6
Допрос вели трое, в той же спальне: следователь из милиции, какой-то мужчина в штатском и начальник УВД, то и дело говоривший с кем-то по мобильнику.
Бекетов спокойно ответил на все вопросы, вежливо попросил телефон — у него все отобрали, — чтобы позвонить в Москву.
— Тебе он уже не понадобится, — буркнул мужчина в штатском, посмотрел на подполковника. — Отпечатки пальцев сняли?
— Умный, гад, — криво улыбнулся следователь, — успел стереть.
— Тогда вы ничего не докажете.
— Докажем, — с нажимом сказал начальник УВД.
Мужчина посмотрел на часы, направился к двери.
— Отпечатки должны быть. Разработайте мотивацию.
Дверь закрылась.
— Послушайте, — проникновенно сказал Бекетов, понимая, что его позиция слабеет. — Зачем вам это нужно? Я ведь выполняю задание вышестоящего начальства и до сегодняшнего дня не знал ни Голубенского, ни его телохранителя. Приедет следственная комиссия из центра и во всем разберется.
— Что тебе рассказал Глыбов? — пропустил мимо ушей его тираду подполковник.
— Ничего существенного.
— Зачем ты его искал?
— Поговорить. Интересно все же, почему так просто можно убить хорошо охраняемого человека. А товарищ Глыбов был ближе всех к покойнику. Может быть, он все и устроил?
Следователь и начальник УВД переглянулись.
— Зачем ты убил Глыбова? — заученно повторил следователь.
Бекетов вздохнул.
— Не надоело задавать идиотские вопросы? Вы же знаете, что я не убивал его. Кстати, пошел он погулять вместе с вами. — Савва глянул на подполковника. — Есть свидетели. Значит, его смерть была вам полезна? Почему? Что он знал такое, что никто больше знать не должен? Или я прав, и его убили как исполнителя?
Начальник УВД пошел к двери.
— Запиши в протокол, что он косвенно признался в содеянном.
— Дерьмо! — сказал ему в спину Бекетов. — Я же все равно докопаюсь до истины.
Подполковник оглянулся, пожевал губами, поманил из коридора вооруженных милиционеров.
— В машину его, повезем в управление.
— Э-э, что тут у вас происходит? — В коридоре возник начальник областного ФСБ Фофанов. Его сопровождал тот же мужчина, что и раньше.
— Да вот, Арсений Петрович, этот московский гусь убил Глыбова.
Все расступились.
Фофанов хмуро оглядел тело на кровати, повернулся к Бекетову.
— Ты что, майор, совсем офонарел? Зачем тебе это понадобилось?
— А вы и в самом деле идиот или прикидываетесь? — крутанул желваки на щеках Бекетов. — Глыбова и убили потому, что кто-то сильно не хочет, чтобы мы разобрались в происшествии. Требую освободить меня! Немедленно! Я приехал не убивать свидетелей, а выяснить причину убийства Голубенского. Задержание при отсутствии доказательств буду считать намеренным срывом выполнения данного мне приказа. Со всеми вытекающими.
Фофанов наклонил голову к плечу, подумал, переводя взгляд с Бекетова на труп и обратно, обронил следователю:
— Освободите его.
— Но он задержан в…
— Освободите! Он поедет со мной.
— Арсений Петрович… — начал нервно подполковник.
— С вами я еще разберусь, Евгений Саркисович. Не понимаю, какая муха вас укусила. Вам будет трудно доказать вину майора. А на разработку мотивации требуется время.
Начальник УВД нехотя кивнул милиционеру:
— Сними.
Лейтенант с автоматом под мышкой снял с Бекетова наручники.
— Ничего, это не надолго.
— Семенов!
— Прошу прощения, товарищ подполковник.
— Верните документы, — сказал Бекетов, растирая запястья рук, — и мобильник.
— Он записал на мобилу… — заикнулся следователь.
— Верните.
Бекетову вернули отобранные вещи.
