Глава 5.
ЧЕРНОМОРСКИЙ ФЛОТ В БОЯХ С «ГЕБЕНОМ». 1914–1915 ГОДЫ

Борьба российского Черноморского флота с германским линейным крейсером «Гебен», богатая яркими эпизодами и драматическими обстоятельствами, красной нитью проходит через все события морской войны на Черном море в 1914–1917 годах. Средиземноморская дивизия германского флота в составе линейного крейсера «Гебен» и легкого крейсера «Бреслау», счастливо избежав недостаточно решительного преследования англичан, 28 июля 1914 года вошла в пролив Дарданеллы и вскоре прибыла в Константинополь. Командовал этой дивизией контр-адмирал Вильгельм Сушон, один из самых способных и энергичных флагманов Первой мировой войны. После фиктивной покупки кораблей правительством Османской империи «Гебен» и «Бреслау» 3 августа 1914 года подняли турецкие флаги и превратились соответственно в «Султан Селим Явуз» («Султан Селим Грозный» — немцы воспроизводили наименование корабля как «Jawus Sultan Selim» — по смыслу то же самое — Авт.) и «Мидилли». Сушон был назначен командующим турецким флотом.

Эти обстоятельства в конечном итоге способствовали вступлению Турции в войну на стороне Германии и изменили соотношение сил на Черном море, которое характеризовалось значительным превосходством российского флота.

К началу боевых действий (16 октября 1914 года) Черноморский флот насчитывал семь линейных кораблей-додредноутов (из них два — «Синоп» и «Георгий Победоносец» — ограниченного боевого значения), два бронепалубных крейсера («Кагул» и «Память Меркурия»), яхту «Алмаз», 17 эскадренных миноносцев, 13 миноносцев, четыре подводные лодки, а также канонерские лодки, минные заградители, посыльные суда и транспорты. Среди них только четыре эскадренных миноносца типа «Дерзкий» являлись вполне современными и удачными кораблями.

Турецкий флот состоял из трех линейных кораблей (в том числе совершенно устаревший и слабый «Мессудие»), двух малых бронепалубных крейсеров, двух минных крейсеров, восьми эскадренных миноносцев и 10 миноносцев, не считая канонерских лодок, малых и старых судов. Из этих кораблей только четыре эскадренных миноносца типа «Муавенет-и-Миллет» являлись сравнительно современными, но довольно слабыми боевыми единицами.

Пополнение турецкого флота германскими кораблями придавало ему новое качество: линейный корабль «Гебен» по размерениям, скорости хода, вооружению и бронированию значительно превосходил любой русский линейный корабль. Его боевая мощь примерно соответствовала суммарной силе трех лучших черноморских линейных кораблей, 10-узловой перевес в скорости позволял немцам выбирать время и место боя, а в нем самом командовать дистанцией. «Гебен» представлял также смертельную угрозу русским крейсерам и большинству эскадренных миноносцев, которые из-за недостаточной скорости могли быть быстро уничтожены при удалении от своих линейных кораблей для разведки или торпедной атаки. Сравнительно слабый (двенадцать 105-мм орудий) «Бреслау» благодаря 27-узловому ходу являлся прекрасным дополнением к «Гебену» и пользовался полной свободой передвижения даже в условиях соприкосновения со всем Черноморским флотом, лишенным возможности разделить свои силы.

Несмотря на формальную передачу туркам и назначение вторых — турецких — командиров, «Гебен» и «Бреслау» полностью сохранили свои хорошо подготовленные экипажи, возглавляемые немецкими офицерами. Качественное превосходство этих кораблей над прочим составом турецкого флота делало их совершенно уникальным фактором в боевых действиях на море. Самых опасных своих противников черноморцы метко окрестили «дядей» и «племянником».

Как известно, война на Черноморском театре началась в ночь на 16 октября 1914 года внезапным нападением германо-турецкого флота на русские базы. Коварный В. Сушон направил «дядю» к Севастополю, где тот обстрелял старую Константиновскую батарею, внутренний рейд и портовые сооружения. «Гебен» без особого результата выпустил сорок семь 280-мм и двенадцать 150-мм снарядов, маневрируя на минах русского крепостного заграждения, которое ввели в действие (включили цепь) с опозданием. В результате ответного огня береговых батарей и линейного корабля «Георгий Победоносец» германский крейсер получил три попадания крупными снарядами. После этого «Гебен» благоразумно поспешил удалиться.

