В субботу после ланча Ян в первый раз спустился в общую для жильцов многоквартирного дома прачечную и встретил соседа – пожилой седой дядька с седой же бородой.

Как всегда, задним умом – надо было бы заговорить с ним, а не просто молча кивнуть, как-никак новый сосед, живут в одном доме.

Через плечо у старика висел большой холщовый мешок с какими-то красными буквами. Ян присмотрелся. ЧЕЧНА НКТА ИЦИ. Остальные буквы скрывались за складками ткани. Он уже подошел к машине, и вдруг в мозгу его сформировались слова.

ПРАЧЕЧНАЯ САНКТА-ПАТРИЦИЯ.

Неужели? Проверять поздно. Не догонять же соседа – вы, дескать, позволите мне прочитать надпись на вашем мешке? Тот уже и дверь за собой захлопнул, и Ян остался наедине с машинами, сушилками и собственным грязным бельем.

Белье постирано и высушено. Он поднимается в квартиру и пробует освободить место: убирает картонные коробки, подметает, передвигает хозяйкину мебель. Ужинает в кухне, безразлично наблюдает, как на городок опускается ночь.

Что дальше? Возвращается в гостиную, включает старый телевизор. Плывут дельфины… наверное, какой-то документальный фильм. Оказывается, дельфины далеко не такие добрые и приветливые, как мы привыкли думать.

Голос диктора: дельфины охотятся в стае, часто их добычей становятся тюлени и другие животные.

Через полчаса он выключает телевизор. Тишина… нет, не полная тишина. Где-то в доме опять празднуют. Ухающая музыка… ум-па, ум-па… кто-то со всего размаха хлопнул дверью. Смех, голоса.

Может быть, взяться за Затаившегося? Когда же наконец он доберется до Банды четырех и покончит с ними?

Праздник за стеной в самом разгаре. Ян включает стереосистему, чтобы заглушить пьяные выкрики. Подходит к окну.

Надо иметь хобби. Или пойти на вечерние курсы.

Какие курсы? Учить французский? Осваивать укулеле?

Нет. Он выключает стерео, надевает черный пиджак для солидности и выходит из дому.

Один за другим зажигаются фонари. Довольно холодно. Четверть девятого. Чуть не из каждого дома слышна музыка – суббота. Все пируют. Все, у кого есть друзья.

Приходи в бар «У Билла», сказала Лилиан. Я там каждый вечер.

Он идет пешком. Хочет посмотреть свой новый город… на что здесь смотреть? Небольшой шведский городок, никаких сюрпризов. Пиццерия, евангельская церковь – нашлась, наконец… мебельный магазин. В пиццерии сидят несколько подростков, остальные магазины уже закрылись, освещены только витрины.

Через магистральное шоссе перекинут пешеходный мост, а по другую сторону моста – гавань. Он бы с удовольствием посидел на пирсе, наслаждаясь вечерним бризом. Но территория гавани окружена заграждением, почти таким же высоким, как стена вокруг Санкта-Психо…

Забудь Санкта-Психо. Санкта-Патриция. Санкта-Патриция, и только Санкта-Патриция. Никаких Санкта-Психо.

Если он будет употреблять кличку в мыслях, рано или поздно выскажется вслух.

Узкие улицы, можно было бы назвать их морским кварталом, но ничего интересного или романтичного в них нет. Низкие здания явно промышленного назначения, потрескавшийся асфальт.

Около деревянного дома припаркованы несколько машин. Над входом красная неоновая вывеска. Бар «У Билла».

Он задержался перед входом. Ходить по вечерам в бар – это не хобби. Не курсы. В бар могут ходить даже самые одинокие в мире существа – и оставаться такими же одинокими.

Он открывает тяжелую дубовую дверь.

В баре темно и жарко, грохочет рок, глухие голоса. Тени рыскают по стенам, цепляются друг за друга и снова расходятся. У него появляется чувство, что в любой момент может начаться скандал. Та же игровая комната, только для взрослых.

