Глава 4
Марко проснулся первым. Бегло взглянув на все еще спящую Кэт, он проверил телефон – сигнала связи все еще не было. Он положил мобильник на стол и перевел взгляд на Кэт, которая уже потягивалась на диване. Сначала она потерла щеку, на которой отпечатался след подушки, потом зевнула. Она выглядела так сладко, что на секунду в его голове пронеслась безумная мысль о том, что хорошо бы было просыпаться рядом с ней каждое утро.
– Сколько времени? – спросила она хриплым ото сна голосом.
– Семь утра, – ответил он, смотря в сторону.
Испытывая непреодолимое желание чем-то себя занять, он снова схватил телефон, пытаясь не смотреть на длинные стройные ноги, свесившиеся с дивана, и все еще полузакрытые глаза. И конечно, он снова подумал о том, на чем отказывался фокусироваться: о «том самом» моменте. О жарком, чудесном моменте на диване, когда она извивалась и стонала под ним.
– Мобильники все еще не работают, – сказал он, включая радио.
Они были в курсе всех последних новостей относительно урагана «Рори».
– Значит, порты еще тоже закрыты, – заключила Кэт, расчесывая волосы пальцами.
– И самолеты тоже не летают. Только спасатели. – Марко поднялся, вытягиваясь, распрямляя спину и потирая колени.
– Ты в порядке?
– Да.
Кэт внимательно посмотрела на него:
– Все еще болит?
– Только когда я сижу в неудобном положении.
– Наверное, странное чувство – иметь железные пластины в колене.
Он попытался улыбнуться:
– Ко всему привыкаешь. Могло быть и хуже.
Она кивнула, прекрасно понимая, о чем он. Травма могла не только закончить его успешную карьеру, но и лишить возможности ходить. Иногда на него все еще накатывала горечь и жалость к себе, но, поскольку пару месяцев спустя перед ним снова открылись все возможности, это не имело особого значения.
– Сначала необходимо убрать то, что попало в океан, – продолжил Марко.
– Значит, мы здесь застряли.
– На пару дней, пока не сообщат, что можно выходить в море. – Увидев ее неожиданную улыбку, он наклонил голову: – Что?
– Я могла бы назвать дюжину женщин, которые отдали бы левую ногу за возможность оказаться изолированными с тобой на частном острове.
Он вздохнул:
– Зачем ты делаешь это, Кэт?
– Делаю что? – Она действительно выглядела изумленной.
– Всегда упоминаешь женщин.
– Я…
Она выглядела так смущенно и мило, что раздражение Марко сразу куда-то улетучилось. Он снова вздохнул:
– Послушай, давай об этом забудем. Давай сходим посмотреть, была ли повреждена яхта.
– Я просто дразнила тебя.
– Я знаю. – Марко протянул ей руку, и Кэт приняла ее, слегка поколебавшись, но и этого было достаточно для того, чтобы в воздухе снова забрезжила неловкость.
И только усилила нарастающее чувство того, что все идет неправильно.
Они прошли по коридору и достигли входной двери, широко распахнув ее перед собой. И тут же их внимание было приковано к изменившемуся за ночь внешнему миру.
Знойный тропический воздух был наполнен запахами дождя и пыли. На небе не виднелось ни облачка, через ветви деревьев пробивались яркие лучи утреннего солнца. Пальмы оказались на своих местах, но у большинства из них не было листьев. На каждом клочке земли виднелись поломанные ветви и разлетевшийся мусор. Они просто смотрели, созерцая масштабы нанесенного ущерба, прислушиваясь к стрекоту попугаев-лорикатов, возвращающихся в свои гнезда.
Марко дождался момента, когда они уселись в гольф-карт для того, чтобы ехать к причалу.
– Ты же понимаешь, что ребенок изменит всю твою жизнь?
Кэт бросила на него удивленный взгляд, но Марко не мог оторваться от дороги, на которой валялись поломанные ветви и куски грязи.
– Думаешь?
– Конечно. Je vous le…
– Если ты снова перейдешь на свой дурацкий французский, я тебя ударю.
– Тебе все еще это не нравится?
– Ты хотел сказать Je vous le garantis. «Я тебе это гарантирую». Это бред. Никто не может ничего гарантировать.
– Журналисты имеют другое мнение. Все ждут от меня стопроцентных гарантий результатов матча.
