6
Металл вонзается в рыхлый чернозем, кромсает, давит, словно мясорубка, подхватывает комья земли и черными фонтанами выбрасывает прочь. Взревывают выхлопные трубы, от вибрации дребезжит заляпанный гарью листовой металл. Многотонный стальной монстр сквозь утренний туман движется вперед, раскачивается на ухабах и небольших оврагах, словно линкор на волнах.
Вокруг запах жженого топлива, он напрочь забивает сладковатый аромат недавно скошенной травы. Утреннюю тишину взрывают рев исполинских моторов да лязг гусениц. Звено из трех многобашенных танков прорывается сквозь июньское марево. Вдалеке им вторят другие моторы, сквозь молочную пелену еле проглядывают силуэты башен шустрых БТ. Один, второй, третий, пятый, десятый. Словно борзые при виде улепетывающего лиса они рвутся вперед и обходят группу будто стоящих «двадцать восьмых».
Раздался треск рации. Лейтенант Протасов оторвал взгляд от видоискателя и поспешно щелкнул тумблером связи, лицо мгновенно превратилось в сморщенное яблоко – противный скрежет раздался из наушников танкошлема. Рука тут же метнулась к тумблеру связи, пальцы нащупали частотный рычажок и принялись вертеть в разные стороны, от тряски танка риска постоянно соскакивала с нужной частоты.
– …«бэтэшек» пропускаем, пропускаем! – выдала наконец рация. Игорь облегченно выдохнул, капелька пота скользнула по щеке – упрямая риска, наконец, замерла на нужной частоте. Лейтенант стал жадно вслушиваться. – Через полкилометра деревня. Рота «двадцать восьмых» маневрирует и обходит ее слева, слева. Как поняли? Слева!
«Поняли, поняли!» – затрещали ответы.
– Если никого в деревушке нет, движемся дальше. Направление прежнее. Будет сопротивление – продавливаем, продавливаем! И всем перейти на позывные, на позывные! Конец связи.
В ушах вновь раздался треск. Игорь поспешно перещелкнул рацию на внутреннюю связь.
– Ребята, есть приказ! – скомандовал лейтенант.
Сквозь полумрак машинного отделения он заметил, как напряглись спины ребят, Серго покрепче перехватил скользкую рукоять курсового пулемета. Семен обернулся, глаза впились в командира. Игорь кивнул, перевел взгляд на башнера. Баир сдержанно улыбнулся и подмигнул, мол, не переживай, товарищ лейтенант, сделаем как надо, не подведем!
– Через полкилометра совершаем маневр влево и заходим в деревню! Держимся других «тэшек». Кого встретим, тех давим!
– Ясно, командир! – бодро отозвался механик-водитель.
Триста, четыреста, пятьсот метров. Заскрежетала трансмиссия. Руки тут же покрепче впились в поручни, звякнули приготовленные на полу болванки снарядов – многотонная машина подалась влево.
– А ежели не встретим никого, пальнуть-то можно, лейтенант? – промурлыкал в рацию Горобец. – А то война кончится, а мы даже и не стрельнули ни разу. Обидно же. Что я потом своей маме скажу?
– А дяде что скажешь своему? – прошелестел в шлемофоне голос Демина.
Пальцы вновь ухватились за отполированный ладонями поручень, косточки на пальцах побелели, снова взвизгнули снаряды под ногами Баира – танк тряхнуло на глубокой огородной меже.
В наушниках послышался вздох Семы.
– Придется долго доказывать, что я, как настоящий мужчина, отсиделся на продскладе. Или в окопе, на худой конец.
Лейтенант улыбнулся, рядом прыснул смехом Баир. Ну и шутник же ты, Семен Горобец, твою мать, подумал командир. Но тут же стал серьезным. В триплексах сквозь белую пелену стали проступать очертания крыш, избы, какие-то каменные пристройки, одинокий рукав колодца-журавля взметнулся ввысь, рядом – нетронутый стог сена. Метрах в двадцати – распряженная телега, тоже брошена.
Лейтенант ладонью смахнул пот со лба и прильнул к видоискателю, буквально вгрызся взглядом в округу. В мутноватом стекле заплясал двухэтажный каменный дом, на стенах местами зеленеет мох, за домом вновь кирпичное строение, поновее, на нем деревянная вывеска, на белом черные буквы «Сельсовет». К сельсовету примыкает деревянная постройка в один этаж. Над дверью вывеска «Продмаг». И ни живой души.
