Глава 12

Лорен вошла в комнату с двумя чашками на подносе: – Я заварила чай с жасмином.

– Спасибо. – Тори присела на бежевую замшевую кушетку и придвинула тахту, которую Лорен использовала как кофейный столик. Пока сестра ставила поднос, Тори промокнула платком влажные глаза. Мама всегда заваривала девочкам чай с жасмином, когда тем было грустно. Аромат чая успокаивал. Как хотелось, чтобы мама снова была рядом.

Тори была готова сорваться в Палм-Спрингс хоть сейчас, если бы не мероприятие в понедельник вечером.

– Ты уверена, что Гарретт ничего к тебе не испытывает? – Лорен отпила из своей чашки. – Он говорил, что не хочет делиться проблемами со своей женщиной. Значит, «своя женщина» теоретически возможна.

Тори одарила сестру взглядом недовольной учительницы:

– Он имел в виду ту, с которой просто спит.

Лорен сымитировала тот же взгляд:

– Но ваш секс ты оценила по высшему баллу.

– Самому высшему. Тяжело об этом говорить, но это было потрясающе.

– Поэтому я и спрашиваю, уверена ли ты, что Гарретт к тебе ничего не испытывает? – переспросила Лорен. – Из своего опыта скажу, что чем сильнее вовлечено сердце, тем лучше секс.

– В случае с Гарреттом это не важно. Потому что, даже если он что-то чувствует, он не даст этому выход. Это игра в одни ворота.

– Но я видела, как он на тебя смотрит. Это не безразличный взгляд. Рэй тоже это заметил.

– Не отрицаю, химическая реакция между нами есть. Стыдно сказать, но, когда он предложил быть любовниками, меня это возбудило. Я завелась. Первое, что я подумала, было «может, бросить все к чертям и начать жить одним днем»? Я готова была броситься к нему в объятия, только чтобы снова оказаться с ним в постели.

– Чего же не бросилась? – аккуратно спросила Лорен. – Ты же любишь его. Нет ничего постыдного в желании быть с ним. Когда люди влюбляются, они не оглядываются назад. Многие находят счастье до конца дней, только когда забывают про свои принципы.

Тори подняла на сестру мокрые от слез глаза:

– Я не могу жить с человеком и при этом не быть частью его жизни. От этого мы оба будем несчастны.

Обычно Лорен первой говорила сестре эту фразу. Она не была так близка с Шоном, как Тори, но они тоже были друзьями. После смерти Шона именно Лорен помогла сестре подняться и собрать свою жизнь по крупицам.

– Странно, что ты говоришь про отказ от принципов, – заметила Тори.

– Видишь ли, моя дорогая, – начала Лорен, отставляя чашку чая на поднос, – впервые в жизни я вижу, что ты сходишь по кому-то с ума. И я не хочу, чтобы ты была несчастна, оставшись ни с чем.

Слезы из глаз Тори потекли сильнее. Она положила голову на плечо сестры:

– Спасибо тебе.

– Так что ты намерена делать?

– Жить дальше, – утерла слезы Тори. – Отдохнуть в отпуске, потом уйти с головой в работу.

Лорен положила голову на голову Тори:

– План что надо.

– Я не смогу снова общаться с ним, Лорен. Ты можешь закончить дела по «Обсидиан студиос»?

– Конечно.

– Когда я убиралась на террасе, то нашла бриллиантовую сережку. Наверняка кто-то будет звонить и спрашивать. Она лежит в шкатулке в офисе. А фотографию я отправлю тебе по почте.

Да, мысли о работе действительно спасают.

– Не беспокойся. – Лорен взяла у сестры кружку и поставила на поднос. – Если я и впрямь тебя хорошо знаю, тебе нужен рождественский шопинг. Как насчет терапии магазинами?

Глубокое и теплое чувство охватило разбитое сердце Тори.

– Вот этот план куда лучше.

– Мистер Блэк, – позвала с порога секретарша Гарретта. – У нас завтра короткий день? Сотрудники интересуются. Если да, то я сделаю рассылку по компании.

Гарретт закрыл глаза. Вот тебе и на. Он забыл про Рождество. И опять не заказал коллегам подарки. И секретарша не напомнила. С другой стороны, как она могла напомнить, если почти всю неделю он не появлялся в офисе? А обрушить на нее все поручения сейчас будет нетактично.

Он постучал по столу ручкой.

– Сколько сотрудников администрации на этом этаже?

– Восемь, включая меня.

