администратор.
– Выкурю сигаретку, и начнем, – пообещал Томилин.
– Что у вас тут происходит? – выразил недовольство мужчина с портфелем. – Осколки валяются, лужи какие-то розовые, воняет противно…
– Это мята, – зачем-то уточнила Оля. – Гель такой, мыло для рук.
– И дует, голова мерзнет, – договорил посетитель.
Я посмотрела на совершенно лысую макушку Евгения Антоновича и снова уткнулась в Костю, скомандовав себе: «Степа, постарайся не заржать, как глупая лошадь».
– У нас тепло, – сдавленно произнесла Вера, – просто у вас… э… э…
– Что у меня? – сердито осведомился Евгений Антонович.
– Ничего, – живо ответила администратор. – Прекрасно выглядите, вы сегодня такой брутальный, такой сексуальный. Настоящий мачо. Страстный кальвадос.
Из моей груди все-таки вырвался смех, но я тут же замаскировала его кашлем. Кальвадос – это водка из яблок, но, похоже, Вера считает, что это слово означает мужчину-мечту.
Евгений Антонович приосанился и попытался втянуть живот.
– Пойду помою руки.
– Туалетик слева, – услужливо подсказала Вера.
– Знаю, – оборвал ее толстячок, – не впервые у вас. Или намекаете, что я впал в маразм?
– Что вы! Никогда! – затрясла головой Вера. – Просто некоторые клиенты в наших коридорах путаются.
– Я не некоторые, я профессор, читающий лекции по аудиовизуализации, – объявил Евгений Антонович. И, вздернув подбородок, двинулся в нужном направлении.
– Что такое аудиовизуализация? – удивилась я, отходя от Константина.
– Фиг ее знает, – пожал плечами Столов. – Наверное, какая-нибудь очень занудная наука. Никогда о ней не слышал, но, с другой стороны, я не являюсь энциклопедически образованным человеком.
Входная дверь скрипнула, на пороге снова нарисовался Петр.
– Гляньте, кто пожаловал, – заголосила Вера, – давно не виделись, входите, не стесняйтесь. Чего надо? Куда Алису дел?
– Домой отнес, – объяснил парень. Затем добавил: – Люська вернулась.
– И зачем приперся? – нелюбезно осведомилась администратор.
Петр показал пальцем на баллон, лежавший на полу.
– Жена за тарой прислала, отругала, что я у вас банку забыл.
– Хозяйственная, – протянула Оля.
– Экономная, – язвительно заметила Вера. – Хватай и уматывай.
Молодой папаша наклонился и поднял емкость.
– У-у-у-у-у… – полетел из коридора вой, – у-у-у…
– Монстры возвращаются, – с серьезным лицом заметил Костя. – Ужас с четырьмя лапами летит на крыльях ночи, спасайся кто куда может.
Петр уронил баллон, тот, тихо звякнув, развалился на четыре части.
Вера, стоявшая за стойкой ресепшен, присела. Оля снова юркнула под столик. Елена с воплем: «Вы должны поймать Фросю и вернуть ее мне немедленно!» – тоже бросилась в свое, так сказать, привычное убежище под стойку. И уже оттуда заверещала, обращаясь к администратору:
– Подвинься! Ишь жопу отрастила, другим места нет!
– На себя посмотри, щеки со спины видно, – не осталась в долгу Вера. – Это мое рабочее пространство, мне тут и прятаться. А твое место вообще на улице, ты не пациентка, а просто так мимо шла.
Я вцепилась в Костю и зажмурилась.
– У-у-у-у! – выла Фрося.
Потом вой затих, и мужской голос спросил:
– Где мои волосы?
Я открыла глаза и увидела красного Евгения Антоновича. Фроси в помещении не было.
– Волосы мои куда ушли? – заорал пациент.
– В смысле паричок? – уточнила из-под ресепшен Вера.
– Блин, он кокнулся… – с отчаянием произнес Петр. – Вот же блин! Ну, блин!
– Блины? – заинтересовался школьник Володя, заглядывая в холл. – Их тут всем раздают? Хочу с вареньем.
– Где мои волосы? – повторил Евгений Антонович. – Не ношу парики. Кто сказал, что я пользуюсь накладками? Он врет.
Я во все глаза смотрела на макушку профессора, похожую на голую коленку. М-да… Можно иметь четыре высших образования и навсегда остаться дураком. Собственно, что плохого в париках?
