Теологический переход от «бога единого израильского племени» к «единому Богу» рассматривался неоднократно, но по-прежнему остается неуловим (а может ли быть иначе?). Кажется, что исключительную роль сыграла его невидимость и неовеществленность. Именно так Он стал уникальным — и всеобщим.