Он оглядел лица всех присутствующих, качнул головой.
— Хреновый спектакль, господа защитники Отечества. Интересно, на кого он рассчитан? Я ведь обо всем доложу начальству.
— Доживи сначала до… — начал следователь.
— Заткнитесь! — сверкнул глазами начальник ФСБ. — Много говорите, мало делаете. Не надо было убивать Глыбу… так примитивно.
— Мы напишем, что он умер от электрошока.
— Пишите. — Фофанов махнул рукой. — Идемте со мной, майор.
— Куда?
— В машину.
— Я должен выполнить задание… А вы должны содействовать мне в этом.
— Поговорим по дороге.
Сбитый с толку уверенностью главного местного фээсбиста, Бекетов последовал за ним.
Суматоха в коттедже постепенно сошла на нет. То ли его обитатели и гости не знали о новом убийстве, то ли им было не до того.
Заместитель генпрокурора отбыл в неизвестном направлении. Он сделал свое дело, и теперь следствие развивалось по утвержденному сценарию. Этот сценарий Бекетову и изложил Фофанов в своем джипе.
— Чушь собачья! — фыркнул Бекетов, не зная, что делать дальше: сопротивляться, действовать вопреки советам или передать инициативу Старшинину. — Вы же знаете, что Голубенского убрал Глыбов. А его убили, чтобы держал язык за зубами.
— Это недоказуемо.
— Значит, вы тоже участвовали в разработке плана устранения Голубенского. Я не прав?
— Я всего лишь прикрываю операцию, — с мрачной полуулыбкой проговорил начальник ФСБ. — Работали другие люди.
— И вы так спокойно об этом говорите?! — поразился Савва. — Мне, представителю конторы из центра? За мной стоит сам Папа!
Это была неправда, директор ФСБ не курировал расследование лично и не следил за работой отдела «спирит». Но Фофанов не должен был знать о таких вещах.
— Ну и что? — сказал он. — За тобой всего лишь к о н т о р а, за мной — Земля.
— Какая земля? — не понял Бекетов.
— Планета такая.
— Шутите?
— Какие уж тут шутки. Я сам об этом не знал… до убийства господина Голубенского.
Открылась дверца джипа, в салон заглянул мужчина, который допрашивал Бекетова вместе с начальником УВД и следователем.
— Помощь нужна?
— Беседую пока, — сказал Фофанов. — Может, попозже.
Мужчина остро глянул на Бекетова, закрыл дверцу.
— Начальник? — кивнул на дверцу Савва.
— Координатор, — ответил главный фээсбист области. — Не пытайся угадывать, все равно не поверишь, несмотря на весь свой опыт. Ты показался мне умным человеком, поэтому я и трачу на тебя время.
— А если бы я был идиотом?
— Идиоты в вашем отделе не работают. Хотя недалеких людей хватает. Но к делу. Тебя ведь послали не только к нам? — Фофанов вопросительно глянул на Бекетова. — Наверно, еще и на «Варандейское» полетишь?
Савва внутренне поежился.
Местное отделение ФСБ не должно было знать о его планах.
— Допустим.
— Полковник Старшинин тоже умный человек, хотя и он не догадывается о масштабе сопротивления. Выводу он не поверит.
— Какого сопротивления? — тупо спросил Бекетов.
Фофанов усмехнулся.
— Я реагировал точно так же. У меня всего несколько минут. Поэтому слушай и не перебивай. Поверишь — будем сотрудничать, не поверишь…
— Вы меня замочите, как Глыбу.
Фофанов поморщился.
— Кретин Першавин перестарался. Вот он как раз занимает должность не по праву, поэтому криминальная обстановка в городе напряженная. Ничего, с ним мы разберемся.
— Кто это — мы?
— Не спеши, обо всем по порядку. Ты, наверно, знаешь, что нефть в мире начинают качать все больше и больше, несмотря на уже найденные нетрадиционные источники энергии. Для нефтебаронов это единственная возможность жить при коммунизме.