– Ты прикалываешься? До настоящего момента ты считал это абсолютно неверным.
– Только ты знаешь об этом, – напомнил он ей, улыбаясь при виде ее усмешки. – Ага, я видел эту улыбку.
– Это не улыбка.
– Конечно, она самая. – Он посмотрел на нее. – Ненавижу, когда ты серьезна и расстроена, chérie.
Кэт положила ногу на ногу, снова усмехнувшись:
– Лучше смотри на дорогу. На ней полно мусора.
Наконец они подъехали к порту, окруженному уже привычными для глаза голыми деревьями и океаном, полным мусора. К счастью, яхта оказалась в безопасности. Она качалась на волнах, разбивающихся о деревянный причал.
Марко пробежал глазами по ее силуэту от носа до кормы и не заметил очевидных следов бури. Десять минут спустя, полностью удовлетворенные проведенной инспекцией, они вернулись на виллу.
– Я хочу есть, – сказала Кэт, заходя через дверь патио.
– Конечно. – Марко прошел на кухню. – Что предпочтешь?
– Я займусь этим.
– Ты серьезно? Может, ты прошла кулинарные курсы с тех пор, когда я последний раз прилетал домой?
– Ну ты и остряк, – бросила Кэт.
– Значит, нет. Получается, готовить буду я. А ты… – он перевел взгляд на кухонный столик, – сделай то, что делаешь обычно: приготовь кофе.
– Хорошо.
Кэт открыла буфет и достала из него кофейные зерна элитного кофе и кофемолку. Было что-то сюрреалистичное в том, что они выполняют знакомые ежедневные ритуалы, когда мир вокруг них перевернулся с ног на голову. Ураган пронесся вдоль побережья, разрушая человеческие жизни. Одна крепкая дружба была разрушена второй импульсивной ночью. И в мир придет ребенок, который изменит жизнь навсегда.
Стоп. Кэт смотрела на кофемолку, которая перемалывала зерна. Она еще не приняла решения, пока не пришли результаты анализа.
Они поели завтрак, смотря телевизор, по которому тоже передавали новости об урагане и изображения сцен разрушения. Кэт почувствовала себя полностью опустошенной. Она посмотрела на Марко, затем в сторону, попытавшись сосредоточиться на содержимом своей тарелки, когда тишина, наконец, стала абсолютно невыносимой.
– Я слышала, тебе будут вручать награду в Зале Славы в следующем месяце.
Он кивнул:
– Да.
– Ведешь кого-то? – спросила она между прочим.
Когда их взгляды пересеклись, Кэт вздохнула. Ее вопрос прозвучал так, словно она на что-то надеялась. Но это было не так.
– Тебя. Если ты не против.
– Конечно, – ответила она автоматически.
Ежегодный вечер наград, устраиваемый Австралийской федерацией футбола в пятизвездочном отеле, где сервировали ужин из трех блюд, всегда удавался на славу. По иронии судьбы, в стране, где спорт стоял на первом месте среди национальных приоритетов, футбол никогда не выходил на должный уровень.
В июне. Через три недели. «Три недели плюс десять недель получается… О нет. Перестань об этом думать».
– Получается, до этого ты остаешься в Австралии?
Он кивнул.
– Мне надо уладить некоторые тренерские вопросы плюс решить с новой линией спортивной обуви. И еще надо показаться в «Большой игре», сезон которой начинается в октябре.
Она улыбнулась:
– Ты все так же на коне. Я знала, что поврежденное колено тебя не притормозит.
Марко усмехнулся:
– Ты ведь всегда оказываешься права, да?
– Всегда.
Когда они закончили завтрак, Кэт спросила:
– Что еще нового?
Марко так долго не отвечал, что она посмотрела на него, нахмурившись.
– Руби снялась для следующего выпуска «Плейбоя».
Ого. Но Кэт сама напросилась на подобную откровенность.
– Она – моя бывшая жена. Мне должно быть наплевать на то, что она вытворяет.
Кэт кивнула:
– Ты прав.
– Мы не живем вместе уже четыре года. А два года назад развелись официально.
– Да.
Марко вздохнул, соединив пальцы рук на столе:
– Можешь считать меня старомодным, но я не желаю, чтобы моя, пусть и бывшая, жена выставляла свои прелести напоказ любому парню, готовому потратить десять баксов. Это очень лично.
