Колбаса – это соя, перемолотые кости, шкура, потроха и прочие отходы. Доля мяса в ней незначительна, да и какого оно качества? Сей продукт может быть испорченным, с гнильцой или даже пораженным личинками паразитов. Чтобы убить такую гадость, применяются антисептики, антиокислители, консерванты и даже антибиотики. В ход идут красители, ароматизаторы, усилители вкуса. Адская смесь, однако.

Гриша все это знал, но на бутерброд с вареной колбасой посмотрел с аппетитом.

– Будешь? – спросил Одинцов.

У него на тарелке два бутерброда. Хлеб мягкий, с хрустящей корочкой, нежно-розовые полоски колбасы зовут и манят, даже как будто подмигивают, обещая наслаждение вкусом.

– Нет, спасибо. Я завтракал.

Гриша действительно собирался позавтракать, но без Лены кусок не лез ему в горло. Он слопал йогурт и отправился на службу – такое вот начало дня.

– И я завтракал, – заявил Одинцов и усмехнулся. – Овсянка, сэр. А душа мяса просит!

Он взял чайник, поднял его над кружкой. Кипяток звонко зажурчал, весело задымился. У майора даже настроение поднялось.

– Лукомор вчера с повинной явился.

– Я в курсе, – подтвердил Кустарев.

– А кто его к нам привел?

– Не знаю.

– Лена его привела. На поводке. Она действительно сильный гипнотизер. Мне кажется, у Лукомора крыша конкретно поехала. Сидит в камере, никого не зовет, никому не звонит.

– Зачем она его привела?

– Лукомор случайно на нее вышел. Работу предложил. Ей это не понравилось. Лена сказала, что ему не место среди нормальных людей.

– Какую работу?

– Убивать. Она это может. Но не хочет.

– И где она? – взбудораженно спросил Гриша.

– Да я и сам хотел бы знать. Она вместе с Лукомором к управлению поехала, дальше он сам пошел. А куда Лена делась, это вопрос. Возможно, где-то в городе. Не исключено, что у себя дома, на Самарской. Это ее квартира. – Одинцов пристально посмотрел на Гришу. – Искать ее нужно.

– Ищу.

– С кочегаркой, считай, разобрались. Можно на твою Лену переключаться. Опасный она человек. Но я думаю, что девчонка с понятиями. На предложение Лукомора не согласилась, от Аникеева сбежала, чтобы не работать с ним. Может, и с Милюхиным на этой почве не поладила. Я говорил с Лукомором. С его слов выходит, что Лена не хотела убивать Милюхина, просто разозлилась, не так посмотрела. Она Лукомору об этом сказала. Он не верит, а я не знаю, что и думать. В голове не укладывается! Взглядом – одного с крыши, другого под машину, третьего к нам сюда! Таки да, Лукомор здесь, и с психикой у него, похоже, того. – Одинцов покрутил большим пальцем у виска.

– Если честно, мне тоже трудно в это поверить.

– Ты на каком этаже живешь?

– На четвертом.

– Высоко. Мог бы и убиться, если бы она тебя из окна вытолкнула.

– Меня? Из окна? За что? – Гриша нахмурился.

Ему не нравилось, как Одинцов на него смотрел. Во взгляде майора четко угадывалось осуждение, замешенное на сомнении.

– А не за что?

– Ну… – Гриша замялся.

– Лукомор сказал, что ты изнасиловал Лену.

– Что я сделал?! – вздернулся он.

– Это правда? – Одинцов даже привстал со своего места, вдавливая в парня свой взгляд.

– Нет, не совсем. Она расхотела, а я остановиться не мог.

– Расхотела, значит?

– Да, но сначала согласилась.

– Ну, если сначала было слово… – Одинцов умиротворенно кивнул и откинулся в кресле, взял с тарелки бутерброд, посмотрел на него, как будто прицеливаясь.

– Не мог я ее изнасиловать! – Гриша приложил ладони к груди.

– Ты не мог. Тебе верю. – Одинцов положил бутерброд на тарелку. – А Лукомор вот не поверил. Он думает, что Лена реально хочет тебе отомстить.

– Мне?! Отомстить?! – Гриша похолодел.

– Она якобы так сказала. Может, Лукомор врет?

– Зачем ему это?