На обратном пути он потопил возвращавшийся в Севастополь минный заградитель «Прут». Начальник дозорного дивизиона эскадренных миноносцев капитан 1 ранга князь В.В.Трубецкой с тремя своими довольно слабыми (400 т, 25 уз, два 75-мм орудия, два минных аппарата) кораблями предпринял смелую попытку атаковать грозного противника. На дистанции 45–50 кабельтовых «Гебен» добился накрытия флагманского эскадренного миноносца «Лейтенант Пущин», на котором 150-мм снаряд разбил привод штурвала и вызвал пожар. Трубецкому пришлось отвернуть, отказавшись от атаки линейного крейсера, который 18 октября вернулся в Босфор.

Запоздалый выход в море главных сил Черноморского флота, предпринятый его командующим А.А. Эбергардтом, естественно, окончился безрезультатно: быстроходный противник не стал дожидаться возмездия.

После поиска «Гебена» флот возвратился в Севастополь 19 ноября — на следующий день после официального объявления Россией войны Турции. Очередной его поход состоялся в период с 22 по 25 октября с целью обстрела угольного порта Зунгулдак и минирования подходов к Босфору. Во время бомбардировки русскими берега «Гебен» находился в море, направляясь в сопровождении турецкого минного крейсера «Берк» к Севастополю. Демонстрацией в районе Ялта — Севастополь Сушон надеялся отвлечь внимание противника от транспортов, перевозивших войска из Босфора в Трапезунд. Замысел новоявленного командующего турецким флотом, мягко говоря, не удался. Транспорты с войсками были обнаружены крейсером «Память Меркурия» и потоплены артиллерийским огнем русских кораблей. Получив по радио донесение об обстреле Зунгулдака, Сушон повернул к турецким берегам, вначале собравшись «заставить противника принять бой и прежде всего, чтобы воспрепятствовать ему незаметно под берегом прорваться на W». Вскоре на «Гебен» поступило сообщение о силах неприятеля, которые оценивались в шесть линейных кораблей и 13 эскадренных миноносцев. После этого боевой пыл германского адмирала несколько угас, и Сушон призадумался о трудностях обнаружения русских и о возможностях соединения «Гебена» со старыми линкорами «Торгут-Рейс» и «Хайреддин Барбаросса», посланными для защиты Босфора. Так или иначе, прекратив поиски противника, «Гебен» вскоре после полудня 25 октября вошел в Босфор. Почти одновременно с ним эскадра адмирала А.А. Эбергардта вернулась в Севастополь.

2 ноября Черноморский флот снова почти в полном составе вышел в поход для действий на морских коммуникациях у берегов Анатолии. На этот раз обстреляли Трапезунд, а минные заградители «Константин» и «Ксения» поставили мины у турецкого побережья. Получив известия об этом, Сушон решил перехватить противника на обратном пути в Севастополь и при благоприятной обстановке «атаковать его по частям». Днем 4 ноября «Гебен» (флаг контр-адмирала В. Сушона, германский командир — капитан цур зее Р. Аккерман) и «Бреслау» (фрегаттен-капитан Кеттнер) вышли из Босфора и направились к берегам Крыма.

В тот же день А.А. Эбергардт, возвращавшийся с флотом в Севастополь, получил по радио уведомление от Морского генерального штаба о том, что «Гебен» находится в море. Недостаток угля не позволил командующему Черноморским флотом предпринять поиски противника, и Эбергардт, приказав усилить бдительность, продолжил путь, который вел к встрече с германскими крейсерами.

