21 февраля /Н. /./8 ф. c.ст./. Вчера спали только один час, и уже в 5 часов утра я встал, а в 6 ч. утра начал будить остальных; я, вместе с господами Нарасаки, Кавасаки и другими, позавтракав в 7 ч. 15 м., отправились в путь. Я думал, что господину Вакабаяси и другим очень трудно рано вставать, так как они также очень мало спали, но, напротив, они были более веселы, чем обыкновенно; среди веселых разговоров мы кончали завтрак и вместе с господином Оки (Иоки), втроем, рядом, вышли из ворот Ань-дин-мынь (пекинские ворота). Когда мы вышли из ворот, то проходящие китайцы остановились, а рабочие, бросив работу, провожали нас удивленными и подозрительными взглядами, и мы чувствовали себя в это время не особенно хорошо. Вчера мы смело и свободно могли сказать каждому, что мы японцы, но прошла одна ночь, и мы не можем сказать, кто мы — это похоже на роман. Когда мы немного отошли от ворот Ань-дин-мынь, то впереди увидели китайца, который ехал верхом; я не обратил внимания на этого китайца и обогнал его, но потом оказалось, что это был не китаец, а госп. Марита; когда у господина Марита спросили, где остальные его трое спутников, то он отвечал, что г.р.Накаяма и Маэда потеряли лошадей и разбили свои седла.

При выходе из ворот Ду-шу-мынь я упал с лошади, и в это время со стороны восточной дороги к нам подошли 6 человек. Совсем оставили мы Пекин только в 12 часов дня, и в три часа дня мы были уже в 15 верстах от Пекина.

22 февраля в 5 часов утра вышли из Шунь-хау-тунь и около 11 часов дня прибыли в Шу-лань-шань-пу, пройдя 27 1/2 верст. В 5 часов вечера прибыли в Миюань-сянь, пройдя 25 верст.

23 февраля в 4 1/2 часа утра отправились из Миюань-сянь и без 10 м. 9 часов утра прибыли в Чао-дучуан, пройдя 25 верст; в 11 ч. утра вышли из Чао-дучуан и прибыли в 4 ч. 10 м. вечера в Гу-бэй-кау.

24 февр. в 6 ч. ут. отправились из Гу-бэй-кау и в 12 ч. дня прибыли в И-шу-гау, пройдя 25 верст; в 2 ч. дня вышли из И-шу-гау и в 5 1/2 ч. вечера прибыли в Шань-дао-лян, пройдя 20 верст.

25 февр. в 4 1/2 ч. утра выступили из Шань-дао-лян и в 10 ч. утра прибыли к реке Луань-хэ, а в 11 ч. 40 м. отправились далее и в 5 ч. 20 м. вечера прибыли в Жохэ, пройдя 20 верст.

26 февр. в 6 ч. утра отправились и в 11 ч. дня прибыли в Гао-су-хэ, пройдя 25 верст; в 5 1/2 ч. вечера прибыли в Лянь-цзя.

27 февр. в 4 1/2 ч. утра вышли из Лянь-цзя и в 11 ч. 40 м. утра прибыли в Да-мяо, а во втором часу дня вышли из Да-мяо и в 10 1/2 ч. веч. прибыли в Ло-то-шань-цзы.

28 февр. в 6 ч. утра вышли и в 8 ч. 25 м. утра прибыли в Ван-е-дянь; в 11 часов выехали и в 5 ч. 25 м. веч. прибыли в Да-си-гау, где и остановились в школе Шиу-чжи-у. При школе Шиу-чжи-у находится 6 японцев, один из них по имени Ан-до в отделении военном, а остальные 5 в отделении земледельческом, а именно: гг.Кусахара, Накаяма, Нарасаки, Ивата и Сисюку, которые все кончали университет в Японии, по естественному факультету.

К югу от Да-си-гау находится местность Шан-вафан в 5 верстах от Калацин-ван-фу, а Калацин-ванфу от Да-си-гау в 4 верстах; к востоку от Да-си-гау находится в 4 верстах местность Ся-ва-фан. Около 6 ч. веч. отправились в Ван-фу ужинать и в 9 ч. 25 м. вернулись обратно.

29 февр. Ночевали в Да-си-гау и пробыли целый день. После обеда гг.Итао, Иосивара, Ёкогава и Ваки отправились в Ван-фу повидаться с господином Ване; вечером у нас было совещание.

1 марта стояли в Да-си-гау; после обеда гг. Ваки, Вакахара, Итао, Иосивара и Оки отправились в Ван-фу. С сегодняшнего дня я начал изучать монгольский язык.

2 марта. Хотя мы сегодня хотели ехать дальше, но опять остались.