– Вот и я о том же. Вдруг она и в самом деле собирается тебя наказать?

– За что? Я же серьезно к ней…

– У женщин своя логика. Знал я одну даму. Веселая такая, шальная. Я ее с неким типом в постели застукал. Приехал за ним, а он при исполнении. Его увели, а я с этой особой остался. Поговорить надо было. Она улыбалась, кокетничала. Я для приличия извинился за то, что нарушил уединение. Как думаешь, она должна была меня извинить? Я думал, что да. Ан нет. Красотка сказала, что никогда не простит. Весело так выдала, с юморком. Я думал, пошутила. А она киллера наняла. Два покушения было. Вот тебе и баба. Даже не знаю, что тебе посоветовать.

Из кабинета Гриша выходил, как из выгребной ямы вынутый. Не насиловал он Лену, но как это доказать Одинцову? Если майор и поверил ему, то не в полной мере. Ложечки нашлись, а осадочек-то остался. К тому же, как ни крути, а Гриша повел себя с Леной непорядочно. Не зря же она плакала потом, после того как он не сдержался.

Парень должен был найти ее и очень серьезно с ней поговорить. Если Лена считает его виноватым, то пусть накажет. Как захочет, так пусть и поступит. Она на пятом этаже живет, вот пусть его с этой высоты и скинет.

Кустарев остановился как вкопанный. Одинцов говорил, что Лена может находиться сейчас в своей квартире. А вдруг она действительно там?

Машина завелась с полоборота, шлагбаум поднялся без задержек, пробок на дороге не было, светофоры встречали Гришу зелеными огоньками. Но именно это ему и не понравилось. Легкий путь, как правило, ведет в тупик.

Он очень сомневался в том, что сможет застать Лену дома, но дверь открылась почти сразу после того, как визитер нажал на клавишу звонка. Лена стояла перед ним с распущенными волосами, в светлом шерстяном платье, которое ладно облегало ее стройную фигуру. На ногах туфельки с высоким каблуком. Плечи расправлены, голова поднята, талия подчеркнута волнующим изгибом.

Гриша потрясенно смотрел на нее, не в силах пошевелиться. Она отвечала ему на это легкой усмешкой, нет, не распутной, но смелой, уверенной в себе женщины. Волосы у нее роскошные, линии лица красивые, оттененные макияжем. Бежево-розовая помада делала губы сочными, весьма сексуальными.

Лена гипнотизировала его, но не столько взглядом, сколько своим обаянием. Это было нетрудно. Ведь он прекрасно понимал, что чертовски влюблен в нее.

Гриша хотел поздороваться с ней, но не мог выжать из себя и слова. Лена выглядела раскрепощенной, не волновалась. Она уж точно не лишена была дара речи, но молчала. Девушка лишь едва заметно кивнула в знак приветствия и отошла в сторонку, пропуская его в дом. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы сдвинуться с места.

Лена кивком показала ему на кухню, закрыла за ним дверь. Всю квартиру наполняли ароматы сырников с ванилью и горячего шоколада. Хозяйка ткнула рукой на стол, сняла бумажную салфетку с тарелки, на которой лежали золотисто-коричневые сырники. Потом она достала из холодильника бело-сине-голубой тюбик, выдавила из него на блюдце сгущенное молоко.

– Ешь! – Лена сказала это таким тоном, как будто и не было никакой разлуки, Гриша не бегал за ней по городам и весям с высунутым языком.

Этот завтрак она готовила именно для него. С доброй душой и легким сердцем. Не было никаких слез, пролитых в простели, рядом с ним.

Он макал теплые сырники в холодную сгущенку, ел и не травился. Она сидела напротив, смотрела на Гришу с нежной улыбкой и даже не пыталась его гипнотизировать.

– Ты куда-то собралась?

– Нет.

– Платье на тебе такое…

– Какое?

– Волосы распущенные.

– Я и сама распущенная.

– Я бы не сказал.

– Я спала с Иваном.

Гриша ткнул вилкой в сырник, но попал в пустое место на тарелке. Он не заметил этого, поднес вилку ко рту, снова промазал, ткнул зубчиками себе в нос и не обратил на это ни малейшего внимания.

– Прости, – выдавил парень. – Я сделал тебе больно.

