8
Раскаленная шипящая гильза больно ожгла руку, тут же в нос ударило паленой кожей, раскаленный металл оставил жженую ссадину на перчатке-краге. Однако Баир лишь слегка поморщился и бросил бесполезную железяку, позади раздался звон металла. Мгновение, и руки старшины-башнера Шагдарова привычно заталкивают следующий снаряд в казенник орудия, щелкает затвор.
– Готово!
Игорь медлит, пальцы до побелевших косточек сжимают обтертую до блеска рукоять видоискателя, крупные градины пота струями вырываются из-под танкошлема и скользят по лбу, щекам, превращают копоть в грязные разводы. Игорь на мгновение отрывается от мутного стекла, правая рука делает несколько оборотов колесом вертикальной наводки.
– Командир, давай! – крикнул Семен. – Прут ведь, суки!
Он дает очередь из курсового пулемета, смертоносный свинец вдали поднимает облачка пыли, несколько пуль угодили в голову и грудь двум фрицам. Один из них тут же повалился, как мешок, на бок, другой упал на колени, ладони прижимает к груди, кровь струями заливает серый китель, крик страха и боли вырывается изо рта. К нему подбегает другой немец, руки хватают за поясной ремень и с силой тянут назад. Однако и этот падает, сраженный пулей в живот и в голову. Рядом бегущие немцы спешно повалились на землю, защелкали ружья, ударило несколько пулеметов. По корпусу Т-28 пробежалось несколько крохотных молоточков.
– Жги, командир! – заорал Семен и вновь нажал на гашетку пулемета.
Игорь еще раз крутанул колесо горизонтальной наводки и крикнул долгожданное:
– Выстрел!
Машину качнуло. В башню вместе с оглушительным грохотом ворвалось пороховое облако, губы ожгло горечью. Протасов тут же припал к видоискателю, глаза жадно уставились в черные риски. Впереди оседает плотное облако пыли. Постепенно выброшенная огромным фонтаном земля оседает, проступают очертания воронки. Рядом валяются разорванные на части тела. Из воронки пытается вылезти немецкий солдат, рот открыт в беззвучном крике, руки, словно экскаваторные ковши, гребут покрасневшую от крови землю. Наконец ему удается перевалиться через край воронки.
Дурнота подступила к горлу Игорю – за телом вместо ног безобразными жгутами тянутся окровавленные внутренности, грязь облепила плоть. К нему подбегают двое, на одном различима повязка с красным крестом. Он ухватил было покалеченного солдата, но тут же бросил. Бедолага что-то вопит, тянет в надежде руки. Медик посмотрел на своего помощника, отрицательно покачал головой. Второй кивнул, шагнул к раненому, в руках холодно блеснул «парабеллум», и без колебаний всадил несколько пуль в обреченного солдата. Тот вскрикнул и откинулся, лужа крови стала расползаться, впитываться в сухую землю.
Рядом рванул еще один фугас. Немецкая пехота залегла, над изрытой воронками землей возвышаются лишь серые стальные каски. Автоматы и ручные пулеметы беспомощно строчат в сторону зарытого танка.
Этих пока можно не бояться, подумал Игорь, облизнул пересохшие губы и передвинул видоискатель правее. Внезапно лицо его стало будто каменным, в низу живота неприятно кольнуло.
Впереди сквозь облака пыли проступают очертания стальных германских монстров. Гусеницы медленно перемалывают дерн, превращают его в зелено-коричневую кашицу, облаченные в сталь башни медленно вращаются, иглы пулеметов сыплют раскаленным металлом во все стороны. Из орудийных стволов изредка вырывается огненная вспышка, через мгновение где-то недалеко гремит разрыв. Один, два, три, пять, двенадцать! С мгновенно похолодевшими внутренностями Игорь принялся считать танки противника. Но вскоре сбился – они все выезжали и выезжали из пыли.
– Танки, командир! – заорал, каким-то чудом перекрикивая треск собственного пулемета, ефрейтор Серго. – Вражеские танки рванули в обход!
– И сам вижу… – едва слышно произнес Игорь и тут же крикнул заряжающему: – Баир, готовь бронебойный!
Шагдаров с готовностью склонился над боеукладкой, но руки в последний момент предательски дрогнули, и болванка беспомощно покатилась по днищу, оглушая звоном. Баир выругался, глянул виноватыми глазами на командира. Игорю показалось, что щелочки-глаза раскрылись больше обычного, огромные зрачки бегают, как затравленные жуки.
– Давай же, Баир! Заряжай! – раздраженно бросил лейтенант. – Давай! Что же ты?..
Баир напрягся, с силой ухватил очередной смертоносный снаряд, тридцатикилограммовая гильза с зарядом стремительно вошла в казенник, вновь щелкнул орудийный затвор.
– Готово, командир! – с облегчением выкрикнул Баир.
Игорь кивнул. Глаза поедают стекло триплексов. Ручейки пота скользнули с виска и крохотными капельками повисли на подбородке. В черных рисках видоискателя пляшут стальные машины с размалеванными на броне белыми крестами. Под их прикрытием топает пехота.