– Восемь, – повторил Гарретт. В праздники все фирмы будут закрыты. Значит, со среды по пятницу особой работы не предвидится. Уже сегодня телефон практически не звонил. Нет смысла держать их всех целый день. – Завтра в час все восьмером можете быть свободны.

– Спасибо, мистер Блэк. Хорошего вечера.

Гарретт кивнул, и секретарша вышла. Как ни печально, но нужно было ехать за подарками. Не имея понятия, кому и что дарить. Первым порывом было позвонить Тори за советом. И это злило его. С какой стати он должен звонить этой женщине по каждому вопросу? В конце концов, она ему не спасатель, а он не тонущий.

А даже если и будет тонуть, то справится без нее.

Гарретта раздражало, что это вообще его так заботит. Но факт оставался фактом – чем дальше, тем чаще он вспоминал ее; тем чаще искал повод, чтобы набрать ее номер.

Рассказ Тори ранил его до глубины души. Как она могла сравнить его с этим Шоном? Неужели он и впрямь представлялся ей таким слабым?

Не в силах думать о работе, Гарретт выключил компьютер и вышел из кабинета. Может, поход по магазинам поможет отвлечься. То, что мысли о Тори отвлекали от работы, злило его больше всего. Раньше только вопросы собственного здоровья могли отвлечь Гарретта от карьеры – будь то режиссерской или директорской.

Ехать на «мазерати» по загруженным рождественским дорогам города было невыносимо. Сразу после шопинга можно будет выехать на трассу и умчать куда подальше. Хотя бы к себе в Санта-Барбару. Нога почти не беспокоит. Поездку длиной в один день он перенесет. Больше нет нужды жить рядом со студией.

Это решение как будто не связано с тем, что в старинном особняке все напоминало ему о Тори. Куда бы он ни пошел, в какой бы комнате ни находился, воспоминания о ней разрывали его душу в клочья.

Она обвинила его в закрытости. Гарретт переключил скорость. Как у нее повернулся язык? Ведь он ни с кем не делился своими мыслями так, как с ней. Даже невеста не знала его так хорошо, как сейчас Тори.

Может, поэтому невеста и бросила его так просто? Мысль ранила сердце острым ножом. И за эту догадку он винил Тори.

Гарретт въехал в подземный гараж Хайленд-молла. В этот раз можно обойтись без услуг парковщиков.

«Обойдемся без лишних воспоминаний о ненавистной женщине». Выйдя из лифта, он набрал номер Рэя.

– Нужен твой совет насчет подарков.

– Ты меня спрашиваешь? – засмеялся Рэй. – Я не припомню, чтобы покупал подарки кому-нибудь, кроме бабушки и тети. На это у меня есть специально обученный человек.

– Дай мне номер.

– Забудь. Она в отпуске в другой стране. Почему бы тебе не позвонить Тори? – предложил Рэй. – Она даст лучший совет.

– С Тори покончено, – выпалил Гарретт прежде, чем успел обдумать слова.

Несколько секунд Рэй молчал.

– Это твое или ее решение? – спросил он наконец.

– Обязательства по контракту выполнены, – напомнил ему Гарретт. – С какой стати я должен звонить ей снова?

– Твой тон подсказывает, что ты лукавишь. – Догадка Рэя свидетельствовала, как хорошо он знает своего друга. – Тори искренне любит помогать людям. Тебе не нужно заключать с ней контракт, чтобы просто набрать ее номер.

– Это было ее решение, – признался Гарретт. – Я предложил нам быть любовниками. Ей это неинтересно. Конец истории.

– Ты ей так и предложил? Быть любовниками? Гарретт, я не удивлен. Мы же обсуждали, что эти девочки не из того теста.

– Больше мне нечего предложить, – заявил Гарретт, замедляя шаг. Нужно что-то делать с поднимающейся внутри тревогой. Игнорируя приветливые улыбки охранников, он вошел в торговый центр. В одном Тори, несомненно, была права: Гарретт был мрачным, замкнутым человеком. Он настолько боялся своих чувств, что превратился в бесчувственную машину. И да, его страшило будущее. Одиночество было той ценой, которую он платил за внутреннее спокойствие.

– Если не можешь ничего посоветовать, я отключаюсь, – буркнул в трубку Гарретт, почесывая затылок.

– Постой.

– Слушаю.

Рэй протяжно вздохнул:

– Черт с ними, с подарками. Прежде чем ты отключишься, я хочу, чтобы ты знал. Может, это не мое дело, но тебе лучше сойтись с Тори. Без нее ты пропадешь.

