Глава 24
Ленинградский проспект
Запись допроса Германа Дорфа Катя получила из Прибрежного ОВД только к вечеру — всю картинку, потому что допрос, как и все прежние, фиксировался на видеокамеру. Лиля Белоручка заверила, что и допросы в экспертно-криминалистической лаборатории тоже записаны — «у экспертов камера даже лучше, и я ее включила тогда там».
Кроме того, Лиля переслала ей фотографии с мест убийств Анны Левченко и Василия Саянова. Их она достала опять же через свои связи в МУРе.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…
Катя вывела запись допроса Германа Дорфа на свой ноутбук. Она внимательно разглядывала фигуранта. Там, в доме в Прибрежном, он не был особенно разговорчивым. На допросе у Лили вел себя корректно, но вместе с тем выглядел настороженным.
Или это только казалось Кате?
Видишь уже то, чего нет, и там, где этого нет.
Или есть?
Местом своей работы для протокола Герман назвал медиа-арткомпанию «Инновации и контакты» и сказал, что является одним из ее основателей и совладельцев.
— Я вызвала вас в связи с расследованием убийства Фархада Велиханова — шофера, работавшего в семье вашей работодательницы Раисы Павловны Лопыревой, — сказала Лиля.
— А кто вам сказал, что она моя работодательница?
— Геннадий Савин, ее зять.
— Он ей не зять, — усмехнулся Герман, — там у них так все запутано, в смысле родства. А я просто сотрудничаю с инициативным комитетом, который Лопырева возглавляет. У нас договор на информационное сопровождение. А в остальном я человек вольный. И я крайне удивлен, что вы считаете, будто я имею какое-то отношение к этому трагическому происшествию — убийству.
— Я не считаю, что вы имеете прямое отношение, — парировала Лиля, — но вы посещали дом в Прибрежном, хорошо знакомы с этой семьей, дружите с Данилой Кочергиным…
— Кто вам сказал, что я с ним дружу?
— Он сам, тут в ОВД на допросе, — ответила Лиля, — разве нет?
— Ну, отчасти. Мы приятели, не друзья. С друзьями сейчас, знаете, вообще напряг.
— В тот вечер, когда убили шофера Велиханова, вы приезжали в дом на своей машине. В какое время?
— Не помню точно, между восемью и девятью часами.
— А с какой целью?
— Данила обещал взглянуть на мой катер. Он в яхт-клубе в Прибрежном, там ремонт грядет.
— Данила Кочергин разбирается в моторах?
— Отчасти. — Герман повторил свое любимое словцо, покачал ногой в дорогом ботинке. — Работяги начнут ключами разводными стучать, деньги вышибать из меня. Так вот я хочу совет со стороны, сколько это может стоить. Всегда полезно выслушать два мнения. Это у меня такой рабочий принцип. Два мнения лучше, чем одно. И хорошо, если эти мнения противоположные. Можно вывести среднее число, как в математическом уравнении.
Какой длинный ответ на столь короткий вопрос, — подумала Катя. — Лиля, осторожно, этот тип начал заговаривать тебе зубы.
— Фархада Велиханова вы в тот вечер видели? — спросила Лиля.
— Не довелось.
— А у меня есть сведения, что вы могли с ним пересечься.
— Где? — спросил Герман.
— В доме, на участке, ну, если вы приехали между восемью и половиной девятого.
— Я позже приехал, около девяти.
— Вы аллею, ведущую к станции, проезжали?
— Нет. Там тупик — платформа.
— Но по шоссе-то вы ведь ехали в поселок.
— Конечно.
— Чтобы добраться к девяти до дома Лопыревой, вы ехали по шоссе, а со стороны дома вам навстречу как раз на велосипеде ехал Фархад Велиханов.
— Я не видел его.
— Но по времени как раз все это совпадает, — гнула свою линию Лиля Белоручка, — там же одна дорога, одно шоссе.
— Ну, может… да, я, кажется, видел велосипедиста. Я не придал этому значения.
Ага, это что-то новенькое в показаниях, — Катя вперилась в экран ноутбука, стараясь уловить на лице Германа Дорфа… Что она хотела уловить на записи? Вот он откинулся на стуле, поменял положение ног. Лицо… нет, его лицо спокойно.
— Шоссе освещено. Вы не узнали в велосипедисте шофера ваших знакомых?
— Нет. Говорю — я не придал этому значения. Мало ли кто ездит на велосипедах. И потом, шел дождь, у меня дворники работали — туда, сюда.