– Я с тобой полностью согласна.
Марко поднял вилку и начал гонять остатки еды по тарелке с напряженным видом.
– Она не спросила меня. Мне плевать на все ее рекламные трюки. Я просто хотел узнать об этом заранее.
Кэт снова кивнула, понимая, что ситуация ранит его гораздо сильнее, чем он это показывает. И дело не в том, что его репутации может быть нанесен удар, потому что уже два года назад журналисты внесли огромный вклад в то, чтобы фотография Руби появилась на большинстве обложек. Дело в том, что Марко – глубоко порядочный мужчина и относится к женщинам с большим уважением. Во Французской футбольной лиге он сыскал славу настоящего джентльмена, несмотря на то что всегда был плейбоем и отличался завидной долей напускного высокомерия.
– Ты знаешь, мы должны пожениться.
Кэт застыла:
– Прости… я не ослышалась? Ты сказал «мы должны пожениться»?
Он кивнул с ужасно серьезным выражением лица:
– Именно.
Кэт замерла на мгновение.
– Почему?
Он просто смотрел на нее, ожидая, пока она скажет что-то еще. Но она так и стояла с полуоткрытым от удивления ртом и не знала, что сказать.
– А почему нет?
«Потому что ты должен меня безумно любить, делая предложение». Кэт нахмурилась еще сильнее.
– Может, потому, что мы не должны?
– Так, значит, тебя не беспокоит то, что о твоей беременности узнают журналисты? – Он слегка наклонил голову.
– Конечно, беспокоит. Меня беспокоит все, что узнают о моей жизни журналисты. Но я не могу строить всю свою жизнь вокруг этого. В любом случае при чем здесь свадьба?
– Так мы уберем последствия. Если мы…
Кэт приподняла руку.
– Прости, что?
Марко вздохнул:
– Послушай. Просто послушай меня. За последние двадцать лет у тебя не проявилось ни одного симп то ма, поэтому давай настраиваться на то, что ре зультаты анализов будут отрицательными. Ты беременна моим ребенком. Когда новости об урагане перестанут занимать первые полосы газет, журналистам понадобится новая история. И они будут в восторге от нашей. Они не отстанут от нас, пока не получат всех подробностей. Они будут преследовать тебя, твою семью, а когда они выяснят, что отец я, прибегут и ко мне. – Марко поднял руку, желая остановить возможное вмешательство Кэт. – В газетах снова поя вятся подробности всех наших отношений: твоих и моих. Браков и разводов. Не сомневайся, дело коснется и мое го отца. Представители моего клуба будут слушать всю эту гадость, и, возможно, у меня появятся проблемы, потому что в контракте прописан соответствующий код поведения. Скорее всего, Грейс попросит эксклюзивные права на нашу историю. Все внимание будет приковано к нам. Можешь не сомневаться, к истории прибавят романтические подробности того, что все случилось во время урагана.
– Марко…
– Только подумай об этом. У нас будет небольшая свадебная церемония. И все. Для прессы. Все будет объявлено, когда мы захотим и как захотим. В газетах будут обсуждать это событие неделю, максимум – две. Конечно, мы предупредим Грейс, но со стороны моего клуба претензий не будет. Все вернется в свое привычное русло.
– Все не может быть так просто.
– Конечно же нет, – нахмурился Марко. – Это не отгонит от нас журналистов навсегда, но, по крайней мере, мы не поселимся на первых полосах газет надолго.
Кэт медленно покачала головой:
– Ты серьезно готов на мне жениться?
Он пожал плечами:
– А почему нет?
Она ничего не сказала, просто посмотрела на него долгим пронизывающим взглядом. Она станет женой Марко. Миссис Корелли. На мгновение ее сердце перестало биться, потом ее охватила паника, и, наконец, Кэт вернулась к реальности. Он хочет жениться на ней, но повод совсем не тот. Обязанность. Ответственность. Желание избежать обсуждения в прессе. Не по любви.
«Послушай, а чего хочешь ты?»
Речь идет о Марко. Он никогда не видел в ней женщину. Конечно, он любит ее, но он не влюблен в нее. А это – огромная разница.
Да она и не хотела, чтобы он в нее влюблялся. Совсем нет.
