Глава 44
Под охраной
Катя устала безмерно. От всего — и от того, что вела большую чужую роскошную машину, и от того, что узнала от подруги. Многие знания — многие печали…
Со штрафстоянки они ехали с Женей через весь город к Первой Градской больнице, куда поместили Геннадия. Женя нервничала, торопилась. Она сказала, что оставила мужа с психологом, его пригласил лечащий врач. Но ей не терпелось вернуться к мужу как можно скорее.
— Я Генку сейчас оставлять надолго не могу. Я должна все время быть с ним, — твердила она Кате.
Та думала, что машину они перегонят обратно в Прибрежный. Но Женя сказала:
— Нет, нет, я туда не вернусь. И как только Гену выпишут, мы… я не знаю, где мы устроимся. В нашей квартире все еще ремонт, там даже сантехники пока нет. Возможно, поживем у Данилы, если он разрешит. У него ведь тоже своя квартира. Он тебя туда не приглашал?
Катя качала головой — нет, нет, подружка, он меня туда не приглашал, не успел.
То, что ты, Женя, мне сейчас сообщила о своем брате… О том, что он во всем предпочитает разнообразие…
Ах, ну как же так…
Этот вкус поцелуя разбитых губ там, у вашего дома над рекой…
И тот выстрел в ночи из темных кустов.
Пока ехали в больницу, Катя все ожидала — вот-вот на мобильный Жени раздастся звонок от Данилы. Но он не звонил своей сестре, о которой вроде так беспокоился.
И Катя терялась в догадках.
Они с Женей пригнали «Ауди» на охраняемую стоянку у Первой Градской больницы. Женя горячо поблагодарила и побежала в корпус — к мужу.
Катя осталась одна в темноте осеннего вечера и побрела в сторону Ленинского проспекта, чтобы поймать такси и ехать домой.
Она ощущала себя опустошенной до предела. Все эти события, покушение, ночные гости, ночные поездки…
Тот поцелуй разбитых губ и…
Можно совсем пасть духом, если воспринимать все это вот так — близко к сердцу.
Но и воспринимать это бесстрастно, отстраненно уже не получится. Она увязла в этом деле, как глупая муха в меду.
Медом это, правда, тоже трудно назвать…
Она попросила таксиста подвезти ее прямо к подъезду. Вышла, расплатившись. И таксист, мигнув фарами, сразу уехал. А она начала набирать на панели домофона код, но сенсорная панель что-то плохо реагировала. И Катя начала искать в сумке ключи, чтобы открыть дверь подъезда магнитной «таблеткой».
И вдруг…
Затылок стянуло…
Она почувствовала чье-то присутствие.
Кто-то неслышно подошел и встал сзади.
Катя в панике обернулась и…
Маленькая коренастая фигурка в свете фонаря.
Это была Лиля Белоручка.
— Лиля, у меня чуть инфаркт…
— Ох, прости, не хотела тебя пугать. Я только что подъехала, я сейчас от них. Видела, как ты из такси вышла.
— Ты подкрадываешься неслышно, как кошка.
— Привычка. — Лиля покачала головой. — Извини, я не рассчитала. На тебе лица нет. А я идиотка. Я ведь тебя охранять приехала.
— Меня охранять?
— Давай-ка в квартиру поднимемся. Я у тебя останусь ночевать. Я мужа своего уже предупредила.
— Милости прошу и ужасно рада. — Катя и точно обрадовалась. — Я просто тебя не ждала.
— И я не собиралась, а потом решила — поеду к тебе. И останусь. Мне что-то тревожно. — Лиля вызвала лифт. — И есть новости.
— И у меня новости.
— О ком?
— О Даниле, — сказала Катя.
Они продолжили разговор уже на Катиной кухне, когда вместе начали готовить нехитрый ужин.
— Значит, все три жертвы находились в интимных отношениях с нашим красавцем, — подытожила Лиля, выслушав Катины новости и закончив излагать свои. — Он времени зря не теряет, живет полной жизнью. Это другие умирают.
— Он при мне постоянно звонил Жене, у той телефон был отключен. А позже, когда мы машину перегоняли, Женя жаловалась, что сама ему не могла дозвониться. И при мне не было ни одного звонка. Так вот я не понимаю — напоказ, что ли, он звонил? Если хотел помочь сестре, почему так и не помог? — Катя пожала плечами.
— Он сейчас в Прибрежном, с отцом и теткой.
— Женя предположила, что это тетка ему не позволила после скандала. Что же это, он так тетку слушается? Когда я у них была, у меня впечатление сложилось как раз обратное.
— Мы пока в потемках, Катя. — Лиля глянула в темное окно кухни. — Очень много информации, а сама суть ее от нас до сих пор скрыта. Вот и с гильзами так же, и с той давней аварией.
— Женя мне про аварию говорила и ни разу не упомянула, что в ее отца тогда стреляли.
— Не все чужим людям скажешь, а вы все же с подругой давно не виделись. — Лиля размышляла вслух. — В той аварии-покушении есть одна деталь… только вот какая… Что-то меня там настораживает, а начинаю в голове прокручивать — никак не улавливаю. Один факт непреложный — гильзы совпали. Если убийца собирал гильзы с мест наших убийств, он делал это для того, чтобы следствие не смогло установить связь нынешних убийств с давним покушением на Петра Кочергина. И почерк, почерк — очень схож. Как Петр Кочергин рассказывает — внезапный выстрел, когда он остановился на светофоре. И в тебя стреляли внезапно из кустов. И точно так же убили и тех троих. Теперь давай порассуждаем — кому была выгодна смерть Петра Кочергина? В то время он был женат. Но… его жена сама в аварии погибла. Его вторая жена — Раиса Лопырева. Какие у нее могли быть тогда причины покушаться на жизнь мужа своей сестры? Никаких. Она вышла за него потом замуж. Но она от смерти своей сестры выгоды особо не получила. Ей муж достался инвалид, в кресле, финансовую часть вопроса она сама вытягивала, помогала, сейчас вон весь дом их содержит, в том числе и Данилу, и Женю с ее мужем, орет на них, как хозяйка. Дальше идем в своих предположениях — кому могла быть выгодна смерть отца?
— Детям. Даниле и Жене, — тихо сказала Катя.
— Теоретически да, классическая версия. Еще кому?
— Женя обмолвилась, что ее мать — а я помню Марину, редкая была красавица, — изменяла ее отцу. Они даже одно время хотели развестись. Если предположить, что у матери в то время имелся любовник…
— Молодой любовник, — сказала Лиля. — Кстати, а что мы знаем о Германе Дорфе и его прошлом?
Катя вспомнила лицо Германа — вот здесь, на этой кухне.
Маленький такой местечковый ад…
— Лиля, я что-то совсем запуталась, я потерялась, — призналась она. — Я не знаю, как реагировать, как с ними общаться, как разговаривать и… ощущение постоянного вранья с моей стороны. И постоянных подозрений, что и мне они все врут.
— Мы должны раскрыть это дело, мы должны быть стойкими. — Лиля не хотела сдаваться. — Я сегодня ночую у тебя. Не знаю, в сердце подсказывает — надо побыть с тобой. Может, потому, что нам обеим сейчас тяжело, мы на распутье. И вообще, я же обещала тебя охранять.
Катя через силу улыбнулась подруге — Лилечка… ты в своем репертуаре. Но в глубине души теплилась радость — не одна, сегодня я не одна. Дружеское плечо в час сомнений и тревог — великое дело.