Флориан устремился вперед. Сапоги гулко ударяют в дорожную пыль, та фонтанчиками разлетается в разные стороны. Впереди маячит серый обшарпанный корпус третьего «панцера» – рабочей лошадки вермахта вот уже трех европейских войн. Рядом слышится солдатское сопение, чертыхание, бряцанье амуниции. Флориан недовольно ругнулся – саперная лопатка назойливо бьет по бедру, коробка от противогаза оттягивает наплечный ремень, тот больно врезается в размякшую от жары кожу. Он сморщился: противный скрип танковых катков штопором вкручивается в уши.
Внезапно танки чуть прибавили ходу – струя дерна ударила из-под гусениц. И почти сразу неподалеку раздался взрыв. Флориан бросил взгляд в сторону разрыва, но лишь увидел, как комья земли опадают на землю. Несколько солдат упали навзничь, но тут же поднялись и вновь устремились вперед, догоняя стального монстра. Флориан тоже прибавил, раздражающая лопатка застучала по ляжке чаще.
Флориан неотрывно смотрит в серую танковую сталь. Главное, не сбить дыхание, крутится у него в голове. Страха почему-то не было. А откуда ему взяться? Дня три тому вот так же шли в атаку под прикрытием немецкой брони и… свистки фельдфебелей прожужжали в жарком мареве «отбой»! Оказалось, что русские против их полка выставили всего пару взводов. Да и то, как сказал капрал Хофер, у «иванов» была одна пушка с полдесятком снарядов, да и те бестолковые – они, как опять же говорит Хофер, раскалываются о броню наших танков как перезрелые орехи, даже лунки не оставляют. Вот так в пять минут и закончилась та бесславная атака. Потому и эта, скорее всего, закончится тем же. Все равно русские драпают, отдавая одну за одной свои нищенские деревни. Вот только сегодня утром взяли парочку… и названий-то не припомнить уже. А вспомнишь, не произнесешь – язык сломаешь! Да и какие это деревни? Вот у нас в Баварии наделы, так наделы. Даже в той же Польше редко какая мыза оказывалась пустой. Припасов – горы! И живность всякая. А у «иванов» разве что покосившиеся избы да пустующие вонючие сараи. И зачем славному вермахту такая беднота…
Из размышлений Флориана вырвал очередной снаряд, разорвавшийся метрах в пятидесяти от них. Осколки никого не задели, лишь комья земли накрыли рядом бегущих. Кто-то закашлялся, отплевывается.
Что-то сегодня русские снарядов выстреливают больше обычного, так и попасть ведь могут, пронеслась недобрая мысль у Флориана. Он осмелел и высунулся из-за корпуса танка. Взгляд упал на небольшую возвышенность в метрах пятистах. Она усеяна густым перелеском, дальше виднелась лента реки, за ней, будто размазанная овсянка по огромной тарелке, очередное русское селение.
Внезапно в перелеске что-то вспыхнуло, через мгновение яркая вспышка повторилась, затем еще, и еще. Флориан нахмурился и тут же машинально пригнулся – несколько разрывов всколыхнули землю совсем близко, за шиворот посыпалась горячая земля. Флориан вновь высунулся из-за танка – интерес гнал вперед.
Внезапно что-то коротко простучало по броне, словно несколько градин упали в медный таз. Возле уха просвистело, щеку ожгло колючим холодом. Тут же Флориан услышал чей-то сдавленный возглас. Он обернулся и увидел, как рядом бегущий солдат скрючился, винтовка выпала из рук, лицо исказилось гримасой. Флориан оторопело смотрит, как его сосед медленно оседает в пыль, вновь пробарабанило несколько градин, рядом с ногой взметнулись фонтанчики пыли.
Флориан от неожиданности вскрикнул – чья-то рука ухватила его за портупею и с силой потянула к себе. Флориан едва не треснулся головой о крупповскую танковую сталь.
– Тебе жить надоело, Флори?! – кто-то прокричал рядом. Флориан бросил оторопелый взгляд на голос. Глаза уперлись в немолодое лицо немецкого солдата, каска с расстегнутыми ремнями надета прямо на пилотку, брови недовольно сдвинуты, нос с горбинкой хищно вбирает воздух. – Ты что, ослеп?! С перелеска «иваны» ведут плотный огонь!
Немолодой солдат указал на возвышенность, откуда все продолжали вспыхивать огоньки, градины продолжали бить в танк. Солдат не выдержал и ладонью треснул в каску Флориану.
– Не будь ребенком, ты не на параде!
Флори опять впился оторопелым взглядом в старшего солдата.
– Двигай вперед, Ш-ш-шайсе! – прорычал он и вновь бухнул ладонью в каску.
– Да, дядя Готлиб, – сдавленно произнес Флориан, выпрямился, шагнул за убегающей броней и тут же согнулся – очередная порция русских градин-пуль ударила в борт «панцера».
