Несмотря на целый ряд тяжелых поражений на суше и на море в кампании 1790 года, Османская империя не только сохранила решимость продолжать борьбу, но и накопила значительные резервы для пополнения армии и флота. Еще осенью 1790 года в Константинополь прибыли 14 кораблей из Алжира и Туниса, правители которых были вассалами турецкого султана. К весне 1791 года турецкий флот усилился тремя новыми линейными кораблями и двумя линейными кораблями, переделанными из больших египетских купеческих судов. Капудан-паша Хюсейн объединил своим командованием четыре эскадры с особыми флагманами: константинопольскую, алжирскую, тунисскую и триполитанскую. Алжирской эскадрой командовал известный в Средиземном море флагман Сейит-Али, носивший на брам-стеньгах передних мачт своего корабля красный и зеленый флаги.

Собрав до 60 вымпелов, включая 18 линейных кораблей, Хюсейн-паша в конце мая 1791 года вышел из Босфора с целью нанести решительное поражение российскому флоту и, завоевав господство на Черном море, поддержать сухопутные войска в Румелии (Европейской Турции) и на Кавказском побережье. Согласно показаниям пленных, турецкие адмиралы, не надеясь более на артиллерию, собирались решить дело в свою пользу абордажем, для чего на каждом линейном корабле имелось от 800 до 1500 человек экипажа.

Капудан-паша повел свой флот к Варне и Калиакрии, а после стоянок у румелийских берегов 28 июня показался в виду Балаклавы, на расстоянии более 15 миль от берега. Отсюда он направился к Анапе, не зная, что 21 июня этот приморский город был взят российскими войсками. Удостоверившись в этом печальном факте, Хюсейн-паша повернул на обратный курс, еще не подозревая, что его флот остался последней надеждой империи Османов. Именно в день появления турецких кораблей у берегов Крыма — 28 июня 1791 года — главные силы султанской армии на Дунае были разгромлены в Мачинском сражении армией генерал-аншефа князя Н.В. Репнина. Великий визирь, опоздавший к сражению, вступил с Репниным в переговоры о мире, но всячески затягивал их, надеясь на успехи своего флота.

Значение флота в войне понимало и российское верховное командование. Так, ордером от 11 мая 1791 года генерал-фельдмаршал Г.А. Потемкин поставил Ушакову задачу по окончании весенних штормов «выступить в море», отыскать турецкий флот и завоевать господство на Черном море, не допуская неприятеля к своему побережью. «Испрося помощь божию, — писал Потемкин, — направьте к румелииским берегам, и если где найдете неприятеля, атакуйте с богом». Таким образом, флотам обоих противников были поставлены наступательные задачи.

Российский Черноморский флот под командованием контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова в составе 16 линейных кораблей и 29 других судов вышел в море 10 июля. Выход его был задержан бедностью снабжения, неготовностью нескольких кораблей, особенно корабля «Иоанн Предтеча» (бывший «Мелеки-Бахри»), отсутствием достоверных сведений о противнике, а после 28 июня — противными ветрами. Ф.Ф. Ушаков повел флот на поиски противника в сторону Анапы и 12 июля встретил флот Хюсейн-паши южнее Балаклавы. Несмотря на превосходство сил противника, российский командующий, дав устные наставления своим командирам, решил атаковать.

Три дня при переменном маловетрии флоты противников маневрировали, пытаясь занять наветренное положение. Ф.Ф. Ушакову трижды удалось выиграть ветер и догнать турок, но каждый раз адмирал не успевал присоединить свои отставшие корабли, из которых 58-пушечный «Леонтий Мученик» (бывший турецкий) настолько уступал лучшим ходокам — кораблям «Рождество Христово» и «Иоанн Предтеча», что ему требовалось до 7 часов, чтобы вступить в линию. Видя, что погодные условия (слабый ветер) не позволят ему быстро собрать весь флот, и не желая вводить свои силы в сражение по частям, Ф.Ф. Ушаков 15 июля вернулся в Севастополь.

29 июля 1791 года российский Черноморский флот вновь вышел в море и взял курс на поиски противника к берегам Румелии. 31 июля турецкий флот был обнаружен стоящим на якоре под берегом у мыса Калиакрия, где для прикрытия его стоянки была сооружена береговая батарея.