Гарретт не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего. Мнение Рэя было услышано.

– С Рождеством, приятель.

Мягкий щелчок обозначил конец разговора.

Друзья так не поступают. Рэй сказал это специально, чтобы внести смуту в его мысли. Более того, в его душу.

Гарретт шел вдоль бутиков, глядя на витрины. Но он ничего не видел. В голове крутились картинки их последней встречи с Тори. Тревога снедала душу, словно в предвкушении беды. Как вообще так случилось, что они встретились? С какой целью судьба уготовила им встречу? С тех пор, как он увидел ее босиком на ступеньках дома Рэя, вся жизнь пошла под откос. Вся эта история с отпечатками пальцев в его машине – для чего это все? Все эти нелепые свидания, ее переезд в его дом, украшение рождественских елок, танец в лунном свете возле бассейна. Зачем она бросилась в его объятия во время урагана? Зачем занималась с ним любовью при свечах? Для чего она уснула перед камином, зачем они занимались любовью в душе? И после всего этого зачем она ушла?

Чувства захлестнули его. Каждое воспоминание отдавалось тупой болью в сердце. Проведя почти год на больничной койке, не зная ничего, кроме операций и физиотерапии, не видя никого, кроме врачей, он пришел на вечеринку к Рэю как бесчувственный робот.

А она вернула его к жизни. Он словно ожил, как только увидел ее. Тори удивила, заинтриговала, заинтересовала его.

Господи, он даже убедил себя, что следы кошачьих лап были отпечатками ее миниатюрных ног. Он придумал всю эту историю, только чтобы увидеть ее снова.

Гарретт присел на лавку, ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Иначе можно и задохнуться. В кармане зазвонил телефон. Гарретт достал трубку и едва не схватился за сердце.

Тори.

– Алло, – ответил он сдавленно.

– Гарретт. – Как больно было слышать свое имя из ее уст. – Рэй сказал, тебе может быть нужен совет.

– Ему не стоило беспокоить тебя.

– Ничего страшного, – заверила Тори. В состоянии первичного шока Гарретт не заметил холодности в ее голосе. Теперь же этот холодок был очевиден. – Я все равно собиралась звонить. На террасе я нашла сережку с бриллиантом.

– Да, я дал секретарше твои контакты.

– Мне звонила женщина, потерявшая сережку. Поскольку ей ближе до студии, чем до нас, она хочет забрать ее оттуда.

Плевать он хотел на чертову сережку!

– Я улажу этот вопрос с секретаршей.

– Хорошо. А теперь скажи, где ты ищешь подарки?

– Хайленд-молл.

– Там рядом отличный спа-салон при гостинице «Лоуэс». Можно, например, подарить сертификат. Вместе с ним они выдают коробочку товаров для спа-процедур в красивой подарочной упаковке.

– Отлично. Спасибо за совет. – Гарретт откашлялся. – Как ты?

Повисла пауза.

– Борюсь с тоской, – ответила Тори.

Он закрыл глаза.

– Мне очень жаль.

Он хотел сказать что-то еще. Все что угодно, чтобы увидеть ее снова. Но не смог. Ему не хватит сил смотреть, как она вновь покидает его.

– Пока, Гарретт.

Тори повесила трубку. Последняя возможность встретиться канула в бездну.

Гарретт переключил скорость, и машина набрала сто пятьдесят километров в час. Он устремил «мазерати» на запад – туда, где была Санта-Барбара. Туда, где был дом. Говорят, дома и стены помогают. Ему хотелось в это верить. Душа требовала успокоения. Затяжной стресс еще никому не был на пользу.

Звонок Тори не выходил из памяти. Странно, что по делам «Обсидиан студиос» с ним всегда связывалась именно она. Притом что в «Бай эрренджмент» за клиентов отвечала Лорен. Однако с начала и до конца ему пришлось иметь дело с Тори. И она всегда была так тепла к нему.

Чего не скажешь о последнем звонке. Холод в ее голосе явно давал понять, что она не хочет разговаривать. А из того, как она попрощалась, можно сделать вывод, что «Бай эрренджмент» не намерена больше выполнять заказы «Обсидиан студиос».

Сердце сжалось в его груди, дышать снова стало невозможно.

Гарретт включил радио. Может, оно поможет отвлечься от гнетущих мыслей. Он пробежал по каналам. По одному передавали спортивные новости, но Гарретту было неинтересно, кто выиграл футбольный плей-офф. На другой волне звучал тяжелый рок. Не дослушав ни одной песни, Гарретт выключил радио одним движением.