— В каких отношениях вы были с Велихановым?
— Ни в каких, — хмыкнул Дорф, — он же не мой шофер.
— Кого из членов семьи он возил?
— Кажется, только Женю, она боится водить.
— А остальных?
— Несколько раз ее отца, Петра Алексеевича. Когда он ездил в клинику в Москву.
Опять же об этих поездках никто из них не упоминал. А почему? Что тут такого, что это надо скрывать от полиции?
— А Лопыреву? — спросила Лиля.
— Нет. Раиса Павловна в вождении ас. Она даже от служебной машины в этом году отказалась. Использует свою. Чтобы не упрекали, что комитет тратит слишком много средств.
— А кто платил Фархаду Велиханову зарплату? — спросила Лиля.
— Вы у меня это спрашиваете?
— Ну, вы же знаете их семью. Евгения Савина нигде не работает, домохозяйка. Отец ее инвалид. Я вот слышала, там все отнюдь не ему принадлежит, а его жене — мачехе и одновременно тетке Евгении. Так кто платил домашнему водителю? Геннадий Савин — муж Евгении или ее тетка?
— Гена, Гена платил из своего кармана, — быстро скороговоркой ответил Герман Дорф. — Что вы, в самом деле? Уж и в этом отказываете мужику? Было б что другое, я бы понял. А тут финансовый вопрос. Он платил шоферу. Из своего кармана. Он неплохо зарабатывает, он же в мэрии городской.
Стоп… его тон вот сейчас… Что он хочет сказать? Что-то не так во всех его фразах вот сейчас… Что он имеет в виду?
Это почувствовала и Лиля — скрытый смысл.
— Вы намекаете на то, что он берет взятки? — спросила она.
Герман не ответил.
— Поясните, пожалуйста, — попросила Лиля.
— А что я должен пояснять?
— Вы имели в виду взятки?
— Как чинуша, так сразу и взятки. Нет, Геннадий честен. — Герман повысил голос. — И что вы, в самом деле? Я ничего не имел в виду. Я просто ответил на ваш вопрос — он сам платил Фархаду, шоферу, за все.
Вот опять… Нет, ну что за тип этот Герман Дорф… Катя буквально впилась взглядом в лицо фигуранта на экране.
— Как понять «за все»? — переспросила и Лиля.
— За его работу, — ответил Герман, — за труды.
Спроси его сейчас в лоб, Лиля, дорогая, знал ли он Василия Саянова и почему у того номер Дорфа в мобильном!
Но Лиля не могла этого спросить у Германа сейчас. И она не желала бежать сломя голову впереди паровоза, когда там, вдали, неизвестно что — зеленый свет или глухой тоннель.
— Когда вы проезжали по шоссе в тот вечер, вы видели какие-нибудь машины?
— Не помню, конечно, какие-то ехали. Но там поворот и не очень оживленно, особенно вечерами. Ах да, там громыхалка пыхтела — то ли трактор, нет, кажется, бетономешалка шла.
— Вы не слышали выстрелов?
— Нет, — Герман покачал головой.
А сам ты не стрелял? — задала свой вопрос Катя. — Хотя какой может быть у него мотив?
— Вы встретились с Данилой Кочергиным в тот вечер?
— Встретились. Он приехал чуть позже. И сейчас спросите ведь — нет, мы не пошли в яхт-клуб смотреть мотор. Нас как-то развезло у камелька. Данила уже поддатый явился.
— Пьяный?
— С ног не валился. Мы выпили с ним, чуток расслабились.
— А кто был дома, когда вы приехали? Кто вам открыл дверь?
— Женя, — ответил Герман и…
Он встретился взглядом с Лилей и…
Он умолк…
— Ах нет, я ошибся, — быстро поправился Герман. — Это было в другой день. Я просто перепутал. Ее тогда не было дома, она приехала позже и на такси.
— Позже вас и позже своего брата?
— Да, да, позже, — Герман закивал головой, — почти одновременно с Раисой Павловной.
— Так кто же вам открыл? — спросила Лиля.
— Калитку я сам, я знаю код домофона, — Герман смотрел на свои щегольские ботинки, вниз, — а входная дверь была открыта. Петр Алексеевич по вечерам гуляет в саду при любой погоде, и они не запирают дверь, потому что он в своем кресле не дотягивается до звонка.
— Вы его встретили в саду?
— Нет, — Герман покачал головой, — но у них большой участок и там много деревьев.