– Поймайте кисоньку, – заныла Лена.
– Сначала надо понять, куда она заныкалась, – справедливо заметила из укрытия Оля.
– Вот ваша красотка, – сообщил Виктор Николаевич, входя в холл со свертком в руках, – я замотал ее в плед. Лена, вы далеко живете?
– В этом же доме на пятом этаже. У нас три комнаты, одна смотрит во двор, – непонятно зачем уточнила блондинка. – Кстати, угадайте, чья это спальня? Уж не наша с мужем! Мы каждое утро в пять часов от шума на проспекте просыпаемся, а Мария Сергеевна…
– Где мои волосы? – снова вопросил профессор.
Томилин, продолжая держать скомканный плед, взглянул на пациента.
– О! Евгений Антонович! Где ваши волосы? То есть я хотел сказать, проходите в кабинет, пожалуйста.
– Без волос с места не сдвинусь, – уперся тот. – Когда вошел в вашу клинику, они были на голове совершенно точно. Уверен! А в туалете пропали.
– Отнесите Фросю домой, – заныла Лена, – боюсь ее в руки брать.
– Вот вам пример полной наглятской наглости! – возмутилась Оля, поднимаясь на ноги. – Дайте попить, потому что очень поужинать хочется, и спать негде лечь, да и кошелек пустой. Банки с дурного животного сняли, весь холл угваздали, километр нервов порвали, так еще доставь ей гадкую кошатину прямо в спальню. Але, ты часом не баронесса фон Хамло? Я бы на твоем месте предложила помочь в приемной порядок навести.
– Мне нельзя грязной работой заниматься, – вскинула подбородок Елена, – я певица, на сцене выступаю.
– И чего? – пришла на подмогу медсестре Вера, выходя из-за стойки ресепшен. – Тряпку же не горлом держат.
– Руки должны быть красивыми, без царапок, – защебетала Лена. – Мне ничегошеньки ими делать нельзя – ни стирать, ни гладить, ни готовить, ни…
– Да уж поняли, – махнула рукой Оля. – Только ложку держать и деньги мужа считать.
– Где мои волосы? – возопил Евгений Антонович.
– Господа, – подал голос Костя, – время позднее, давайте поступим так: Елена возьмет у Виктора Николаевича одеяло с Фросей и отнесет кошку домой, а плед вернет завтра в клинику. Евгений Антонович отправится в кабинет на встречу с бормашиной, Оля поможет доктору, Вера вызовет уборщицу, а мы со Степой наконец-то мирно уедем. У тебя что-то болит?
Последний вопрос явно адресовался мне.
– Нет, – коротко ответила я.
Томилин протянул Лене комок из пледа.
– Прошу, получите.
– Разверните! – потребовала та.
– Зачем? – не понял врач.
– Вдруг вместо Фроси забулдыгу беспородную подсовываете? – прищурилась девица.
Я с интересом посмотрела на блондинку. Вот уж не предполагала, что слово «забулдыга» можно применить по отношению к животному.
– Некоторые люди сладколасковые, когда им что-то надо, и наглотребовательные, когда им от тебя уже ничего не нужно, – выдала очередной афоризм Оля.
Виктор Николаевич размотал край одеяла.
– А-а-а, так и знала! Там черный баран! – взвизгнула Лена.
– Мои волосы! – обрадовался Евгений Антонович и протянул руку за париком. – Отдай, верни немедленно, выплюнь, скотина! Вот же дрянь, вцепилась!
– Дергайте сильнее, – посоветовала Вера. – Кошки крепче собак добычу держат, Фрося приняла вашу голову за волосатую крысу и теперь не хочет расставаться с добычей.
– Это парик, – поправила Оля. – Не болтай глупостей, Верка, голова у пациента на месте.
– В последнее время я часто встречаю людей, которые распрекрасно обходятся одним спинным мозгом, – вздохнула администратор.
Лена начала хохотать.
– Ой, не могу! Разве в спине есть мозги? Ну ты даешь… Анекдот прямо! Как можно не знать, что ум в черепе?
Теперь уже рассмеялась Вера.
– Придешь домой – загляни в Интернет, выяснишь много интересного о строении тела человека. А вообще, мне даже кажется, что у некоторых мозг находится ниже спины.
Евгений Антонович издал победный клич и, держа в руках изрядно помятую накладку, поспешил в туалет.