Внезапно что-то с силой ударило прямо в борт немецкой «тройки». Солдаты, следовавшие за ней, разом повалились в пыль, но тут же вскочили и сбились в еще более плотную группу за кормой танка, некоторые едва ли не касками касались раскаленной выхлопной трубы. Но тут же пришлось отпрянуть – столб раскаленного выхлопа рванулся наружу, и многотонная машина резво дернула с места, на солдат гусеницы плюнулись целыми потоками пересохшей земли.
Разрыв вновь сотряс землю – на этот раз рванула немецкая пушка. Фугасный заряд устремился прямо на недавнюю вспышку в перелеске. Через секунду несколько березовых стволов как подкошенные повалились в густую траву, облако земли и пыли накрыли кустарник.
– Черт, как же метко бьет, немчура клятая! Вот прямо без пристрелки – и на тебе! Пяток метров и накрыл бы нас немецкий фугас, чего доброго!
– Да ладно! Броня нашей «тэшки» и не от такого фугаса спасет! – крикнул Семен. – Все-таки сорок пять миллиметров первоклассной советской стали!
– Ага… а уши тебе кто потом новые приделает? – отозвался Демин. – Пробить-то не пробьет, но вот контузит тут нас всех – мама не горюй!
– А на черта уши-то тебе? Твое дело за рычажки дергать да пинки-команды от командира получать. Тут много ума не надо!
– Ой, ой, Сема, а много ли ума надо дергать постоянно ручку на «прием» и «отбой», а?
Семен осклабился, Серго прыснул смехом, но тут же лицо вновь стало будто высеченным из камня – впереди маячат немцы. Указательный палец до синевы уперся в спусковой крючок пулемета.
Танк вновь содрогнулся. Сквозь противный звон в ушах и пулеметный треск послышалось звяканье падающей гильзы, боевое отделение заволокло пороховыми газами, горячая смесь больно ударила в нос, ожгла глотку.
Протасов облизнулся, впереди метрах в пятистах прет немецкий Т-3, гусеницы взрывают землю, на бортах, кроме белой свастики, ощерил пасть дракон, из нее струей вырывается пламя. В тебя, гада, и ударю первым, зло подумал Игорь, как раз борт мне подставляешь. Лейтенант повернулся к наводчику и скомандовал:
– Цель правее по курсу, немецкий Т-3, пятнадцать градусов, ориентир – дракон. Бьем в борт!
Пальцы Баира впились в рукоятки поворота башни, скрипнул червячный механизм. Многотонная сталь нехотя подалась правее, дуло черным жерлом уперлось в наступающие с фланга танки.
– Пятнадцать градусов, Т-3, ориентир – дракон – готово! – выкрикнул Баир.
Игорь еще раз приложился к видоискателю. «Панцеры» фрицев лязгающими гусеницами перемалывают землю, вгрызаются в сочную белорусскую зелень. Игорь коротко бросил:
– Огонь!
Легкий толчок, закладывающий уши гром, удушающее облако сгоревшего пороха и вновь звон упавшей гильзы. Глаза Игоря жадно всматриваются в мутное стекло – в нескольких метрах от борта вражеского танка фонтаном взметнулся грунт, комья земли брызнули в стороны, ошметками посыпались на броню. Тот несколько замедлил движение, башня стала медленно поворачиваться в сторону выстрела.
– Мать твою, промах… – выдавил из себя Игорь.
– Он нас, кажется, засек, товарищ командир! – озабоченно крикнул Семен, глаза испуганно впились в Игоря.
– Знаю! – сквозь зубы процедил лейтенант в ответ, глаза неотрывно следят за немецкой машиной.
Размалеванный драконами Т-3 остановился, черное жерло ствола взорвалось ослепительной вспышкой, многотонная махина тут же дернула с места. Игорь отпрянул от видоискателя и зажмурился. В это же мгновение танк качнуло, послышался оглушительный звон, будто в корпус вдарили гигантским молотом, внутрь брызнула железная окалина. Протасов вскрикнул – болью ожгло щеку и шею, пальцы сами собой прощупали вспыхнувшую резью кожу, потом посмотрел на трясущиеся пальцы, выдохнул – крови не было.
– Рикошет! – обрадованно воскликнул Протасов. Он тряхнул головой, прогоняя противный свист в ушах, руки с готовностью схватили чашки механизма наводки орудия.
Баир Шагдаров уже загнал в казенник очередной бронебойный, до боли в пальцах сжал рукоятки башенной наводки. Игорь вновь глянул в видоискатель и коротко скомандовал:
– Семнадцать градусов правее! Огонь!
Танк снова покачнулся, вновь хлопок до звона в ушах, уже привычные клубы порохового дыма окутали машинное отделение. На этот раз Игорь лишь поморщился да сплюнул так и норовивший прорваться в глотку жженый пороховой газ. Его больше занимает происходящее в окуляре видоискателя.
Германский танк взял левее в надежде увернуться от снаряда, но двадцатикилограммовая металлическая болванка ударила в бронерубку, та, точно сделанная из фольги, проломилась, из зияющей дыры вырвалось пламя. От мощного удара многотонную машину развернуло на месте, гусеницы принялись загребать землю, из люков мехвода и радиста тут же взвился дымок, он ширился буквально на глазах, пока не превратился в черный столб дыма, задняя крышка МТО рванула ярким пламенем, словно факел.