– Ну что там, командир? Фугас к бою готовить? – в наушниках раздался нетерпеливый голос Баира.
– Пока не нужно! Все равно пока пусто.
Лейтенант вновь прильнул к видоискателю. Черные риски уперлись в жилую постройку. Вокруг разномастные деревянные дома: одни совсем новые, будто вчера сколотили – изразцы и коньки крыш горят свежей краской. Другие дома поплоше, иные и вовсе покосившиеся хибары с заваленным забором. На глаза попались и сожжённые дотла избы, обугленные деревяшки прорываются сквозь пепел вывороченными костями каких-то неведомых животных.
– Точно никого, – произнес Игорь. – Ни души!
– Деревня и пусто, – прошелестел в рации Семен. – Дела, прямо, загадочные…
– Может, деру дала фрицевня? – раздался бодрый голос Серго с сильным южным акцентом.
Ему не ответили. Все напряженно всматриваются в свои приборы наблюдения, рыщут врага глазами.
Тем временем несколько быстроходных танков ворвались на окраину деревни. Один из них ломанулся было прямиком, под гусеницами захрустел чей-то забор, под многотонной сталью полопались как мыльные пузыри кувшины, в сторону брызнуло глиняное крошево.
Через мгновение многотонный зеленый стальной зверь встал как вкопанный, инерция качнула танк вперед. Скрипнула башня, дуло повернулось сначала вправо, затем влево.
«Пусто», – прохрипело в наушниках.
Через мгновение из кормовых патрубков вырвались клубы сгоревшего бензина, гусеницы натянулись на ведущем колесе и командирская «бэтэшка», черканув полукруг на черноземе, рванула вправо, в сторону своих. За командирской машиной двинулись, дерн вперемешку с травой черно-зелеными ошметками разлетается в разные стороны. А свои стальной вереницей ползут вперед, опустевшая деревня осталась левее.
Внезапно земля в мутноватом стекле триплексов подпрыгнула. Яркая вспышка ослепила Игоря, он невольно дернулся и треснулся головой о башенный бронелист. Танк тряхнуло, и по ушам экипажа ударил жуткий взрыв. Лейтенант, превозмогая боль, вновь приник к видоискателю и ахнул! Командирский БТ, который уже было рванул к своим, вмиг превратился в объятый пламенем бесполезный кусок железа.
Демин машинально потянул рычаги на себя, машина сбавила ход. Он смотрит выпученными от ужаса глазами на раскуроченный корпус, смятая взрывом, словно картонная, башня рухнула на землю, ствол вонзился в грунт, треснул посредине. Топливо брызгает в стороны огненными струями, в разломах брони угадываются скукоженные, обугленные тела танкистов. Роман нервно сглотнул.
Рация взорвалась десятками голосов. Семен Горобец страшно таращит глаза, оглядывается на командира – в яростном многоголосье и треске он сумел разобрать и немецкую речь. Но лейтенант лишь поморщился в ответ – ему сейчас не до этого.
Игорь облизнул пересохшие вдруг губы и стал судорожно крутить видоискателем, руки мгновенно стали влажными. Секунду спустя он увидел две яркие вспышки из двух дальних строений, которые сначала принял за брошенные амбары. В следующее мгновение стекло триплекса взорвалось огнем, многотонная машина вновь покачнулась от оглушительного каскада разрывов в каких-то трехстах метров. Волна жара накрыла экипаж.
Одна из «бэтэшек» стала откатываться назад, башня растерянно крутится по сторонам, курсовой пулемет стрельнул несколько раз, но вскоре затих – куда бить? Один из вражеских снарядов вспорол землю в метре от правого трака, фонтан земли разлетелся в разные стороны, забарабанил по броне. БТ мгновенно дернулся в сторону, густой жгут выхлопа рванул из патрубков, смешался с черным дымом догорающей техники.
Но и метра не проехал – следующий снаряд ударил прямо под башню. Страшно заскрежетало, сыпанули искры, и почти сразу мощный разрыв оглушил Игоря и его экипаж. Но глаз никто не отвел. С удивлением и одновременно с ужасом они смотрят, как сдетонировавшая боеукладка буквально на ошметки разрывает многотонный танк, отрывает объятую пламенем башню на добрых метров пятьдесят. Баир будто завороженный наблюдает, как неподалеку рвануло еще пару БТ – у одного воспламенились баки, и он из последних сил устремился в сторону леса. Несколько человек, будто кегли, посыпались из полыхающей машины.