От такой музыки разболелась голова. К тому же она совсем не помогала отвлечься.

Нет, эти мысли никуда не уйдут. Придется вновь похоронить их под могильной плитой, которая защищала его сердце. Но сейчас это будет непросто. Тори как будто прорвала в нем плотину – своим радостным щебетанием, творческим подходом ко всему, искренней любовью к людям. И не только к нему, как хотелось думать, а ко всем, кто ее окружал. Она привнесла в его жизнь свет, пробудила в нем забытые чувства. Придется снова залечь на дно. Закрыться от мира, пока эти чувства не исчезнут где-то глубоко внутри.

Или дернуть рычаг и включить этот свет?

Сердце в груди неистово забилось. Как напоминание о том, что он еще жив. Гарретт оценил риск. Что будет, если она его отвергнет? Его окутало странное чувство спокойствия. Она любила его. А он доверял ей. Рэй снова был прав. Без нее Гарретт пропадет.

Он посмотрел в зеркало заднего вида и стал перестраиваться в правую полосу. Нужно успеть в ближайший съезд с трассы. Он вернется назад. К женщине, которую любит.

Гарретт голосом оживил телефон и назвал имя абонента. В ожидании ответа он затаил дыхание.

– Алло, Лорен? Я насчет третьего свидания. Мне нужна твоя помощь.

Подъезжая к старинному особняку, Тори испытывала смешанные чувства. Одно она знала точно – ей не хотелось быть здесь. Тем более заходить внутрь. Слишком много воспоминаний. И все они слишком болезненны. Вернуть сережку должна была Лорен. Она согласилась довести до конца дела с «Обсидиан студиос».

Но почему-то хозяйка сережки решила встретиться именно в особняке. Видите ли, ей так удобнее. Что ж, желание клиента закон. Вот только Лорен, как назло, в последнюю минуту уехала на важную встречу в другой конец города. А значит, встречаться с хозяйкой-растеряшей придется Тори.

Главное – запастись терпением. Если повезет, то ей не придется даже выходить из машины. А когда с делами будет покончено, обе сестры отправятся в родной Палм-Спрингс к любимым родителям и брату.

Тори припарковалась напротив особняка. С этого ракурса хороший обзор и на дом, и на подъездную дорогу. За ночь температура воздуха заметно понизилась, на улице ощущался морозец. Небо покрыли серые тяжелые тучи. Через пять минут ожидания холод пронизал Тори насквозь.

Судьба давала Тори шанс вернуть ключ. Она взяла его у Гарретта, когда собралась переехать в дом. Нужно было давно завезти его на студию. А еще лучше отправить почтой.

Дрожащей рукой Тори положила ключ на кухонный столик. Проходя по коридору, она тщетно боролась с воспоминаниями о времени, проведенном здесь с Гарреттом.

Она скучала по тем ранним часам, когда они просыпались вместе. Скучала по разговорам с ним.

Она скучала по нему.

В голове крутился тот вечер, когда был ураган. Тори вспомнила, как крепко он прижал ее там возле камина.

К этому моменту она как раз дошла до зала. Тори теребила в кармане сережку. Хозяйка сережки явно задерживалась. Но чем дольше она будет здесь, тем больше шансов встретиться с Гарреттом. Если верить настенным часам, женщина опаздывала на двадцать минут.

Заметно нервничая, Тори прошла по комнатам первого этажа. Разумеется, с рабочей целью. Уборщики прекрасно справились с работой. Гарретт оставил включенными фонарики, отчего атмосфера в доме по-прежнему была праздничной. Проходя мимо елки, что они наряжали вместе, Тори отвела глаза. И без того хватит напоминаний.

Она вздохнула с облегчением, когда услышала звук подъезжающей машины. И едва не упала в обморок, увидев «мазерати-спайдер». Нет, этого не должно произойти. Тори перекинула сумку через плечо и устремилась к двери. Сейчас она отдаст ему сережку, сядет в машину и уедет.

Они встретились на ступеньках. Тори стояла на верхней, поэтому их глаза были ровно на одной линии. Гарретт выглядел спокойнее обычного. Ей и не приходилось видеть его таким расслабленным.

Что ж, замечательно. У нее острый нож в сердце, душа рвется на части, а он ведет спокойную жизнь, полон сил и энергии.

Тори протянула сережку:

– Владелица запаздывает. Но раз ты приехал, может, передашь ей? А я наконец смогу уехать.