— Из-за этого вы их и убиваете?
— Не из-за этого. Мы пытаемся ограничить нефтебодычу и сориентировать людей на переход к иным видам энергии. Но они не внемлют. А ликвор не бесконечен.
— Кто?
— Не кто, а что. Нефть является своеобразным ликвором, «спинно-мозговой жидкостью» для Земли как для планетарной живой с и с т е м ы. Это ее защита от космических катаклизмов. Если человечество выкачает всю нефть, Земля загнется, образно говоря. Вот откуда растут ноги проблемы.
— А вы в таком случае…
— Мы всего лишь служба МЧС планетарного масштаба, — серьезно сказал Фофанов. — Опыта у нас мало, это правда, поэтому мы часто ошибаемся. Но у нас нет выбора, как нет его у человечества. Понимаешь?
— Не понимаю, — пробормотал Бекетов. — Чтобы предупредить людей, можно найти другие методы воздействия.
— Мы пробовали, ничего не помогает. Ни нефтяные короли, ни правительства, сидящие на «нефтяной игле», не хотят менять подходы к Земле как к обыкновенному поставщику природных богатств. А это неправильно. Остановить их может только катастрофа. Поэтому Земля и начала, по сути, воевать с человечеством на том уровне, какой ей доступен.
Бекетов вспомнил о недавнем тайфуне в Японском море, унесшем жизни трех тысяч человек.
Фофанов понял его мысль, кивнул.
— Ты должен знать статистику. Количество ураганов, тайфунов, цунами, землетрясений увеличивается год от года. Плюс техногенные катастрофы. И конец очевиден.
— Но вы убиваете людей…
— Это вынужденная мера. Люди вроде Голубенского — практически отморозки, им недоступна логика такого уровня. Конечно, мы пытаемся с ними беседовать, но…
— Понятно. В Заполярье тоже вы поработали?
— Там «поработала» сама природа, — усмехнулся Фофанов. — Иногда Земля обходится без нас. Хотя сути это не меняет. Теперь вопрос: будешь работать с нами? Нам такие люди нужны. Зомбирование идиотов, как правило, не дает хорошего результата. Пример — Першавин.
Бекетов поднял голову.
— Вы… зомбируете… помощников?
— Редко, но приходится. Соответствующие средства уже разработаны.
— Вы и меня запрограммируете?
— Не хотелось бы. Зомбированные люди рано впадают в маразм.
— Спасибо.
— Не за что.
— Замгенпрокурора вы тоже запрограммировали?
— Зачем? Он нам не нужен. Итак, ты с нами?
— Нет. — Бекетов потер темя. — Не знаю… надо подумать.
— Подумай, я пока покурю. — Начальник ФСБ похлопал его по плечу, вылез из джипа.
А Савва вдруг представил, что нефть омывает всю Землю под тонкой «черепной» корой континентов, что эта кора пронизана тысячами «игл»-вышек, и ему самому стало больно, будто эти иглы вонзились ему в мозг.
И все же, и все же… Мысль ушла, но тут же вернулась.
И все же нельзя так! Нельзя убивать людей за то, что они ничего не понимают и заботятся только о себе. Должны существовать другие методы внушения простой идеи: не руби сук, на котором сидишь.
Природу надо любить, а не покорять!
Иначе она ответит!
Бекетов посмотрел на свои кулаки.
Если он решит действовать по своим внутренним оценкам, по совести, чем закончится его встреча с «МЧС» планеты? Его запрограммируют? Или сил хватит, чтобы отбиться?
Допустим, он справится с нападением. Что дальше? Поверит ли Старшинин в его доводы? Или все закончится тем же — зомбированием, но уже с «летальным исходом»?
Голубенский — отморозок. Черт с ним! Но таких, как он, много. Всех мочить? Или попытаться найти тему для обсуждения? Не все же идиоты?
Господи, как поступить? По закону или по совести?
В стекло дверцы деликатно постучали…
Ноябрь 2006.