– Вот, получай, фашистская гадина! – раздался у самого уха Игоря восторженный крик. Игорь покосился – в полутьме боевого отделения светится от счастья лицо башнера Шагдарова, улыбка – от уха до уха, зубы блестят речным жемчугом, белки глаз горят огнем. Командир ухмыльнулся. Не такой уж и тихоня наш Баир, когда надо – может и вдарить так, что мало явно не покажется, отметил про себя Игорь.
Тем временем из нижнего люка подбитого немецкого танка выкатилась закопченная фигура, шлем сорван, на спине полыхает пламя. Он принялся кататься по земле, но тут же получил смертоносного свинца из пулемета соседей. Из горящей машины через башню попытался выпрыгнуть еще один, по-видимому, командир – в руках «люгер», на кожаных лацканах поблескивают офицерские петлички, справа на груди холодным серебром блеснул крест. Однако он успел лишь перевеситься через открытый люк, да так и повис там, сраженный пулей. Пистолет скатился с башни, ударился о корпус и бухнулся в дорожную пыль.
– Вот так вам, сукины дети! – зло, вперемешку с восторгом проговорил Игорь. – Будете знать, как к нам лезть да задираться!..
Семен Горобец сцепил зубы, брови нахмурены. Он приметил двух солдат, что настырно ползут вперед, серый пехотный китель утюжит землю, пуговицы цепляются за мелкие камешки. Их замысел нетрудно распознать – прорваться к танку и подорвать советский исполин. Сема зло ухмыльнулся.
– Да неужели дуэль предлагаете? Таки без вопросов!
Немец махнул рукой, увлекая вперед второго, на рукаве блеснула фельдфебельская нашивка.
– Двигай, быстрее вперед!
Второй неуверенно кивнул, покрепче перехватил несколько гранат, затянутых ремнем, и пополз вперед, подбитые железными гвоздями сапоги черпают грунт, словно строительный ковш. Фельдфебель выдохнул и поудобнее перехватил нагретую ладонью рукоять пистолета-пулемета.
– Ух и смелый «ганс»! – злорадно прошипел Горобец, блеснул зубами в полумраке. – Тогда откушай пулек наших!
Указательный палец до синевы впился в спусковой крючок, пулемет жахнул огненной очередью.
Оглушительный крик заставил его вжать голову в плечи. Впереди в пыли катался, истошно вопя, немецкий солдат, связка гранат откатилась далеко в сторону. Фельдфебель потянул раненого за сапог, но тут же ойкнул – каблук зарядил прямо в лицо. Ударила еще одна короткая очередь, раскаленный свинец насквозь пробил стальную каску раненого. Он тут же замолк, лишь легонько подрагивают руки, булькающие звуки вырываются изо рта.
Фельдфебель выругался, перехватил поудобнее свой МП-40, откатился в сторону от продолжающего издавать жуткие булькающие звуки тела и пополз за гранатами. Главное – не попасть под эту чертову башню с пулеметом, молотом бьет навязчивая мысль немца. Он сделал резкое движение и почти ухватил рукоять связки гранат, но в последнюю секунду она выскользнула из влажной ладони.
Немецкий унтер вновь крепко выругался – связка откатилась как назло под самое дуло пулемета. Теперь достать ее невозможно, разве что рассчитать, когда проклятая пулеметная башня отвернет в сторону. И вот прямо сейчас как раз такой момент!
Фельдфебель дернулся в сторону, рука схватила грубую деревянную колодку, но она как заговоренная выскользнула вновь.
– Давай, фашистский унтер! – осклабившись, бормотал Горобец. Ярость боя, видимо, окончательно поглотила его. – Давай, еще шажочек, ну давай же. Давай!
Резкая боль жгучей молнией пробежала по всему телу, из груди вырвался вопль. Слишком шустро пулеметная башня советского стального монстра повернулась в сторону немецкого унтера, и зияющее жерло тут же полоснуло его смертоносным свинцом. Несколько пуль ударили в плечо, исполосовали шею, кровь фонтаном хлынула наружу, орущий фельдфебель попытался сжать пятерней хлещущую кровью рану, однако та мощными струями стала бить сквозь пальцы. Немецкий солдат заорал еще громче, сапоги принялись мутузить землю. Вскоре он затих, тряпичное тело бухнулось в лужу крови.
– Вот так вот, дядя фриц! – злорадно выпалил Семен и для острастки пульнул еще пару выстрелов в маячившие серые фигурки. – Моя взяла!
Из соседнего перелеска страшно бухнуло. Огромный столб земли, точно внезапно проснувшийся вулкан, рванул к почерневшему от дыма летнему небу. Снаряд гром-пушки угодил прямиком в немецкий танк, раздался оглушительный взрыв, многотонные броневые листы разлетелись в стороны как фольга от конфет. Лейтенант отпрянул от видоискателя и зажмурился – нестерпимая вспышка сдетонировавших снарядов слепит и выбивает слезу.