Гарретт взял ее за запястье:

– Можешь остаться еще ненадолго? Я хотел бы поговорить.

Она отрицательно покачала головой и высвободила руку. Слишком тяжело было видеть его, находиться с ним рядом. Она боялась, что он может сбить ее с верного пути. Вскружить ей голову и заставить играть по его правилам. Чтобы потом все снова пошло прахом.

– Мне нужно закончить несколько срочных дел, – сказала Тори. – Днем мы с Лорен уезжаем из города.

Она попыталась пройти мимо него. Подвинувшись, Гарретт преградил ей дорогу и тем самым оказался к ней ближе. Запах его тела будоражил, затуманивая рассудок.

– Пара минут погоды не сделают.

– Дело не в этом.

– В чем же? – спросил Гарретт.

– В том, что нам не о чем говорить. – Она поднялась на ступеньку выше. Затем сделала шаг в сторону, обойдя его, спустилась к машине.

– Я люблю тебя.

Тори замерла. Она не ослышалась?

Сильные руки опустились ей на плечи. От теплого дыхания над ухом побежали мурашки.

– Я люблю тебя, – повторил он.

Тори повернула голову. Глядя ему в лицо, она скрестила руки на груди.

– Нет. На это я не куплюсь. В любовь ты не веришь.

– Ты заставила меня передумать. – Он взял ее руку, поднес к губам. – Пойдем внутрь. Нам нужно поговорить. У меня есть для тебя рождественский подарок.

– Нет, – отступила она. Меньше всего ей хотелось получить подарок, который будет постоянно напоминать о нем. Ехать в отпуск с разбитым сердцем тоже не входило в ее планы. – Подари кому-нибудь другому.

– Но он только для тебя.

– Гарретт, не стоит. – Смущенная, она трогала свои руки. К чему давать волю пустым надеждам? Она не знала, зачем ему нужен этот спектакль. Но верить его словам было наивно и глупо. Они уже расставались один раз. Точнее, дважды. И второй раз было куда тяжелее, чем первый. Что же будет, если сейчас она пойдет у него на поводу и откроет ему свое сердце? – Мне нужно идти.

Гарретт снова взял ее за руку:

– Ты тоже меня любишь.

– Любила, когда уходила последний раз.

– Но почему ты ушла?

– Потому что ничего не изменилось.

– Я изменился, – сказал Гарретт. – Дай мне шанс, и я докажу тебе.

Тори закусила губу. Казалось, он говорит искренне.

– Пять минут.

Его глаза загорелись.

– Ты не пожалеешь. Пойдем со мной.

Сжимая ее руку, Гарретт провел ее в дом, затем на террасу.

Тори дрожала от холода и нахлынувших чувств.

– Может, поговорим внутри? Здесь холодно.

– Так мы не пропустим мисс Дэвис. Отсюда видно все подъезжающие машины.

Стараясь не встречаться с ним взглядом, Тори огляделась по сторонам. Рождественские лампочки горели и здесь. Стены дома прихотливо блестели на фоне серого неба. Она сложила ладони вместе.

– Одну минуту, я разожгу камин, – сказал Гарретт. Дрова и бумага были уже в камине, ему осталось лишь чиркнуть длинной спичкой. Затем он сел на скамейку рядом с Тори. – Я скучал по тебе.

– Я тоже скучала, – призналась она, глядя на его руки. – Прошло всего два дня, а кажется, что целая вечность.

– Со мной то же самое. Этот особняк стал известен после фильма ужасов. Но сколько я в нем ни жил, ни разу не встречал привидений. Зато теперь я вижу и слышу их постоянно. И у всех них твое лицо и твой голос. Я вижу и слышу тебя в каждом уголке дома. Я не могу спать. Я не могу думать ни о чем, кроме тебя.

– Это временно, – прошептала Тори. – Пройдет и исчезнет, как все, что ты уже похоронил в своей душе.

– Ты права. Я заслуживаю порицания. – Он взял ее руку, стал водить по ее пальцам. – Куда проще жить без чувств. И да, я хоронил все в себе. И хорошее, и плохое. В какой-то момент это стало привычкой. А затем я стал переносить свои чувства в кинофильмы.

– Вот почему тебе так важен сюжет.

Гарретт наклонил голову. Теплое дуновение его дыхания всколыхнуло локон на ее лице. Он потянулся, чтоб убрать его, но Тори отвернула голову.