Семен побледнел еще больше – они горят заживо.
Один из них упал точно мешок соломы, вцепился в землю, начал сгребать руками землю, пламя в считаные секунды поглотило его целиком. Другой танкист яростно молотит воздух руками, побежал в сторону, издали он напоминает живой факел. Даже рев мотора, разрывы и стрекот пулемета не смогли заглушить леденящий все нутро крик обреченного бойца. Он добежал до перекошенной деревянной ограды, прыгнул на нее, зацепился и стал яростно колошматить древесину ногами, вой сменился кряхтением, и он вскоре затих. Огонь перекинулся на ограду. Демина едва не стошнило – воздух быстро наполнился гарью и жженым мясом.
– Пион, Пион, лейтенант! – вдруг захрипело в рации. Игорь встрепенулся – рация хрипит голосом полковника. – Уходи из-под обстрела, уходи к лесу, как понял? К лесу!
– Понял, Ромашка! Ухожу к лесу! – закричал в микрофон танкошлема Игорь. Он легонько толкнул ботинком спину Демина, выпалил:
– Роман, двигай влево, в лес!
Мехвод с готовностью натянул рычаги. Завизжал оборотистый двигатель, заскрежетали шестерни раздатки, машина бодро пошла к ближайшему перелеску. Уже через минуту под гусеницами затрещал кустарник, машина пошла тяжелее. Демин сцепил зубы и с силой рванул рычаги, Т-28 лейтенанта Протасова лихо развернулся на месте, высокий кустарник скрыл машину.
Баир не отрывается от бокового смотрового лючка, он отчетливо видит, как пять БТ отделились из ровного танкового строя и устремились в обход деревни. Амбар молчит, и быстроходные стальные монстры прорываются вперед, на всякий случай жахнули по разу из орудий.
Вдруг Баир отпрянул от мутного стекла – впереди идущая «бэтэшка» внезапно получила прямое попадание в люк механика-водителя. Стальная болванка с треском прошила верхний бронелист, раздался ужасный грохот. Танк вздрогнул, но продолжил катиться вперед, вскоре он сполз в небольшой овраг, перевернулся, гусеницы бессмысленно молотят воздух.
Второй танк дернулся влево, гусеницы с силой вонзились в землю, вверх взмыл фонтан земли. БТ на скорости залетел за небольшой бугорок и, похоже, сумел уйти от огня противника. Только половина башни торчит. Баир едва не до крови закусил губу – попадут-не попадут?
На бугорке торчат закопченные остовы из белого камня, рядом валяется разбитый вдребезги церковный купол, переломленный крест покоится у подножия.
Танк отстреливается. Бьет по дальнему перелеску, там один за одним вспыхивают огоньки пушек. БТ тут же отвечает, снаряд за снарядом посылает на огненный ориентир. Пара фугасов легла уже совсем рядом – видно, как от разрывов разлетаются в стороны разодранные в щепку березовые стволы и ельник. Там суетятся черные фигуры. Между стволами показался и темный силуэт немецкой бронированной машины. БТ на мгновение перестал палить, пушка стала медленно подниматься и опускаться, пока ствол не уперся точно в чернеющий прямоугольник.
– Ну! Давай же! Бей! – заорал Демин, руки сильнее сжали рычаги, кожа заскользила по увлажненному потом металлу. – Бе-е-ей!
Пушка ухнула, пламя вырвалось из ствола. Металлическая болванка со свистом рассекает воздух. Вдали сыпанули искры.
– Ура! Попадание! – воскликнул Баир, от радости подпрыгнул на месте, но тут же ойкнул – треснулся затылком о верхний бронелист.
Но радовался он недолго. Оказалось, что снаряд отрикошетил от прочной крупповской брони.
– Черт! Везучий фриц, однако, – бросил Семен.
– Ротный, может, пособим огнем? – брякнул в наушниках Демин. – Раздолбят ведь «бэтэшку», угробят ребят…
Игорь мгновение подумал, потом щелкнул тумблером на пульте радиостанции.
– Ромашка, Ромашка! Я Пион! – прокричал в микрофон Игорь позывные полковника. – Ромашка, Ромашка. Я Пион!
