Антон МАКУНИ

Учреждение. По коридору идет человек, смотрит на таблички на дверях, в руках у него толстая папка. Видит нужную дверь, на ней табличка «Комитет по изобретениям», стучит в дверь, входит. В кабинете за столом Чиновник.

Чиновник. Изобрели?

Изобретатель кивает.

Чиновник. А что изобрели?

Изобретатель кладет перед ним папку, на ней крупно: «Вечный двигатель».

Чиновник. И что, действительно работает?

Изобретатель горячо кивает. Пытается что-то объяснить, показывает фигуры в воздухе, пытается показать какие-то формулы (или достает из-за пазухи некий приборчик).

Чиновник поднимает руки перед собой, вертит головой, со словами «Нет, нет, этого у нас и так полно!» отодвигает папку от себя.

Обескураженный Изобретатель забирает папку и уходит.

…Через некоторое время. То же учреждение, та же дверь, Изобретатель снова с толстой папкой стучит, входит. За столом тот же Чиновник. Изобретатель подходит к столу, кладет перед ним папку, на ней крупно «Вечный двигатель-2» Чиновник снова машет руками, отрицательно качает головой, отодвигает папку. Изобретатель уходит.

…Через некоторое время сцена повторяется, на этот раз Изобретатель принес толстенную папку, на которой написано «Вечный двигатель-3». Чиновник снова отказывает, но на прощанье говорит: «Вы все что-то не то изобретаете! Вы бы изобрели что-нибудь ценное практически, ну, вот, хотя бы что-то ценное, например, для нашего учреждения!» Изобретатель ничего не отвечает, понуро идет со своей папкой к двери.

…Через некоторое время снова стучит в дверь того же Чиновника. Входит. В руках у него тонюсенькая папочка. Подходит к столу Чиновника. Кладет папку перед ним (в кадре не видно, что на ней написано). Чиновник берет папку в руки, читает надпись, потом резко вскакивает, кричит: «Вот! Наконец, батенька!.. Вот это нам очень-очень нужно! И не только нам — всем учреждениям нашей великой страны!» Выскакивает из-за стола, бросается с поцелуями к Изобретателю!» (Камера крупно показывает оставленную на столе папку — на ней жирная надпись «ВЕЧНЫЙ ТОРМОЗ».)

Сегодня собирался на рыбалку: купил опарышей, накопал больших жирных червей, наловил мух. Пока я налаживал удочки, наживка расползлась и разлетелась по всей квартире. Жена сказала, чтобы я скорее ехал на рыбалку. И желательно больше не возвращался.

Приехали с другом на лесную речку, закинули удочки. У меня клюнуло что-то большое. Вытащить не смог, пришлось прыгать в воду. Оказалось — мореный дуб. С помощью друга и случайного бульдозера вытащили дуб. Выпили водки за удачный экземпляр. Дуб продали мебельщикам. На вырученные деньги купили осетрины. Жена результатами рыбалки довольна.

Поехали на озеро Соленое. Клевала исключительно вобла. Хорошо, что догадались взять с собой пива. Конечно, помимо водки. Нарыбачились до поросячьего визга. Рыбы на рынке не было, пришлось покупать свинину. Жена не ругалась, только намекнула, что свинину потерпит, а вот продавщицу из мясного отдела нет.

Ловили в заброшенном карьере. Клевало неплохо. Осталось только понять, кто забросил в этот заброшенный карьер столько железа? Выловили три тонны. Сдали в металлолом. Купили на рынке живых байкальских омулей. Жена была довольна, но поинтересовалась, как мы умудрились за один день слетать на Байкал, порыбачить и вернуться обратно?

Собрались с другом на рыбалку, но пошел сильный дождь. Пришлось рыбачить у друга в соседнем подъезде. Подцепили продавщицу из мясного отдела. С подругой. Порыбачили классно! Жена с трудом поверила, что филе трески хорошо клюет на губную помаду.

Жена требует взять ее на рыбалку, продемонстрировать, как клюет рыба на губную помаду. Ума не приложу, куда ее везти.