– Не прощу. – Она мило улыбалась, глядя на него.

– Понятно.

Он опустил голову и разжал пальцы. Черенок вилки ткнулся в сгущенное молоко.

– Что тебе понятно?

– Одинцов рассказывал…

– Что именно?

Гриша в отчаянии махнул рукой. Какая разница, что говорил Одинцов? Разве важно сейчас, что какая-то дама не простила майора и заказала его? Может, Гриша через несколько минут вывалится из окна и головой ударится об острую маковку на столбике газонного ограждения? Лена его не простила, она спала с Милюхиным. После этого все прочее в жизни уже не имеет ни малейшего значения.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Он возмущенно глянул на Лену, хотел спросить, зачем она издевается над ним, но не смог выжать из себя ни слова. Грудь сдавило, дыхание перехватило, в горле пересохло. Он опять только молча махнул рукой. Потом Гриша поднялся, подошел к раковине, взял чистый стакан, налил из-под крана воды.

– Может, лучше кофе?

Он кивнул. Хочет, пусть кофе напоит, нож в спину воткнет или вонзит в него свой убийственный взгляд. Все равно.

Парень не отказался от кофе, но и воду из стакана выпил. Плевать, что из-под крана.

– Тебя ищут, – опускаясь на стул, глухо сказал он.

В этот момент Лена доставала из шкафа банку растворимого кофе. Она внутренне напряглась, замерла. Но длилось это лишь мгновение, после чего ее движения стали только быстрее.

– Ты меня уже нашел.

– Одинцов сказал, что ты здесь.

– А ему кто доложил?

– Он наугад сказал. Что ты с Лукомором сделала?

– Сволочь он, твой Лукомор. Жену свою убил. За то, что она ему изменила, видите ли! Парень у нее был, она с ним спала, когда Лукомора даже не знала. Он ее за это задушил. Не было никакой измены! Этот вор еще хотел, чтобы я на него работала. Рома тоже когда-то этого добивался. Я молодая была, еще ничего не понимала, помогала ему. Он хотел, чтобы я убивала…

– Взглядом?

– Я тогда еще не могла. Он учил, говорил, что я талантливая. У меня не получалось, но могло бы выйти. Этого я и напугалась, ведь знала, чем он занимался.

– Чем?

– Там не только автоподставы.

– Заказные убийства?

– Да, Рома уже тогда пробовал. Под несчастные случаи подгонял.

– И кто его надоумил?

– Сам дошел, – сказала Лена и пожала плечами.

– А Милюхин?

– Так с Ивана все и началось. У него проблема возникла, Рома ее решил и заставил Ивана работать на себя. Роме нужны были заказы, вот Иван и должен был их доставать. Он находил людей, у которых возникали проблемы с врагами, конкурентами. Рома входил к ним в доверие… через меня. Я должна была обрабатывать клиентов, искать к ним подходы, договариваться. Пару раз у меня получилось, но я довольно быстро поняла, чем все это может закончиться.

– И ты ушла?

– И я ушла.

– К Милюхину?

– Нет, от него. Рома поставил Ивана в зависимость от себя, а он особо не сопротивлялся, считал, что тот – его человек. Вместе со всей своей командой. Что Иван скажет, то они и сделают. Дураком он был, таким и остался, – проговорила Лена и вздохнула.

– Позавчера он был живым дураком. – Кустарев мрачно усмехнулся.

– Был.

– А что с ним стало?

– Ты знаешь.

– Тебя видели в его машине. Ты потеряла там перчатку.

– И что?

– Милюхин сиганул под «КамАЗ», а ты сбежала.

– Мне стало страшно, и я удрала.

– А с Лукомором связываться было не страшно? Это же мафия. Он тебя в порошок сотрет.

– Лукомор признался в убийстве?

– Да, и протокол подписал. Но у него есть люди на свободе, – с чувством тревоги предупредил Гриша.

– Я не подумала, – сказала Лена и виновато глянула на него.

Как будто он должен был защищать ее, а она вызвала огонь на себя, тем самым подставила под удар и его. Гриша, конечно, хотел ей помочь. Парень понимал, что не будет ему жизни без Лены. Его угораздило влюбиться в это красивое, но пугающее чудо.

– Где твоя фотография? – тихо спросил он. – Та, на которой ты в купальнике?