Через пару секунд вновь всех оглушил жуткий взрыв. И вновь работает зверь-пушка из соседнего перелеска. Пламя и земля рванулись к облакам. На этот раз в танк не попали, но полцентнера взрывчатки разорвали на части солдат двадцать, не меньше. Неудачно парни залегли…
– Пион, Хризантема! Как вам концерт? – вдруг прохрипел в наушниках довольный голос комбрига.
Игорь и Баир переглянулись, заговорщицки перемигнулись. Лейтенант щелкнул тумблером, прокричал в микрофон танкошлема:
– Отлично, товарищ полко… То есть – Ромашка! Хотим концерта на «бис»!
– Будет, не волнуйся! Так отжарим, до Берлина отлетят!
И будто в подтверждение слов комбрига снова заложило уши от жуткого взрыва. Огромный фугас лег точно в крышку МТО немецкой «тройки». Та мгновенно разлетелась на части, в стороны брызнули куски брони и раскуроченные катки, они давят и калечат подвернувшихся горе-солдат.
Ну, точно! Это работает 152-миллиметровая гаубица тяжелого КВ полковника! Однако недавняя радость сменилась тревогой: что, если немчура умудрится обойти с флангов танк комбрига? Ведь перезарядка у орудия «Климента Второго» почти тридцать секунд! Могут и не поспеть наши перезарядиться…
– Да и этих, – буркнул лейтенант и приложился к видоискателю, крутанул по панораме. В зеленоватом стекле густо натыкано фигурами в серо-зеленом. Поодиночке или группками прорываются вперед, – их же тут как саранчи!
Игорю вдруг захотелось рвануть вперед, давить гусеницами смрадных фрицев, заодно поливая свинцом направо и налево. Руки уже с готовностью сжали поручни на башне, кожа на косточках натянулась до белизны. Но Игорь лишь обреченно замычал – полковник приказал под страхом смерти не покидать занятый рубеж.
Вдруг улыбка поползла по лицу лейтенанта – под мощными разрывами пушки КВ немецкие танки стали откатываться назад. Одна из машин замешкалась и получила прямое попадание в борт. Громыхнуло, вновь ослепила вспышка света, объятая пламенем многотонная башня оторвалась от корпуса и плюхнулась рядом, погребая солдат.
– Ух и силища же у этой пушки! – произнес Демин, завороженно наблюдая, как огонь поглощает бесполезные остатки танка. – Разнести в щепки немецкий «панцер» ей ничего не стоит.
– Да… Прямо царь-пушка, – согласился Серго. – Беспощадное орудие…
Пехота тоже стала пятиться, прикрываются огнем пулеметов, некоторые, будто подрубленные деревца, валятся на землю, тщетно загребают руками обильно окровавленный грунт.
Игорь покосился на Баира, перевел взгляд на штабель со снарядами. Заряжающий перехватил взгляд и кивнул:
– Да, да… Пять бронебойных и столько же фугасов, – он развел руками. – А больше нет, товарищ командир!
– Вот черт! Поддержать бы огнем товарищей. Как же теперь? – произнес с отчаянием в голосе Игорь. – Ведь самое время, пятится немчура треклятая!..
Шагдаров вдруг широко улыбнулся, щелочки-глаза блеснули огоньком азарта.
– Ну раз такое дело – поддержим, чего уж!
– Так нечем же! – воскликнул Игорь, но спохватился и подозрительно покосился на Баира. – Или ты…
– Ну я тут вспомнил… В общем, в загашничке осталась еще пара фугасиков. Да шрапнельных пара, – виновато улыбнулся Шагдаров. – Так, на непредвиденный случай.
Баир тут же скрылся в полутьме машинного отделения, через мгновение появился вновь, в руках, словно пушинка, подпрыгивает тридцатикилограммовый снаряд.
– Ну что, командир, дадим шрапнельчиком? – с хитрецой в голосе спросил Баир, заговорщицки подмигнув. И, не дожидаясь ответа, с силой задвинул блестящую латунь в казенник.
– Ну и хитрец же ты, башнер Шагдаров, – смеясь, произнес Игорь. – От Семена бы ожидал, а вот от тебя… ну никак.
– Так война учит и не такому, лейтенант, – опять подмигнул Баир.
– И не говори…
Игорь привычно прильнул к стеклу видоискателя, быстро нашел сгрудившихся в глубокой воронке немецких солдат. Некоторые вжались в землю, руки вжимают спасительный металл каски в голову, другие нагребают на себя целые горы земли и песка – лишь бы уцелеть от смертоносного огня гром-пушки.
– Давай, Баир, шрапнельным угостим! Двадцать четыре градуса левее! Огонь!
Скрипнул башенный червячный механизм. Секунда, и уши вновь заложило, клубы горячего порохового газа ворвались в башню, норовят заползти в ноздри, глотку.
Внезапно Игорь краем глаза заметил несколько вспышек из узкой полоски леса в пятистах-шестистах метрах. Внутри мгновенно все похолодело – фрицы подтянули пушки и теперь могут бить прямой наводкой.