Нашел выход из положения. Вывез жену порыбачить в ювелирный магазин. Порыбачили в ювелирном. Потом в обувном. Потом в магазине шуб. Про помаду жена сразу забыла. А мне теперь придется надолго забыть о покупке новых снастей и резиновой лодки, не говоря уже о давней мечте — собственной машине.

Проснулся рано утром — хотел рвануть на рыбалку. Потом передумал — пойду лучше на рынок, куплю свежей рыбы. И ехать никуда не надо, и жена психовать не будет. А к Продавщице из мясного отдела я и без рыбалки как-нибудь выберусь. Мне, опытному рыбаку, не привыкать…

Съемки фильма о 1917-м подходили к концу. Осталось снять всего один эпизод. Режиссер Коньков горячо объяснял одетому в реквизитную матросскую форму актеру Андрею Пухову:

— Вы, Андрей, революционный матрос. Вы возмущены вопиющей несправедливостью, царящей вокруг. Эксплуатацией, взяточничеством, коррупцией царских чиновников, цены беспрерывно растут, инфляция… Вас душит гнев и ненависть. И вы кричите: «Сволочи! Кровопийцы! Замучили! Сколько можно терпеть?!», хватаете винтовку, стреляете вверх. Далее пойдут кадры штурма Зимнего дворца. Понятно?

— Понятно, — уныло ответил Пухов.

— Приготовились! Мотор! — скомандовал режиссер.

Пухов, сгорбившись, вышел на середину съемочной площадки, вяло потоптался на месте, нехотя тряхнул винтовкой, и пробубнил:

— Сволочи… Кровопийцы…

— Стоп-стоп-стоп! — прервал съемочный процесс Коньков. — Не верю! Совсем не верю! Что вы играете? Вы же — матрос! Революционный! Где ненависть в глазах? Где возмущение, рвущееся из груди? Давайте по новой! Приготовились… Дубль два. Мотор!

Пухов снова вышел на середину площадки и, с трудом сдерживая зевоту, начал: «Своло…»

— Стоп! — закричал режиссер. — Андрей! Ну как вам объяснить? Вы же не матрос! Вы… барышня какая-то! Где порыв? Где возмущение? Где ненависть? Вы должны показать, как вас достали! До-ста-ли! Понимаете? Давайте третий дубль. Мотор!

Но и третий дубль не удался.

— Сволочи… Кровопийцы… — промямлил Пухов и… уронил винтовку.

— Все! Хватит! Перерыв! — заорал побагровевший режиссер Коньков и, чтобы хоть немного отвлечься от не дающегося эпизода, пультом включил стоящий у стены телевизор. Там шли последние известия. Члены съемочной группы разбрелись по углам, кто-то достал термос, кто-то закурил, кто-то говорил по мобильному телефону. Актер Пухов положил винтовку на пол, присел рядом с ней и закрыл глаза.

— Тарифы на электроэнергию скоро вырастут вдвое, — бодро объявил теледиктор.

Услышав это, Пухов открыл глаза.

— Цены на бензин и не думают опускаться, — пророкотал телеведущий. — В следующем году их рост составит…

Пухов приподнялся и вперился в экран.

— Не отстает и телефонная сеть, — лучезарно улыбнулся с экрана телеведущий. — Оплата услуг связи возрастет…

Пухов вскочил.

— Пассажирские перевозки убыточны, — тем временем сообщил диктор. — Поэтому МПС планирует поднять цены на билеты уже со следующего…

— Сволочи! Гады! Кровопийцы! Угнетатели трудового Народа! — схватив винтовку, и потрясая ей, зарычал Пухов. — Всех перестреляю! Сколько можно терпеть!!!

Громыхнул выстрел, второй, третий…

— Снимай! Снимай!!! — со всей силы толкая стоящего рядом с ним оператора, прохрипев режиссер.

Тот суетливо бросился к камере, схватил ее, но в эту секунду новости закончились. Актер обмяк и устало опустился да пол.

— Снял? Успел? — подскочив к оператору, с надеждой спросил Коньков.