В распоряжении капудан-паши находились 18 линейных кораблей (включая 9 флагманских, всего не менее 1240 орудий), 10 больших и 7 малых фрегатов, 43 бомбардирских, малых крейсерских кораблей и плавучих батарей. Общее число орудий на кораблях турецкого флота превышало 2000, личный состав доходил до 20 000 человек, включая 4000 алжирских моряков. На флагманском корабле Хюсейна присутствовали три английских офицера-инструктора по артиллерийской части, иностранные артиллеристы были и на других кораблях.

В составе российского флота насчитывалось 16 линейных кораблей (в том числе два 80-пушечных, всего 920 орудий), 2 фрегата, 2 бомбардирских судна, 17 малых крейсерских кораблей, одно репетичное судно и брандер. Русские имели несколько более 1000 пушек и 9500 человек личного состава. Таким образом, турки имели значительное общее превосходство в силах при соотношении огневой мощи линии баталии 1,35 : 1.

Собираясь выиграть ветер, дувший с берега, а также в полной мере использовать внезапность своего появления, Ф.Ф. Ушаков в походном строю трех кильватерных колонн направился между берегом и флотом противника. Турецкие корабли поспешно рубили канаты, вступали под паруса и опускались под ветер. В суматохе несколько кораблей столкнулись, на одном из них рухнула бизань-мачта, а другой сломал себе бушприт. Последний вскоре скрылся в направлении Варны, ослабив турецкую линию. Не имея возможности дождаться части своих команд, отправленных на берег, капудан-паша пытался выстроить линию баталии и вскоре собрал несколько линейных кораблей на правом галсе. Однако более энергичный и умелый Сейит-Али, не теряя надежды вновь выиграть ветер, лег на противоположный курс и повел за собой большую часть флота левым галсом. Вскоре за ним последовал и капудан-паша.

Ф.Ф. Ушаков, пройдя под выстрелами береговой батареи и оказавшись на ветре, перестроил свой флот в линию баталии левого галса, приказав сигналами «прибавить парусов» и «нести все возможные паруса». Для ускорения маневра кордебаталия построилась в голове колонны, за ней, следуя своим эскадренным командирам, строились авангард и арьергард.

1. 80-пушечный (фактически 78 пушек) «Рождество Христово» (капитан 1 ранга М.М. Елчанинов), флаг командующего флотом контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова.

2. 74-пушечный (82) «Иоанн Предтеча» (капитан 1 ранга А. Г. Баранов).

3. 46-пушечный (46) «Федор Стратилат» (капитан 1 ранга И.А. Се-ливачев).

4. 50-пушечный (50) «Святой Андрей Первозванный» (капитан 2 ранга Е.П. Сарандинаки).

5. 50-пушечный (50) «Святой Александр Невский» (капитан 1 ранга Н.Л. Языков).

6. 66-пушечный (68) «Мария Магдалина» (капитан 1 ранга А. Ишин), брейд-вымпел командира авангарда капитана генерал-майорского ранга Г. К. Голенкина.

7. 50-пушечный (50) «Георгий Победоносец» (капитан 1 ранга М.И. Чефалиано).

8. 46-пушечный (44) «Навархия Вознесение Господне» (генерал-адъютант Д.Н. Сенявин).

9. 46-пушечный (46) «Царь Константин» (капитан 2 ранга И.И. Ознобишин).

10.50-пушечный (50) «Святой Николай» (генерал-адъютант М.И.Львов).

11.46-пушечный (46) «Петр Апостол» (капитан 1 ранга Ф.Я. Заостровский).

12.66-пушечный (70) «Святой Владимир» (брейд-вымпел капитана бригадирского ранга П.В. Пустошкина).

13. 58-пушечный (58) «Святой Леонтий Мученик» (капитан 1 ранга А. Обольянинов).

14. 66-пушечный (68) «Преображение Господне» (капитан 1 ранга Н.П. Кумани).

15.66-пушечный (70) «Святой Павел» (капитан 1 ранга К.А. Ша-пилов).

16.46-пушечный (46) «Иоанн Богослов» (капитан 2 ранга Ф.В. Шишмарев). Итого: 16 линейных кораблей с 920 орудиями и более 7700 человек экипажа.

