17

Кейт обдумывала, что делать дальше. Разрываясь между гневом на отца, поставившего в гонке на их портрет, и заботой о Кэролайн, она не знала, куда пойти. В конце концов, решила найти отца. Лучше перехватить Дункана прежде, чем он отправится на тренировку перед гонкой или напьется, тогда говорить с ним нет никакого смысла. Она не могла позволить ему сделать такую ставку. Это единственный портрет, где ее мать и сестры вместе. И она не могла позволить Кей Си выиграть его и повесить на стену, словно они его семья. Он просто больной.

Когда Кейт подошла к месту стоянки отцовской лодки на другой стороне причала, она обнаружила его на палубе. Он разговаривал с Риком Бердсли, человеком, нанявшим его шкипером на «Саммер Сиз» для субботней гонки. За эти годы она встречала Рика несколько раз. Ему слегка за пятьдесят, он моложе ее отца, но достаточно близок по возрасту, чтобы помнить Дункана МакКенна в его лучшие дни. Должно быть, это подтолкнуло Рика к решению дать Дункану еще один старт к гоночной славе.

Она остановилась, наблюдая за мужчинами. Ее отец был в кепке и ярко-оранжевой рубашке. Он всегда утверждал, что в этой рубашке ему везет, что она напоминает ему цвет волос ее матери. Кейт отметила, что отец оживленно разговаривает, размахивая руками, подчеркивая жестами каждое слово, которое казалось ему особенно важным. Она давно не видела его столь энергичными и бодрым.

Неужели она заблуждалась? Было ли участие в гонках именно тем, без чего он не мог жить? Было ли это то, что необходимо им всем?

– Кэти, – окликнул дочь Дункан, увидев ее. – Поднимайся. Поздоровайся с Риком.

Она поднялась на борт.

– Доброе утро.

– Приятно видеть вас снова, Кейт. Не могу удержаться, чтобы не показать вам мою лодку, – сказал Рик.

– Тренировочный заплыв, ты помнишь, – быстро сказал Дункан, призывно взглянув на нее.

Кейт разрывалась между верностью семье и честностью по отношению к себе. Как обычно, это невозможно было совместить.

– Конечно, – кивнула она, надеясь, что этот нейтральный ответ удовлетворит обоих мужчин.

– Тогда скоро увидимся, – пообещал Рик. – Запомни, что мы обсуждали, – добавил он, повернувшись к Дункану. – Я хотел бы, чтобы Кэролайн и Эшли тоже были на борту.

Дункан кивнул. Кейт стояла неподвижно и молча, пока Рик не вышел из лодки.

– Он думает, я буду участвовать в гонке с тобой. Он думает, что мы все будем, – медленно сказала Кейт, понимая, что ее отец ввел Рика в заблуждение.

– Это возможно.

– Это невозможно.

– Кэти, я хочу, чтобы ты была со мной. Ты моя дочь. Это семейное дело. Это не просто гонка ради гонки, мы должны забрать то, что принадлежит нам. Ты поможешь мне.

Чувство вины скрутило все внутри. Отец всегда знал, на какую кнопку нажать и заставить ее согласиться.

– Что ты пообещал Рику? – спросила она, стараясь не поддаваться чувству долга, семейной солидарности. Кто-то должен принимать жесткие решения. Кто-то должен мыслить логично, действовать практично и оставаться бесстрастным. И этот кто-то всегда она. Она устала постоянно пытаться держать вожжи в руках, но если не она, кто станет править семейной колесницей?

– Я сказал ему, что я соберу надежный экипаж, что победа будет наша и что мои дочери всегда меня поддерживают.

– Ты не всегда заслуживаешь нашей поддержки, – возразила Кейт.

– Мы все совершаем ошибки. Но мы не отворачиваемся друг от друга. И к тому же на карту поставлено слишком много.

– Я точно знаю, что поставлено на карту, – кивнула Кейт. – Я видела Кей Си несколько минут назад. Он сказал мне, ты поставил на кон наш семейный портрет. Это не может быть правдой. Ты знаешь, как много значит этот портрет для нас.