Утром 5 ноября на подходах к крымским берегам стояла тихая погода, легкий туман ограничивал видимость 30–40 кабельтовыми, особенно плохим горизонт был в норд-вестовой четверти — как раз в направлении Севастополя. Эбергардт держал флот в походном порядке. В 3,5 милях впереди главных сил располагалась завеса крейсеров: в центре — «Алмаз», справа — «Память Меркурия» под флагом контр-адмирала А.Е. Покровского, слева — «Кагул». Кильватерную колонну линейных кораблей составляли «Евстафий» (флаг командующего флотом, командир — капитан 1 ранга В.И. Галанин), «Иоанн Златоуст» (капитан 1 ранга Ф.А. Винтер), «Пантелеймон» (флаг начальника дивизии линейных кораблей вице-адмирала П.И. Новицкого, капитан I ранга М.И. Каськов), «Три Святителя» (флаг начальника 2-й бригады линейных кораблей контр-адмирала Н.С. Путятина, капитан 1 ранга В.К. Лукин) и «Ростислав» (капитан 1 ранга К.А. Порембский). Позади линейных кораблей в двух кильватерных колоннах шли 13 эскадренных миноносцев — три новых типа «Дерзкий» и 10 «угольных». Эскадренные миноносцы вел начальник Минной бригады капитан 1 ранга М.П.Саблин, державший брейд-вымпел на «Гневном» — головном корабле правой колонны.

Походный порядок Черноморского флота не в полной мере соответствовал обстановке: сравнительно тихоходные крейсеры (подобную завесу крейсеров Гранд-Флита англичане применят в Ютландском сражении в 1916 году) были подставлены под внезапный удар противника, а лучшие эскадренные миноносцы не могли быстро выйти в торпедную атаку.

Соотношение главных сил в целом складывалось в пользу русских, имевших пять линейных кораблей против одного «Гебена» (см. таблицу). 305-мм орудия русских кораблей стреляли снарядами массой 332 кг (фугасные) и 380 кг (бронебойные), 280-мм орудия «Гебена» — снарядами массой 300 кг. Бортовой залп черноморской дивизии линкоров усиливали также 35 орудий среднего калибра (152 и 203 мм), а германского крейсера — всего шесть 150-мм пушек.

Однако «Гебен», более крупный, современный и лучше защищенный (толщина брони главного пояса 270 мм против 229 мм на линкорах типа «Евстафий»), превосходил русские корабли также в скорости стрельбы. При этом, учитывая фактор времени — скоротечность артиллерийского боя, боевую мощь сравнительно устаревших «Трех Святителей» и «Ростислава» можно было и вовсе не принимать в расчет.

Именно так и рассуждало русское командование, которое еще до войны отрабатывало особую организацию стрельбы 1-й бригады — «Евстафия», «Иоанна Златоуста» и «Пантелеймона» — на случай ее встречи с дредноутами. Управление огнем при стрельбе по одной цели осуществлялось централизованно со среднего корабля в строю («Иоанна Златоуста»). Команды передавались особым кодом по радио с помощью особых антенн, выстреливаемых на специальных бамбучинах по бортам. На учебных бригадных стрельбах обычно достигали вполне удовлетворительных результатов, причем получались одновременные шестиорудийные залпы всех трех кораблей — по одному выстрелу из каждой башни.

Для бригады линейных кораблей предпочтительным был бой в условиях хорошей видимости и на дистанциях 80–100 кабельтовых. Сами черноморцы считали, что им «выгодно подбить “Гебен” на больших дистанциях, где немцы не умеют стрелять вовсе». В тумане трудности централизованного управления огнем и прочие случайности неизбежны, а каждый удачный выстрел «Гебена» имел бы серьезные последствия для русских кораблей, спроектированных на 10 лет ранее. Зато и германскому крейсеру грозила внезапная встреча с эскадренными миноносцами. Действительность же, как это обычно бывает, опровергла самые строгие предположения и расчеты.

Около 11 ч 40 мин, находясь в 45 милях от мыса Херсонес — почти напротив мыса Сарыч, «Алмаз» сигнализировал прожектором на «Евстафий» о том, что наблюдает «большой дым». Несколько ранее германские крейсеры, нарушив из-за тумана условленное радиомолчание, вышли в эфир для согласования своих действий, и их переговоры прослушивались радистами русских кораблей. Спустя несколько минут «Алмаз» обнаружили с «Бреслау», и «Гебен», развив полный ход, повернул прямо на противника.