– Баир, Сема, Серго! Отставить по пехоте! – растерянно скомандовал Игорь. – Тридцать шесть… Нет! Тридцать восемь градусов правее! По пушке, прямой наводкой!
Башня со скрипом подалась в сторону вспыхивающих разрывов. Игорю кажется, что пушка мучительно медленно наводится на беспрерывно стреляющую артиллерию в лесу напротив.
– Быстрее же! Быстрее! – взмолился лейтенант. – Разутюжат они нас! И костей не соберем!
Наконец, тяжело ухнуло. Игорь сплюнул пороховые огарки и тут же припал к стеклу окуляра – вдали рванулся столб земли, словно тряпичные куклы, в стороны разлетелись человеческие фигуры, искореженный металл разорвало в клочья, разметало в разные стороны вперемешку с человеческой плотью.
– Есть! Попадание! – радостно закричал Игорь, но тут же осекся.
Внезапно танк резко качнуло вбок, башня надрывно скрипнула, с крыши посыпалось стеклянное крошево. Игорь коротко вскрикнул, сжался в комок, ладони накрыли голову, пальцы сжали промасленную грубую ткань танкошлема.
– Командир! В нас попадание! – раздался крик заряжающего. Игорь осмотрелся, глаза ошалело бегают, он выдохнул:
– Все целы?
– Кажись, да!
Командир перевел дух, отер ладонью выступившую испарину и прильнул к видоискателю. В голове гудит. И глаза будто ослепли – в видоискателе тьма, лишь куски стекла торчат острыми зубьями.
– Повреждены триплексы! – крикнул Игорь, он с силой дернул рукоять видоискателя, та стоит как вкопанная, он надавил до хруста в косточках, но та даже не двинулась. – Ничего не вижу!
Через секунду раздался оглушительный грохот. С жутким скрежетом треснул металл. В танк ворвалась грязно-коричневая волна, невидимый удар волны сшиб с ног, в нос бьет гарью, во рту солоноватый вкус крови вместе с горькой окалиной.
Игоря как тряпичную игрушку отбросило, он треснулся о клепаную боковину, боль вонзилась в левый бок тысячью игл, дыхание со свистом вылетело из груди, в глазах потемнело.
Горячий воздух в танке содрогнулся от нарастающего стона. Вскоре стон перешел на крик, он напрочь заглушал все звуки вокруг.
– Командир! Командир, Серго убило! – прокричал срывающимся голосом Семен. – Да и Ромке, кажись, прилетело – орет как резаный, двинуться не может!
Игорь ошалело смотрит по сторонам, в ушах противный гул вперемешку с непрекращающимся стоном, он мотнул головой.
– Кто ранен? – растерянно бросил он. – Сема, Серго, Ромка? Баир ты тут? Живой?
Лейтенант судорожно всматривается в полутьму, перед глазами бегают разноцветные круги, взрываются вспышки. Рядом кто-то зашебуршился.
– Баир, ты? – бросил в темноту Игорь
– Да, я… – прокряхтел башнер. – Вот черт! Шандарахнуло так шандарахнуло.
– Живой?
– Кажись, да. А вот Серго нашему каюк… отвоевался парень.
У лейтенанта провалилось сердце куда-то в низ живота. Он судорожно стал вглядываться в полутьму боевого отделения. На месте правого пулеметчика стали проглядываться очертания человеческой фигуры. Тело Серго лежит в неестественной позе, голова запрокинута, танкошлем сполз до самой макушки, на лбу проступает кровь. По телу пробежала мелкая дрожь.
– Как же это…
– Выбираться нам нужно отсюда, командир, – после небольшой паузы натужно произнес Баир, вновь заерзал на месте, закряхтел. – Иначе наша «тэшка» огромной могилой нам станет…
Игорь мотнул головой, быстро огляделся и, наконец, скомандовал:
– Всем покинуть подбитую машину!
Руки быстро нащупали затвор люка, отщелкнули замок. Крышка люка скрипнула, подалась вперед. Полутьму башни и боевого отделения разрезали солнечные лучи. Игорь проворно подтянулся вверх, но тут же закряхтел – ушибленный бок садануло острой болью, на мгновение показалось, будто чья-то рука острыми когтями вонзилась меж ребер и тянет обратно.
Из башенного люка выползла фигура в серо-стальном комбинезоне, за ней последовала другая. Лица перемазаны копотью. Один из них огляделся – щелочки-глаза пробежались по округе. Танкист поморщился, правую щеку кривоватым ручейком разрезает кровавая полоса.
Игорь еще раз осмотрелся. Разрывы снарядов буквально перепахивают землю, дерн фонтанами взмывает в небо, осколки разлетаются во все стороны, барабанят по броне. В ушах звон сменился жуткой какофонией – нескончаемый стрекот пулеметов перекрывает оглушительный шум разрывов. Совсем рядом щелкают ружейные выстрелы.