Дункан пожал плечами.

– Не усложняй. Я не собираюсь проигрывать.

– Ты всегда так говоришь.

– И я еще не проиграл, как Кей Си, – привел Дункан очередной аргумент в свое оправдание.

Это правда. Но оба знали, что есть вещи, о которых они умалчивают.

– А если это случится в первый раз? Как ты мог принять предложение Кей Си поставить на портрет, который он хочет повесить у себя, будто мы его семья?

– Это то, что он хотел поставить против «Мун Дансер». У меня не было выбора.

– У тебя было много вариантов, в том числе не делать ставку вовсе, – сердито возразила Кейт.

– Он не победит меня, Кэти. Тебе не о чем беспокоиться.

– В любом случае я не отдам портрет. Он мой. – Портрет висел на ее стене последние восемь лет, а до этого – в главной каюте «Мун Дансер». Он прошел с ними вокруг света и был одной из немногих вещей, которые они забрали с яхты перед ее продажей.

– Тогда пойдем со мной, Кэти. Ты всегда была лучшей из девочек. Если ты пойдешь, мы точно не проиграем. – Голос Дункана с каждым словом набирал силу, страстное желание добиться своего читалось в его глазах. – Разве ты не хочешь почувствовать, как раздувает волосы ветер, как толкает в спину, гонит тебя к финишу? Ты не хочешь услышать стук своего сердца? Разве ты не хочешь чувствовать себя живой?

Он говорил как наркоман, которому необходим адреналин в крови. Отец настолько был одержим мечтой и был так убедителен в своих словах, что Кейт поймала себя на том, что почти слышит гул ветра, ощущает соленые брызги воды на лице. Она видела конкурентов – они впереди, позади, рядом. Они мчались на финишной прямой, готовые победить, неважно, чего это стоило. Ее потрясло, как легко вернулась к ней жажда победы, словно, скрытая от глаз, дожидалась своего времени, и теперь она, Кейт, не могла больше удержать ее.

– Я вижу все по твоим глазам, Кэти. Ты хочешь того же, что и я.

– Я – нет.

– Соглашайся, – настаивал Дункан. – Помоги мне исправить сделанное. Кей Си не должен владеть нашей яхтой. Твоей матери было бы ненавистно узнать, что «Мун Дансер» у него.

– Правда? – заставила себя спросить Кейт. Было слишком много секретов между ними. Если б она разгадала какую-то часть из них, остальное она сумела бы домыслить.

– Конечно, это было бы ей ненавистно, – сказал Дункан, в его голосе звучало отчаяние. – Она была МакКенна. Она гордилась яхтой, она гордилась нами.

Не во многом, что касается отца, Кейт была уверена, но в его любви к матери она никогда не сомневалась. Будет ли ему больно, если она скажет то, что крутится в мозгу? Он причинял ей боль много раз, нашептывала ее совесть. Но то, что она узнала от Кей Си, может задеть отца слишком глубоко. Разве мать хотела бы, чтобы она сказала ему это?

– Кей Си сказал мне, что мама сначала любила его, – заговорила Кейт, глубоко вздохнув. – Он утверждает, что она спала с ним, что он думал, будто я его дочь, и он так считал бо́льшую часть моего детства. Ты знал об этом?

Глаза Дункана стали холодными и жесткими.

– Нора никогда не любила Кей Си. Он слабоумный и почему-то считает, что может забрать себе мою жизнь, мою лодку, мою семью.

– Вот в чем дело, – сказала она, наконец догадавшись в чем суть амбициозного драйва Дункана и его ожесточенное соперничество с Кей Си. Оно не имело отношения к парусному спорту, точнее имело, но косвенное. Это не выяснение, кто из них лучший моряк, а спор, кто лучший мужчина. – Кей Си не мог смириться с тем, что мама любила тебя, – продолжила она. – В течение долгого времени он убеждал себя, что их связывает особый секрет: я, их дочь. И только они двое знают о том. А когда он понял, что это не так, то дружба ваша закончилась.