Адмирал Эбергардт также распорядился увеличить ход до 14 уз, приказав своим кораблям уменьшить интервалы и подтянуться. С мостика «Евстафия» справа по курсу в 80–90 кабельтовых заметили дым. По докладу старшего артиллериста лейтенанта A.M. Невинского командир флагманского корабля капитан 1 ранга В.И. Галанин предложил адмиралу перевести главные силы в строй фронта, чтобы при появлении неприятеля быстрее построить боевой порядок на выгодном курсовом угле. Но А.А. Эбергардт посчитал, что маневрировать еще рано, и только спустя несколько минут, после повторного напоминания, приказал повернуть последовательно на восемь румбов влево.

В это время русские крейсеры поспешно занимали предназначенные им места: «Кагул» — в голове строя, «Память Меркурия» — в хвосте, а «Алмаз» уходил за линию главных сил. Эскадренные миноносцы устремились вперед — на левый траверз линейных кораблей.

Как только «Евстафий» лег на новый курс, справа в тумане показался силуэт «Гебена». После поворота «Иоанна Златоуста» командующий флотом приказал поднять сигнал об открытии огня. Однако стелящийся туман и дым из труб «Евстафия» помешали точно определить дистанцию на «Иоанне Златоусте». Управляющий огнем бригады старший артиллерист лейтенант В.М. Смирнов передал в эфир: «прицел 60», хотя дистанция была минимум в полтора раза меньше. Тем временем на «Евстафии» ее определили верно (38,5 кабельтовых) и с разрешения А.А. Эбергардта открыли стрельбу, нарушив тем самым, казалось бы, так хорошо отработанную схему централизованного управления артиллерийским огнем.

Напрасно флагманский артиллерист флота старший лейтенант Д.Б. Колечицкий по семафору пытался перевести управление на «Евстафии». «Иоанн Златоуст» продолжал стрелять самостоятельно, почти наугад, с неверной установкой прицела. Не лучше обстояло дело на других кораблях. «Пантелеймон» из-за дыма и мглы вообще ничего не видел и огня главным калибром не открывал. «Три Святителя» стрелял по неверным установкам «Иоанна Златоуста», а командир отставшего «Ростислава» капитан I ранга К.А. Порембский «согласно общей директиве о бое и плохой видимости», не открывая огня по «Гебену», обстрелял «Бреслау». Таким образом, бой с «Гебеном» фактически вел один «Евстафии».

Вскоре после своего поворота на восемь румбов русские линейные корабли обнаружили с мостика «Гебена». Адмирал Сушон немедленно приказал ворочать вправо — почти на параллельный курс противнику. Через несколько секунд после первого залпа «Евстафия» (12 ч 24 мин) старший артиллерист «Гебена» корветтен-капитан Книснель с дистанции 38–39 кабельтовых открыл ответный огонь, сосредоточив его на головном линейном корабле русских.

Артиллеристы «Евстафия» и «Гебена» оказались достойными друг друга противниками. Первый же двухорудийный залп русского флагманского корабля дал попадание в третий 150-мм каземат левого борта «Гебена». Снаряд, пробив броню, вызвал пожар зарядов. Погибло 12 человек прислуги, некоторые получили тяжелые отравления газами и позднее скончались.

Первый пятиорудийный залп «Гебена» лег перелетом 2–3 кабельтова с большим разбросом по целику. Снаряд из второго залпа пробил среднюю дымовую трубу «Евстафия» и вывел из строя радиоантенну. Третий и четвертый залпы дали два попадания. Одно из них пришлось в середину 152-мм батареи — снаряд пробил 127-мм броню, вызвал большие разрушения и пожар патронов. Другой снаряд пробил две 152-мм броневые плиты в передней части батареи (правый носовой каземат), повредив 152-мм орудие. Погибли пять офицеров — лейтенант Евгений Мязговский, мичманы Сергей Григоренко, Николай Гнилосыров, Николай Семенов и Николай Эйлер (один из них умер от ран) и 29 унтер-офицеров и матросов, 24 нижних чина были ранены. Один из снарядов последующего залпа разорвался о воду возле самого борта и сделал несколько осколочных пробоин. Два «шальных» 280-мм снаряда германского линейного крейсера легли в 10–16 метрах от правого борта «Ростислава».