3 марта в 8 ч. 40 м. утра выехали из школы Шиу-чжи-у и в полдень прибыли в Гун-вэй-фу, пройдя 25 верст; в 2 1/2 ч. дня выехали и в 5 1/2 ч. в. прибыли в Му-цзя-ин-цзы, пройдя 15 верст.

4 марта в 7 1/2 ч. утра вышли и в 11 ч. утра прибыли в Янгун; в 2 ч. дня вышли и в 5 1/2 ч. вечера прибыли в Чи-фын, где и ночевали в гостинице Ванчэнь-дянь; ужинали в ресторане Юэ-лай.

5 марта дневка в Чи-фын.

6 марта в 7 ч. 20 м. утра вышли из Чи-фына ив 11ч. 10 м. дня остановились, пройдя 20 верст; в 5 часов вечера прибыли в Чжан-цзя-ва-пу, пройдя 12 1/2 верст; в Чжан-цзя-ва-пу мы ночевали.

7 марта в 7 ч. 20 м. вышли и в 12 ч. дня прибыли в Хуа-ху-тунь, пройдя 20 верст; в 2 ч. дня вышли и в 6 часов прибыли в Му-цзя-дянь, пройдя 40 верст; в Му-цзя-дяне ночевали.

8 марта около 8 ч. утра вышли из Му-цзя-дяня и в 12 ч. прибыли в У-дан-чэн, пройдя 20 верст; здесь мы ночевали.

9 марта в 10 1/2 ч. утра вышли и в 5 ч. дня прибыли в И-гэ-коу-шу, пройдя 25 верст; сегодня разделились на две партии.

10 марта. После завтрака, в 10 1/2 ч. утра, вышли; идти было очень тяжело, так как шли против ветра, и только в 3 1/2 ч. дня пришли в Чахантара.

11 марта в 9 1/2 ч. утра вышли из Чахантара и в 4 1/2 ч. вечера прибыли в Хармот, пройдя 35 верст; в Хармоте ночевали у монголов. Г. Накаяма занимался разговорами с молодой 17-летней монголкой, а г. Мацузаки пошел прогуливаться, где на него напали со страшным лаем большие монгольские собаки. Ночью было очень холодно, и мы не могли уснуть, так как отверстие для дыму было открыто.

12 марта в 9 1/2 ч. утра вышли и в 3 ч. 45 м. прибыли в Тарусинцзу.

13 марта в 8 ч. 25 м. утра вышли из Тарусинцзы и около 3 1/2 ч. дня прибыли в Чаханмот, пройдя 30 верст; в эту ночь, около часу, у нас украли 5 лошадей; через некоторое время после первой кражи опять явились 2 вора, но были схвачены нами и допрошены. Схваченные нами люди вернули обратно наших лошадей и показали, что они хотели украсть лошадей у китайских купцов, которые остановились ночевать в соседней с нами фанзе, но по ошибке украли у нас.

14 марта дневка в Чаханмоте. В 2 1/2 ч. дня г. Ёкогава с китайцем Ли и с проводником пошли в Байлин-ван-фу, а остальные остались дома. В этот день купили верблюда.

15 марта в 10-м часу утра партия г.Ёкогава вернулась обратно. Так как сегодня устраивали вьючное седло для верблюда, то этот день также оставались в Чаханмоте.

16 марта в 9 1/2 ч. утра вышли и в 2 ч. дня прибыли в Сабартай, пройдя 25 верст. В Сабартае остановились в китайской фанзе.

17 марта в 9 ч. 10 м. утра вышли; всю дорогу шел снег. В 3 ч. дня прибыли в Ханосте, где и остановились на ночевку.

18 марта в 10 ч. утра вышли и в 4 ч. дня прибыли в Та-рабатка, пройдя 40 верст. Первый раз остановились в палатках.

19 марта в 9 ч. утра вышли и в 5 ч. прибыли в Сайхо-дону, пройдя 40 верст; здесь остановились ночевать.

20 марта в 6 ч. утра вышли и в 3 1/2 ч. дня прибыли в Хергэнтай. В Хергэнтае имеется большая кумирня, которая называется кумирней 400 лам.

21 марта в 9 1/2 ч. утра вышли и в 3 1/2 ч. дня прибыли в Томихоцио; прибыв в Томихоцио, пошли осматривать реку Утимиру, которая течет с запада на ночь; около реки находится кумирня Таботайтэ.

22 марта в 9 ч. утра вышли и в 3 1/2 ч. дня прибыли в Хастэгара.

23 марта в 9 1/2 ч. утра вышли и в 5 1/2 ч. дня прибыли в Барсюнери, где имеется кумирня Ган-цзю-ри; на дороге в Барсюнери нам встретились 3 высокие горы.