Хорошие дети уже спят.

Ян расстегнул пиджак, огляделся и тут же вспомнил лот из «Рокси Мюзик».

Попробовал вспомнить, когда в последний раз был в баре, – и не вспомнил. Одиночество в толпе. Нигде он не чувствовал себя так одиноко. Бар… Помещение, где полно незнакомых тебе людей, они болтают о чем-то, смеются… и здесь так же. Не то чтобы он подумал, что все эти люди близко знакомы между собой, что они – лучшие друзья, но выглядело именно так. В баре «У Билла» все выглядело так же, как и в любом другом баре.

Ян протолкался к стойке между отяжелевшими телами. Это оказалось довольно трудно, никто не хотел его пропускать. У сцены, где играла местная рок-группа, собралось довольно много энтузиастов.

Он протянул деньги:

– Легкое пиво, пожалуйста.

Классический прием – если ты один, заговори с барменом. Но тот ухватил двадцатку, протянул ему кружку и куда-то умчался.

Ян отпил пару глотков, и мрак немного рассеялся. Во всяком случае, у него есть собеседник. Кружка пива. Лучший друг пьющего человека. Беда в том, что он почти никогда не пил, а пьяным вообще не был ни разу. Может, напиться? Только чтобы посмотреть, что из этого выйдет?

Ничего. Ничего из этого не выйдет. Добредет неверной походкой домой и наутро будет скверно себя чувствовать. Он втайне завидовал людям, которые позволяют себе напиваться, не думая о последствиях. Он бы так никогда не смог. Потерять самоконтроль настолько, чтобы утонуть в собственном бассейне, как рок-звезда? Или попасть в психушку, как Рами?

Мысль о Рами заставила его собраться. Он осмотрелся. Вспомнил, что ему сказала Лилиан. Работники из Патриции тоже туда ходят. Там кого угодно можно встретить. Скорее всего, охранники и санитары…

Ян делает еще несколько глотков. Ему кажется, пиво отдает духами. Оказывается, пиво ни причем – по обе стороны от него стоят две девушки лет по двадцать пять.

Высокие и красивые. Тут-то и надо показать себя во всей красе, но он чувствует себя маленьким мальчиком.

Эта, справа, пахнет лепестками роз. Черный свитерок, длинные темные волосы, пьет что-то лимонно-желтого цвета. Взгляды их встречаются, но она быстро отводит глаза.

Другая, слева, пользуется чем-то с ароматом мандарина… вполне рождественский запах. Желтая блузка и блестящий золотистый жакет. Золотая девушка. Зеленые глаза, бокал с грушевым сидром. Ян поглядывает на нее, и она слегка улыбается. С чего бы это?

Глаз, во всяком случае, не отводит. Ян наклоняется к ней и пытается перекричать музыку:

– Я – здесь – в – первый – раз!

– Что?

Он наклоняется еще ближе:

– В первый раз!

– Здесь, в баре? Или вообще в городе?

– И тут и там. Приехал несколько дней назад. Никого не знаю!

– Это пройдет, – улыбается она. – Здесь очень интересно. Сплошные сюрпризы!

– Ты так думаешь?

– А то! Я такие вещи спинным мозгом чую.

Поворачивается и исчезает в толпе, как косуля в лесу.

Ну вот. Короткий разговор, и у Яна поднялось настроение.

Ему всегда было очень трудно начать разговор с незнакомцами. Что ж, народ здесь, в баре, вполне дружелюбный.

Продолжай налаживать контакты, неожиданно сформулировал внутренний голос. Он заказал еще кружку пива и отошел от стойки. Подальше от немилосердного грохота местных рокеров.

Почти все столы заняты. Места для него нет.

Он находит пустой стол, садится и смотрит на танцующих.