Несмотря на повреждения и потери, «Евстафий» продолжал бой. По мнению противника, русские залпы ложились так хорошо, что В. Сушону показалось даже, что «Гебен» находится «под сосредоточенным огнем пяти русских линейных кораблей». Повернув направо, крейсер поспешил скрыться в полосе тумана (12 ч 35 мин). Не исключено, что такое впечатление сложилось у Сушона, когда он наблюдал падение 152-мм и 203-мм снарядов «Евстафия», открывшего беглый огонь из орудий среднего калибра. Бой прекратился. Адмирал Эбергардт отказался от попытки преследовать противника из-за обнаружения впереди по курсу плавающих предметов. Вместо намеченного поворота вправо русские корабли отвернули в сторону от противника и, сделав большую петлю, направились в Севастополь.

В этом скоротечном бою «Евстафий» произвел 12 выстрелов из 305-мм орудий, добившись одного попадания (8,3%). «Гебен» — по германским данным — выпустил девятнадцать 280-мм снарядов (15,8% попаданий), хотя русские наблюдали падение не менее шести залпов (30 снарядов —?!). «Иоанн Златоуст» успел сделать шесть выстрелов главным калибром, «Три Святителя» — 12, «Ростислав» — два выстрела из 254-мм и шесть — из 152-мм орудий по «Бреслау», который поспешил перейти на «подбойный» борт «Гебена» и избежал попаданий.

Капитан 1 ранга М.П. Саблин на «Гневном» вскоре после первого залпа «Евстафия» пытался повести Минную бригаду в атаку, но спустя десять минут отменил ее по приказанию командующего флотом, а по окончании боя нефтяные эскадренные миноносцы не смогли преследовать противника из-за недостатка топлива.

Подводя итоги, следует признать, что обе стороны не проявили настойчивости в достижении цели. В. Сушон, обнаружив русский Черноморский флот в полном составе, явно поторопился скрыться, оказавшись под огнем сравнительно более слабого противника. В свою очередь, А.А. Эбергардт не использовал всех возможностей комбинированного применения своих многочисленных сил. Контр-адмирал В. Сушон убедился в достаточно высокой боеспособности российского флота, который не позволил застать себя врасплох. Русское командование получило подтверждение опасности разделения сил, а это вынуждало практически отказаться от разведки. «Полное отсутствие в Черноморском флоте быстроходных крейсеров, — доносил позднее в Ставку адмирал А.А. Эбергардт, — ставило нас в крайне невыгодное положение для крейсерства и поддержания блокады, так как за исключением четырех миноносцев, только что вступивших в строй, не было ни одного судна, которое можно было бы отделять от флота».

8 ноября в Севастополе состоялись похороны погибших, через четыре дня флот посетил морской министр адмирал И.К. Григорович, наградивший многих участников боя с «Гебеном», а уже 16 ноября, окончив ремонт повреждений, «Евстафий» занял свое место в Северной бухте. 28 ноября флот вышел в очередной поход к берегам Анатолии. Активность германских и турецких крейсеров побудила русское командование заминировать подходы к Босфору. В ночь на 9 декабря отряд минных заградителей выставил напротив пролива 585 мин. На двух из них 13 декабря, возвращаясь в Босфор, подорвался «Гебен», приняв до 2000 т воды. Выход из строя линейного крейсера стал одной из главных причин отказа германо-турецкого руководства от перевозки войск в Трапезунд.

