Спокойствие, только спокойствие!.. Гриша уговаривал себя, но пальцы нервно выбивали барабанную дробь на баранке. Он уже говорил с Одинцовым и получил от него задание. Старший лейтенант снова должен был допросить Лену. В который уже раз.

Одинцов предлагал надеть на нее наручники, но Гриша отверг эту крайность. Может, Лена и была виновата, но пока веских доказательств нет. Поэтому он не даст ее в обиду…

– Давай начинай, – сказала Лена, закрыла глаза и откинула затылок на подголовник.

– Что начинай?

– Будто ты сам не знаешь. – Она усмехнулась.

– Как твоя голова?

– Видишь, вот и начал. – Девушка скривила губы.

Она потеряла сознание от сильнейшего приступа, а когда очнулась, болевой шок еще долго не отпускал ее. Правда, это не помешало ей отказаться от медицинской помощи. На «Скорой» в больницу уехал парень, которого Лена обрекла на страдания. Может, она так поступила по вполне уважительной причине, но тем не менее.

– Что начал?

– То, что я похитителя своего загипнотизировала, – не открывая глаз, с усмешкой сказала девушка.

– Он утверждает, что да.

– А как вы докажете, что это было?

Именно такой вопрос задавал и Одинцов. Если Лена сильный гипнотизер, то какая экспертиза это подтвердит? Если она сама не захочет продемонстрировать свои возможности, то никакая. Разве что какие-нибудь шарлатаны от науки за это возьмутся, но какое к ним доверие?

– Клейнов пытался загрызть своего телохранителя. А второй парень набросился на напарника с кулаками.

– Я и его загипнотизировала?

– Бурба утверждает, что да.

Лена усмехнулась и заявила:

– Этот самый Бурба убить меня хотел, а ты ему веришь.

– Я не верю, просто хорошо знаю, на что ты способна.

– Что ты знаешь? Что ты видел?

– Как ты Полоскова обработала, видел.

– О чем ты говоришь? Я просто побеседовала с ним, на совесть надавила. Если там и был гипноз, то совсем чуть-чуть. Или я что-то не то говорю?

– Ну да, чуть-чуть. – Гриша озадаченно покачал головой.

Если бы он сам находился в том состоянии, в которое Лена ввела Полоскова, то никак не смог бы наброситься с кулаками, например, на того же Одинцова. Старший лейтенант не свалился бы с крыши, не угодил бы под машину.

– Это было все, на что я оказалась способна, – сказала она, не открывая глаз.

– Это было все, после чего у тебя не болела голова. Ты берегла себя. А вот после Клейнова чуть не загнулась от приступа, даже сознание потеряла. Клейнов, Бурба!.. Слишком большой расход энергии, да?

– Никто ничего не докажет.

– Да никто и не пытается доказывать. Просто Одинцов хочет знать правду.

– А ты сам этого желаешь? – спросила Лена, резко повернулась к Грише, но лишь слегка коснулась его своим взглядом. – Ты хочешь знать, спала ли я с Охоткиным, не так ли? Да, я с ним спала. И с Аникеевым, и с Милюхиным, и с Охоткиным. Такой вот я переходящий вымпел! Теперь к тебе перешла. – Она снова повернулась к нему боком, закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

– Почему с ним?

– Потому что мне нравятся мужчины в возрасте, – спокойно, но беспощадно сказала она. – И Милюхина я любила, и Охоткина. А вот Рому – нет. Он мне просто нравился. Как и ты.

– Всего лишь?

– Всего лишь! Хороший ты парень, Гриша. Мне даже не хочется от тебя уходить.

– А ты собираешься от меня уйти?

– Мы с тобой никак не можем жить под одной крышей. Ты мент, а я кто? Ты же считаешь меня убийцей, да?

– Пока доказательств нет, не считаю.

– Не будет доказательств. Не посадите вы меня. Но жить мы с тобой не будем. Не люблю я тебя, понимаешь? Простить тебе не могу тот случай, когда ты не сдержался!

Гриша до боли стиснул зубы. Он и сам не мог простить себе этот случай. Он тогда очень сильно обидел Лену. Неужели ему все-таки придется за это расплачиваться?