– Знаешь, а ведь в этом есть смысл, – сказал он, дожевывая последний кусочек тоста.
Опять это ужасное слово. Смысл. Разум. Логика. Все, о чем она мечтала с предательства Эцио. Все это теперь предлагал ей Марко.
Кэт набрала в легкие воздух:
– Я не хочу замуж.
– Что, вообще никогда? Или только за меня?
– Была там уже дважды.
– Я знаю, chérie. И каждый раз после этого рыдала на моем плече, помнишь?
– Я не могу выйти за тебя, Марко, – сказала она. – Это было бы слишком эгоистично.
– Почему? Ведь это я предложил.
– О, я чувствую себя при этом такой особенной.
Марко рассмеялся, расстроив Кэт еще больше.
– Так оно и есть. Ты моя самая близкая подруга.
– А как же Грейс?
Он вздохнул:
– А что Грейс? Все кончено. Я ей об этом говорил. Все остальные – плод ее воображения.
Кэт скрестила руки и откинулась на спинку стула, пытаясь собраться с мыслями.
– Марко, это не решит проблемы. Я не хочу заставлять тебя делать что-то, о чем ты потом пожалеешь. Нет, позволь мне закончить, – добавила она, когда он открыл рот. – Ты любишь свободу. Ты любишь постоянное движение, без ограничений. И я тебя прекрасно понимаю. Но мне нужен кто-то постоянный, кто всегда будет рядом со мной. Родительство «между делом» тут не подойдет. Я это прекрасно знаю. Нельзя, чтобы ребенок стал лишь частью твоего расписания, на которого будет выделяться немного свободного времени.
Он долго смотрел на нее, затем задумчиво пробежался пальцами по волосам, слегка прищурившись.
– Это нелепо.
– Что именно?
– Да все. – Марко раскинул руки на столе и впился в Кэт взглядом темных глаз. – Не рассказывай мне о моих чувствах, Кэт. Конечно, я люблю мою работу. Но это – всего лишь работа.
– Ты издеваешься? Футбол – это твоя жизнь. Это – часть тебя настоящего. Ты умрешь, если не будешь иметь возможность играть.
– Ты говоришь так, будто мне придется его бросить. А я не собираюсь этого делать.
Кэт вдохнула:
– Мы пришли к тому, с чего начинали. Ты – Марко Корелли. Ты принадлежишь всему миру. Твой ребенок не будет видеть тебя месяцами. – «И я тоже». Этих слов вслух Кэт произнести не смогла.
– А почему вы не сможете путешествовать со мной?
Кэт вздрогнула.
– Но у меня тоже есть работа, если ты не забыл. – Черт, похоже, он не собирался сдаваться. В голове Кэт снова закружились десятки сценариев, пока, наконец, разум не одержал верх над буйной фантазией. Ей не следовало принимать решение, основываясь на мечтах. Тем более таких бесплотных.
Это было уже слишком.
– Не могу больше думать. Мне нужен воздух. – Не дожидаясь ответа Марко, Кэт развернулась и пошла по коридору в свою собственную комнату.
Все еще раздумывая над предложением Марко, она подошла к шкафу и достала из него джинсовую юбку и белую рубашку, которые остались здесь с ее прошлого визита. Когда, пятнадцать минут спустя, она вернулась в гостиную, Марко исчез.
Достав из сумочки солнечные очки и вчерашнюю газету, она направилась в патио, где, к ее облегчению, Марко тоже не оказалось.
Кэт радовалась тому, что было чем себя занять. Можно было хотя бы немного не думать об их с Марко разговоре. Убрав плиточный пол, Кэт взяла сачок и начала убирать поверхность бассейна. К моменту, когда уборка была закончена, у Кэт болели плечи и спи на. Наконец, она присела на шезлонг и принялась за чтение газеты.
На это ей понадобилось пять минут, а потом она снова вернулась к мыслям, которых старательно избегала целый час.
Вздохнув, она закрыла газету, положив ее под ногу.
– Если не учитывать результаты анализа, ты хочешь ребенка? – спросила она саму себя вслух, словно, озвучивая вопрос, она могла решить проблему.
– Не знаю. Может быть. – Пауза. – Кэт, – добавила она голосом, словно проводила интервью сама с собой, – ты опять думаешь о том, что подумают другие, а не о том, что думаешь ты сама?
