Не виноватая я!
Идеи, особенно великие, а тем более овладевшие массами, известное дело, умирают тяжко, мучительно и очень не сразу. Еще не успели высохнуть чернила на Тартуском договоре, а горячие финские парни уже пришли к выводу, что «позорный мир, ставший итогом цепи роковых случайностей» ни к чему Финляндию не обязывает. Менее чем через два месяца после того как замолкло оружие, в Выборге было создано «Карельское объединенное правительство», в состав которого после короткой, но ожесточенной драчки за портфели, вошли лидеры «Северо-Карельского государства», «Олонецкой республики» и десятка других покойников рангом пониже. Правда, Маннергейм, специально приглашенный поучаствовать в проекте (его участие считалось гарантией успеха, поскольку бывший кавалергард уже слыл непобедимым), от лестного приглашения категорически отказался, сообщив, что «тартуские» приобретения Финляндии еще аукнутся, а лично он ни ввязываться в авантюры, ни вообще иметь дело с идиотами не намерен. Но это лишь утвердило «ультра-феннов» во мнении, что «швед», так сказать, «куплен Газпромом», а незаменимых не существует, были бы деньги. Деньги были, соответственно, были и люди. В октябре 1921 года, после долгой и кропотливой работы финской агентуры, в селе Ухта, бывшей столице Северо-Карельского государства, был создан подпольный «Временный Карельский комитет», издавший прокламацию о начале Освободительной войны и призвавший «Мать-Финляндию» помочь. Благо частей РККА в Карелии не было – они ушли оттуда по условиям Тартуского мира, а предстоящая зима гарантировала сложности с переброской в Карелию дополнительных сил.
Призыв был услышан. 6 ноября около семи тысяч финских солдат и добровольцев из щюцкора при артиллерии, сбив пограничные заставы, заняли демилитаризованную зону. Карелия вновь стала независимой, однако на протест правительства РСФСР из Хельсинки мудро ответили, что, дескать, знать ничего не знают, никакого отношения к событиям не имеют, но предполагают, что имеет место « всенародное карельское восстание ». Если же какие-то граждане Суоми там и попадутся, так мы страна демократическая и за всеми излишне инициативными гражданами уследить не можем и не обязаны. В Кремле пожали плечами и занялись делом. Уже к концу декабря стало ясно: финские штабисты, исходившие из того, что в лютые морозы подкрепления в Карелию перебросить не получится, а до весны «Карельское Государство» сумеет укрепиться, мягко говоря, ошиблись. У России все получилось, переброшенных войск хватило для формирования Карельского фронта во главе с А. Седякиным, и в самом начале января ударом из Петрозаводска части РККА очистили от «повстанцев» большинство захваченных сел. В начале февраля, несмотря на стабильное прибытие к театру военных действий «добровольческих» пополнений, пала и столица «Карельского Государства», село Ухта, а потом начался драп. К середине месяца уже никто никакого суверенитета не хотел, зато в финском сейме заговорили об «угрозе агрессии со стороны Советов», и в Москву пришла «молния» с предложением принять совместные меры по охране общей границы и недопущении провокаций. Возражений не последовало.
Так что 21 марта 1922 года соглашение было подписано. Правда, напавшей стороной Финляндия, невзирая на предъявленные доводы (солдатские книжки пленных), себя так и не признала, ссылаясь на то, что война объявлена не была, а Хельсинки ни при чем и ни о каком возмещении ущерба в сумме 5,6 миллиона рублей, тем паче золотом, речи быть не может. В Кремле вновь пожали плечами и завязали на память еще один узелок, второй после узелка, посвященного Тартускому миру. А на границу наконец-то пришла хоть и зыбкая, но все-таки тишина, длившаяся долгие 17 лет, вплоть до очередной «зимней» войны. Третьей из четырех советско-финских. И, уместно подчеркнуть, единственной из четырех, которую – по крайней мере официально – начали не финны…