– Я хочу тебя простить, но не могу, не получается, – качая головой, негромко сказала она. – Охоткина тоже не смогла. Он меня изнасиловал. Когда уходил. Сказал, что между нами все кончено, но не ушел. Вернее, ушел, но сначала изнасиловал. Я долго ждала этого момента, – из глубины своей обиды с безумием в голосе проговорила она.

– Какого момента? – с замиранием спросил Кустарев.

Похоже, Лена собиралась сделать признание, только вот Грише почему-то не хотелось его выслушивать.

– Подходящего. И Милюхин меня унизил, и Охоткин!..

– Дождалась?

– Чего? – Лена посмотрела на него так, как будто только что вернулась в реальность.

– Момента?

– Чтобы отомстить Охоткину?.. Нет, не дождалась. Меня опередили.

– Кто?

– Аникеев.

– Он приходил к тебе домой до того, как погиб Охоткин.

– Кто тебе такое сказал?

– Нашелся добрый человек.

– Кто видел и может подтвердить?

– Ты взяла у него ключ от квартиры Юдаевой. Вернее, сделала с него слепок, а потом уже изготовила ключ. Мастер Мартынюк с улицы Александра Ульянова. Он тебя не забыл.

– А какой именно ключ он делал? Мастер Мартынюк его сфотографировал?

– Нет, просто запомнил.

– Совершенно точно? Каждую зазубринку, любой выступ?

– Совершенно точно он запомнить не мог, – признался Гриша. – Но все равно подозрительно.

– Юдаева меня в своей квартире видела? Я там хоть один пальчик оставила?

– Пальчики ты оставила в машине Милюхина.

– Но это же не значит, что я его убивала.

– Зачем ты встречалась с ним?

– Поговорить хотела. Больше ничего. Если ты думаешь, что я с ним спала, то ошибаешься. Не было этого. Да мне все равно, что ты думаешь!

– Ты знала номер его телефона?

– Нет, но догадалась.

– И пошла его предупредить?

– Нет, я хотела узнать, что, черт возьми, происходит! Он мне все популярно объяснил – попытался меня убить. Я просто должна была его прикончить. Жаль, что он сам выпрыгнул из машины.

– Сам?

– Сам.

– Ты его заставила!

– Никто ничего не докажет.

– Значит, все-таки ты! – Кустарев глянул на Лену обличительно, но не зло.

Он очень любил ее, поэтому готов был простить ей все.

– Он сам. Охоткин тоже. Да и Аникеев. А если я в чем-то виновата, вы ничего не докажете, – сказала Лена, пристально глядя на него.

– Никто не собирается ничего доказывать и наказывать тебя, – заявил Гриша и завороженно мотнул головой.

– Ты не собираешься, а Одинцов – да. Он готов за меня взяться. А я знаю, как ты со мной обошелся, но доказывать ничего не буду. Мне это не нужно. Я и так могу тебя наказать прямо сейчас! – Ее голос обрел зловещее звучание.

– За что? – спросил Гриша, чувствуя, как немеет его сознание.

– За то, что ты со мной сделал. Я не могу тебя простить. Возможно, во мне сидит дьявол. Наверное, я одержима. Прощай!

Лена вышла из машины, а Гриша даже не попытался ее остановить. Как будто так и надо. Он должен был ее отпустить!

Ну и ладно. Не хочет быть с ним, пусть проваливает!

Кустарев психанул и ударил по газам. Машина стремительно набрала ход и понеслась в пустоту, зияющую перед глазами Гриши.

Из этой пустоты вдруг вынырнула Лена. Она села на капот за стеклом, с тревогой и укором посмотрела на него, махнула рукой.

– Гриша, так нельзя! – крикнула девушка и исчезла.

Он обрел реальность и вдруг понял, что машина на полном ходу несется по дороге. Впереди, на светофоре стоит огромный самосвал. Еще чуть-чуть, и выступ его кузова въехал бы в стекло джипа. Никакая подушка безопасности не спасла бы Гришу от гибели.

Он ударил по тормозам, крутанул руль вправо. Машина перескочила через бордюр и врезалась в фигурный куст, который рос посреди газона.