Катя просмотрела на ноутбуке запись допроса дважды. Что ж, он фактически подтвердил, что Женя находилась в тот вечер дома, как она и сама проговорилась. И еще есть в его словах… Какой-то скрытый… смысл, намек? Он его не хочет озвучивать в полиции, но…
Нет, такого фигуранта, как Герман Дорф, прожженного пиарщика себе на уме, не заставишь быть откровенным, не имея против него каких-то веских улик. Вот он вроде признался в том, что видел велосипедиста на шоссе в тот вечер. И что это дает следствию? Ничего. И по поводу первой жертвы его тоже не спросишь, потому что связей пока недостаточно.
Катя открыла следующий файл. Так, а вот это фотографии с мест предыдущих убийств.
Ярко-красная машина во дворе новостройки, а в ней женский труп. Анна Левченко на месте водителя уткнулась лицом в руль. Два выстрела сделаны почти в упор. Скорее всего, убийца не сидел с ней рядом, а открыл дверь машины и выстрелил. А вот и панорамное фото двора, где произошло убийство — саженцы молодых чахлых деревьев, справа детская площадка. А дом, говорили, еще практически не заселен, квартиры не проданы. Так к кому же Анна Левченко приехала? С кем хотела встретиться? Может, с кем-то из новых жильцов? Нет, не станет коварный убийца приканчивать жертву в собственном дворе.
Катя открыла файл с другими фото — это место убийства Василия Саянова. Панорамное фото парковки на Ленинградском проспекте. А вот и снимок машины «Инфинити», в ней тоже труп. Василий Саянов лежал на боку. Когда в него угодили две пули, он рухнул вправо, в сторону пассажирского сиденья. Одно пулевое отверстие практически в висок, второе — в шею. Судя по такому положению тела, к нему подошли, когда он садился за руль. И выстрелили с близкого расстояния.
Да, в одном Лиля права — в обоих случаях стреляные гильзы должны находиться либо в салоне машины, либо у передних колес. А гильзы не нашли.
Катя смотрела на Василия Саянова. Фото Анны Левченко, блогера, есть в Интернете, а вот его она видит впервые. Такой молодой, совсем еще мальчишка… Лицо как фарфоровое, в светлых волосах запеклась кровь.
Она снова вывела на экран фотографию стоянки. А что он делал там ночью? Куда он мог приехать, к кому? Лиля сообщила, что по словам его матери дом их родной в Томилино, а квартиру-студию он имел на Пятницкой. А что он делал на Ленинградском проспекте в районе метро «Аэропорт»?
Катя открыла карту Москвы на google. Так… что покажет просмотр улиц? Дома, дома — сталинские монолиты. Саянов приехал к кому-то из знакомых? Может, у него подружка там живет?
Катя открыла карту Яндекса и опцию «Кафе, рестораны, клубы». Не так уж и много мест. Сетевые кафе — они все закрываются после полуночи. А это что такое? Ночной клуб «Шарада».
Катя секунду смотрела на экран ноутбука, затем вывела адрес клуба и снова обратилась к просмотру улиц. Двигая мышью, она разглядывала снимки: вот, вот здание клуба… он не на самом проспекте, а во дворе, надо пройти через арку. Посреди арки вбит столбик, для того чтобы машины не заезжали во двор. А вот и стоянка… То есть что же получается? Этой стоянкой пользуются не только жители окрестных домов, но и посетители ночного клуба «Шарада»?
Где я слышала это название? И совсем недавно?
Катя открыла снимок — нет, вход в клуб тут не просматривается.
Где я слышала про «Шараду»?
И тут Катя вспомнила.
Она немедленно позвонила Лиле. Та выслушала ее сбивчивый рассказ — Катя торопилась как на пожар.
— Твои подопечные — Кора и Марина-карлица, они же работают в клубе «Шарада»!
Лиля отреагировала сразу.
— Приезжай завтра с утра к нам в Прибрежный. Девчонки по вечерам работают, утром еще спят. Нагрянем к ним спозаранку. Надо поговорить с ними. Мы им покажем фотографию не только Саянова. Я сделаю фото с видеопленок всех допросов. И с мест происшествия. Черт возьми, как ты откопала эту стоянку — я вот сто раз смотрела, знала ведь, что парня убили в районе метро «Аэропорт». Вроде наше направление по Ленинградке, но все же это не близко.
— Надо еще подтвердить или опровергнуть, что Саянов приезжал в ночь убийства именно в «Шараду». — Катя особо оптимизм не излучала. — Я завтра в девять у тебя.