– Я не позволю ему вмешиваться в мою жизнь, Кэти. Твоя мать выбрала меня. – Дункан поднес руку к груди. – Меня. Я был единственным для нее. Но даже после того, как мы поженились, Кей Си всегда был рядом. Нора сказала: «Пусть будет, Дункан. Он одинок. Ему нужны друзья». – В голосе Дункана прозвучали горькие нотки. – Нора понятия не имела, что он пытался уничтожить меня при любой возможности.

– Как он это делал?

– Он пытался повредить мою лодку перед гонками или подкупал кого-то участвовать в гонке за него, а не за меня. Он намекал, что я где-то болтаюсь, когда я говорил, что работаю. Он хотел, чтобы Нора сомневалась во мне. Сначала я ничего не замечал. Я долго считал это случайными совпадениями, но он вел спланированную игру. Кей Си приносил тебе и другим девочкам подарки, когда я не мог позволить себе дарить вам то, что вы хотели. Вы должны были думать о нем как о значительном человеке. – Дункан посмотрел ей прямо в глаза. – Он купил этот чертов портрет, Кэти.

– Что? – спросила она удивленно. – Но мама приготовила его для тебя, на твой день рождения.

– Кей Си заплатил за него. Сказал, что хотел бы сделать подарок на день рождения. Он знал, что я не могу себе этого позволить. Он устроил все, пока я плавал на рыболовецком судне.

Ее сердце болезненно сжалось. Портрет оплачен Кей Си? Кейт никогда не сможет смотреть на него по-прежнему. И ее мать разрешила Кей Си это сделать. Почему? Разве она не понимала, что этот человек все еще влюблен в нее?

– Почему мама не прогнала его? – спросила Кейт. – Она знала, что Кей Си считает себя моим отцом?

– Нора была слишком мягкосердечной. Именно поэтому она позволила ему остаться.

– Я не верю. – Возможно, ее мать все еще испытывала некоторые чувства к Кей Си, ей не хотелось окончательно разрывать с ним связь.

– Она сто раз повторяла ему, что ты не его дочь, но он не верил. Потом, уже на смертном одре, Нора снова сказала ему, и тогда наконец он поверил ей.

Это было похоже на правду. Потому что никогда больше Кей Си не появлялся у них после смерти Норы.

– Для него все кончилось, – добавил Дункан. – Он думал, что у него что-то осталось от Норы после ее смерти, но он ошибался. Ты не его дочь. Ты моя. Это сломало его. Именно поэтому он шел за нами во время гонки. Он всегда маячил у нас перед глазами, всегда пытался нарушить правила.

«Кей Си или мой отец?» – спросила себя Кейт. Иногда она затруднялась определить, кто из них нарушал правила чаще.

– Я не вру, Кэти.

Она очень хотела верить ему. Но, как она сама недавно говорила Тайлеру, Дункан способен заставить всех поверить в его ложь, в том числе в нее верил и он сам.

– Мы не можем позволить ему победить, Кэти. – В голосе Дункана слышалось отчаяние. – Вероятно, это наш последний шанс. Если, конечно, он позволит нам иметь этот шанс.

– Что это значит? – Она с тревогой смотрела на отца. – Что еще ты не рассказал мне?

– Есть один скользкий момент. Кей Си кое-что знает.

– О шторме?

– Он кое-что прокомментировал по поводу той гонки. Не знаю, хочет ли он подловить меня или на самом деле все забыл. Я собираюсь соревноваться с ним, Кэти. Я хочу, чтобы ты и твои сестры помогли мне. Наша семья, мы заберем то, что принадлежит нам, я чертовски уверен, что Кей Си в конце концов ничего не получит от МакКенна. Твоя мать хотела бы именно этого. Она хотела бы, чтобы вы помогли мне сохранить семью. Разве ты не обещала ей это?