При сближении Ушаков заметил, что Сейит-Али с двумя следующими за ним кораблями «спешил отделить вперед, выигрывая ветер» (т. е. круче к ветру, стремясь занять наветренное положение). Для предотвращения этого маневра российский командующий на корабле «Рождество Христово» вышел из линии в голову строя и с дистанции всего полкабельтова (около 90 м) сам атаковал корабль Сейит-Али, «обойдя его несколько с носу».

По сигналам «сомкнуть дистанцию» и «спуститься на неприятеля» вся линия баталии российского флота сблизилась с противником и около 17 ч вступила в сражение. Под огнем корабля «Рождество Христово» флагман Сейит-Али вскоре потерял фор-стеньгу, грот-марсель и начал спускаться под ветер, уклоняясь за линию своего флота. С него полетели за борт приготовленные к использованию, но сбитые ядрами абордажные лестницы и золоченные кормовые украшения. Ушаков, заставив отступить прикрывавшие своего флагмана вице-адмиральский корабль и два фрегата, преследовал корабль алжирского адмирала и некоторое время сражался на оба борта. Здесь командующего флотом поддержали командиры передовых кораблей кордебаталии капитаны 1 ранга Н.Л. Языков («Александр Невский»), А.Г. Баранов («Иоанн Предтеча») и И.А. Селивачев («Федор Стратилат»), которые «окружили передовых» в турецкой линии и поражали их огнем с короткой дистанции.

Не думая более об абордаже, командиры кораблей османского флота по примеру своих адмиралов около 17 ч 45 мин бросились под ветер и начали беспорядочное отступление. Российский флот преследовал их, «стесненных кучею», и прекратил огонь только в 20 ч 30 мин вечера. Наступление темноты и перемена ветра спасли турок от полного разгрома и пленения наиболее поврежденных кораблей. Утром 1 августа русские моряки наблюдали бегущий к Босфору турецкий флот только с салингов и Ф.Ф. Ушаков, учитывая ходовые качества кораблей своего флота и необходимость мелкого ремонта, отказался от дальнейшего преследования противника главными силами. Севастопольский флот встал на якорь под берегом для исправления повреждений. В погоню были посланы 36-пушечный фрегат «Макроплия Святой Марк» и крейсерские суда, которые загнали на берег и потопили несколько нагруженных продовольствием транспортов и захватили 4 турецких крейсерских судна, которые, впрочем, из-за сильных повреждений пришлось затопить. 2 августа лейтенант И. Звороно на крейсерском судне «Панагия Апотумеганы» заставил выброситься на берег и потопил турецкую шебеку, сняв с нее две медных пушки и кормовой флаг.

8 августа 1791 года Ф.Ф. Ушаков, направившись к Варне, получил известие о заключении с турками 31 июля (в день сражения!) перемирия, и 12 августа вернулся в Севастополь.

В сражении при Калиакрии российский флот потерял 17 нижних чинов убитыми и 28 человек (из них 3 офицера) ранеными. Корабли получили незначительные повреждения в рангоуте и такелаже, только 50-пушечный «Святой Александр Невский» был пробит ядрами в подводной части.

Потери турецкого флота, кроме потопленных 5 малых крейсеров и нескольких транспортов, точно неизвестны. Поврежденные турецкие корабли и фрегаты рассеялись и укрывались в разных пунктах Анатолийского и Румелийского берегов. Только Сейит-Али сразу достиг Босфора с шестью кораблями, плачевный вид которых сразу лишил султана Селима III последней надежды на победу в войне. Капудан-паша Хюсейн объявился в столице лишь после долгих поисков. Считая, что 80-пушечный корабль Сейит-Али имел на борту 450 убитых и раненых (сведения от верховного везиря), общие потери турецкого флота в личном составе можно предположить не менее 1300 человек. Главное же, что боеспособность флота и моральный дух моряков были окончательно подорваны. Г.А. Потемкин писал после Калиакрии: «Страх оружия ее императорского величества распространен по всему берегу до столицы Оттоманской».

Господство на море перешло к российскому флоту, это и определило стратегическое значение победы 31 июля, повлияв на позицию турок на мирных переговорах. Ясский мирный договор, заключенный 29 декабря 1791 года «закрепил за Россией обладание всем северным Черноморским побережьем от Днестра до Кубани, включая Крым, и усилил ее политические позиции в отношениях с Турцией».