Белые точки полетели перед глазами. Тори решила, что это нервное. Переживания затуманили взор. Но белые точки опускались сверху и, ложась ей на ноги, медленно таяли. Она подняла голову. Сверху террасы хлопьями валили снежинки.

Тори удивленно взглянула на Гарретта:

– Снег!

– С Рождеством.

– Господи, Гарретт. – Так же медленно, как снежинки, из глаз Тори потекли слезы. Он помнил о ее детской мечте и воплотил ее в жизнь. Тори обхватила руками его шею, прижимая его к себе со всей силы. – Спасибо.

Как могла она бросить того, кто умел читать ее сердце?

– Ты перевернула мою жизнь, Тори. Мой мрачный меланхоличный нрав не отпугнул. Ты была открыта ко мне и дружелюбна. Я постоянно ощущал твою ненавязчивую заботу обо мне. А когда ты попыталась обвести меня вокруг пальца, то у тебя не вышло. Ты не умеешь обманывать.

Тори невольно улыбнулась:

– Ты так и не раскрыл секрет моего разоблачения. Как ты догадался, что я не Лорен?

– Просто я чувствую тебя, – ответил Гарретт.

Да, Тори понимала, о чем он говорит. Имея сестру-близнеца, она понимала, что значит чувствовать человека на расстоянии, проникать в его душу даже без вопросов и прикосновений. Слова Гарретта заполняли в ее душе образовавшуюся пустоту. Но может ли она верить ему? Не обернется ли эта наивность очередной душевной раной? Гарретт убеждал ее, что изменился. Но люди не меняются в одночасье. А даже если так, что было причиной такой перемены?

– Я и не хотела обманывать тебя. Ты сам поставил нереальные условия.

– Прошу тебя. Ты манипулировала мной постоянно. Переехала в мой дом. Вытащила меня на елочный базар. Заставила украшать елку. Обращаясь со мной, как со школьником. Варила мне кофе, делила его со мной по утрам. Ты показала мне, что значит дом. Это очень приятное чувство, Тори. Прошу тебя, не лишай меня его.

С такой теплотой Гарретт перечислял свои воспоминания. Каждое из них многое значило и для нее. Старинный особняк стал ему домом. Она и представить не могла, что приложит к этому руку. И уж тем более что услышит от него слова благодарности.

– Гарретт, но ты не мог поменяться за два дня. У кого-то на это уходят годы, кто-то не меняется вовсе. Еще месяц назад ты уверял, что все это тебе чуждо. Так гордился своим уединенным существованием.

– Ты научила меня бороться с болью, а не хоронить ее в душе. Благодаря тебе я понял, что прошлое не изменишь. Каким бы оно ни было, хорошим или плохим. В какой-то момент во мне скопилось столько злобы на отца. Но ведь я просто не смог принять его таким, каким он был. Так же как и он меня. И все же он оставил студию мне. Хотя мог передать ее кому угодно. Но хватит о прошлом. Сейчас меня интересуешь только ты. Я верю тебе, Тори. И если ты будешь со мной, я обещаю, что буду делиться с тобой всеми своими мыслями.

– Это так мило. – Щеки Тори зарумянились, несмотря на мороз. Ей стало стыдно. Она винила Гарретта в том, что он боится рисковать. Уверяла себя, что сама готова на любой риск во имя любви. Но при этом сдалась на первом препятствии. Как будто боялась той власти, что Гарретт имел над ней. Она боялась любви и бежала от нее. Тори знала, как тяжело терять близких людей. А ее чувства к Гарретту были куда сильнее, чем к Шону. Сейчас, глядя в его серые глаза, она чувствовала облегчение. Словно рука, сдавившая израненное сердце, разжалась.

Их взгляды встретились. Гарретт наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Нежный поцелуй был ему как награда за снежный подарок.

Любовь разгоралась сильнее. Защитные стены пали. Тори поверила ему. Она могла доверить Гарретту свое сердце, свое будущее, свою душу.

– Я люблю тебя, – прошептала она, касаясь его губ.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Тори выпрямилась:

– Замуж? Тебе не кажется, что мы торопим события?

Гарретт обхватил рукой ее голову, притянул Тори к себе для нежного поцелуя, крепко обнял.

– События можно торопить, когда уверен в последствиях. Как насчет свадьбы в День святого Валентина?

– Меньше чем через два месяца? – изумилась Тори. Признаться, ей понравилась идея. – В принципе я знаю одну классную компанию. Они все успеют и устроят по высшему разряду.

Он улыбнулся своей красивой улыбкой и вновь прильнул к ее губам:

– Будем считать, что это значит «да».