Годжира

Мы снова сидим на нашей скамейке.

Точнее, я сижу, а Годзилла сидит на спинке скамьи, поставив ноги на лавку. У него в ногах стоит открытый ноутбук, он немного повернут, так, чтобы я мог все видеть, не выворачивая шею. Мы смотрим фильм, японскую версию с субтитрами под названием «Годжира». Фильм вышел в Японии в 1954 году, а в пятьдесят шестом был пущен в прокат в Штатах под названием «Годзилла — король монстров». Фильм длится 98 минут. Он черно-белый и очень простой. Годзилла сметает все на своем пути. Спасать нечего, сражаться тоже не с чем. Общее впечатление: конкретная паника и сильное недоумение.

На нас накрапывает дождь. Гул океана съедает половину реплик, которые не слышны. По дисплею ноутбука струится вода.

Я сижу как загипнотизированный.

Годзилла бормочет что-то шепотом, почти про себя.

Он рассказывает о том, какая паника была после ядерных взрывов. Еще он говорит о родах. До рождения младенцы живут в воде; поэтому человек никогда не должен покидать эту естественную среду обитания. Но, когда младенец рождается, его отрывают от кормящей груди матери-океана и зачем-то отдают обычной матери, которая сама-то хорошенько не знает, что с ним делать. И с тех пор нам всю жизнь не хватает шума волн. «Шум океана, понимаешь, — повторяет Годзилла. — Поэтому я здесь».

Сейчас полночь и пятьдесят минут. Мы с ним одни в целом городе. Небо обложено тучами, луна прокрадывается, как воровка, изредка и украдкой бросая неуверенные отсветы на океан.

Фильм продолжается.

Годзилла наклоняется к самому экрану компьютера.

Он говорит, что переходный возраст и все изменения, которые в это время происходят, это мутации, долгоиграющие последствия ядерного взрыва: цепная реакция, которая наступает из-за превышения критической массы. Ведь для того, чтобы получился взрыв, исходная материя расщепляется надвое: на папу и маму. Угадайте с трех раз, что играет роль детонатора.

16 июля 1945 года, военная авиабаза в Аламогордо. Первая атомная бомба готова к взлету. Звучит признание Кеннета Бейбриджа, командующего ядерными испытаниями, который шепчет на ухо Роберту Оппенгеймеру: «Теперь мы все — сукины дети».

Взрыв.

Хлопает дверца люка. Потом кадр пропадает и пленка обрывается.

Сразу вслед за этим огромная ящерица-мутант выходит из океанских вод, чтобы напомнить людям о преступлении, которое они совершили. Фильм начинается двумя яркими вспышками света: Хиросима и Нагасаки. «Власть, которой обладают мужчина и женщина на земле, одновременно и самая прекрасная и самая потенциально опасная сила на планете. Самая созидательная и самая разрушительная».

«Любовь, что ли?» — подаю я голос.

«Да, — отвечает Годзилла. — Она источник неисчерпаемой энергии. Самое смертоносное оружие на земле. Самое страшное из всех оружий, потому что, когда взрыв случается, ничего уже нельзя изменить. Слишком поздно. Таким путем порождаются на свет все земные создания и чудовища тоже». Годзилла произносит это на одном дыхании. И точно в тот момент, когда он умолкает, экран ноутбука вспыхивает белым светом: раздается звук взрыва и из океана всплывает чудовище. «Повторяй за мной.

Я больше не человек.

Я…»