Захрипела рация.
– Да, Пион. Ромашка на связи!
– Разрешите удар, разрешите удар! В помощь коробочке.
Раздался противный треск, Протасов сморщился, будто глотнул уксуса.
– Отставить, Пион! – прогрохотал в рации голос полковника. – Тебе жить надоело, лейтенант? Огня не открывать! Позицию не демаскировать! Как понял?
Игорь помедлил
– Как понял, Пион? – настойчивее раздалось в наушниках.
Лейтенант наполнил грудь горячим воздухом и сдавленно произнес:
– Понял, Ромашка, понял! Огня не открывать…
И в следующее мгновение засевший за пригорком БТ сотрясло жутким взрывом – немецкий фугас все-таки умудрился выцелить край корпуса. Несколько тонн металла развалились как карточный домик, верхний башенный бронелист раскололся на части, сбоку зияет огромная пробоина, из нее потянулся в жаркое июньское небо жирный дымный столб.
Люк мехвода громыхнул, откинулся, из него тут же выпал один из танкистов, из-под шлема обильно сочится кровь. Он быстро поднялся и стал помогать другому выбраться из люка. Но тот отмахнулся, на трясущихся руках подался вперед и смог сам выползти из танка. Боец попытался встать, но тут же рухнул – вместо правой ноги у него торчит белесая кость, уродливо свисает мясо, кровь струями заливает почерневшую от взрыва землю.
Семена Горобца мелко трясет. С побелевшим лицом он смотрит на пытающегося найти опору покалеченного танкиста, товарищ подскочил к нему, подставил плечо.
Впереди мелькнули серо-стальные каски, засуетились фигуры. Пара из них залегла на ухабах метрах в ста, в руках одного холодно блеснул пулемет, другой ухватился за сошки – поддерживать, чтоб при выстреле не трясло. Пламя рванулось из пулеметного дула, несколько пуль тут же звякнули о броню.
Безногий танкист вжал голову в плечи и выхватил револьвер, начал отстреливаться. Вспышка, вторая, третья. Револьверные выстрелы кажутся беззвучными в этом месиве разрывов, истошных воплей и скрежещущего горящего металла. Четвертый выстрел. Но в пятый раз танкист выстрелить не успел. Пулеметная очередь залегших немцев ударила точно – несколько пуль прошили грудь и шею, звонко ударились о сталь. Танкист вздрогнул, попытался вновь прицелиться, но в следующее мгновение смертоносный свинец буквально раскроил ему голову – кровь струей обдала корпус подбитого фугасом БТ. Танкист сполз на землю как тряпичная кукла.
Второй успел залечь. Крохотные облачка пыли взметнулись вверх в каких-то сантиметрах от него. Он осмотрелся и стал отползать за танковый остов, но и его все же настигла пулеметная очередь – пули крупного калибра пробили ноги и спину, ошметки ткани вперемешку с плотью брызнули в сторону. Парень содрогнулся и тут же затих. Под ним стала быстро растекаться лужа крови.
Слезы сами собой брызнули из глаз Игоря, кисти до боли сжались в кулаки.
– Не могу! – бешено заорал лейтенант. – Мочи нет на это смотреть!
Он щелкнул тумблером на рации. В наушниках затрещало.
– Ромашка, Ромашка! Пион идет на прорыв. Пион идет на прорыв!
В ответ захрипело:
– Пион, какой еще прорыв? Ты сдурел, лейте…
Игорь дальше слушать не стал, он переключил рацию на внутреннюю связь и громко скомандовал:
– Ребята, идем на прорыв! На помощь нашим идем! Ромка, жми что есть силы вперед!
– Слушаюсь, товарищ лейтенант! – почему-то с радостью в голосе отозвался Демин. – Давно бы так!
Танк содрогнулся, под гусеницами затрещала поваленная древесина.
Лейтенант повернулся к Баиру и сунул под нос растопыренную пятерню. Он с готовностью кивнул. Загремел металл, латунная гильза скользнула в казенник, щелкнул затвор.
– Готово, командир!
Глаза лейтенанта вонзились в мутновато-зеленое стекло триплекса, там пляшут обугленные постройки, объятые пламенем корпуса танков то взмывают вверх, то падают вниз. Под гусеницами заскрипело стекло, битые горшки, кирпичная крошка. Т-28 лейтенанта Протасова ворвался в деревню.