Как и в сражении у о. Тендра 28–29 августа 1790 года, тактика Ф.Ф. Ушакова при Калиакрии имела активный наступательный характер, а оригинальность тактических приемов на редкость точно соответствовала обстановке. Маневры прохода между берегом и противником и вывода кордебаталии, а потом и самого флагманского корабля в голову флота позволили адмиралу воспользоваться внезапностью и выиграть ветер, сохранив тем самым за собой инициативу в нападении на противника. Главный удар Ф.Ф. Ушакова пришелся на головную часть турецкого флота и, в частности, на флагманский корабль Сейит-Али, самого способного и инициативного неприятельского адмирала. Поражение последнего предопределило и бегство всего флота османов. Обращает на себя внимание и способ ведения боя русскими кораблями — артиллерийская атака из наветренного положения на дистанцию около полукабельтова. Этот способ позволил противопоставить противнику свою сильную сторону — положиться на лучшую подготовку командиров и избежать желаемого турками абордажа.

После сражения в Константинополе ходили тревожные слухи о возможности появления грозного «Ушак-паши» у самого Босфора. Можно только предполагать, почему Ф.Ф. Ушаков действительно не направился к проливу, хотя бы с целью перехватить разгромленный флот противника. Возможно, он считал стратегическую цель достигнутой в самом сражении или не желал подвергать свой флот случайностям. Не исключено, что адмирал вообще недооценивал блокаду, а то и считал ее непосильной для своего флота, хотя мощь Севастопольского флота была теперь несравнимо больше, чем в начале войны. Во всяком случае, в кампаниях 1790 и 1791 годов Ушаков стремился держать флот соединенно, выходить в море только с уверенностью в появлении главных сил противника и в расчете на генеральное сражение в выгодных для себя условиях.

За победу при Калиакрии Ф.Ф. Ушаков был пожалован орденом Св. Александра Невского. По его представлению один из младших флагманов — бригадир П.В. Пустошкин — стал кавалером ордена Св. Георгия 3-й степени. Георгия 4-й степени получили отличившиеся командиры кораблей — капитаны 1 ранга А. Г. Баранов, И.А. Селивачев, М.И. Чефалиано («Св. Георгия Победоносец»), капитаны 2 ранга Ф.В. Шишмарев («Иоанн Богослов»), И.И. Ознобишин («Царь Константин»), Е.П. Сарандинаки («Андрей Первозванный»). Пятерым командирам и трем другим штаб-офицерам были вручены золотые шпаги, ветерану флота — капитану 1 ранга Н.П. Кумани — орден Св. Владимира 3-й степени. Владимира 4-й степени удостоились командиры фрегатов и капитан-лейтенанты линейных кораблей. Нижние чины по указу Екатерины II получили по одному рублю, а потом и овальные серебряные медали с надписью «Победителям при мире декабря 29 1791».

Интересно отметить, что не без влияния самого Ф.Ф. Ушакова троих его командиров «обошли» орденами. Это были капитаны 1 ранга Ф.Я. Заостровский («Петр Апостол»), А.А. Обольянинов («Леонтий Мученик») и генеральс-адьютант Д.Н. Сенявин («Навархия Вознесение Господне»). Хотя, судя по донесению адмирала, эти офицеры «также оказали храбрость и мужество»(!), но «не столь были близки к линии неприятельской, как прочие»(?). Недовольство Ф.Ф. Ушакова самым молодым командиром — Д.Н. Сенявиным — вполне объяснимо в свете известного конфликта между этими двумя выдающимися моряками нашего флота. Зато два других храбрых и мужественных, по словам самого Ушакова, командира, «не столь близких к линии неприятельской», ранее отличались адмиралом с положительной стороны: Ф.Я. Заостровский, например, имел орден за Тендру.

В свою очередь, скоропостижная смерть князя Г.А. Потемкина-Таврического отрицательно сказалась и на последующей карьере самого Ф.Ф. Ушакова. После войны победитель турок при Керчи, Тендре и Калиакрии, наиболее талантливый, энергичный и самостоятельный из всех российских адмиралов того времени, не только не получил следующий чин (и старшинство) за отличия, оставшись «в тени» балтийских коллег, но и стал подчиненным возвращенного на Черноморский флот вице-адмирала Н.С. Мордвинова. Правда, Ф.Ф. Ушаков остался в Севастополе во главе корабельного флота, что позволило ему сохранить преемственность традиций своей школы, школы военно-морской выучки, прославившей российский флот в средиземноморских кампаниях конца XVIII — начала XIX веков.