Вздохнув, она восстановила в памяти странные мечты, которые появились у нее в голове пару недель назад. О доме, муже и семье.
О боже. Наверное, дело в последствиях шторма. Или в том, что она долгое время не позволяла себе мечтать, или в том, что глубоко внутри она не хотела быть женщиной, которую все жалели и которая делала вид, что ей на все наплевать. Внутри ее что-то умирало каждый раз, когда кто-то делал ей замечание по поводу того, что она не хотела иметь детей.
Как только ее матери был поставлен смертельный диагноз, когда она узнала, что ее мышцы будут отмирать, но мозг при этом будет оставаться в порядке, Кэт провела расследование. Статистика, шансы на выживание, процент смертности… Каждый новый кусочек информации заставлял ее терять искру надежды. После недели диких переживаний она забросила исследования, стерла всю информацию из компьютерных файлов и приняла решение не сдавать анализ.
Она пришла к соглашению с самой собой. Она спряталась за фасадом карьеристки, которая не задумывается ни о детях, ни о семье. Конечно, она не делала тайны из болезни матери, но решила не упоминать о ней лишний раз, чтобы не вызывать у людей жалость. А для внешнего мира ей можно было не объяснять, по какой причине она решила не рожать детей. И если кому-то было до этого дело, это была его проблема. Кэт умела держать удар.
Но теперь…
Ребенок. Семья.
«Эмоции очень пугают», – сказала она про себя и снова задумалась.
Сидя на шезлонге, Кэт смотрела на лазурный океан. Вот она и произнесла это слово. Пугают. Она боится того, что, открывшись, станет уязвимой. Она столько раз уже проходила это в отношениях, что с каждым разом это становилось все невыносимее.
Однажды, когда она позволила себе открыться перед Беном и сказать, что не хочет иметь детей, он попросил у нее развода на следующий день, написав об этом в сообщении.
Стоп. Но сейчас речь идет о Марко. Он никогда не причинит ей боли. Он всегда поддерживал ее. Он понимал ее странные музыкальные пристрастия, пел вместе с ней песни в машине. Он спорил с ней, иногда ругался, но чаще всего – смеялся.
Он всегда был ее идеальным партнером.
Кэт вскочила, чувствуя, как тревога пронзает каждый нерв ее тела. Нет. Только не это. Она не пойдет на это. Только не с ним. Он – ее друг, а не будущий бывший. Ей следует думать о ребенке, а не пытаться романтизировать их одностороннее чувство притяжения.
Когда же случилось так, что она начала думать о жизни внутри себя как о реальном ребенке?
Тихонько простонав, Кэт запрокинула назад голову.
– Итак, оставляем его?
Вопрос повис в полуденном тропическом зное. И только попугаи нарушали звенящую тишину. Кэт положила руку на живот, закрыла глаза и попыталась отдаться воображению.
Ребенок. Частица ее самой и Марко – прекрасный ребенок с кудрявыми волосами, красивым ртом и высокими скулами. У него будут задумчивые карие глаза Марко или ее глубокие синие глаза, живо контрастирующие с темными кудрями. Их ребенок будет живым и непосредственным. В нем смешаются черты их обоих, сделав его совершенно неповторимым. Это будет не плоская ксерокопия, а объемное изображение новой формы и всевозможных цветов.
На мгновение Кэт стало трудно дышать. Она почувствовала, как к горлу подкатывает комок, который ей пришлось сглотнуть.
Она хочет ребенка. Она, на самом деле, очень хочет его.
Марко прав: все будет по-другому, когда родится ребенок. Да, ее все еще пугает перспектива стать матерью, перспектива выхода из привычной зоны комфорта.
Она никогда раньше не позволяла себе роскоши задуматься о семье. Ведь она была Катериной Джексон. Она имела дело с папарацци, ходила на светские тусовки и общалась со звездами шоу-бизнеса. А еще ей все время попадались полные придурки. Она пережила два развода и стала совсем другой. Она родилась богатой, ее всегда окружали и поддерживали верные друзья. И когда она получит отрицательные результаты анализов, последнее препятствие будет уничтожено.
– Мамой… – тихо сказала она, поглаживая свой все еще абсолютно плоский живот. – Я стану мамой. Это… невероятно.
Теперь надо рассказать об этом Марко.