Лейтенант привстал и тут же бухнулся на место. Глаза выпучены. Беглого взгляда хватило, чтобы опешить – со всех сторон к холму устремилась серо-зеленая масса. Танки и бронетранспортеры, не сбавляя скорости, катят вперед. От немцев свободна лишь узкая полоска в тылу. Неужели прав был комбриг, ударила горькая мысль, неужели придется отступать? Бежать? Игорь облизнул вновь пересохшие губы. А что же полковник – держится или как?
Игорь бросил взгляд на позицию соседей, сквозь листву деревьев и кустарник проступает край башни-«скворечника». Но там молчат.
В противоположной лесополосе натужно бухают пушки. В двух шагах, в соседнем перелеске от взрывов будто спички разламываются стволы, фонтанами брызжет щепка, огонь тут же вгрызается в древесину.
Подбитый Т-28 покосился. Орудийную башню заклинило, она беспомощно уперлась дулом в небо, серый столб дыма тянется из пулеметной башни, маскировку в виде веток и кустарника разметало во все стороны.
Сквозь шум боя Игорь услышал металлический стук. Лейтенант прислушался, так и есть – кто-то со всей дури барабанит в люк механика-водителя. Живые! Там живые, молнией пронеслось в голове. Протасов дернулся вперед, но правый бок взорвался болью, словно в него вонзились зубы клыкастого хищника. Рядом взметнулись несколько фонтанчиков, и Игорю пришлось залечь. Превозмогая боль в боку, он принялся по-пластунски грести к зажатым в стальном плену бойцам.
– Есть кто живой? – с нетерпением бросил Игорь, еще только подползая к барабанящему металлу.
Сквозь бронированную сталь послышалась крепкая ругань. Лейтенант облегченно вздохнул – сквернословят голоса Ромки Демина и Семы Горобца.
– Какого хрена, ротный, ждешь? – уже незлобным голосом ругается Демин, слышно, как кряхтит от натуги, пытается выдавить заклинивший люк. – Само не откроется, лейтенант. Так что вызволяй товарищей.
– Сейчас!
Игорь бросил взгляд на люк мехвода. Тот перекосило, рядом, прямо под пулеметной башней зияет черная пробоина, края оплавлены, металл в несколько сантиметров толщиной раскололся под ударом бронебойной болванки, словно оконное стекло. Перебитая гусеница беспомощно лежит во взрыхленной разрывом земле.
– Вы там хоть целые?
– Пока да, – отозвался гулкий голос Семена. – Но ежели еще помедлим, то нас превратят в форшмак. Такой же, какой готовит Сарочка на нашей улице у нас, в Амурзете!
Игорь крякнул и с силой потянул за поручень люка.
– Давай, Сема! Ромка, пособи! – бросил он хрипящим голосом и вновь надавил на неподатливое железо, ноги уперлись в ведущее колесо, жилы на шее страшно вздулись, глаза едва не лезут из орбит. – Если можете – вдарьте!
Гулко грукнуло, крышка люка, наконец, поддалась. Створка бухнулась о броню и беспомощно повисла на одной петле. Из проема рванулось облако сажи, в нос ударила гарь вперемешку с горелым мясом.
Прямо перед ним сдавленный со всех сторон сидит Демин, чумазое лицо сморщено, ладонь закрывает глаза от брызнувшего яркого света. Игорь поспешно встал на колени и сам почти наполовину залез в люк. Рука ухватила комбинезон Романа, с силой потянула на себя.
– Вылазь, Ромка…
– Стой, подожди! – через силу произнес Демин. Лицо морщит, будто хлебнул уксуса.
– Да чего стоять-то? – непонимающе бросил Игорь. – Разутюжат ведь здесь нас всех!
Пальцы лейтенанта покрепче ухватили комбинезон, сильно дернули.
– Да стой же! Стой! – воскликнул Демин и зарычал от боли, освобожденная рука легла на предплечье. Между указательным пальцем и средним протиснулась окровавленная железяка. Он застонал.
– Черт! – ошарашенно произнес лейтенант. – Так тебя все-таки задело?
– Да уж. Но мне еще повезло, – он кивнул на соседнее кресло, где осело тело пулеметчика Серго, – чего не скажешь о нем…
– А я вроде цел… – произнесла протиснутая в небольшой проем голова Семена Горобца. – Выходит, точно мама говорила – ты, Семка, везучий.
– Тебе можно! – попытался пошутить Роман, но получилось лишь скривить губы, одуряющая боль полосанула раненое предплечье. – У тебя весь народ везучий – столько вас мучили, а вы живете.
– Это как посмотреть… – выдохнул Горобец, лицо вдруг помрачнело. – Вон Гитлер таки задумал на этот раз нас под корень…
– Ну, это у него пупок развяжется! – зло громыхнул Демин, но сразу застонал – Игорь попытался его вытащить, но пальцы соскользнули, и он задел рану.
Рядом раздался автоматный треск. Но лейтенант не обратил на него внимания – он, наконец, удачно перехватил Рому Демина и потихоньку стал вытягивать его из люка. Своими силами вылез из перекошенного проема Семен и сразу пришел на помощь товарищам. Вскоре Демин уселся на землю, спиной облокотился о сталь подбитого Т-28.