До окончания постройки кессона — так как не было соответствующего дока для ремонта «Гебена» — он трижды (31 декабря 1914года, 14и25 января 1915 года) рискнул выйти в Черное море, главным образом, для введения русских в заблуждение относительно своей боеспособности. Ремонт самой опасной пробоины левого борта (площадь 64 м²) окончили только 15 марта 1915 года, в день бомбардировки Босфора Черноморским флотом. В ответ В. Сушон решил обстрелять Одессу, а для прикрытия операции вывести в море «Гебен», способный развить 20-узловую скорость при частично локализованной пробоине правого борта. Однако задуманное возмездие провалилось из-за гибели турецкого крейсера «Меджидие» на русских минах. Правда, «Гебен» и «Бреслау» потопили у крымских берегов два торговых парохода, зато 21 марта 1915 года они были вынуждены вновь отрываться от преследования всего русского флота. Превосходство в скорости позволило крейсерам уйти от погони. Проведенная вечером этого дня русскими эскадренными миноносцами 1-го дивизиона атака окончилась безрезультатно: «Гневный» выпустил три торпеды с большой дистанции (около 20 кабельтовых), а «Пронзительный» получил незначительные повреждения от огня «Бреслау». Не успела занять позицию для торпедного залпа и подводная лодка «Нерпа», обнаружившая «Гебен» и другие корабли противника утром 22 марта на подходах к Босфору.

Ремонт линейного крейсера закончился только 18 апреля, а через пять дней неутомимый В. Сушон вывел его в очередной демонстративный поход вместе с крейсерами «Бреслау» и «Гамидие». 25 апреля германские и турецкий корабли вернулись в Босфор, где на следующее утро получили известие о действиях российского флота в районе Эрегли и гибели трех турецких угольщиков. Надеясь застать противника врасплох, Сушон направил «Гебен» в море. 27 апреля около 6 ч утра командиру крейсера Р. Аккерману доложили радиограмму турецкого эскадренного миноносца «Нумуне»: «Семь русских военных кораблей в квадрате 228, курс SO». После успешных операций в Угольном районе адмирал А.А. Эбергардт привел Черноморский флот к Босфору для обстрела его укреплений. Командир «Гебена» (Сушон остался в Константинополе), предполагая разделение сил противника, решил его атаковать.

Адмирал Эбергардт, не зная о нахождении «Гебена» в море, действительно разделил силы: в 5 ч 40 мин линейные корабли «Три Святителя» под флагом контр-адмирала Н.С. Путятина и «Пантелеймон», пропустив вперед тралящий караван, направились к Босфору. Для разведки его укреплений с авиатранспорта «Император Александр I» спустили на воду гидросамолет, который вскоре поднялся в воздух. Командующий флотом с линейными кораблями «Евстафий», «Иоанн Златоуст» (флаг вице-адмирала П.И. Новицкого) и «Ростислав» остался в прикрытии в 20–25 милях от пролива. Мористее линейных кораблей несли дозор крейсеры «Кагул» и «Память Меркурия».

Погода стояла тихая и ясная, только румелийский и анатолийский берега Босфора покрывала легкая мгла. Миноносец «Нумуне» обстрелял русские тральщики, но вскоре отошел под огнем «Пантелеймона», который сделал также семь выстрелов из орудий главного калибра по крупному кораблю, находившемуся в проливе. Около 7 ч крейсер «Память Меркурия», только что потопивший турецкую угольную шхуну, обнаружил на востоке «большой дым», в котором опознали «Гебен». Контр-адмирал А.Е. Покровский немедленно донес о появлении грозного «дяди» командующему флотом и полным ходом пошел на соединение с «Евстафием».

В 7 ч 5 мин адмирал Эбергардт приказал «Трем Святителям» и «Пантелеймону» немедленно возвратиться к флоту, но для соединения всех пяти линейных кораблей требовалось время. Контр-адмирал князь Н.С. Путятин, распорядившись убрать тралы, медленно разворачивался с «Тремя Святителями» и «Пантелеймоном» в протраленном пространстве, так что маневр занял около 18 минут. «Гебен» приближался, его командир Р. Аккерман уже убедился в долгожданном разделении сил противника и возлагал надежды на искусство корветтен-капитана Книспеля, готового засыпать «Евстафий» снарядами: за 10 минут «Гебен» мог сделать не менее 150–200 выстрелов из орудий главного калибра.

Адмирал Эбергардт был вынужден принять бой с тремя линейными кораблями, из которых «Ростислав» не мог считаться серьезным подкреплением своим более молодым собратьям. В 7 ч 35 мин «Евстафий» и «Иоанн Златоуст», приведя «Гебен» на курсовой угол 110° правого борта, открыли централизованный огонь из 305-мм орудий с дистанции 94 кабельтовых. Одновременно «Гебен» повернул почти на параллельный курс и с дистанции около 87 кабельтовых ответил пятиорудийными залпами, направленными против «Евстафия». «Три Святителя» и «Пантелеймон» еще находились не менее чем в двух милях от флагманского корабля флота.