Жар от двигателя заполняет машинное отделение. Пот струится по лбу и щекам, заливает глаза и каплями свисает с подбородка. Лейтенант взглядом ищет цели, но как назло противника в зоне обстрела не видит. К тому же черный дым застилает все вокруг, мешает обзору.
Может, жахнуть в тот самый амбар, судорожно подумал Игорь. Или по дальнему лесу? А, черт! Ничего не вижу!
В плечо что-то ударилось, лейтенант содрогнулся и бросил взгляд сквозь темноту машинного отделения.
– Куда стрелять, командир?! – заорал Баир. Его руки лежат крест-накрест на наводке орудия.
Лейтенант нахмурился, вновь припал к видоискателю. Впереди маячат объятые огнем постройки, разбитые каменные дома и будки. Наконец он заметил еще несколько вспышек в одной из скирд на окраине деревушки. Оттуда бьет пулемет. Рядом вспыхивает пламя, дым рвется из ствола в разные стороны. Пушка.
Бьет прямо во фланг нашим, отметил про себя лейтенант.
– К-к-короткая! – наконец скомандовал лейтенант. Правда, голос дрогнул, горло сдавил ком, пересохшие губы ожгло.
– Есть короткая! – сквозь скрежет из наушников донесся голос мехвода.
Танк дернулся, качнулся на месте, руки машинально до белых косточек впились в поручни.
– 42 градуса, ориентир 12 часов… нет – 13 часов! – неуверенно крикнул лейтенант, но потом добавил уверенней: – Да, тринадцать. Ориентир тринадцать часов!
Лейтенант почувствовал, как подалась многотонная башня. Он покосился на башнера. Баир сосредоточенно смотрит в свой смотровой прибор и усиленно крутит диски поворота башни. Пот гроздьями струится по лбу и щекам, смешиваясь с копотью и превращаясь в грязные разводы.
– Готово, командир! – сумел перекричать рев мотора Баир.
– Огонь!
Танк тряхнуло. Грохот разрыва оглушил, пороховые газы защипали глаза, лейтенант закашлялся, под ногами звякнула ударившаяся о пол шипящая гильза. Игорь, задыхаясь кашлем, буквально впился в видоискатель. Черные риски вонзились в каменный дом, из которого продолжает бить злосчастная пушка фрицев. Лейтенант грязно выругался.
– Выше цели, командир! – прохрипел в рации Семен.
– Да вижу… – процедил Игорь. – Баир, заряжай второй!
В это же мгновение по корпусу прошлись удары, будто дождь пробарабанил по крышам. Через секунду барабанящий звук повторился.
– Пулемет! – раздался голос Ромы Демина в наушниках. – По нам бьет пулемет, ротный!
Игорь вновь до рези в глазах смотрит в триплексы. Точно! Из дальнего амбара, почти на самом краю деревни – дальше начинается перелесок – вырываются небольшие всполохи, раскаленные струи рвутся в их сторону, и кажется, вот-вот пробьет голову и грудь Игорю, как тому одноногому танкисту… Однако пули бесполезно барабанят по корпусу Т-28.
Внезапно внутри у лейтенанта похолодело – сквозь стволы перелеска проступили очертания башни немецкого танка, затем еще одного, и еще. Игорь нервно сглотнул. Стволы смотрят прямо в его сторону.
А дальше сердце у лейтенанта будто провалилось куда-то вниз – чернеющее дуло одного из танков плюнуло огнем. Мир на мгновение замер, и Игорь отчетливо увидел, как снаряд с шипением рассекает воздух, острая вращающаяся болванка устремилась прямо к нему. Он даже почувствовал, как броня их «тэшки» с треском разваливается под смертоносной сталью, словно перезрелый арбуз.
Сильный толчок. В глазах сразу потемнело, будто школьный учитель отвесил подзатыльник. В машинном отделении кто-то закричал, машина подалась резко вперед, потом пошла влево и, наконец, дернулась еще раз вперед. Ослабевшие руки лейтенанта не удержались за башенный поручень, и Игорь ощутил, как его тело устремляется куда-то вниз, перед глазами в полутьме промелькнули спины мехвода, пулеметчика Серго и Семена. Правый бок взорвался болью. Игорь захрипел.
Ну вот и все, пронеслось у него в голове. Дальше больно не будет. Уже никогда. Глаза лейтенанта сдавила тьма, и разум покинул его.