– У меня.

– Там номер телефона. Чей он?

– А ты не знаешь? – Лена пытливо глянула на него.

– Мы выяснили бы, чей это телефон, вышли бы на Милюхина, вывели бы его на чистую воду. Ты предупредила Ивана об этом.

– Да, предупредила.

– И убила, – осмелился предположить Гриша.

– Никто ничего не докажет! – Лена посмотрела на него вызывающе, но в ее взгляде не было гипнотической силы.

Она не пыталась его зомбировать, подчинять себе.

– Ты сделала для этого все, на что была способна.

– Неправда. Я не собиралась избавляться от Ромы, он сам хотел вывести меня из игры.

– В какую же игру ты входила?

– В ту, из которой вышла два года назад. Во всяком случае, я так думала, а он сказал, что из этой игры можно выйти только раз и навсегда…

– Охоткина кто заказал? – перебил ее Кустарев.

– Кто? – Лена посмотрела на него так, как будто не задавала вопрос, а отвечала на него.

– Ты должна знать.

– Почему я обязана наговаривать на Ивана?

– Ты у него дома была, две ночи с ним провела, перед тем как он погиб. Ты сказала ему про телефон, по которому мы могли на него выйти. Этот номер был у Калинина, у Эрихова, да и у Аникеева наверняка тоже.

– Зачем ты спрашиваешь, если все знаешь?

– Я хочу, чтобы ты мне сказала!

– Я не участвовала в убийстве Охоткина. Аникеев пытался свести со мной счеты. Милюхин дал мне понять, что я должна исчезнуть. Он и увозил меня, чтобы убить. Я ни в чем не виновата, всего лишь защищалась. Как тогда, так и сейчас. Я не хочу тебе врать, но начну это делать, если твои вопросы будут угрожать моей безопасности. Пойми, я хочу жить спокойно, чтобы меня оставили в покое. Неужели это непонятно?

– Если ты ушла от Милюхина, то зачем поселилась здесь? – не удержался от вопроса Кустарев.

Действительно, почему? Если Рома работал на Милюхина, то Лена не должна была приближаться к городу Бочарову даже на дальность полета тактической ядерной ракеты.

– Хватит! – Лена внутренне напряглась.

Он ощутил вибрацию в ее взгляде не только зрением, но и всеми фибрами души. Она сказала все, что хотела, а Гриша этого не понял. Теперь она объясняла ему суть дела глазами, в которых тонуло его упрямство.

Но сознание парня работало четко. Именно поэтому он понял, в чем оплошал. Не надо было донимать Лену расспросами. Ведь ему и без того все стало ясно.

Не было Лены на крыше дома, когда оттуда падал Аникеев. Она могла стоять на чердаке, наблюдать за ним, но не сталкивать. Да и Милюхина Лена за руку под машину не тянула, а скрылась с места происшествия лишь потому, что испугалась. Она же девушка, создание легко ранимое и пугливое.

Еще она умела любить. Потому и не смогла далеко уйти от Милюхина. Этот козел женился на другой, но Лена продолжала его любить. Возможно, эта сволочь приезжала к ней на Самарскую улицу. Или она сама посещала его дом в Платовке, пока жена Ивана пропадала в Москве.

Соседи говорили, что Лена жила тихо, без мужчин. Но ведь Милюхин мог приходить к ней, не привлекая внимания, причем не особо часто. Да и она могла уезжать к нему на ночь, опять же аккуратно, без лишнего шума.

Лену искал Аникеев. Он хотел ее наказать, но Милюхин ничего ему не говорил. Иван жил здесь, время от времени встречался с Леной. Аникеев же пропадал в Москве и знать не хотел про Бочаров. Сюда он приехал только после того, как получил заказ на Охоткина. Тогда Роман и Лену нашел – совершенно случайно, по воле обстоятельств.

А Охоткина заказал Милюхин. Именно за это его могли бы арестовать. Лена узнала об опасности, которая ему угрожала, и решила вывести Ивана из-под удара. Она приехала к нему домой, переспала с ним, а потом он ее куда-то повез.

Видимо, Милюхин собирался затащить ее куда-нибудь в укромное место, чтобы вместе с ней похоронить и свою причастность к убийству Охоткина. Лена это поняла, приняла меры. Разве Гриша мог ее за это осуждать?