— Нет, Юрий Васильевич, не успел, камера заела… — развел руками тот.

— Что же ты сделал? Такой дубль запорол!!! Как мы теперь этот эпизод снимем?!! — схватился за голову Коньков.

Оператор секунду подумал, потом вдруг улыбнулся и сказал:

— Не волнуйтесь, Юрий Васильевич, обязательно снимем! Следующий выпуск новостей ровно через пять минут…

Сегодня наконец понял, как тяжело стоять на воротах. Посидел. Полежал. Снова посидел. Опять полежал… Проиграли 0:3… Всю ночь читал Сенеку, пытаясь понять причину проигрыша, так и не вычитав, уснул.

Наконец-то отстоял «на ноль» — премиальные за последнюю игру составили 00 руб. 00 копеек. Обещали обнулить и зарплату. Совсем обнулились! А пропустил-то всего 5 голов, правда, наши почему-то не забили ни одного. Всю ночь читал Аристотеля, но причины поражения так не вычитал, уснул.

В сегодняшнем матче наконец сыграли всухую! Бутылки из-под сухого, правда, не приняли ни в одном приемном пункте. Говорят, нет тары. Совести у них нет, а не тары! А у меня совесть есть, несмотря на то, что пропустил всего 7 голов! А наши опять почему-то не забили ни одного. Всю ночь читал Чернышевского, пытаясь понять, кто виноват, что не приняли бутылки, и что с ними теперь делать? Ответа так и не нашел, уснул.

В последней игре соперники раз 20 попадали в штанги! Здорово! На следующую игру поставлю возле ворот не три штанги, а штук 30! Только бы донести их все из центра тяжелой атлетики, ведь каждая штанга весит килограмм 200…

А что то делать? Чем больше штанг, тем меньше голов. А их соперники забили аж 10… Всю ночь читал Гете, пытаясь сообразить, почему мы опять проиграли, но снова ответа не нашел.

В сегодняшнем матче судья показал мне красную карточку, объяснив это затяжкой мною времени. А потом втихаря сунул ее мне. На карточке оказалось 5000 долларов. Судя по тому, что судья назначил в наши ворота 5 пенальти, а я не взял ни одного, понятно, что судью подкупили. Возможно, подкупили и меня, но целая ночь чтения трудов Конфуция так мне и не дала ответа на этот щекотливый вопрос. Уснул с книгой на груди.

В последнем матче соперники ударили по моим воротам восемь раз. А мои защитники в ответ ударили ровно 20… По их ногам. Удалили с поля всего, слава богу, трех моих защитников, остальные получили желтые карточки. В результате мы проиграли только лишь 0:1. Счастье!!! Всю ночь пытался объяснить при помощи Софокла такой счастливый результат, но ответа так и не нашел, уснул.

Сегодня были сборы. С каждого из нас собрали по 100 тысяч. На дни рождения президента клуба, его жены, сыновей, дочери, собаки, кошки, хомячка, бурундучка и рыбок. Рыбки на радостях обожрались и сдохли. Президент, к сожалению, их примеру не последовал. Жалко! Ночь посвятил чтению трудов академика Павлова, пытаясь понять, почему выжил собака-президент, но ответа так и не обнаружил, уснул.

Сегодня был не в форме, поэтому пропустил кучу голов. Сколько — не скажу, это коммерческая тайна из платежной ведомости по моей зарплате. Куда эта чертова форма задевалась, ума не приложу? Пришлось играть в папиных подштанниках и мамином бюстгальтере. Мои защитники меня не узнавали, убегали от ворот, как черт от ладана, а вот нападающие соперника почему-то нет. Всю ночь читал Омара Хайяма, пытаясь понять, куда подевалась форма. Ответа так и не нашел, уснул.

Сегодня меня выгнали из команды, сказав, что я не вратарь, а «дырка». Странно, моя фамилия совсем не Дырка! И даже мамина девичья совсем другая. За что меня так, не пойму… Мучает вопрос: «Быть или не быть мне теперь вратарем?» Надо будет на ночь почитать Шекспира, возможно, найду ответ у него… (на этом записи обрываются)