Корветтен-капитан Книспель знал дело не хуже своего коллеги фон Хаазе с «Дерфлингера», потопившего год спустя в битве при Скагерраке английский линейный крейсер «Куин Мэри». Залпы «Гебена» ложились очень кучно — вначале недолетами, а потом и прямо по курсу «Евстафия», входившего в водяные столбы от падений 280-мм снарядов. Однако попаданий не было: по приказанию адмирала А.А. Эбергардта его флагманский корабль шел зигзагом, изменяя также скорость в пределах 10–12 уз. В свою очередь, старшие артиллерийские офицеры «Евстафия» и «Иоанна Златоуста» лейтенанты A.M. Невинский и В.М. Смирнов в первые минуты не смогли поразить «Гебен»: снаряды из сосредоточенных четырехорудийных залпов разрывались о воду с недолетами. Зато они мешали Книспелю корректировать стрельбу.

Ход боя переломил «Пантелеймон», который около 8 ч 5 мин обогнал «Ростислав», стремясь занять свое — третье — место в строю бригады. Старший артиллерийский офицер «Пантелеймона» лейтенант В. Г. Мальчиковский вторым залпом с дистанции более 100 кабельтовых накрыл «дядю», добившись попадания в среднюю часть корпуса «Гебена». Снаряд разорвался у нижней кромки брони главного пояса, вызвал затопление бортового коридора и вывел из строя второе 150-мм орудие левого борта.

Р. Аккерман несколько приуныл: все линейные корабли противника снова оказались вместе. Дистанция уменьшилась и, как впоследствии отмечали немцы, «стрельба велась русскими исключительно хорошо». Вскоре «Гебен» получил еще два попадания 305-мм снарядами: один из них попал в носовую часть жилой палубы, а другой разбил ящик для уборки противоторпедных сетей, вследствие чего сеть стала свешиваться за борт. Потерь в личном составе не отмечалось, но «артиллерийское превосходство русского флота было слишком велико», и Р. Аккерман решил выйти из боя. Находясь в 73 кабельтовых от русских кораблей, «Гебен» резко отвернул вправо, и около 8 ч 16 мин стрельба с обеих сторон прекратилась.

В 23-минутном бою «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон» успели сделать 156 выстрелов из 305-мм орудий, добившись трех (около 1,9%) попаданий. Первые два линейных корабля стреляли также из 203-мм пушек, выпустив 36 снарядов, еще тринадцать 305-мм послал в противника «Три Святителя». В ответ «Гебен» произвел до 160 безрезультатных выстрелов из орудий главного калибра. В отличие от «Дерфлингера» в Ютландском бою 31 мая 1916 года корабль Р. Аккермана сам оказался под эффективным огнем противника, который, главным образом, и помешал ему добиться результатов.

Дальнейшее маневрирование «Гебена» в бою 27 апреля 1915 года свелось к попыткам отвлечь русских от Босфора, а самому прорваться в пролив. Последнее не составило особого труда: линейный крейсер легко развивал скорость до 26 уз. Через шесть часов адмирал Эбергардтубедился в бесцельности преследования, а в 15 часов «Гебен» скрылся из виду. Черноморский флот взял курс на Севастополь, куда и прибыл на следующий день после обеда. За бой с «Гебеном» у Босфора многие офицеры и матросы получили заслуженные награды. Командир «Евстафия» капитан 1 ранга М.И. Федорович, в частности, был удостоен Георгиевского оружия — золотой сабли с надписью «За храбрость».

1 июля 1915 года на Севастопольский рейд из Николаева прибыл новый дредноут «Императрица Мария», который в одиночку мог расправиться и с «дядей», и с «племянником». У немцев сохранялось лишь некоторое превосходство в скорости. С этого времени борьба с «Гебеном», да и все боевые действия на Черном море вступили в новую фазу.