Кейт собиралась послать отца к черту. Несправедливо взваливать все на нее. Но, с другой стороны, она не могла примириться с тем, что Кей Си владеет их лодкой. И она была не в силах допустить мысль, что, победив в гонке, он получит и их портрет.

Теперь, когда она поняла, что между Кей Си и ее матерью что-то было, от всех его подношений, внимания, подарков, якобы под предлогом дружбы, ей стало тошно. Преследуя свой скрытый замысел, он изображал друга семьи МакКенна.

Он ждал, что Дункан наделает ошибок, возможно, даже пытался спровоцировать его и увести Нору обратно.

Тем не менее снова гонка? Невозможно даже думать об этом. Она не вернется на воду. Она не может снова вернуться в этот мир, наполненный яхтами, волнами, ветром. Она не готова выставить себя снова перед тем миром, с которым распростилась. Она знала, на что способны люди в пылу гонки. Кейт знала, на что способна она сама.

– Я не могу, – покачала головой она. – Я хочу двигаться вперед, а не назад.

– Это никогда не закончится, пока мы не вернем «Мун Дансер».

– Мы дали обещание, папа.

Дункан посмотрел ей прямо в глаза.

– Я не могу сдержать его.

Ее сердце тоскливо сжалось.

– А я могу.

– Гонщик, вот кто я. Я умираю от голода, от жажды, умираю, понимаешь? Пожалуйста, я умоляю тебя. Поговори с сестрами, Кэти. Вместе мы можем вернуть потерянное. Мы не освободимся от прошлого, пока мы это не сделаем. Скажи «да».

– Я не могу.

– Подумай об этом. Не говори сейчас ничего, – умолял Дункан.

Кейт сомневалась, что она могла бы думать о чем-то другом.

Лучше бы ей было остаться у Майка, думала Кэролайн, глядя на себя в зеркало в ванной. Ей так плохо одной в своей квартире. Ее угнетала тишина, наедине с собой ее одолевали невеселые мысли. Еще она не хотела смотреть на себя. Но она заставила себя подойти к зеркалу, заставила внимательно рассмотреть свое отражение. Повреждения наблюдались весьма значительные.

Туши на ресницах уже нет, она теперь под глазами, что придавало ей сходство с боксером после нокаута. Помады на губах тоже давно нет. Волосы свалялись. Она выглядела так, словно провела ночь, занимаясь сексом и накачиваясь наркотиками. Это наверняка и подумала Кейт, обнаружив ее в постели Майка.

Впрочем, сейчас мнение Кейт ее не слишком тревожило. Но все плохо, очень плохо.

Закрыв глаза, Кэролайн глубоко вдохнула. Голова такая тяжелая, что больно всему телу. Она совершила большую ошибку вчера вечером, а началось все с одного глупого стакана пива. Кэролайн влила его в себя, когда отец сказал, что она способна сглазить, что она недотепа и мало на что годится. Черт с ним! Отец нажал на нужные кнопки. Он заставил ее почувствовать себя дрянной, недостойной, ненадежной, впрочем, это случилось не впервые. Она открыла глаза и с вызовом посмотрела в зеркало. Она так же хороша, как и он. Так же хороша, как Кейт, так же хороша, как и все… ну, может быть, не сегодня утром. Сегодня утром она похожа на отца, он, вероятно, чувствовал себя не лучше.

Наклонившись, Кэролайн плеснула холодную воду в лицо. Безжалостно растирая щеки махровой рукавичкой, избавляясь от остатков макияжа, она чувствовала, как горит кожа, как к ней возвращается бодрость.

Она вышла из ванной и несколько минут стояла посреди спальни, не снимая синие джинсы с низкой талией и черную майку. Ей нужно переодеться и идти на работу. Чего совершенно не хотелось.

Как она переживет предстоящие пять минут, а это намного меньше ближайших нескольких часов?