Поздравляю с началом новой жизни… Это уже было и раньше. Можно менять работу, переезжать из города в город, но ничего не меняется. То же тело, тот же обмен веществ, та же память…

– Привет, Ян!

Незнакомая женщина. То есть как незнакомая, это же Лилиан! Лилиан из «Полянки». Прошло несколько секунд, прежде чем он ее узнал. Большой бокал пива в руке.

В последние дни она выглядела очень уставшей, а сейчас в нее словно впрыснули хороший заряд энергии. Черный джемпер с большим вырезом, блестящие, щедро подведенные глаза – наверняка не первый бокал за вечер.

– Как тебе моя татуировка? – весело спрашивает она и показывает на висок.

Оказывается, Лилиан намалевала на щеке черную змейку. Змейка извивается и протягивает раздвоенный язык к глазу.

– Хорошо.

– Не пугайся… она не ядовитая.

Лилиан хрипло смеется и, не спрашивая разрешения, присаживается к нему за стол:

– Значит, нашел… быстро сориентировался.

– Ты же сама подсказала. «У Билла». Ты одна?

– С приятелями… – Она пожимает плечами. – Но они ушли, как только «Богемос» появились… – Лилиан кивает в сторону группы. – Уши у них чувствительные.

– Приятели? С работы?

– С работы? – фыркнула Лилиан. – Это кто же? Мария-Луиза?

– А она сюда не ходит?

– Мария-Луиза? Да ты что! Она дома.

– У нее дети?

– Муж и собака. Она-то… она общая мама, ты же заметил. Общая мама всех детей в детском садике… ой, прости, – Лилиан в притворном испуге прикрывает рот рукой, – в подготовительной школе… да и наша заодно. «Просто замечательно», «лучше не бывает»… мне кажется, ей за всю жизнь не пришло в голову ни единой шальной мысли.

Яну вовсе не хотелось обсуждать, какие мысли кому приходят в голову и почему.

– А Андреас?

– Иногда бывает… редко. У него дом, сад и женушка. Живут так, будто сто лет женаты.

– Это замечательно… а Ханна?

– Ханна иногда приходит. – Лилиан опускает глаза и начинает рассматривать стол. – С ней-то у меня все замечательно на работе… она, можно сказать, моя подруга.

Музыка внезапно замолчала. «Богемос», судя по всему, закончили на сегодня – начали сматывать кабели.

– Значит, она хороший человек? Ханна?

– Еще бы, – быстро отвечает Лилиан. – Она добрая. Ей только двадцать шесть… молоденькая. И малость сумасшедшая.

– Как это – малость?

– Выглядит такой тихоней, а на самом деле личная жизнь у нее… ого-го.

– В смысле, с парнями?

Лилиан поджимает губы:

– Я не сплетница.

– Но она здесь тоже бывает?

– Иногда… со мной. Но ей больше нравится «Медина Палас».

– «Медина Палас»?

– Ночной клуб в Валле. Шикарный… почти как Санкта-Патриция.

– А ты считаешь Патрицию шикарным заведением?

– Конечно. Шикарный отель.

Ян пытается понять, что она имеет в виду.

– Послушай… Каждая койка в Санкта-Психо стоит четыре тысячи спенн в день. Четыре тысячи спенн! Не пациентам, конечно, а нам, налогоплательщикам. Врачи, охранники, камеры, лекарства… за все платим мы. Больные даже не знают, как им хорошо… – Она криво улыбается. – Люкс-отель.

– И мы с тобой тоже работаем… не в самом люкс-отеле, а рядом.

– Вот за это и выпьем.

Они болтали еще с четверть часа. Ян встал и изобразил подавленный зевок.

– Пошел домой.

– Еще по одной? – Лилиан странно, как в замедленной съемке, подмигивает.

– Не сегодня. – Он покачал головой. Тоже медленно, стараясь подладиться под нее.

Не сегодня. Эту неделю надо быть в форме. В среду у него вечерняя смена – а это значит, он впервые останется наедине с детьми.