Он все понял и хотел сказать об этом Лене, но она вдруг куда-то пропала. Он вынырнул из омута своих мыслей и не увидел ее. Неужели снова сбежала?

– Лена! – крикнул парень.

Из его ушей как будто вылетели клочья ваты. Он услышал, как в ванной комнате льется вода, распахнул дверь, ведущую туда, и увидел Лену. Она стояла под лейкой душа. Ее глаза были закрыты, а на лице хорошо читалось то самое чувство облегчения, которое испытывает человек в момент избавления от боли.

– Прости, не сдержалась, – не открывая глаз, сказала Лена.

Одной рукой она неспешным, плавным движением прикрыла грудь, другой – все остальное. Если ее и смущала собственная нагота, то не очень.

Гриша кивнул. Он, конечно, сам во всем виноват, можно сказать, нарвался на грубость. Да и здесь, в ванной, ему сейчас не место. Лена голая, а он мужчина, чужой для нее.

– Не прощу. – Поганая мысль о Милюхине потянула его за язык, ревность заела, обида больно клюнула в темечко.

Лена же не простила его за грубость в постели, и он должен ответить ей тем же.

Она открыла глаза, с легким удивлением посмотрела на него и осведомилась:

– И отомстишь?

– А если не прощаешь, значит, должен отомстить? – В горле у него пересохло, поэтому он озвучил свою мысль сбивчивым, расползающимся голосом.

– Да, конечно, по-другому не бывает, – сказала Лена, нисколько не сомневаясь в правоте такого вот своего определения.

– И ты мне отомстишь?

– Да, но не сразу. Выйди из ванной, ты меня смущаешь.

Гриша растерянно кивнул, суетливо подался назад, при этом стукнулся локтем о дверной косяк, да еще и ступня подвернулась под весом тела. Он закрыл дверь, вернулся на кухню, сел, застыл как истукан и даже не шелохнулся, пока Лена не вернулась. На ней все то же платье, те же туфельки. Волосы влажные, расчесанные, распущенные по всей длине. Косметики на лице не было, но ей и не нужно.

– Ты еще не ушел? – насмешливо спросила она.

– А нужно? – выдавил он.

– А вдруг я начну тебе мстить прямо сейчас?

– Давай приступай.

– Не страшно? – осведомилась Лена и с интересом посмотрела на него.

– Мне все равно.

– Я бы на твоем месте спасалась бегством.

– Ты любишь себя?

– Разумеется! – Лена вскинула брови в насмешливом недоумении.

– Тогда тебе нетрудно будет представить себя на моем месте.

– Ты меня любишь?

– Очень.

– Тогда почему унизил? – совершенно серьезно, даже без намека на юмор спросила она.

– Я этого не делал. Унижают, когда без любви.

– Это оправдательный мотив, – сказала Лена и сдержанно улыбнулась.

– Да, я оправдываюсь.

– И у Ивана был оправдательный мотив. Он женился на Ксении по любви. В этом его вина. Но он любил и меня. Это оправдание. Но я не простила. Я могла его удержать, когда он выходил из машины, но не стала.

– И меня не удержишь, когда я буду падать.

– Ты уже упал. В моих глазах. После всего, что тогда случилось, ты просто обязан на мне жениться. – Ее слова прозвучали как шутка, но взгляд остался серьезным.

– Если ты за…

– Если ты любишь, то для тебя не должно быть никаких условий. Совершенно неважно, за я или против.

– С твоей волей трудно справиться.

– Но ты же попробовал.

– И что теперь?

– А теперь ты от меня никуда не денешься! – Она завораживающе посмотрела на него, и он стал тонуть в волнах ее очарования.

Но Лена бросила Грише спасательный круг, оставляющий его на плаву. Она села к нему на колени, мягко и нежно обняла за шею. Лена не могла смотреть ему в глаза, поэтому в бездну ярких ощущений он стал проваливаться вместе с ней.

Но головы Гриша не терял и чутко следил за ее настроением. Если вдруг она откажет ему и себе, то он даст отбой. Парень не хотел, чтобы Лена опять плакала.

Но она не расхотела. На этот раз он ощутил себя с ней мужчиной, а не мерзким насильником.