24 марта в 10 ч. утра вышли и в 6 ч. вечера прибыли в Танэрин-горо; по дороге в Танэрин-горо встретили горы с обрывистыми склонами.

25 марта в 9 1/2 ч. утра вышли и в 3 1/2 ч. дня прибыли в Харцин-горо (это название значит «Черная река») и остановились в китайской фанзе.

26 марта в 8 1/2 ч. утра вышли и в 5 1/2 ч. вечера прибыли в Чёрган-горо; здесь имеется река Люцор (Тюцор).

27 марта в 9 часов утра вышли и в 5 часов прибыли в Хэнсири, где находится разрушенная кумирня.

28 марта в 9 ч. утра вышли, в 3 1/2 ч. дня прибыли в Обуру-хан-тара.

29 марта около 9 ч. утра вышли и в 2 1/2 ч. дня прибыли в Тетемото.

30 марта около 10 ч. утра вышли и около 7 ч. вечера прибыли в Орангасия.

31 марта в 8 ч. утра вышли и в 4 ч. дня прибыли в Хам-ча; по пути в Хам-ча у нас сломалась телега.

1 апреля в 9 1/2 ч. утра вышли и в 7 ч. вечера прибыли в Магуратэ.

2 апреля в 11 ч. утра вышли и в 5 ч. 15 м. вечера прибыли в Гуйрэру. Сегодня утром кто-то напугал из посторонних нашего переводчика.

3 апреля прибыли на реку Тору.

4 апреля прибыли на реку Хори. Сегодня вечером отпустили переводчика и установили дежурства.

5 апреля в 9 ч. утра стояли в палатках. В 8 ч. вечера прибыли на реку Чоли.

6 апреля около 7 ч. утра вышли и около 6 ч. вечера прибыли в местность, находящуюся в 10 верстах от Ван-фу (Дзяр-до-ван-фу), где и остановились в палатках.

7 апреля в 6-м часу утра вышли и в 9-м часу утра прибыли в Бай-мяо.

8 апреля метель — принуждены дневать.

9 апреля метель — стоим там же.

10 апреля метель — стоим там же; бросили лошадей.

11 апреля в 11 ч. утра, хотя и шел снег, но мы вышли и в 7 часов вечера прибыли в местность, которая находилась в 180 [неразборчиво] к северу от реки Ялу. Здесь мы остановились в палатках.

12 апреля (30 марта) в 7-м часу утра вышли и в 7 1/2 ч. утра в первый раз увидели вдали железнодорожную станцию. В 9 ч. 40 м. утра, позавтракав около реки <…>

30 марта 1904 г. в 20 верстах к юго-западу от станции Турчиха Китайской Восточной железной дороги разъезд 26 сотни Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи усмотрел бивуак каких-то всадников. При всадниках было еще пять лошадей с вьючными мулами. Двух всадников разъезду удалось задержать, остальные же ускакали. Один из задержанных, говорящий по-английски, объяснил, что они офицеры японской службы Юкока и Оки, посланные японским правительством для порчи русской железной дороги и телеграфа. При задержанных были найдены 1,5 пуда пироксилина, бикфордовы шнуры с запалами к ним, ружье, пачка-кинжал, литографированная инструкция подрывного дела, записные книжки, карты, приспособления для порчи телеграфа, привязные китайские косы и прочее. Оба задержанных были одеты в монгольские костюмы.

Все изложенное могут подтвердить участвовавшие в задержании ниженазванных японцев рядовые Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи Павел Че-жин и Иван Прокопов. При расследовании настоящего дела первый из задержанных объяснил, что он полковник японской пехоты, высшей военной школы Шязо Юкока, получивший от своего генерала приказ проникнуть через Монголию к Китайской Восточной железной дороге и попортить мост и телеграф. Для этой цели генерал снабдил его инструментами и взрывчатыми веществами. Отправляя его, генерал объяснил, что на родину он может вернуться только в том случае, если исполнит возложенное на него поручение или если исполнение окажется совершенно невозможным. Как старший, он вел партию. Партия эта, кроме него, состояла из капитана Оки и четырех студентов, из числа обучавшихся в Пекине китайскому языку. Так как идти но Монголии в японской военной форме было невозможно, он оделся в костюм тибетского ламы. Военной формы он с собой не взял, чтобы не увеличивать своего багажа. 10 апреля (по новому стилю) его партия остановилась обедать. В это время к ним подъехало пять человек русских солдат и стали что-то говорить по-русски. Затем солдаты осмотрели их багажи, нашли взрывчатые вещества и инструменты для порчи дороги и телеграфа и арестовали его и Оки. Студентов же И китайскую прислугу отпустили, так как в багаже их не оказалось ничего особенного. Привязные китайские косы принадлежат этим студентам и были взяты ими потому, что в Монголии трудно найти парикмахеров: когда одна коса приходила в негодность, ее бросали и заменяли новой.