Гриша крепко вцепился в руль и с силой зажмурил глаза. Он пришел в себя, вернулся в реальность, но его душила паника. Еще чуть-чуть, и старший лейтенант разбился бы насмерть! Ясно же, что Лена специально ввела его в транс, чтобы он погиб. Так она хотела наказать парня за свою обиду.

Лена мстила ему, но в самый последний момент передумала, сняла с него установку. А может, и не останавливала она его. Вдруг это инстинкт самосохранения создал ее образ?

Все-таки Гриша не хотел ее ни в чем винить. Но и желания вернуть Лену у него больше не было.

Машина выехала за город, свернула на проселок, затряслась по ухабам. Под трубопроводным мостом был обнаружен труп неизвестного мужчины, убитого двумя выстрелами в упор. В земле у опоры моста образовался провал. Туда убийцы и сбросили покойника, но недоработали, поленились засыпать как следует. Поэтому тело и было найдено.

Мимо случайно проходил охотник. Его собака учуяла запах. Следственно-оперативная группа уже на месте. Скоро там будет и Максим.

– Может, скажешь, что произошло? – спросил он, обращаясь к подчиненному.

Кустарев явно не в себе, пришибленный какой-то. Впрочем, его можно понять.

– Ушла Лена, – буркнул Кустарев.

– Просто так взяла и ушла?

– Нет, не просто. Она сказала, что нет у нас доказательств и не будет. Не может Лена со мной, если я ее подозреваю.

– И все?

– И все.

– А скажи-ка, что за беда у тебя с машиной? Почему бампер ободран, краска поцарапана?

– Все отлично. Никакой беды не случилось. Ушла Лена. Все, нет ее больше для меня! – заявил Кустарев и пронзительно вздохнул.

– А доказательств у нас нет?

– Мастер не мог в точности запомнить, какой ключ приносила ему Лена.

– Это точно, – согласился Одинцов. – Соображает твоя Лена. Не призналась ни в чем?

– Не призналась.

– А сам как думаешь, она Охоткина убила или нет?

– Ничего я не думаю, – ответил Кустарев, зажмурил глаза и низко опустил голову.

– Ну и ладно.

Максим не стал донимать его. Плохо парню, он страдает. Но когда-нибудь боль уляжется, все обязательно вернется на круги своя. Без этой девчонки.

Лену, конечно, придется искать. Возможно, когда-нибудь она и найдется.

Чтобы удержать себя на плаву, Клейнов усиленно топил Киршанову, обвинял ее во всех смертных грехах. А мужик он серьезный, при деньгах и со связями. В общем, дело получило громкий резонанс, Лена со своими способностями оказалась в центре внимания.

В принципе Максим не возражал против возбуждения уголовных дел по факту гибели Охоткина, Аникеева и Милюхина. Если Лена виновата, пусть отвечает по закону. Если ее найдут. Да он и сам ее искать будет, по мере возможности, разумеется.

А может, и не надо этого делать? Клейнов на розыске точно настаивать не будет. В его случае Лена проходила как потерпевшая. Без ее показаний дело о похищении развалится.

Машина подъехала к путепроводному мосту. Максим вышел из нее и направился к трупу, который уже был выложен на землю.

– Что и требовалось доказать, – заявил он и вздохнул, глядя на покойного Мишу Веселого.

Последние дни Одинцов только тем и занимался, что искал этого мужика. Вот и нашел.

Подстраховался Никиткин, устранил связующее звено между собой и убийством Туманова и Еремеева.

– Что скажешь? – глянув на Кустарева, спросил Одинцов.

Гриша, похоже, понимал, что с убийством Веселого концы ушли в воду. Но расстроенным его называть было сложно. Повеселел парень, приободрился. Он понимал, чем для него может закончиться конфликт с Никиткиным, но именно поэтому и рвался в бой. Ему нужна была опасность, чтобы поскорее забыть свою чертову Лену.

Наверное, Гриша радовался тому, что из-за убийства Веселого все внимание будет переключено на Никиткина. Возможно, он хотел, чтобы Лену оставили в покое. Если так, то разве можно было его за это осуждать?