Подскочил Баир. В руках – ППШ.
– Вы тут чего копаетесь? – раздраженно крикнул он. – Я там отстреливаюсь уже – немчура лезет! – Баир перевел взгляд на Демина, глаза скользнули по кровоточащей ране. – Вот черт! И тебя, Ромка, задело…
– Да уж… – прохрипел в ответ Роман, прижатая к ране ладонь пытается остановить кровь.
Игорь огляделся вокруг в надежде отыскать кусок материи, но ничего, кроме металлических осколков найти не удалось. Он выругался, расстегнул комбинезон и через голову стащил потемневшую от пота майку. Лейтенант поспешно накинул ее на предплечье, стал затягивать. Демин вновь ойкнул и застонал, кровь мгновенно расползлась огромными пятнами на белой ткани.
– Сейчас остановим! – приговаривает Шагдаров, ладонь заботливо легла на здоровое плечо. – Потерпи, Ромка, дружище…
Внезапно его глаза сузились до непроницаемых щелочек. В нескольких шагах возникла немецкая каска, за ней еще одна, перекошенные злобой вперемешку со страхом лица сверлят танкистов взглядом, винтовочные дула уперлись в них.
Баир спешно перехватил ложе своего ППШ и треснул короткой очередью. Один из немцев коротко вскрикнул, винтовка брякнулась в траву, ладони закрыли лицо, кровь толчками прорывалась сквозь пальцы.
Второй немец пригнулся, но не отступился – сдвинув брови, двинулся вперед.
Лейтенант медлить не стал. Он выхватил из кобуры пистолет, щелкнул затвором. Дуло уперлось в серо-зеленый мундир, палец нажал на курок. Пропитанный гарью, жженым порохом и горелой плотью воздух рассекло будто плетью. Прущий к танкистам немец выпучил глаза, горло сдавил предсмертный стон. Он сделал еще шаг и рухнул бесполезным мешком.
Игорь медленно опустил пистолет, глаза уставились на бездыханное тело, руки подрагивают, в горле мучительно пересохло.
– Тикать нам надыть отсюда, командир, – проговорил Семен. – А то ой вэй нам будет и мама не горюй в придачу!
Рядом будто в подтверждение слов Семена вздрогнула земля, в небо взметнулись комья земли, коричневым крошевом посыпались на вжавших головы в плечи танкистов. Горобец что-то промычал и принялся отплевываться от грязи, набившей полный рот.
– Надо… – буркнул Протасов, он достал карту из планшета и принялся водить по ней пальцем. – Просто так не уйдешь. Для отхода полковник маршрут приготовил…
– А как же сам полковник? – поинтересовался Баир. – Ведь если он не уйдет, то наверняка погибнет. Я слышал, они пленных не берут…
– Знаю! – сквозь зубы прошипел Игорь. – Но тут ничего не поделаешь… Он сам так решил.
Лейтенант поднял глаза на Баира.
– А нам приказал уйти в случае чего. И пойдем мы… – Протасов сделал паузу, бросил взгляд назад, сощурился. Там петляет грунтовая дорога, теряется в густой лесополосе. Он ткнул туда пальцем. – Уходить будем этим путем.
Игорь повернулся к Демину.
– Выбираться нам нужно, Ромка, – произнес лейтенант, голос немного дрожит. – Ты уж держись!
– Да ничего, ротный! – попытался бодро ответить Демин. – Коли нужно, то и поползу… Вы ж меня знаете.
– Знаем, знаем тебя, старина! – радостно воскликнул Баир, белозубая улыбка расчертила перемазанное копотью лицо. Рука легонько потеребила залитый потом лоб. Потом Баир повернулся к Протасову.
– Уходить надо немедленно, лейтенант. Иначе ляжем все.
Игорь кивнул и крикнул Семену:
– Семен! Достань из машины НЗ и все, что может стрелять! Да патронов побольше! Только пулей у меня! Через минуту-другую немчура уже здесь будет.
– Сделаю, командир, – козырнул Горобец и скрылся за броней. – И минуты не пройдет!
Вскоре Семен сгреб на кусок брезента все, что можно было унести: пара ППШ, два карабина, целая россыпь патронов и магазинов. Даже немецкий МП успел захватить с двумя сумками магазинов. Из еды, кроме НЗ, удалось раздобыть пару банок тушенки и целый пакет сухарей.
Бодрячком держался и Демин. От помощи идти отказался. От попытки Баира поддержать его отстранился и грубо ответил:
– Что ты меня как девку хватаешь! Сам дойду!
Баир пожал плечами и направился следом. За ними спешит навьюченный оружием и едой Семен.
Игорь тоже шагнул вперед, но остановился. Он обернулся, кинул взгляд на израненный немецкими снарядами советский исполин, пушка одиноко и бессмысленно упирается в небо. Игорь вздохнул, положил ладонь на нагретую на солнце броню.
– Прости нас, брат… – тихо произнес лейтенант и с шумом выдохнул. Блеснули влажные глаза. – Прости… – добавил Игорь и шагнул вслед удаляющимся танкистам.