Елена выхватила у Томилина плед с Фросей и выскочила за дверь.
– Во! Даже «спасибо» не сказала! – разозлилась Оля.
Створка приоткрылась, девушка вернулась.
– Решила-таки нас поблагодарить? – ехидно осведомилась Вера.
– Это за что? – изумилась блондинка. – Хочу предупредить: если вы посмеете выставить на свой сайт инфу, что я посетила вашу клинику, попробуете сделать себе на моем имени рекламу, попытаетесь благодаря моей звездности заполучить побольше клиентов, я подам в суд. И выиграю процесс! Прощайте.
– Нет слов, – протянула Оля, глядя на захлопнувшуюся дверь. – Кто-нибудь знает, как звездулину зовут?
Мы с Костей одновременно пожали плечами.
– Все, пошел руки мыть, – вздохнул Томилин. – Степанида, поосторожнее с едой, мне ваша аллергия не понравилась. Оля, шагай в кабинет.
Медсестра потрусила в указанном направлении, я потянулась за своей сумкой на диване, и тут из туалета выплыл Евгений Антонович.
– Доктор вас ждет, – прощебетала Вера.
– Устал, ухожу домой, – объявил профессор и величаво двинулся на выход.
Я прикусила губу. Надеюсь, кто-нибудь скажет пафосному дядечке, что его парик имеет сзади большую проплешину, по всей вероятности, проеденную кошкой Фросей. Дверь хлопнула, профессор пропал из виду.
Через секунду входная дверь снова отворилась, и в холл вступила дама. В руках она держала нечто, прикрытое льняным кухонным полотенцем.
– О нет! – простонала Вера. – Только не это!
– Вы закрылись? – прошептала тетушка. – У меня беда.
Администратор, забыв о приличиях, показала пальцем на ношу незнакомки.
– Что у вас там? Ребенок с банкой на ногах? Кошка в майонезе?
Посетительница округлила глаза.
– Пирог. С яблочками. Вот…
Быстрым движением она сдернула льняную ткань.
– Где Евгений Антонович? – осведомилась Оля, появляясь в холле. – Мы его ждем.
– Сказал, что устал, и удалился, – пробормотала Вера, рассматривая шарлотку.
– Надоели мне его капризы, – покачала медсестра головой. – Ведь не в первый раз это проделывает.
– Помогите! – всхлипнула тетушка с пирогом. – Умоляю!
Вера и Оля переглянулись.
– Очень зуб болит, – простонала незнакомка, – нет сил терпеть. Живу неподалеку, знаю, что вы за полночь открыты… уж простите, не записалась заранее, так ведь понятия не имела, что в челюсти перфоратор заработает.
– Правда, вас всего-навсего зубик беспокоит? – подозрительно уточнила Оля.
Женщина кивнула.
– Просто острая боль и ничего больше? – переспросила Вера. – Кошек, собак, свекровей, детей не привели?
– А надо было? – растерялась потенциальная пациентка.
– Тогда зачем пирог принесли? – не успокаивалась Вера. – Что с ним не так?
– Испекла днем, – испуганно заговорила тетушка, – а муж на работе задержался, шарлотка целой осталась. Вот я и подумала: угощу врачей, а то свалюсь им на голову в поздний час, неудобно с пустыми руками.
– Сваливаться людям на голову лучше всего, держа в руках штук десять кирпичей, – шепнул мне на ухо Костя. – Пирог легкий, окружающие могут в живых остаться.
– Волосы у вас свои? – деловито задала следующий вопрос Оля. – Не парик?
– Собственные, – пролепетала посетительница, поставив блюдо на стойку и потихонечку отступая к двери.
– Можно подергать? – поинтересовалась Вера. – Неохота опять парик искать.
– Ой, вы знаете, зуб ломить перестало, – заулыбалась тетушка, пятясь к двери. – Кушайте пирожок!
Оля кинулась к попытавшейся удрать пациентке.
– Дорогая! Как хорошо, что у вас просто заныл зуб!
Вера выбежала из-за стойки ресепшен со словами:
– Отличная новость – нервик расшалился! Доктор уже в кабинете, именно вас дожидается. Сюда, пожалуйста…
Медсестра и администратор подхватили вконец замороченную пациентку под руки и потащили в глубь клиники, выводя на разные голоса:
– Кошек нет… банок нет… волосы свои… Вот же радость!
А мы с Костей, тихо посмеиваясь, вышли на улицу.