В голове все смешалось. Ей столько всего хочется… нет, нужно. Тяжесть поднималась из глубины души, она отчаянно зудела, и этот зуд нельзя было унять. Она должна что-то сделать, чтобы избавиться от этого зуда. Прежде чем Кэролайн решила что-то предпринять, раздался звонок в дверь, затем стук и громкий голос старшей сестры.

– Ты заткнешься наконец? – резко спросила Кэролайн, открыв дверь. – Вот она я. Что ты хочешь?

– Хочу войти. – Кейт перешагнула через порог, закрыла за собой дверь. – Хочу услышать от тебя, что происходит между тобой и Майком.

– Не твое дело, – огрызнулась Кэролайн.

– Нет, мое.

Кэролайн плюхнулась на потертый диван.

– Я с нетерпением жду очередную лекцию.

– Меня не волнует, в настроении ты или нет. Скажи мне, что происходит.

– Ничего.

– Кэролайн Мари МакКенна, ты будешь говорить со мной. Я не уйду, пока не услышу от тебя объяснений. – Кейт села на другой конец дивана, сложив руки перед грудью.

Кэролайн хорошо знала этот упрямый взгляд. Но лучше уж этот, чем один из целого ряда – разочарования, отвращения, смущения, которые она увидит, рассказав Кейт правду.

– Я взрослая, Кейт. Я встречаюсь, с кем хочу.

– Меня не волнует, сколько тебе лет. Я твоя сестра, и я не буду стоять в стороне и смотреть, как ты совершаешь огромную ошибку.

– Ошибка давно сделана.

– Кэролайн, я люблю тебя. Но я очень за тебя беспокоюсь. Я знаю, что Майк плохой парень, даже если ты сама этого не видишь.

– Потому что у него татуировка змеи и он носит серьгу? – с вызовом спросила Кэролайн

– Нет, потому что у него за плечами судимость и истории с пьяными драками. Я хочу для тебя большего. Я не стану извиняться за вмешательство. Тебе нужно дать хороший пинок под зад. И если надо, я это сделаю.

– Ты такая сильная, – устало сказала Кэролайн. – Откуда это у тебя? От папы или от мамы? Или, может быть, от обоих? Может, ты получила все, а на нас с Эшли уже не хватило?

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что я почему-то никуда не гожусь. Почему-то я не могу ничего сделать правильно. Почему-то кто-то должен кидаться ко мне на помощь и спасать меня.

– Всем нам время от времени это надо, – успокаивающе сказала Кейт.

– Тебе никогда.

– Я получила свое за моменты слабости, Кэролайн. Ты знаешь это лучше других. Ты присутствовала при большинстве из них. – Кейт помолчала, давая Кэролайн возможность вспомнить, через что они прошли вместе. – Я знаю, что-то случилось. Я не встану с этого места, пока не узнаю, что именно.

– Не знаю, с чего начать, – наконец сдалась Кэролайн.

– Начни с Майка.

– Я уже говорила тебе сто раз, что Майк просто друг, и он… друг. – Она умолкла, ее желудок взбунтовался снова, тошнота вернулась. Она побежала в ванную, ее вывернуло до дрожи в теле.

Плохо соображая, она взяла у Кейт полотенце и позволила отвести себя в спальню. Легла в постель.

– Хочешь что-нибудь? Хочешь, позвоню доктору Беккеру? – спросила Кейт.

– Мне не нужен педиатр. Я давно выросла, – проворчала Кэролайн.

– Он семейный врач. Может быть, у тебя грипп.

– У меня нет гриппа, Кейт.

– Ты не можешь быть уверена.

– Я уверена.

– Кэролайн, я не хочу спорить, но…

– Тогда и не спорь. – Кэролайн подняла руку. – Я не больна, по крайней мере, не так, как ты думаешь. Разве ты не понимаешь? Разве не ясно?

– Господи! Ты не беременна?

– Нет, я не беременна, – сказала Кэролайн в отчаянии.

– Тогда что?

– Я алкоголик, Кейт. Твоя младшая сестра – пьяница.