Другой задержанный показал, что он капитан японской пехоты Тейско Оки, подчиненный полковника Юкока и находящийся в его распоряжении. Военную форму он с собой не брал, так как идти в ней по Китаю, соблюдающему нейтралитет, не представлялось возможным. Кроме того, приняв поручение, он знал, что идет почти на верную смерть, и не надеялся вернуться. Когда русские солдаты задержали его и Юкока, четыре студента, бывшие в их партии, тоже хотели идти за ними, но он сказал им: «Если русские солдаты не берут вас, то зачем же вам идти? Вы можете быть свободны». Он знает, что ему грозит смерть. Когда русские его захватили, он хотел лишить себя жизни, но не имел, чем это сделать. Если бы он теперь вернулся на родину, то потерял бы свою честь, так как задача их осталась неисполненной. Теперь ему очень стыдно быть подсудимым, и он просит поскорее кончить дело.

На основании всего вышеизложенного, японские подданные Юкока и Оки подлежат обвинению:

В том, что, принадлежа к составу японской действующей против России армии и имея намерения в целях содействия успехам своей армии разрушить или повредить русские железнодорожные и телеграфные сооружения, они, Юкока и Оки, запаслись пироксилином и иными принадлежностями для порчи вышеупомянутых сооружений, проникли тайно в пределы Маньчжурии, где и были задержаны русским разъездом в 20 верстах к юго-западу от станции Турчиха Китайской Восточной железной дороги, одетыми в монгольские одежды, в которые они облеклись для сокрытия своей национальности и принадлежности к японской армии. Деяние это предусмотрено 271 статьей XXII книги Свода Военных Постановлений 1869 г., изд. 3, и за него, согласно 260 и 262 статьям XXIV книги Свода Военных Постановлений 1869 г., изд. 3, японские подданные Юкока и Оки подлежат преданию Временному Военному Суду Северной Маньчжурии. 6 апреля 1904 г., г. Харбин

РЕЗОЛЮЦИЯ ВРЕМЕННОГО ВОЕННОГО СУДА В г. ХАРБИНЕ

7 апреля 1904 г.

1904 г. апреля 7 дня по указу Его Императорского Величества Временный Военный Суд в городе Харбине в составе:

Председательствующий — Военный судья полковник Афанасьев.

Временные члены: 18-го Восточно-Сибирского стрелкового полка подполковник Карибчевекий и Амурского казачьего полка войсковой старшина Плотников.

Выслушав дело о японских подданных Шязо Юкока 44-х лет и Тейско Оки 31-го года, именующих себя первый — подполковником, а второй — капитаном японской армии, признал их виновными в преступлении, предусмотренном 2 частью 271 статьи XXII книги СВП 1869 г. издание 3-е и на основании 10 и 12 ст. той же книги; 253 и 254 статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных и 3 пункта 910, 1 пункта 915, 916, 2 пункта 1409 примечаний к XXIV книге того же свода

ПРИГОВОРИЛ: 1) Названных подсудимых за означенное преступление подвергнуть лишению всех прав состояния и смертной казни через повешение. 2) С вещественными по делу доказательствами поступить согласно 323 ст. Устава о предупреждении и пресечении преступлений и 3) Приговор по сему делу в окончательной форме представить на усмотрение командующего Маньчжурской армией.

М. В.

Исполняющий Военно-Прокурорские обязанности при Временном Военном Суде Северной Маньчжурии 14 апреля 1904 г.

№ 0402 г. Харбин

ВРЕМЕННОМУ ВОЕННОМУ СУДУ г. ХАРБИН

Приговор суда по делу японских подданных Юкока и Оки в исполнение приведен.

ОКРУЖНОЙ ШТАБ ВОЕННО-ОКРУЖНЫХ УПРАВЛЕНИЙ МАНЬЧЖУРСКОЙ АРМИИ

Отд. разведыват. 19 мая 1904 г. № 4372

Генерал-квартирмейстеру полевого штаба Маньчжурской армии

РАПОРТ

2-го мая с.г. военным Комиссаром Хейлунцзянской провинции получены заслуживающие доверия известия: 12-го апреля четыре японца из состава того разъезда, к которому принадлежали захваченные близ Турчихи два офицера, приехали в дер. Улан-ан, 80 ли южнее ставки Джа-лайдвана и там были убиты монголами, которые донесли об этом в ямынь Джалайдвана. Помощник его Банда потребовал их в ямынь, но они отказались прийти, тогда Банда послал арестовать их. Джалайдван всегда был противником России, а теперь очевидный сторонник Японии.

Об изложенном доношу Вашему Превосходительству.